Alleine zu Zweit

Глава 23. Guys and prejudices.

And then I found out how hard it is to really change.

Even hell can get comfy once you’ve settled in.

Темный лес. Вокруг одни деревья. Они тяжелыми мрачными силуэтами замыкают тебя в кольцо, лишая возможности выбраться. Их кроны настолько огромны, что не видно даже луны и звезд. Хотя было так темно, что можно было подумать, будто небесные тела решили сегодня не радовать своим светом. Смотришь по сторонам — ни-че-го. И тишина — кромешная, зловещая, пугающая и оглушающая. А, нет — изредка кузнечик поет свои трели. Но вот замолчал и он. Справа от себя слышишь шорох, но намеренно не обращаешь на него внимание. Думаешь, что это все твое больное воображение, приправленное страхом. Шорох подползает все ближе, ближе, вот он уже почти касается твоей щеки. Сквозь темноту проглядывает такая же темная фигура, идущая на тебя. Нечеловеческий оскал будто висит в воздухе — настолько одеяние незнакомца умело маскируется в ночи. Он уже на расстоянии вытянутой руки от тебя. Осталось сделать лишь шаг…

Аня дернулась, засучила ногами по постели и открыла глаза, громко и часто дыша. Оглядываясь, девушка долго пыталась прийти в себя и понять, где, собственно, находится. Оторвав внезапно потяжелевшую голову от подушки, брюнетка села в кровати, привычно потянувшись за мобильным. Не успев дотронуться до него, тут же отдернула руку, словно обожглась. Нельзя.

В любую другую ночь она бы написала Диме sms, и он бы пришел к ней, как приходил всегда, когда девушке снились кошмары. Последнее время все чаще и чаще. Он тихо, практически на цыпочках прокрадывался в ее спальню, осторожно, чтобы не разбудить девочек, и ложился в постель рядом с ней. Только чувствуя на своем плече или талии его горячую руку, Аня могла успокоиться. Только с ним ей было не страшно, и она могла вновь спокойно заснуть. В такие ночи они не говорили, лишь иногда Дима мог шепнуть на ухо что-нибудь успокаивающее, такое, отчего вся темнота, заполонившая разум, рассеивалась, и наступало умиротворение. Дождавшись, пока Аня уснет, парень осторожно высвобождал свою руку из плена ее волос и уходил так же тихо, как и пришел. И никто на следующий день не говорил об этом. Это было их маленькой ночной тайной.

В любую другую ночь, но не сегодня. И это «сегодня» продолжалось уже несколько дней с тех пор, как они перестали разговаривать. И каждую ночь Ане снились кошмары, будто понимая, что нет никакого защитника больше, а потому девушке обессиленно приходилось справляться с ужасными снами самой.

Сил действительно практически не было, и Аня каждую ночь боялась, что не сумеет вовремя проснуться, и ей откроется тот страх, который до этого всегда удавалось обойти.

Натянув ватное одеяло до носа, девушка подумала, что неплохо было бы выпить чего-нибудь, за что печень точно не сказала бы спасибо, а вот мозг, наоборот, рассыпался в благодарностях. Вообще говоря, Ане уже давно не доводилось пить. Даже как-то странно, учитывая склонность ее новой компании отмечать любое мало-мальски значимое событие, вроде пробуждения Леши по первому будильнику, новой бутылкой виски. Ах, да — причина ведь в том, что брюнетка уже давно отнекивается от совместных тусовок, чтобы не видеться с ним. И пока что, на удивление, это удавалось, хотя и с огромным трудом.

Аня скучала по нему, очень скучала. Сердце обливалось кровью, а зубы непроизвольно скрежетали друг о друга, когда она видела Диму, разговаривающего с Марго или еще кем-нибудь. Но потом она вспоминала, что он сделал, и зубы скрипели уже от злости. На него и на саму себя, а также на белобрысого ублюдка, черт бы его побрал. Кирилл каждый раз с самодовольным видом наблюдал мучения Ани, и его едкие комментарии просто доводили девушку до белого каления.

Все по-прежнему плясали вокруг него, будто он был китайским божеством, способным вызвать дождь. Одноклассницы бегали за ним, как Моська за Слоном, беспрекословно выполняя все поручения, даже самые унизительные и идиотские. А Морозов этим наслаждался, и каждый раз на его лице красовалась эта победная ухмылочка, которую хотелось хорошенько стереть чем-нибудь тяжелым вроде кирпича. У блондина появилась новая цель — переспать со всеми старшеклассницами за рекордно короткие сроки, и пока что эта цель, к огромному сожалению Ани, рисковала быть выполненной. «Как бы ни так», — успокаивала себя девушка. «Ко мне ты и пальцем не притронешься». Хотелось верить, что Софи со Светой тоже последуют ее примеру, хотя на последнюю Морозов давно положил глаз и в своем мозгу уже давно-о придумал, что хочет с ней сделать, о чем не преминул поделиться с Аней.

