Знаю тебя

29

В моей голове роится так много вопросов, и я понимаю, что мистер Кенсингтон продолжает со мной говорить, только почувствовав на своем плече его руку.

— Джейд? Ты меня слышишь? — Он теперь стоит рядом со мной.

— Нет. Извините. Что вы сказали?

— Что сегодня Гаррет вернется домой. Я поговорил с его лечащими врачами, и они сказали, что операция по извлечению пули прошла идеально. И окружающим тканям причинен минимальный ущерб. Так что с ним все хорошо. Он, конечно, расстроится, когда поймет, что до конца сезона не сможет плавать, но…

— Гаррет в порядке? — Новость наконец-то доходит до меня, и я соскакиваю со стула.

— Да. Он поправляется быстрее, чем ожидалось. Но он сильный мальчик. Всегда был таким.

— И он сегодня вернется? Во сколько?

— Пока точно не знаю. С ним приедет медсестра. Она останется здесь на несколько дней, чтобы обеспечить ему послеоперационный уход.

Я подбегаю к мистеру Кенсингтону и обнимаю его. Не специально. Это вышло само собой. Побочный эффект плотного общения с Гарретом.

Осознав, что я творю, я отпускаю его.

— Извините. Просто я до ужаса рада, что с Гарретом все хорошо.

Он, улыбаясь, похлопывает меня по спине.

— Ничего. Его мать была большой любительницей обниматься. Я очень любил эту ее черту. Она обнимала всех — даже тех, с кем только что познакомилась. — Он уходит к столу и снова садится. — Почему бы тебе не сходить позавтракать? Если потом захочешь куда-нибудь съездить, я могу дать тебе ключи от машины Гаррета.

— Думаю, я останусь здесь. Но спасибо.

Я завтракаю, потом иду в игровую и звоню Райану. Мистер Кенсингтон сказал, что сегодня мне можно ему позвонить, и я не могу больше ждать. Я должна убедиться, что они с Фрэнком в порядке.

— Привет, Джейд. Я в палате у папы. — У Райана бодрый голос. Почти счастливый.

— Как он?

— Хорошо, только ему здесь до смерти скучно. Мы играем в карты. Здесь и Хлоя. Она выигрывает.

— Можно мне поговорить с Фрэнком?

— Конечно. — Я слышу, как Райан передает ему телефон.

— Как дела, дорогая? — Голос Фрэнка заметно окреп.

— Все прекрасно, — лгу я. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Но врачи говорят, что я останусь здесь еще как минимум на неделю. Одну секунду, Джейд. — Я слышу, как он говорит что-то Райану, а потом становится тихо. — Так. Я вернулся. Попросил Райана с Хлоей на минуточку выйти. Ты видела новости?

— Да. — Фрэнк наверняка ожидает от меня более развернутого ответа, но мне страшно даже упоминать имя Синклера из страха, что я нечаянно проболтаюсь.

— Сочувствую его родственникам, но теперь, когда его нет, тебе больше нечего опасаться.

— Да. Я знаю.

— Что-то не так? Я думал, ты обрадуешься тому, что все закончилось.

— Я рада. Просто немного шокирована. Я не поверила своим глазам, когда утром увидела новости.

— Что ж, иногда все утрясается само собой. Теперь, когда все закончилось, я хочу, чтобы ты расслабилась и хорошо провела Рождество. Договорились?

— Ладно, но мне бы очень хотелось встретить его вместе с вами.

— Мне тоже, но, думаю, тебе будет куда веселей в компании своего бойфренда. — Фрэнк делает паузу. — Ты в итоге поговорила с его отцом?

— Нет. Сначала он был занят работой, а потом случилось то, что случилось, и нужда в разговоре отпала. — Я ненавижу лгать Фрэнку, но ему нельзя знать правду.

— Джейд, ко мне пришел врач. Поговорим позже, окей?

— Да, хорошо.

Следующие несколько часов я смотрю новости о Синклере. Он на всех каналах.

Вечером я ужинаю с мистером Кенсингтоном. Это так странно. Нам не о чем говорить. Как только мы откладываем вилки, звонят в дверь.

— Это Гаррет, — говорит он, вставая.

— Я открою! — Я выбегаю из столовой, а мистер Кенсингтон спешит у меня за спиной. Открыв дверь, я вижу за порогом мужчину, но Гаррета нигде нет.

— Доктор Колдвелл. — Мистер Кенсингтон проходит мимо меня, чтобы пожать врачу руку. — Как дела у моего сына?

