Звездолет

Глава 15

Вскоре они вновь остались одни, и Доран наблюдал, как его новоприобретенная подруга вытаскивает шпильки, позволяя косе цвета красного дерева упасть вдоль спины, а затем аккуратно расплетает ее длинными пальцами. На стене висело бальное платье, которое он, оказывается, «купил» для Солары, и она любовно пялилась на водопады сверкающей ткани и изредка оглядывалась через плечо, словно убеждаясь, что Доран еще жив.

– Я по-прежнему здесь, – сказал он. – И по-прежнему считаю, что план дурацкий.

– А мне по-прежнему плевать, так что смирись.

Ему претила мысль, что ей придется воровать. Слишком рискованно. Но раз уж Солара отказывалась менять решение, то и Доран помалкивал, задвинув подальше чувство вины – в конце концов, это была ее идея, а не его.

Помогло то, что ей, похоже, не терпелось напялить наряд. Судя по тому, как Солара восхищалась его голографическим блеском, склонив голову набок и закусив губу, прежде ей не доводилось носить нормальное платье – не ветхое церковное платьице с чужого плеча, а одеяние, придуманное специально, чтобы мужики сворачивали шеи и роняли челюсти. В академии Солара держалась особняком и всегда пропускала танцы. Со стыдом Доран представил, как бы отреагировал, заявись она на выпускной, сколько бы грубых и плохо замаскированных оскорблений изверг, чтобы она почувствовала себя не в своей тарелке. Припечатал бы ее Крыской, и Солара машинально коснулась бы родимого пятна на шее, вмиг лишившись уверенности, для чего это прозвище и предназначалось.

Он хотел сказать, что сожалеет и что знает, каково это, быть мишенью для насмешек. После ухода матери кое-кто из старших ребят застал его рыдающим в туалете, и Доран быстро осознал, что первое правило выживания в академии – издевайся или терпи издевки. А годы спустя, когда Солара выиграла премию выпускников, он потерял не просто трофей. Он в какой-то мере лишился уважения отца – своего единственного близкого человека. Теперь Доран понимал, что третирование Солары – трусливый шаг во многих отношениях. Но признаться ей в этом не мог, потому произнес просто:

– Это из новейшей коллекции вечерних нарядов Белладуччи. Увидев тебя в нем, любая девчонка позеленеет от зависти.

Солара отреагировала совсем не так, как ожидалось. Она съежилась, уставилась на Дорана глазами полными сожаления и прошептала:

– Оно стоило пять тысяч кредитов.

Но в противовес покаянному выражению лица ее пальцы метнулись к платью в защитном жесте, мол, заберешь только через мой труп.

Смеяться было слишком больно, так что Доран затаил дыхание, пока импульс не прошел, а затем медленно выдохнул.

– Хочу увидеть тебя в нем. В конце концов, именно мне придется объяснять растраты с моего служебного счета.

Если у него все еще останется работа, когда это испытание закончится.

Ему по-прежнему нужно было добраться до корабля на Обсидиане и выяснить значение координат, которые дал отец. И чем больше Доран об этом думал, тем сильнее подозревал, что между его заданием и ложными обвинениями Солнечной Лиги есть прямая связь. Кто-то потратил уйму сил, чтобы разрушить его репутацию – без всяких логических причин. По идее, Дорану полагалось взбеситься, но на данный момент ему и без того хватало страданий.

Солара перебросила волосы на одну сторону и нахмурилась, будто осознав нечто важное.

– Чтобы превратить меня в богатую наследницу, одного платья маловато. Я не додумалась купить обувь.

– Иди босиком, – предложил Доран. – Девушки всегда снимают туфли, когда танцуют. Можешь притвориться, что забыла их на вечеринке.

– А как же волосы? И макияж. Я никогда не…

– Попроси Кассию помочь. Она из высшего общества.

– Что? – Солара резко развернулась. – Кто тебе сказал?

– Никто, – пожал плечами Доран, отчего в боку опять заныло. Он стиснул зубы и подождал, пока пульсация стихнет. – Рыбак рыбака видит издалека. Она вышагивает по кораблю, как по собственным владениям.

