Здравствуй, Аннабелль

31. Кислород

8 лет назад.

Белль потянулась за телефоном, чтобы узнать точное время и ахнула. Она пролежала на полу целых полтора часа. Наконец, истерика закончилась. Слова отца отзывались в голове эхом. Девушка переоделась, и все еще всхлипывая, спустилась в кухню выпить воды. Подойдя к двери, она повернула ручку и убедилась в том, что отец заточил ее в доме до своего приезда. На такие случаи, под ковриком лежал запасный ключ. Аннабелль просто хотела подышать свежим воздухом. Глаза болели от слез, а голова все еще кружилась.

«Ты же хорошая девочка. Зачем тебе все это?» — прозвучали слова бабушки в голове.

Аннабелль жила по правилам семьи, никогда не нарушая их. В ее представлении родительские слова — правда, первая инстанция. В мире других вариантов и людей, слова, которых намного ценнее.

«Что они все от меня хотят?» — подумала Морган, спускаясь.

Действительно, каждый хотел переделать ее под себя. Родители никак не мерились с тем, что она выросла, Адам наказывал ее каждый раз, когда она проявляла характер. Да, жить с покладистым человеком удобно, но разве Аннабелль сможет найти свое место, слушая кого угодно, только не себя? Морган слишком долго думала о других людях. Она хотела найти поддержку у родителей, но они вряд ли могли поддержать, потому что слишком снисходительно относились к ее проблемам. Действительно, какие проблемы у подростков? Их тысячи. Начиная от поиска места в мире, сложных дилемм на кого пойти учиться, заканчивая десятками прыщей, лезущих на всем теле постоянно. Гормоны делают восприятие этих вещей более острым, но почему родители будто забывают о том, что когда-то проходили через подобное?

Скоро она вырвется из родительского дома. Станет свободной. Найдет работу по душе, будет много гулять, одеваться во что хочет и любить кого хочет, никогда больше не спрашивая ни у кого разрешения. А пока…телефон все еще разрывался от звонков Адама. Не выдержав противной вибрации, Аннабелль ответила и надеялась услышать адекватное объяснение.

— Выйди из дома, пожалуйста, — сказал Адам мягко, — нам надо поговорить. Не будь дурой!

— Зачем? — спросила Морган, осипшим от слез, голосом.

— Дай мне объяснить, — произнёс он тихо. — Ты плакала? Опять?

— Все из-за тебя.

— Дай мне две минуты, я все объясню. Я рядом с твоим домом. Не глупи, Белль!

Аннабелль с трудом сдерживала дыхание, пока горячие слезы текли по щекам. Сердце билось так быстро, что она могла бы поклясться, что оно вырывалось из груди. Она знала, что решение выбежать из дома идиотское и поспешное, но на тот момент, сил хватили на это. Ее рассудок подсказывал ей вернуться обратно, но что-то внутри не давало ей уйти.

И вот она стояла перед его машиной. Снова ненавидя себя за такое решение.

Адам молчал, смотря на нее серьезным взглядом. В его глазах читалась смесь разных эмоций: беспокойства, вины и, возможно, даже понимания. Он кивнул медленно, словно размышляя над тем, что сказать.

— Что ты устраиваешь? — наконец, спросил Клэман, хлопнув дверью. — Игнорируешь меня.

Аннабелль достала бумажный платочек из кармана и утёрла слезы.

— Слушай, мне очень плохо. Только что отец устроил сцену. Мой лучший друг уехал, а еще — я видела тебя сегодня с Ингрид. Так что, не знаю, что должно сегодня ещё произойти, чтобы меня добить, но пусть уже произойдёт. Если вдруг упадёт метеорит или динозавры проснуться, я очень жду.

Адам выглядел искренне раскаянным, и это приносило какое-то облегчение.

— Я просто не хочу, чтобы мы разрушали то, что у нас есть, — сказал он, тихо смотря на девушку. Я не могу смотреть на то, как ты плачешь.

Он утирал слезы Аннабелль пальцами, касаясь ее светлой кожи.

