Звездный Июль

Глава 10. Этот концертный, концертный зал.

Грейс

Времени для обсуждения планов на неделю во время поездки оказалось предостаточно. Донован и Хогер успели два раза поругаться и помириться, споря о них и приоритетах, пока наши сани двигались вперёд со скоростью полудохлой клячи.

А я не спорила.

Во-первых, мне было всё равно.

А во-вторых, мужчины и сами неплохо справлялись.

Когда наконец сани затормозили окончательно, я осознала, что под «концертным залом» понималось здание Императорской оперы. Вообще-то, как смутно отложилось у меня в памяти, концерты Криса Хогера проходили в разных местах. Были среди них помещения и попроще. Для публики с монетами помельче. Но Императорская опера…

Опера – это да! Это уровень! Размах! С этим сложно спорить.

Я осознала всю глубину пропасти между мной и работодателем. Не факт, что у меня хватило бы напора врываться в комнату маэстро, если бы событиям предшествовала поездка сюда. Я даже мимо проходила с благоговением.

А внутри была лишь единожды, в студенчестве, когда мне оказывал знаки внимания один графский отпрыск. Ах, это было почти в другой жизни!

Я шла и глазела по сторонам, как самая натуральная провинциалка. Но как провинциалка бывалая, старалась не столь явно выражать восторг. Однако сдержаться, когда мы вошли в Большой Зал, было очень сложно.

Он был огромным!

Просто огромным!

Страшно подумать, сколько людей здесь помещается. Мои способности к арифметике забились в дальний угол черепной коробки от попытки умножить цену билетов на количество мест.

Конечно, из этой суммы нужно оплатить сам зал, работу наёмных работников, о налогах тоже не забыть… Но о налогах-то захочешь забыть – не дадут. Но даже если вычесть всё это, включая расходы на содержание дома, то всё равно останется на чулочки для целой дивизии блондинок.

На потолке в центре зала висела люстра, венец творения артефакторов прошлого столетия. Своей разработкой он опередили современников как минимум на полвека! Пусть теперь появились новые открытия, и в моду вошли немагические светильники, которые работали на непонятной новоизобретённой силе – электричестве. Но этой люстре почти двести лет, а она всё ещё светит, и вполне на уровне нынешних поделок.

Сейчас люстра горела на одну сотую своей мощности, просто чтобы мы не переломали ноги в темноте.

Занавес был открыт, обнажая тайны, обычно скрытые от рядовых зрителей. На сцене суетились единообразно одетые мужчины. Видимо, в их договорах тоже стоял пункт об униформе.

Только униформа была немного другой.

Работники деловито обходили начищенные до блеска металлические конструкции, напоминающие музыкальные инструменты. Мы как раз были на середине зала, когда одна из конструкций задудела, как трубач, решивший подшутить.

Я чуть не споткнулась от неожиданности.

Мужчина, который находился рядом с «дуделкой», отскочил, постукивая по уху. Товарищи неосторожного работника разразились смехом.

А могли бы и обругать.

Лично у меня возникло такое желание.

Но, видимо, в этой компании к ошибкам коллег относились беззлобно.

Другой мужчина заглянул под крышку инструмента, похожего на рояль, что-то там подкрутил, и устройство воспроизвело несложную мелодию. Запела струнная штуковина, напоминавшая арфу – из поперечной перекладины будто вылезли паучьи лапки и дёргали струны. Инструменты подавали голоса, но пока это была жуткая какофония: кто в лес, кто по дрова. Хогер легко взбежал по лесенке сбоку от сцены и стал что-то обсуждать с сотрудниками.

- А мне что делать? – поинтересовалась я у Донована, который, как и я, остался в зрительном зале.

- Не мешать, - отрезал тот и сел по другую сторону от прохода.

Не мешать я могла бы и в своей новой комнате. Я могла бы очень удобно не мешать, лёжа на в меру мягкой кровати и читать, например, интересную книгу. Особенно приятно не мешать, когда сосед (он же хозяин) в свою очередь не мешает мне всякими непотребствами. Ведь такое время удачное – пока его нет дома!

Это был бы просто идеальный вариант немешания!

К сожалению, идеал – это то, чего не существует в реальности, поэтому я просто села на ближайшее кресло. Кресло тоже оказалось комфортным. Не таким, как кровать, но сидеть было куда сподручней, чем стоять.

Я зевнула.

Тут Хогер подал сигнал своим работникам, отщёлкал пальцами ритм: «щёлк – щёлк – щёлк – щёлк», и инструменты заиграли одновременно. Слаженно и даже, можно сказать, красиво.

- Стоп-стоп-стоп! – замахал руками музыкант. – Где модулятор?! Почему не работает модулятор?!

Я помотала головой. Действительно. Почему не работает модулятор и что он такое?

Один из работников схватился за голову и убежал за сцену, лишив меня возможности познакомиться с хитрым «модулятором» воочию.

- Всё! – глухо крикнул он откуда-то из недр закулисья.

