Злая принцесса

ГЛАВА СЕДЬМАЯ Стелла

Вероятно, это была действительно плохая идея.

Но теперь слишком поздно сожалеть об этом, потому что я здесь. И, черт возьми, я чувствую себя лучше.

Впервые с тех пор, как я проснулась, я действительно могу дышать.

Я знала, что отец Калли окружил больницу в поисках любой угрозы. И пока я была внутри, я чувствовала себя в безопасности из-за этого.

Но в ту секунду, когда я вышла, мою кожу покалывало от осознания. Как будто он — кем бы он ни был — ждал меня.

Этого не могло быть.

Эмми, Тоби и я выскользнули из этого места глубокой ночью. Единственным человеком, который знал, что происходит, была Карла, которая обеспечила нам беспрепятственный проход к черному ходу.

Мое сердце падает, когда я думаю о мальчике, который свернулся калачиком на стульях рядом с моей комнатой, но я отказываюсь сосредотачиваться на этом.

Его присутствие там ничего не меняет.

Я не видела его с того дня, как он вышел из моего душа, соблазняя меня всем, что я могла иметь.

Я предположила, что он просто ушел и перестал пытаться меня увидеть.

— Он был здесь с того момента, как ты вышла из операционной, — бесполезно прошептала мне на ухо Эмми, когда мы уходили от него.

Прошло больше двух недель.

Этого не может быть. Он бы ни за что не остался.

Ни за что.

Но часть меня знает, что она права. Знает, что это именно то, что он бы сделал.

Чувство вины пронзило меня, когда я повернулась и пошла прочь от него, ни разу не позволив себе оглянуться.

Они оба помогли мне сесть на заднее сиденье машины Тоби, и он вел машину как можно осторожнее, несмотря на то, что я неоднократно говорила ему, что со мной все в порядке.

Каждые несколько минут он оглядывался на меня в зеркало заднего вида. Он думал, что я поступаю неправильно. Убегаю.

Я убегала. Но не по тем причинам, о которых он думал.

Он предположил, что я испугалась. Это не так.

Я просто… Мне просто нужно дышать.

Мне нужно оставить позади секреты, ложь, дерьмо, в которое превратилась моя жизнь в Лондоне.

Я не глупая. Я знаю, что все, что я делаю, это закрываю рану пластырем. В какой-то момент мне придется со всем этим разобраться. Узнать все, что все, кажется, скрывают от меня.

Даже когда мы ехали в аэропорт, Тоби все еще отказывался давать мне информацию, которую я жаждала, о моей реальности.

Ну и хрен с ним. Пошли они все, потому что мне не нужен их обман в моей жизни.

Я отказываюсь, чтобы они, мой отец, водили меня по кругу.

Мне никогда никто не был нужен, и я не собираюсь начинать сейчас.

Я останавливаюсь в дверном проеме, положив чемодан и сумочку за спину. Я оглядываю знакомый спортзал, мои глаза замечают всех девушек передо мной и останавливаются на двух впереди.

— Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре, — считает Руби, хлопая в ладоши с каждым номером, пытаясь удержать свою команду во время тренировки.

Несколько минут меня никто не замечает, позволяя мне наслаждаться ощущением близости и безопасности.

Кем бы он ни был, он меня здесь не достанет.

В этом я почти уверена.

Всего через секунду после того, как несколько девочек смотрят на меня, Харли поворачивается, чтобы посмотреть, что привлекло их внимание.

— Черт возьми, Стелла, — выдыхает она, бросаясь ко мне.

— Ч-что? — Руби заикается, прежде чем повернуться. — О, Боже мой.

— О, черт, — стону я, когда они обе обнимают меня.

— Черт. Прости, прости, — говорит Харли, вздрагивая.

— Какого черта ты здесь делаешь? — Спрашивает Руби, ее глаза все еще широко раскрыты, когда она смотрит на меня, как будто ей это померещилось.

— Я… эх… Мне нужно было уйти.

— Разве тебе не нужно быть в больнице?

— Я выписалась.

— Стелла, — предупреждают они обе одновременно. — Ты должна отдыхать, исцеляться.

— Я сделала. Я отдыхала весь полет сюда.

— Господи, — бормочет Руби, озабоченно крутя свой длинный хвост, прежде чем вернуться к своей команде. — Тренировка отменяется. Идите повеселитесь.

— Н-нет, ты не должна…

— Мы забираем тебя домой. Никаких аргументов.

Харли берет мой чемодан, Руби — мою сумочку, и я следую за ними в раздевалку, чтобы они могли забрать свои вещи, знакомство захлестывает меня при виде и запахах единственного места, где я когда-либо чувствовала, что принадлежу, прежде чем меня проводят в машину Харли.

— Мама уехала в командировку на этой неделе. Мы пойдем ко мне. Ты получишь немного покоя.

— Хорошо, — выдыхаю я, когда она закрывает за мной дверь и обсуждает с Руби, прежде чем положить мои вещи в багажник.