– Это ничего не значит.

– Вообще-то, значит.

Кассия держалась властно, как кто-то, наделенный привилегиями с раннего детства. Доран легко это разглядел, ибо и сам вел себя так же, пока не получил нагоняй от отца за то, что устраивал себе жаркие свидания, используя для этого стажеров компании. После чего пополнил ряды стажеров, дабы научиться смирению.

Но у происхождения Кассии были о более вещественные доказательства.

– Ты когда-нибудь ее нюхала? – спросил Доран. – Вблизи?

Солара отшатнулась, будто он поинтересовался размером ее лифчика.

– Нет. А ты нюхал что ли?

– Однажды.

Это случилось в день фестиваля адских ягод на Пезирусе, после того, как Доран битый час таскал ящики на платформу. Он случайно столкнулся с Кассией в уборной, и хотя ее рубашку насквозь пропитал пот, от ее кожи исходил лишь аромат орхидей и ничего более. Существует только один способ подавить естественный запах тела, но процедура эта настолько болезненная и дорогая, что даже Доран отказался.

– Ей в потовые железы имплантированы ароматизированные микробы. Они редкие и инвазивные. Я встречал только одного человека, прошедшего такую процедуру, и он дипломат Солнечной Лиги. А значит, Кассия не просто богата. Она важна.

Он ждал ответа, но Солара просто стояла и молча пялилась на него.

– Чего? – спросил Доран.

Шагая по коридору, Солара вспоминала слова, брошенные Дораном на борту «Зенита». «Меня не тянет к тем, от кого воняет как от ящика с инструментами». Она успела об этом позабыть, а теперь вдруг задумалась, как пахнет после недели без душа.

Явно не духами.

И конечно, это не ее дело, и Солара не знала, почему ей не все равно, но при каких обстоятельствах Доран нюхал Кассию вблизи? Эти двое вроде не проводили вместе много времени, по крайней мере, не в открытую… впрочем, романтические встречи можно провернуть довольно быстро. Кассия честно заявила, что интрижки – лучший способ справиться с полетным безумием. Может, парочка решила помочь друг другу «запастись эндорфинами»?

Желудок болезненно сжался.

«Хватит гадать и делать поспешные выводы, – мысленно велела себе Солара. – Он тебе не принадлежит». Не то чтобы она мечтала сама повышать уровень эндорфинов в компании Дорана.

Тогда почему ее лицо краснело и пульсировало в едином ритме с сердцем?

– Забудь, – буркнула Солара. – Ерунда.

– Что ерунда? – спросила Кассия, высунув голову из открытой двери своей каюты.

Солара замерла, прижимая платье к груди, выдавила фальшивую улыбку и ответила «Ничего», но невольно взглянула на вторпома по-новому. Не на грязные блондинистые дреды, тусклые и огрубевшие после того, как за ними много месяцев не ухаживали, и не на загоревшее до медного оттенка лицо, а на спрятанную под всем этим манеру поведения.

Кассия сильно постаралась скрыть свое привилегированное воспитание, но кое-что все же прорезалось… слегка надменно вскинутый подбородок, из-за чего крошечная по сути девчонка смотрела на Солару сверху вниз, поправ разницу в росте. Языком тела Кассия очень напоминала Дорана, такая же уверенная в себе и контролирующая все вокруг. Он был прав. Два сапога пара.

– Что с тобой? – спросила Кассия.

– Просто нервничаю из-за задания, – солгала Солара. – Думаешь, сможешь сделать меня хорошенькой? Я никогда не красилась, так что очень нуждаюсь в любой помощи.

– Легко. Заходи.

Она шагнула в каюту и, не справившись с любопытством, быстро обняла Кассию, будто бы в благодарность, а сама меж тем глубоко вдохнула. Восхитительные ароматы цветущего сада, заполнившие ноздри, казалось, исходили из-под кожи, а не с ее поверхности. Божественный запах. Кассия напряглась, и Солара отпрянула, сражаясь с приступом зависти. Она бы тоже хотела благоухать весенним бризом, а не машинным маслом.

– Спасибо, ты лучшая, – сказала она и огляделась.