Хогер вновь стал отщелкивать ритм. Вновь зазвучала музыка, и…

…это было совсем по-другому! Не знаю, в чём дело, но мелодия неожиданно обрела объем и глубину. Она заполнила зал от края до края, и я даже оглянулась – не знаю, зачем. Может, чтобы проверить, не прячется ли там ещё один оркестр.

- Отлично! – постановил маэстро. – Проверяем освещение!

Что его проверять? Оно уже почти двести лет тут горит!

Однако работники скрылись за кулисами, и возле задника стала подниматься балка, за которой, как рыбацкая сеть, тянулись какие-то спутанные верёвки. После того как её закрепили, перед ней поползла вверх другая балка, за которой тянулось тёмное полотнище.

- Готово! – крикнули из глубины сцены.

- Врубайте! – гаркнул им Хогер.

И они врубили.

Не знаю, как это делалось, но сквозь занавесь огоньки просвечивали, как звезды в небе. Но они не просто просвечивали: они двигались!

- Прожекторы! – скомандовал маэстро.

И слепящие лучи высветили центр сцены, а потом медленно переползли на Криса.

- Порядок! – подвёл итог музыкант, и огни погасли. – Теперь линза!

Хвала Ливве, что такое линза, я знала. Но какая польза от неё на сцене и что через неё планировал разглядывать Хогер, у меня версий не было.

Однако откуда-то сверху в правом углу выползло большое тёмное стеклище в красивой кованой раме.

- Давай, Бобби. – В этот раз маэстро не кричал. Он словно уговаривал. Убеждал.

И Бобби дал!

Тёмное стекло ожило. Из него на меня смотрел… Хогер. Я видела каждую чёрточку его лица. Эти ядовитые прищуренные глаза. Наглый длинный нос, который бы смотрелся некрасивым, если бы не такой же крупный рот и упрямый подбородок, сам по себе тоже ‑ не произведение искусства. Но все вместе черты складывалось в очень правильное и живое сочетание.

И вдруг музыкант в раме мне улыбнулся.

Так светло, чисто и счастливо, что я нечаянно улыбнулась в ответ.

И только потом заставила себя перевести взгляд на сцену.

Губы Криса кривились в сардонической ухмылке.

Я вновь взглянула на раму. Там тоже показывали колючий насмешливый взгляд звезды.

Как я могла забыть! Улыбки Хогера – всего лишь маски, которые он меняет так же запросто, как блондинок по утру.

Мне почему-то стало грустно и даже обидно.

- Ну что, проверяем главное? – Маэстро бросил взгляд через плечо на своих работников, и вдруг запел красивым, тем самым обволакивающим, бархатным, как при нашей первой встрече, голосом:

- Расскажи мне, где была,

Сколько слёз ты пролила,

Много ль счастья без меня

Жизнь отмерила?

Да, это было главное. Вживую голос Хогера звучал поистине завораживающе. Так, что хотелось слушать и слушать ещё.

- Крис, нет. – Не знаю, что за «нет» показалось Доновану. По мне так очень даже «да».

- Чарли, что там? – Музыкант повернулся к кулисам.

- Господин Хогер, я сделал всё, как обычно! – Мужчина в форме высунулся из-за кулис. – Попробуйте ещё раз!

- А так?! – Маэстро рыкнул.

- Не работает, Крис, - помотал головой директор, поднимаясь с места.

- Давайте я ещё раз включу и выключу! – предложил не представленный мне Чарли, у которого не работало что-то «главное».

На сцене и за нею начались панические передвижения. Концертный директор ходил вперёд-назад по проходу, кусая губы. Хогер стоял на сцене с закрытыми глазами, бледный и сосредоточенный, будто прощался с миром.

- Может, я могу чем-то помочь? – решилась я.

- Чем?! – рявкнул на меня Донован. – Чем ты можешь помочь?!

- Я правильно понимаю, что у вас не работает какой-то артефакт? – уточнила я. – Возможно, мне удастся его починить.

- Идиотка! Это уникальная разработка! Она существует в единственном экземпляре! – взорвался директор.

- Мэтью, ну чем мы рискуем? – вдруг открыл глаза (и рот) музыкант.

- Она может сломать усилитель!

- Он уже сломан. – Крис вытянул в сторону приятеля руку ладонью вверх. – Давай дадим нам всем шанс.

- Знаеш-ш-шь!.. – Донован прошипел эту «ш», как заправская гадюка. – Делай, как знаешь!

- Госпожа Хоуп, вы хвастались своими широчайшими навыками в области артефакторики. У вас появился шанс их продемонстрировать! – Хогер указал за кулисы.

И тут я испугалась. А вдруг у меня не получится?

Скорее всего ‑ не получится.

Вот это вот всё было за пределами моего опыта. Я даже не подозревала, что так можно. Что такое бывает.

Но вызов брошен.

Я его приму.

Я взошла на сцену по той же лесенке, по которой поднимался маэстро. Тот самый «Чарли», у которого всё сломалось, указал мне дорогу.