— Я не удивлена, что ты не думаешь ни о чем, кроме секса, но не обязательно делиться своими похождениями со мной, — фыркнула однажды девушка, когда ей не повезло столкнуться с Морозовым в библиотеке.

— Обязательно! — искренне воскликнул Кирилл. — Она же твоя подруга, и, думаю, тебе будет интересно послушать, как я собираюсь ее…

— Замолчи. Еще слово, и ты пожалеешь, что не родился девочкой, потому что твой детородный орган будет причинять тебе ой как много проблем.

— Знаешь, детка, я не против, если эти проблемы причинишь мне ты, — Морозов сощурился и поиграл бровями. — Ты, кстати, последняя в моем списке.

— Надеюсь, речь идет о списке наследников? Потому что очень скоро он точно тебе понадобится, — огрызнулась Аня.

— О нет, это может и подождать. Я о списке потенциальных кандидаток в мою койку, — спокойно продолжил Кирилл, не обращая внимания на колкости девушки.

— Можешь меня оттуда вычеркивать.

— Отчего же? — Морозов удивленно поморщил лоб. — Наоборот, я жду не дождусь, когда дойду до последнего пункта. Вот я повеселюсь на славу.

— Ждать придется очень долго, Морозов. Три жизни, не меньше, — не смотря на одноклассника, ответила ему Аня, копаясь в библиотечных книгах в поисках нужных.

— Ради тебя, прелесть, я готов даже продать душу дьяволу, — фыркнул блондин. — Хотя готов поспорить на хулиард, что ты раздвинешь передо мной ноги быстрее, чем я скажу слово «шлюха».

— Готовь деньги, ублюдок, — прошипела Аня ему в лицо, намереваясь как можно скорее избавить себя от общества одноклассника.

— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — сладким голосом пропел Кирилл, преграждая девушке путь, фактически зажав ее между стеллажами. — Никто еще не жаловался.

— Всегда бывает первый раз, — бросила девушка. — Дай пройти.

— Ну, ты-то все про первый раз знаешь, — хмыкнул блондин и покачал головой. — И кто это был? Неужели Крымов? Странно, что он этим со мной не поделился… — Морозов цокнул языком.

— Это был не он, — рявкнула Аня. — Пропусти, иначе я…

— Ага! Я так и знал, — Кирилл щелкнул пальцами в воздухе. — Значит, Фалеев должен мне косарь. Представляешь, какой наивный — думал, что у тебя был всего один парень. Я-то сразу тебя раскусил, детка. Ну, и сколько же у тебя было «единственных»?

— Поменьше, чем у тебя, — съязвила девушка.

— А вот с этим еще можно поспорить, — блондин покачал головой, ухмыляясь. — Давай, назови число, а я назову тебе свое.

— Семь. Да, семь. Столько раз ты будешь гореть в Аду, прежде чем твоя жалкая душа отправится, наконец, туда, куда ты заслуживаешь. И я надеюсь, Морозов, перед тем как навсегда закрыть глаза, твоя порочная жизнь пронесется у тебя перед глазами, и ты пожалеешь об этом разговоре и обо всех гадостях, что ты сделал людям. И вот тогда, детка, смеяться буду я.

Почему-то этот разговор детально всплыл в памяти Ани, когда она, казалось, начала засыпать. Но отвращение к блондину перекрыло все прочие чувства и заставило невольно поморщиться, не говоря уже о том, что всю сонливость как рукой сняло. Девушка так и провалялась в постели до утра, не сомкнув глаз. Лишь под утро, минут за двадцать до будильника, брюнетке удалось на время уйти в мир грез, но этого явно было недостаточно. Проснувшись совершенно разбитой, Аня подумала, что может обойтись сегодня и без завтрака, и осталась в постели, наблюдая, как собираются соседки.

— Я хотела спросить. Вы ничего странного в поведении Игоря не замечали в последнее время? — поинтересовалась Софи, застегивая молнию на школьной юбке.

— Да нет, вроде бы, — нахмурившись, ответила Света. Девушка стояла возле зеркала и расчесывала волосы, намереваясь собрать их в хвост. — А что случилось?

— Он ведет себя… не как Игорь. Постоянно сбегает то в библиотеку, то в спортивный зал, то еще куда-то. Будто намеренно избегает нас. Или меня.

— Милая, перестань! Это точно не из-за тебя, — Света ободряюще улыбнулась и поправила фенечки на руке. — Может, у него что-то не в порядке с учебой?