Эта каюта поразительно походила на ту, что выделили им с Дораном, только вместо двуспальной койки тут стояла двухъярусная. С верхней полки за Соларой внимательно наблюдал Кейн, держа в руке протеиновый батончик, который так и не донес до рта, и на лице его застыло то же озадаченно выражение, что и у Кассии. Обе блондинистые головы склонились на бок под одинаковым углом, словно пытаясь осмыслить это внезапное проявление симпатии.

Солара холодно кивнула Кейну, и он наконец очнулся, тут же напустив во взгляд раскаяния:

– Эй, прости за вчерашнее. Мне не стоило молоть языком. На самом деле я так не думаю, это все кристаллайн виноват.

Верилось с трудом. Прошлой ночью Кейн казался вполне трезвым.

– Дорану и так досталось, – продолжил он. – Меньше всего ему нужны еще и мои наезды. – Затем понурил голову и спросил: – Ты передала ему мои слова?

– Пока нет.

– Тогда, может, пусть это останется между нами? Мне нравится Доран, он отличный парень, и я не хочу, чтобы остаток пути нам было неловко.

Солара потерла ткань платья между пальцами, не в силах решить, как поступить. Кейн казался искренним, но в первую очередь она была предана Дорану и чувствовала, что он должен знать.

– Я подумаю, – сказала Солара и тут же сменила тему: – Поспешим. Ренни хочет выйти поскорее.

– Конечно. – Кейн легкомысленно ухмыльнулся, будто ничего не произошло. – Но тебе не нужны голографические мазюкалки, чтобы стать хорошенькой.

– Разумеется, не нужны, – согласилась Кассия и выхватила у него из рук лакомство. Откусив кусок, она вернула батончик Кейну и указала на лицо Солары: – Ну, разве что синяки скрыть.

– И родимое пятно, – добавил он. – Оно прелестно, но легко узнаваемо.

Солара еще не до конца его простила, но улыбку сдержать не смогла:

– Ты считаешь мое родимое пятно прелестным?

Озорная ухмылка Кейна стала еще шире, а голос – низким и глубоким.

– Я считаю, что каждая частичка тебя прелестна.

В ответ Кассия поднялась по лестнице на второй ярус и треснула своего сожителя по голове. А когда тот разинул рот, чтобы возмутиться, ткнула в него пальцем и прошипела:

– Она мне нравится. Оставь ее в покое.

Потирая черепушку, Кейн отодвинулся на дальний край матраца, хотя это не спасло его от яростного взгляда Кассии, столь интенсивного, что бедолага чудом не обзавелся подпалинами на бровях.

– Я просто проявил дружелюбие. Что в этом такого?

– Мы оба знаем, что ты проявил, – отчеканила Кассия. – А теперь спускайся и помоги мне.

Перепалка в сотый раз заставила Солару задуматься, насколько эти двое на самом деле близки. Несмотря на острые взгляды и резкие слова, они сосуществовали на «Банши» точно спутники на орбите, разделяя все, от еды до шуток, с легкостью, присущей родственникам. Но если они и правда брат и сестра, то почему так различается язык их тел? Бесстыдные подмигивания и кокетливые улыбки Кейна указывали скорее на того, кто регулярно соблазняет ради ужина, а вовсе не на наследника с трастовым фондом.

Отвлекшись от грызни, парочка наконец решила, что Кейн займется прической, а Кассия сделает макияж. Затем они пихнули Солару на табурет перед нижним ярусом и приступили: Кейн, стоя сзади, расчесывал ей волосы, а вторпом, скрестив ноги, восседала на матраце и копалась в коробке с косметикой.

Со своего места Солара заметила снимки, приклеенные к стене возле койки Кассии. На одном из них красовался Кейн, игриво обхвативший ее за шею, пока они чокались стаканами с каким-то красным соком. Наверное, вино из адских ягод. На остальных фото были лишь пейзажи – сочные, поросшие лавандой холмы и бескрайнее озеро цвета индиго, в водной глади которого отражались луны-близнецы. Солара прежде не видела столь потрясающих красот и поняла, что хмурится, когда Кассия, наклонившись, загородила обзор и принялась пудрить ее щеки.