Я ненавижу, когда меня изолируют, но я ценю, ведь я только что появился в центре их жизни.

— Прости, я знаю, что я вроде как свалилась на тебя, — говорю я, когда Харли падает на водительское сиденье, а Руби садится сзади.

Харли смотрит на меня, сочувствие написано на ее лице. Протягивая руку, она берет меня за руку.

— Тебе не нужно извиняться, Стел. Тебе всегда рады здесь. Я имею в виду, немного предупреждений было бы неплохо, но…

— Все это было немного похоже на вихрь. Мне просто нужно было быть… здесь, с тобой.

— О, ты становишься мягче с нами, девочка? — Спрашивает Руби.

— Почти умереть сделает это с человеком.

— О черт, я не…

— Все в порядке. Если мы не можем шутить об этом, что мы можем сделать?

— Давай отвезем тебя домой, сумасшедшая сука, — шутит Харли.

Мы все трое не обращаем внимания на слона в комнате, пока Харли везет нас к своему дому. Они сосредоточены на том, чтобы рассказать мне о школе, чирлидинге и о тех идиотских вещах, которые футбольная команда уже сделала в этом году.

Все это так легко, так естественно — вернуться к здешней жизни.

Это место действительно было моим домом, и это заставляет меня понять, почему я так сильно скучала по нему, когда переехала через океан.

Я удовлетворенно вздыхаю, когда вхожу в дом Харли.

— О боже мой, — кричит Поппи из кухни, заметив меня, когда я вхожу. — Что за черт?

— Сюрприз, — поет Харли.

— Что ты здесь делаешь?

Я смотрю на них троих, единственных девушек, которые когда-либо должным образом разрушали мои стены и врывались в мою жизнь.

— Это довольно долгая история. Может, пойдем присядем? — спрашиваю я, осознавая, что начинаю чувствовать себя опустошенной. — Есть шанс выпить немного воды? Мне нужно принять несколько таблеток.

— Да, да. Держись, — говорит Харли, бросаясь вперед. — Иди и заставь ее отдохнуть, — бросает она через плечо, прежде чем исчезнуть на кухне.

— Да ладно, она права.

Я осторожно опускаюсь на среднее сиденье дивана Харли и пытаюсь скрыть затяжную боль и дискомфорт, которые хотят отразиться на моем лице.

Я буду первым, кто признает, что оказаться здесь после того, через что я только что прошла, — это полное безумие.

Но я просто не могла там оставаться.

Я собиралась пойти домой и разобраться с папой. Мне нравилась безопасность, которую обеспечивали медсестры, держа Себа подальше, когда я их об этом просила. Но без них…

Я просто… Мне ничего из этого не нужно.

Мне нужен покой. Мне нужно… Я не знаю, что мне нужно.

Но когда Uber проехал вдоль океана, я почувствовала себя намного лучше в жизни.

Я знаю, что бегство — это не выход.

Я не могу прятаться здесь вечно. В какой-то момент мне придется вернуться в Лондон и разобраться со всем тем дерьмом, которое я оставила позади.

Я просто еще не готова. Я недостаточно сильна, и это не то, в чем я хочу признаться любому, кто пытается разрушить мою жизнь или контролировать ее.

Я хочу встретиться с этим лицом к лицу. И прямо сейчас я не могу этого сделать.

Обеспокоенные взгляды Руби и Поппи прожигают меня насквозь, пока я сижу там с кружащейся головой, слушая, как Харли возится на кухне.

— Вот пожалуйста, — объявляет она, присоединяясь к нам.

Она передает Руби и Поппи банки с газировкой, прежде чем поставить огромную миску чипсов на кофейный столик между нами всеми.

— И для пациента, — говорит она, протягивая мне бутылку воды и мою собственную тарелку с чипсами.

— Не надо, пожалуйста. В любом случае, меня сегодня выписывали. Я пропустил всего несколько часов лежания в этой неудобной постели.

— Я почти уверена, что они не выпустили бы тебя, если бы знали, что ты сразу сядешь в самолет, — отчитывает Руби.

— Так что продолжай, — начинает Поппи. — Расскажи нам все.

Все трое пристально смотрят на меня, беспокойство и интрига наполняют их глаза и скрывают черты лица.

Когда я не сразу начинаю говорить, Харли немного прерывает меня.

— Кто ударил тебя ножом?

Качая головой, я смотрю вниз на свои ногти, пощипывая кожу, которая немного пострадала за последние несколько дней, пока я прокручиваю все это дерьмо в голове снова и снова.

— Я не знаю. Кажется, никто не знает.

— Как это вообще возможно? — Руби лает. — Кто-то, должно быть, что-то видел?

— Кто бы это ни был, это как-то связано с моим отцом, я бы поставила на это деньги.

— Твой отец? Почему? — Спрашивает Руби, ее брови сходятся вместе.