— Сам довел меня до слез, а теперь не можешь смотреть на меня? Смотри, смотри на меня. Что ты сделал? Изменил?

Он опустил взгляд. Аннабелль увидела в этом жесте нескрываемый стыд.

— Да.

— Что? — переспросила Морган,

— Я тебе изменил с Ингрид.

— Ты что?! — Аннабель выдавила слова сквозь зубы, едва сдерживая слёзы. — Ты мне смотришь мне в глаза и говоришь это?

— Мы с тобой тогда еще не встречались так близко…Это не я, это просто природа. Я напился и…

— Я не знаю, что тебе и сказать, — ответила Аннабелль, бессильно пожав плечами. — Это феерические новости.

Она обхватила тело руками. Мыслей в голове было так много, что они вскружились, как ураган, снося все на своем пути. Девушка молчала, потому что не могла выбрать, что сказать.

— Аннабелль, я ошибся… — попытался объясниться Клэман, но Аннабелль его перебила.

— Замолчи! — прокричала она. — Ты вообще понимаешь…Что говоришь? Я как будто в бреду наркомана. Понимаешь?

— Я пришел сознаться честно. Простить меня или нет — твое дело. Клянусь, такого больше не будет.

— Не будет, потому что мы с тобой расстаемся, — дрожащим от слез голосом, произнесла Аннабелль.

Она отвернулась и пошла в сторону дома, стараясь не смотреть назад. От эмоций её разрывало и она больше не имела понятия, как с ними совладать. Адам остановил девушку, схватив за плечи сзади. Развернув к себе, Клэман прижал Аннабелль к груди и поцеловал в макушку.

— Остановись же ты! Это было до того, как я понял…что тебя люблю.

— Отпусти меня, — прошептала Аннабелль севшим голосом. — Хватит! Я устала! Оставь меня в покое. Уйди уже к ней.

— Никогда. Поклянись мне.

— Что буду терпеть твои выходки вечно? Что хочешь от меня? Что ты несешь?

Адам пальцами коснулся подбородка девушки, глядя в ей глаза.

— После выпускного мы уедем отсюда. Ты закончишь школу и мы поедем куда-нибудь, куда захочешь. Переедем. Там не будет ни Ингрид, ни твоих родителей. Ты плакать не будешь совсем.

— Я больше не могу терпеть твои выходки. Ты действительно не понимаешь…что творишь.

— Милая моя…

За все время их отношений, он впервые говорил так ласково и нежно. От этих слов, у девушки внутри затрепетало. Клэман умел быть и таким. Он подошёл к ней, прижал к себе сильными руками.

— Как же мне тебе поверить, — прошептала Белль, — как мне поверить…

Адам рассмеялся, аккуратно поправив шапку на своей девушке. Лицо ее становилось красным от холода.

— Дай шанс. Я не облажаюсь. Мы уедем. Куда ты захочешь. Хочешь, мы объедем весь мир? А хочешь, останемся в Европе? Какой ты там учишь язык? Немецкий? Поедем в Германию. Закупимся сосисками и будем завтракать около Бранденбургских ворот.

— Без Ингрид?

— Аннабелль, — сказал Клэман тихо, — без Ингрид.

— Не вериться даже.

— Только прости меня. Я исправлюсь.

— Адам. У меня нет слов. Ты натворил дел.

— Я знаю, я ошибся, — прошептал Адам, поглаживая Аннабелль по голове.

— Это не ошибка, это был твой выбор, Адам.

Я дам тебе испытательный срок. Если будешь вести себя нормально, я останусь с тобой. Если нет — оставишь меня в покое и никогда не притронешься больше.

— Договорились, буду самым хорошим мальчиком.

— Почему ты не останешься с Ингрид? — спросила Аннабелль. — Она ведь так тебя любит, и ты ее тоже? Что ты к ней чувствуешь?

— Я люблю ее, как подругу, — прошептал Адам, — и не больше. Между нами ничего нет и быть не может.

— Адам, подумай, пожалуйста.

— Я не приехал бы, если бы думал по-другому. Садись в машину, ты замёрзла.