– Где сделаны эти снимки? Они прекрасны.

Кассия выронила пуховку и, встретившись глазами с Кейном, печально поникла.

– Просто место, где я когда-то жила.

Он в ответ скользнул большим пальцем по ее запястью, да так быстро, что моргни Солара – и все бы пропустила. Но она увидела. Увидела это мгновение интимной близости.

«Явно не брат и сестра».

Больше никто ничего не сказал, и она тоже молчала. Но никак не могла избавиться от ползущего по спине беспокойства. Они с Дораном полностью доверились экипажу «Банши», и все же Солара так и не узнала, как они все собрались вместе.

Когда ребята вернулись, Доран как раз боролся с волной головокружения. Пришлось прищуриться, чтобы сфокусировать взгляд на Соларе. Он представлял, как она может выглядеть в платье, но ничто не подготовило его к полной трансформации, из-за которой Солара будто стала чужой – разумеется, поразительно красивой, но настолько непривычной, что брови Дорана сошлись на переносице.

Первым делом он заметил ее глаза, воззрившиеся на него из-под длинных радужных ресниц. На веках виднелись крылья бабочки, окрашенные в осенние тона и покрытые голографическим глянцем, отчего они будто порхали всякий раз, как Солара моргала. В сочетании с ореолом серебряных лент, вплетенных в косы, эффект получился завораживающим. Но эти глаза никак не стыковались с теми, в которые Доран привык каждый вечер смотреть через обеденный стол во время игры в «или-или».

Он позволил взгляду скользнуть ниже, к бальному платью, сиявшему словно полное звезд ночное небо. Модель без бретелек облегала каждый изгиб как вторая кожа, подчеркивая обнаженные плечи и руки и каким-то чудом, наплевав на гравитацию, поднимая грудь едва не до подбородка.

Доран чуть не проглотил язык, пока старался не пялиться и боролся с эгоистичным желанием завернуть Солару в одеяло, чтобы и никто другой не смотрел. Он опустил глаза ниже, до самых кончиков пальцев, которые попеременно вспыхивали розовым и фиолетовым анимированным лаком. Ногти были отполированы, татуировки – скрыты. Доран легко мог представить эту блестящую и гламурную Солару на обложке модного журнала.

И не знал, нравится ему это или нет.

Противоречивые порывы окунули его в винегрет из сложных и непонятных эмоций. Хотелось продолжать глазеть на Солару, сказать, что она восхитительна, и в то же время попросить ее смыть макияж и надеть обычную одежду, стереть этот кричащий лак и вернуть красоту чистых сияющих ноготков.

Доран хотел, чтобы она вновь стала Соларой, которую он знал… его Соларой.

Кассия толкнула Кейна плечом:

– Смотри. Аж дара речи лишился.

– Мы постарались на славу, – согласился тот, любуясь своим творением.

Солара взглянула на Дорана, и он наконец обрел голос:

– Ух ты. Не знаю, что сказать. – Но она заслуживала куда большего, так что он добавил: – Пять тысяч кредитов малая цена за такое. Ты сногсшибательна.

Ее ответная улыбка согрела его сердце.

– И ты прощен, – заявила Солара и прежде, чем Доран успел спросить, что такого он натворил, развернулась и ушла.

Он крикнул вслед, чтобы она была осторожна, но вряд ли Солара услышала.

А позже, лежа в темноте без сна в компании только своей боли, Доран наконец осознал, что после Обсидиана они с Соларой разбегутся. Она собиралась лететь дальше, в Пограничье, а он – выполнить поручение отца, вернуться домой и очистить свое имя. И их пути, возможно, никогда не пересекутся вновь.

Доран не знал, что чувствует по этому поводу.

Хотя нет, знал.

Но прежде, чем сумел осмыслить ноющую боль в груди, голова закружилась, а тело охватил жуткий озноб, от которого костный мозг едва не вытряхивало из костей. Доран забился под одеяло, пока внутренности его пульсировали, точно загноившийся зуб. Оставалось надеяться, что вскоре Солара вернется с лекарством. Иначе их расставание случится гораздо раньше, чем он планировал.