— Отлично. Но если ему что-то понадобится, то ему поможет мисс Дирсен.

Сзади появляется пожилая женщина — и с ней Гаррет.

— Гаррет! — Я подбегаю к нему. Одна его рука в слинге, но в целом он выглядит здоровым.

— Привет. — Он берет меня за руку.

Мистер Кенсингтон обнимает Гаррета за плечо.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, пап. Все в порядке.

Его отец поворачивается к врачу и медсестре.

— Давайте пройдем в мой кабинет. Пусть они побудут наедине.

Мы с Гарретом уходим в гостиную. Я боюсь прикоснуться к нему, чтобы не причинить боль, но он свободной рукой обнимает меня.

— Джейд, я так беспокоился за тебя. Отец сказал, что с тобой все хорошо, но я должен был убедиться сам.

— Я-то в порядке, но как себя чувствуешь ты? Тебе больно?

— Нет. Меня накачали таблетками.

— Тебя задело еще где-нибудь?

— Нет, только в плечо. Вот сюда. — Он показывает на место, где я зажимала рану. — Будь я хоть на секунду быстрее, меня бы вообще не задело.

— Тебе рассказали, что произошло? Я имею в виду, что случилось с Синклером?

Гаррет кивает.

— Да. Я знаю историю. Обе ее стороны.

— Тебе это не кажется странным? — шепчу я. — Твой отец будто знал, что надо делать, а потом появились те люди…

— Джейд, мы не должны это обсуждать. Все уже кончено.

По его тону можно сказать, что он был свидетелем чего-то такого и раньше. Возможно, не один раз. Наверное, именно это он и имел в виду, когда говорил, что у его семьи есть способы охранять свои тайны. Если бы он рассказал мне о таком раньше, я бы никогда не поверила. Но увидев своими глазами…

— Ты выглядишь ужасно уставшим. — У него слипаются веки.

Он трет глаза.

— Это из-за болеутоляющих.

— Идем наверх, чтобы ты смог поспать.

Мы поднимаемся к нему в спальню. Я ложусь рядом с ним, и мы засыпаем.

Около девяти заглядывает его отец и спрашивает, как Гаррет.

— Кажется, хорошо. Он еще спит.

— Медсестра в четвертой спальне от вашей. Она оставит дверь приоткрытой, так что сходи за ней, если она будет нужна.

— Хорошо, спасибо.

Кажется, мистер Кенсингтон сделал вывод, что я проведу ночь в комнате его сына, — что хорошо, потому что именно так я и планировала поступить.

Следующие несколько дней Гаррет оправляется от ранения, а я составляю ему компанию. Мы смотрим кино, играем в игры и бездельничаем перед телевизором. Мы ни слова не говорим о том, что случилось, что для меня по-прежнему странно, но думаю, мне придется просто смириться.

Я спрашиваю у Гаррета, не придут ли за мной, чтобы отомстить за Синклера. Он отвечает, что нет, но не вдается в детали, так что я не знаю, стоит ли в это поверить.

Утром в канун Рождества возвращаются Кэтрин и Лили. Кэтрин, должно быть, в курсе произошедшего, поскольку не удивляется при виде меня.

Мы с Гарретом проводим день с Лили. Она так умилительно радуется скорому прибытию Санты. Я никогда не верила ни в Санту, ни в Пасхального кролика, ни в зубную фею, ни в остальных праздничных персонажей.

Лили говорит нам, что «вела себя очень хорошо», чтобы Санта не прошел мимо ее дома. В этом году она надеется получить кукольный домик.

Вечером мы рассаживаемся вокруг гигантской рождественской елки, а мистер Кенсингтон читает нам «Ночь перед Рождеством». По словам Гаррета, это одна из их семейных традиций.

После пережитого вся эта сцена кажется до ужаса нереальной. Несколько дней назад в их доме был убит человек. И не простой человек, а тот, кто мог стать следующим президентом Соединенных Штатов! Но они продолжают вести себя, словно нормальная семья.

Быть с ними так странно. Я чувствую себя лишней, но к моему удивлению, никто из них не ведет себя так, словно я им мешаю. Подыгрывает даже Кэтрин. Видимо, отец Гаррета провел с ней беседу.

Рождественским утром мы должны спуститься на завтрак при полном параде. Я всегда полагала, что люди просто встают и, сидя в пижамах, открывают подарки, но в семье Гаррета все по-другому.