За кулисами на столе лежало… нечто.

Это, безусловно, был артефакт, но очень сложный. Даже на первый взгляд, по используемым материалам. Здесь были и металл, и камни, и даже дерево, старательно выточенное скрупулёзным артефактором. Это было… величественно! Гениально!

- Кто это сделал? – Я с трепетом провела рукой над поверхностью.

- Энер Януар, - буркнул рабочий, будто речь шла не об одном из самых выдающихся артефакторов современности, а о каком-то третьесортном лавочнике с окраины.

- Идите, Чарли. – Я махнула рукой, отгоняя. – Не стойте над душой!

Меня раздражало наличие постороннего человека, который мешал погрузиться в совершенство магических линий, связей и узлов. Я положила руки на устройство, закрыла глаза и стала ниточку за ниточкой разбирать сложное плетение.

Понятия не имею, что это и для чего, но оно определённо было сломано и буквально умоляло о помощи. Магический импульс терялся где-то в глубине артефакта. Значит, схема нарушена физически.

- Его никто не ронял? – спросила я вслух.

- Грейс, вы издеваетесь?! – ответил мне невесть откуда взявшийся Хогер. – Вы хотя бы близко представляете, сколько это стоит?

- Да. - Я согласно закивала. – Приблизительно представляю. И всё же рекомендую поискать потерянную деталь.

- Как она выглядит. Где может находиться? – напрягся мой работодатель.

- Где угодно может находиться. Может, даже не здесь. Но в ваших интересах, чтобы она просто свалилась со стола и закатилась куда-то поблизости.

- Ну то есть вы не знаете, что это и где его искать? - скривил физиономию маэстро.

- Нет.

- Вы очень помогли, - ядовито процедил работодатель. – Можете идти на своё место.

- Не нужно мне указывать моё место. Мне кажется, артефакт был повреждён совсем недавно. Эхо разрыва ещё держится. Понимаете…

- Нет. – Музыкант сложил руки на груди и выпятил подбородок, вновь кого-то напомнив, но я перевела взгляд на пол.

Куда эта махлова деталь могла укатиться с этого махлова стола? Я подняла занавеси кулис. Заглянула под стол. Передвинула стул.

Хогер скептически хмыкнул и ушёл прочь, на сцену, что-то обсуждать со своими работниками. А я стала искать дальше. Ещё одна кулиса. Какой-то ящик на полу. Довольно тяжелый, но под ним тоже ничего подозрительного не обнаружилось. Ещё кресла. Шкаф…

Шкаф.

Кому нужен шкаф за сценой?!

Ножки его были низенькими, и между полом и дном оставалась небольшая щель.

С полами в Императорской опере было очень печально. Судя по слою пыли, их не мыли. Но в ободке грязи виднелся тонкий след, будто по нему что-то прокатилось.

Возможно, не сейчас.

Раньше.

Но я опустилась на колени и создала крохотный светильничек.

Под шкафом определённо что-то было. И не одно.

Отодрав дощечку от давешнего ящика, я стала выуживать из-под шкафа содержимое. Бумажка, сухарик, пуговица, шарик…

Идеально отполированный шарик!

Я подхватила его и понеслась к артефакту. Он обязан быть отсюда! Осмотрела, ощупала все бока, пока, наконец, палец не попал в выемку. Я вставила туда каменный шарик, и он встал в углубление, как родной. С трясущимися от возбуждения руками я постаралась восстановить оборванные нити, и вдруг – р-раз! – артефакт зажёгся.

Не в прямом смысле. И, наверное, никто, кроме меня, это не заметил.

Но магические связки натянулись, узелки зазвенели…

- Я нашла! Я сделала! – Я выбежала на сцену, и меня встретил хохот.

Я растерялась. Взгляды были устремлены на подол платья. Я тоже посмотрела вниз. Край платья был задран, ткань испачкана грязью, как и локти.

- Я… сделала...

Мне стало так обидно за себя... Но вдруг где-то в глубине души забрезжила надежда.

На что?..

Какая?

При чём тут вообще надежда?

- Что сделали, Грейс? – От вопроса Хогера меня охватило какое-то будоражащее до самой печени возбуждение.

- Работает… - выдохнул Донован, прикрыв рот рукой.

- Вы в камине лазали, барышня? – усмехнулся щербатым ртом один из работников, но вдруг сжался под взглядом маэстро.

- Работает!! – воскликнули хором работники, и я не могла сообразить: почему они вдруг поверили, что работает.

- Там шарик укатился, - стала оправдываться я. – Хотите, покажу?

- Нет, Грейс. – Меня накрыло облегчением. – Я иду в гримёрку. И так столько времени в монтень! Чарли, отвечаешь за каждый шарик головой, понял?!

- Да, господин Хогер, - вытянулся тот.

- Грейс идёт за мной. Все остальные стоят на местах и боятся дышать, что не сломать что-нибудь на выдохе. Я понятно объясняю?

Не дожидаясь ответа, он пошёл за сцену.

И я за ним.