— Когда его интересовала учеба? — фыркнула Софи. — Нет, тут что-то другое. Что-то случилось, о чем он не хочет мне говорить. Но я все равно узнаю. Ань, может, ты в курсе? Он ничего тебе не говорил? — староста повернулась к подруге, которая буквально молилась, чтобы ей не задали этот вопрос. Брюнетка сглотнула и пробормотала, стараясь не смотреть на Софи:

— Нет, ничего. Мы с ним не особо близки.

«Как бы не так, Аня», — мысленно чертыхнулась девушка, уже ненавидя себя за ложь. Конечно, она заметила странное поведение Игоря. И даже знала причины, точнее, догадывалась о них, хотя всем сердцем желала, чтобы это не оказалось правдой.

Когда друг рассказал ей о своей болезни тогда, еще до Нового года, девушка пристально следила за ним, ожидая проявления признаков смертельного заболевания. Но ничего не было. Игорь вел себя как обычно: по-прежнему чудил в компании Леши, по-прежнему наплевательски относился к учебе и с остервенением занимался своей газетой, будто это было его единственным предназначением. Единственное, что он в себе изменил — бросил курить, что, в общем-то, было продиктовано банальными мерами предосторожности. Было еще кое-что: после того их ночного разговора, когда открылась страшная правда, Игорь все-таки прислушался к словам Ани по поводу Софи. Видимо, перспектива провести последние (возможно) месяцы с любимой радовала его куда больше, чем коротание ночей в постелях «случайных» девушек.

Но в последнее время с его здоровьем происходили явные перемены. Аня не знала наверняка, но ей казалось, что у Игоря начался рецидив. Он кашлял все чаще и тяжелее, отнекиваясь простудой, иногда ни с того ни с сего мог выйти из класса посередине урока, даже не спросив разрешения. Пару раз брюнетка слышала, как они ругаются с Софи из-за каких-то пустяков. Парень практически перестал вести активную социальную жизнь, все больше находясь в одиночестве. Аня знала, что это такое — когда не с кем поговорить, а потому старалась как-то скрасить трудный для Игоря период своей поддержкой. Но парень просто не принимал ее. Более того, он словно избегал Аню, как будто тот факт, что девушка единственная знала о его состоянии, заставлял его чувствовать себя виноватым перед ней. Аня тоже чувствовала себя неловко, особенно в такие моменты, как сейчас — когда приходилось врать о тех вещах, лгать о которых было равносильно греху. Но она ничего не могла поделать с той клятвой, которую дала Игорю, хотя видеть Софи в таком вот состоянии было выше ее сил. А потому Аня ненавидела себя, ненавидела его упертость, ненавидела судьбу за то, что у парня фактически отбирали жизнь, а ему ничего не оставалось, кроме как наблюдать за этим со стороны, в то же время переживая все те ужасы, о которых здоровым людям даже не снилось.

Зная способность старосты читать эмоции по глазам, Аня поспешила отвернуться. Ведь если Софи начнет задавать наводящие вопросы, девушка сорвется и точно все ей расскажет, а этого допустить было нельзя — ничего хорошего эта правда не принесет.

Пока девушка мысленно укоряла себя за то, что невольно снова влезла не в свое дело, ее соседки уже собрались и готовыми стояли у входа.

— Ладно, мы пошли. Точно не присоединишься? — Софи все еще пыталась сподвигнуть подругу на манную кашу с утра пораньше.

— Нет, кусок в горло не лезет. Идите, — улыбнулась через силу Аня.

— Как хочешь, — староста пожала плечами и открыла дверь. — Только не думай снова завалиться спать, — пригрозила девушка. — Аня, ты слышала? Даже не думай.

— Скучные вы, — хмыкнула брюнетка, демонстративно отворачиваясь к стене. Света звонко рассмеялась, Софи удрученно покачала головой, и девушки покинули спальню.

***

На урок Аня, конечно, опоздала. Бессонная ночь дала о себе знать: стоило только прикрыть глаза, как изможденный отсутствием отдыха и пищи организм тут же провалился в незабытье. Очнулась девушка минут за пять до звонка, а нужно было еще привести себя в божеский вид. Круги под глазами побили все рекорды этого года, и Аня даже не стала тратить время на то, чтобы хоть как-то их замаскировать. Цвет лица плавно переходил из серого в желтый, но умывание ледяной водой помогло придать ему благоприятный вид. Нацепив слегка помятую форму (надо бы научиться вешать ее на вешалку), Аня выбежала из комнаты, когда от урока прошло уже добрых десять минут. Слава Богу, первым был немецкий, и девушка надеялась, что Шварц не будет назначать ей отработку, как это сделал бы Каменев или Обухова.