Гаррет спускается к завтраку в брюках, рубашке и галстуке, а я — в платье, которое Кэтрин оставила у меня в спальне. Платье красивое, но оно красное, а такой цвет я обычно не надеваю. Лили, естественно, с ног до головы в розовом.

Еще там присутствуют бабушка и дедушка Гаррета, которых до сегодняшнего дня я еще не встречала. Они очень чопорные. Познакомившись с ними, я понимаю, почему нам пришлось нарядиться на завтрак.

После еды все отправляются в гостиную, где под елкой лежит куча подарков. Их хватило бы на целую армию.

Пока все открывают их, Гаррет наклоняется надо мной и кладет руку мне на бедро.

— С Рождеством, Джейд. Кстати, ты выглядишь великолепно.

— Спасибо. — Мне кажется, что все взгляды устремлены на нас, но на самом деле все смотрят на Лили.

— Я соскучился по тебе, — тихо говорит он мне на ухо.

— Я же всю неделю была здесь с тобой, — также тихо отвечаю я.

— Я не это имел в виду. Я соскучился по нашей близости. И твое платье сводит меня с ума.

Он сжимает мое бедро, а я убираю его руку и удерживаю в своей.

— Пока у тебя не зажила рана, мы не можем ничем таким заниматься.

Он улыбается.

— Есть разные способы. У меня в спальне. В полночь.

— Когда через коридор от нас будет спать твой отец? — шепчу я.

Он снова садится.

— В полночь. И я отдам тебе твой подарок на Рождество.

— Джейд, ты следующая, — говорит мистер Кенсингтон.

Все смотрят, как Лили несет мне подарок.

Вручив его мне, она становится рядом и с явным нетерпением ждет, когда я открою его.

— Надеюсь, это кукла с очень длинными волосами. Тогда мы сможем причесывать наших куколок вместе.

Я слышу рядом смех Гаррета.

Потом снимаю крышку коробки и обнаруживаю внутри беговые кроссовки. Ярко-голубые с оранжевым. Очень легкие. Намного легче тех, что у меня есть.

Лили — разочарованная тем, что мне досталась не кукла — убегает обратно.

— Какие красивые. Никогда не видела такую модель.

— Их еще не выпустили в продажу, — говорит Гаррет. — У Кэтрин есть друг, который работает дизайнером в обувной фирме. Ты получила одну из первых пар. В них ты будешь бегать по-настоящему быстро, хотя мне и так тебя не догнать.

— Спасибо, — говорю я его родителям. — Не терпится опробовать их.

Кроссовки действительно фантастические. И это отличный подарок. Вне всяких сомнений, предложенный Гарретом.

Открываются все новые и новые подарки, и в итоге я получаю еще несколько — пару кашемировых свитеров, беговую толстовку с длинными рукавами и спортивные часы, которые замеряют время, скорость бега, расстояние и остальные параметры.

— Я же просила тебя ничего мне не дарить, — шепчу я Гаррету.

— Эти не от меня, — сообщает он, изображая невинность.

После большого рождественского ужина мы с Гарретом берем с собой Лили и уходим в кинозал смотреть детский фильм. Посреди фильма она вскакивает и убегает.

— Что на нее нашло? — спрашиваю я у Гаррета.

— У детей ее возраста низкая концентрация внимания. Наверное, она убежала играть со своим новым кукольным домиком.

Когда фильм заканчивается, она прибегает обратно, обнимает меня, а потом кладет мне на колени листок бумаги.

— Что она тебе дала? — спрашивает Гаррет, включив свет.

Я опускаю глаза. Это рисунок, на нем сама Лили и я — с волосами, заплетенными в две косы, и в красном платье, в котором я была утром. Я держу ее за руку, а над моей головой написано: «Старшая сестра Лили».

— Гаррет, это ты подговорил ее, да?

— Почему? Что там такое? — Он забирает рисунок и начинает смеяться. — Клянусь, я не имею к этому ни малейшего отношения. — Он отдает листок мне. — Но ты знаешь, что это значит.

— Не знаю. И что же?

— Что, когда я однажды сделаю тебе предложение, ты будешь обязана сказать «да». Лили хочет, чтобы ты стала ее старшей сестричкой, и, если ты разочаруешь ее, это разобьет ей сердце.

— Ну все, теперь я точно уверена, что ее подговорил ты.

— Извини, но я тут не при чем. Хотя, это хорошая идея — воздействовать на тебя через Лили.