Делая долгий, медленный вдох, я готовлюсь рассказать им обо всем, что я узнала за дни, предшествовавшие тому, как я оказалась в больнице.

— Помнишь, как ты смеялась над тем, что мой отец был частью мафии? — спрашиваю я Харли, вспоминая шутки, которые у нас были по этому поводу после того, как я помогла спасти ее от какого-то психа из ее прошлого ранее в этом году.

— А он нет? — спрашивает она, широко раскрыв глаза.

— По-видимому, да.

— Но ты не итальянка, — замечает Поппи, совсем как я.

— Нет. Гречанка. Мой отец перевез нас обратно в Лондон, прямо в гущу греческой мафии.

— Хорошо, — говорит Руби, потирая лоб.

— Поверь мне, я знаю. Но подождите, сейчас будет еще хуже.

— Господи, Стел. Ты действительно знаешь, как привнести драму.

— Один из парней, о которых я тебе рассказывала. Тот, что получше.

— Тоби? — Харли подтверждает.

— Да. Он мой брат.

Руби начинает смеяться — пока ее взгляд снова не останавливается на мне, и она не замечает мое серьезное выражение лица.

— Ты ведь не шутишь, не так ли?

Я качаю головой.

— Разве ты не испытывала к нему вожделения? — спрашивает Харли, в ее собственном тоне слышится веселье.

— Я отправила тебе фотографии. Можешь ли ты винить меня?

— Ну, нет, но…

— Хорошо, так как же тогда это работает? Один из вас был усыновлен при рождении или…

— Я действительно не знаю. Как и все остальное, все это кажется секретами и ложью, даже сейчас я знаю часть правды. — Я перевожу взгляд с одной на другую, раздраженная на Тоби за то, что он все держит близко к сердцу. Он заверил меня, что это для моего же блага, но я называю это чушью собачьей.

Как можно лгать мне о том, откуда я родом, о моей собственной матери, ради моего же блага?

— У нас одна мама, я это точно знаю. У нее с моим отцом был роман, и я родилась всего через одиннадцать месяцев после Тоби.

Рот Харли открывается, как будто она хочет что-то сказать, но слова не выходят. На самом деле, единственный звук, который разносится по комнате, — это хруст шин по гравию, поскольку тяжесть всего, что я им сказала или не смогла им сказать, давит на всех нас.

Мы сохраняем молчание, когда открывается входная дверь и две пары шагов входят в дом.

— Нет, я говорю тебе, чувак. Он собирается это сделать. Ты видел его статистику, — говорит знакомый глубокий голос.

— В гостиной, — зовет Харли.

— Ты ошибаешься. Он не совсем такой. Он… — Эш и Кайл появляются в дверном проеме, слова Кайла прерываются в ту секунду, когда его взгляд останавливается на мне. — Разве ты не должна быть в Англии? И, типа, в больнице? — Его брови сходятся вместе, голова слегка наклонена набок, как у какого-нибудь милого щенка.

— Долгая история, — бормочет Руби.

— Ну, это было бы так, если бы я знал все подробности, — добавляю я.

— Я собираюсь заказать пиццу. Мы позовем вас, когда это будет здесь, — говорит Харли мальчикам.

— О, значит вот так? — Эш шутит. — Мы знаем, когда в нас не нуждаются. Пошли, братан.

— Э-э… да, — бормочет Кайл, все еще выглядя немного шокированным моим присутствием. — Я рад видеть, что ты в порядке, Стел, — говорит он, прежде чем они оба исчезают.

— Так каков же тогда план, Стелла? — спрашивает Харли после оформления нашего заказа. — Я предполагаю, что на самом деле ты не собираешься возвращаться только с одним чемоданом.

Откидывая голову на подушку, я смотрю в потолок.

— Нет. Я собираюсь вернуться… когда-нибудь. Я могу следить за школьной работой онлайн. До праздника осталось всего несколько недель. Так что, думаю, после этого я могла бы вернуться. Я не знаю.

— Ты думаешь, они позволят тебе так долго отсутствовать? — спрашивает Харли, и мне не нравится выражение ее глаз.

— Что ты мне не договариваешь? — Я спрашиваю.

— Ты сказала нам, что Себ проводил каждую минуту либо у твоей постели, либо за пределами твоей палаты в больнице. Ты действительно думаешь, что он позволит тебе просто болтаться здесь?

— Он не знает, где я, — утверждаю я, хотя знаю, что это слабо.

— Неужели?

— Вряд ли он сядет в самолет и потащит меня обратно. Так ли это? — спрашиваю я, ненавидя себя за то, что мой голос звучит совсем не уверенно, поскольку в моем сознании возникает образ того, как он делает именно это.

Все трое уставились на меня, ожидая ответа, которого я не хочу.

Меня осеняет мысль, и она слетает с моих губ прежде, чем я успеваю обдумать ее получше.

— Он был тем, кто позвонил тебе, не так ли?

Сочувственные улыбки играют на их губах.