Действительно, замёрзла.

— Ну и кашу ты заварил… — сказала Аннабелль, потерев ладони.

Согласилась. Вновь оказалась в автомобиле Клэмана. Сев рядом с ним, повернулась и поймала его взгляд на себе. Адам притянул Белль, стараясь поцеловать ее. На губах все ещё оставался привкус соли. Губы жгло.

— В следующий раз я не смогу тебя простить. Пусть это будет не зря.

— Это не зря, малышка, это не зря. Все у нас будет хорошо. Поверь, не уходи, дай один шанс. Я все налажу.

— Хорошо, — прошептала она, — а теперь верни меня домой, пожалуйста. Я чувствую себя ужасно. Голова раскалывается. Не день, а цирк.

Всю дорогу они молчали. Аннабелль не могла подобрать слов для разговора с Клэном. Он вел машину сосредоточено, крепко вцепившись в руль. Включил что-то из старых песен My Chemical Romance и кивал в такт мелодии. Глядя на Адама, Морган с трудом сдерживала отвращение — ее стало тошнить. От его жестов, от манеры ездить так дерзко, от того, как он жевал жвачку. Девушка больше ничего ему не сказала, просто вышла из машины, подняв вверх ладонь. Адам сделал тоже самое. Тоже молча.

А что они могли сказать друг другу?

Оказавшись дома, Аннабелль вернула на ключи на место и забралась на кровать, укрывшись одеялом. Все еще морозило. Встречаться с родителями тем вечером не хотелось, особенно с отцом. Он вернулся поздно вечером. Голову занимали мысли об Адаме. Как она могла ему верить? Она бы переехала с ним, но на тот момент, ее тошнило от всей ситуации. Как планировать переезд — загадка. Накопленные деньги почти закончились, родители не стремились давать большие карманные деньги, и девушка приняла решение — найти подработку. В конце концов, так она могла бы обрести хоть какую-нибудь самостоятельность и независимость.

Сев за ноутбук, чтобы поискать вакансии, Аннабелль почувствовала легкое головокружение. Комната вдруг закрутилась в вальсе — свет от ночника расползался по стенам, по телу пробежали мурашки. Изнутри будто прорывался огромный монстр, выламывающий рёбра, сжимающий сердце. Морган пыталась дышать как обычно, но нет — кислороде не хватало. Она хотела закричать, но звук не вышел изо рта — как рыба, она лишь шевелила губами, беззвучно. Тишина оказалась ужасающей и звенящей, пара минут, и звуки стали душить ее. Стройка за окном нервировала, соседская собака лаяла так, словно находилась в одной комнате с ней, шум дороги бил по ушам.

Морган закрыла лицо руками, легла на пол, пытаясь привести себя в чувство. Она думала, что умирает. Кислород заканчивался, а грудь казалось, придавили камнями и…Кинув взгляд в окно, Аннабелль увидела последний луч солнца, закатный и такой яркий. Снег блестел, переливался и крохотные снежки танцевали. Бесконечный поток сверху — друг за другом, они просаживались на карниз снаружи.

— Прости меня, милая, — прошептала Аннабелль, сглатывая слёзы, — ты обязательно выберешься.

К кому она обращалась? К той девчонке Аннабелль, которой была еще каких-то полгода назад.

Той ночью она не спала. Снова. Переваривала каждую минуту дня, который бы хотела забыть, как страшный сон. Она чувствовала себя до безумия одинокой, как будто никто не понимал ее. Как будто в ее сердце наступила холодная-холодная зима, а весна все никак не наступала. Аннабелль с нетерпением ждала деньки, когда снег начнёт таить, птицы снова запоют, а солнце станет теплее.

Она так хотела верить Адаму. Так хотела верить в то, что его поступок — большая ошибка. Она так хотела перестать бояться завтрашнего дня, но ни одной предпосылки не оказалось. Адам предал ее. А в «Божественной комедии», которую девушка читала для урока литературы, предатели и изменщики навсегда заключены в самом страшном девятом кругу Ада.