Минусы опозданий заключались не только в риске получить хорошую взбучку от учителя, но еще и в отсутствии мест. Когда девушка, наконец, добралась до класса, свободным оставалось только одно — на последней парте рядом с Димой. Так как выбора не было, пришлось согласиться на такой вариант. Парень сопроводил ее действия внимательным взглядом. Аня уже пожалела, что проснулась так рано, и теперь ей весь урок придется мучить и себя, и его. В принципе, задача стояла весьма посильная: нужно было всего лишь продержаться сорок пять минут, напустив на себя вид полного безразличия, а еще лучше — раздражения. Это мы можем.

Аня прилежно записывала в тетрадь правила склонения прилагательных. Тема была дурацкой ровно настолько, насколько важной, а потому приходилось концентрировать все свое внимание на доске и словах немца. Это было и к лучшему — не оставалось времени на посторонние мысли относительно соседа по парте, который, судя по сосредоточенному виду, тоже пытался вникнуть в азы немецкой грамматики. Когда подошло время упражнений, у признанного «знатока» немецкого Пети Синицына снова возникли вопросы. Шварц, не дожидаясь, пока их станет еще больше, сразу подошел к ученику и принялся что-то ему втолковывать. Аня положила ручку на парту и размяла затекшие пальцы — лекция предстояла долгой, так что можно было отдохнуть.

— Ты не хочешь поговорить? — Дима тоже смекнул, что вопросы Синицына могут поставить в ступор кого угодно, даже такого высококвалифицированного и спокойного человека, как Герман Шварц, а потому повернулся лицом к девушке с вопросом.

— Нет, — отрезала Аня, скрещивая на груди руки. — Странно, что за последние несколько дней ты этого не понял.

— Окей, можешь молчать, говорить я буду, — Дима прокашлялся. — Я поговорил со Светой. И, ты знаешь, охуел, — Аня недобро посмотрела на соседа, а тот продолжал: — Я не знаю, с чего ты вбила себе в голову эту херню и кто тебе ее рассказал, зато я точно знаю одно: ты идиотка.

— Наконец-то ты сказал то, что действительно обо мне думаешь, — процедила Аня, не поворачивая головы, хотя Дима уже давно сверлил ее взглядом.

— Другого вывода я просто не мог сделать. Я думал, ты обижаешься на то, что я в принципе общаюсь с Кириллом. Он ведь тебе не нравится, так? Хотя я и абсолютно не понимаю почему, но не суть. А ты выдумала какую-то чепуху, сама же в нее поверила, так еще и меня делаешь крайним. Очень разумно с твоей стороны, Вольф.

— Выдумала? — Аня лишилась дара речи. — Ты в своем уме?

— А ты? — спросил Дима в ответ более громко, чем того предполагали правила приличия, но Шварц настолько увлекся Синицыным, что не обратил ни малейшего внимания. — Да как ты вообще могла подумать, что я стал бы… — парень выругался. — Знаешь, из этого я могу сделать вывод, что скорее ты меня обсуждаешь со своими подругами, раз подозреваешь меня в подобном. Хотя мне похер, если честно. Но постарайся меня услышать: ни одно слово из того, в чем ты меня обвиняешь, не является правдой. Так что выкинь все это из головы и не смей обижаться на меня за то, что я бы и не подумал делать.

— Но…

— Шрам на ноге, говоришь? Да черта с два я видел этот шрам. Поверь, у тебя есть на что посмотреть кроме каких-то царапин. Татуировка? Да мало ли кто мог ее видеть! Черт, мне интересно, кто тебе сказал эту ересь? — Дима начал выходить из себя, о чем свидетельствовали льдинки в глазах.

— Твой дружок Морозов, — съязвила Аня. — Он сказал, что знает все от тебя.

— И ты поверила? Блять, Вольф, ты правда поверила? То есть, у тебя даже не возникло сомнения, что… Так, ладно, — Дима взял себя в руки, глубоко вздохнув. — Да он просто проверял тебя.

— И что это значит?

— То и значит. Он не верит, что ты… относишься ко мне так же, как и я к тебе.

— И поэтому решил поставить на мне свои дурацкие опыты? Это что, ты его надоумил? — Аня нахмурилась.

— Нет. Я ничего не знал. И сейчас не знаю, просто предполагаю. Я ничего ему не говорил из того, что могло бы хоть как-то нарушить твою частную жизнь.

— Значит, что-то ты все же ему рассказал?

— Мне пришлось, — парень пожал плечами. — Кирилл каким-то образом догадался, что между нами что-то есть, ну и задал мне пару вопросов. Я не мог не ответить.

— Ты мог бы послать его, — фыркнула Аня.

— Я не понимаю твоей ненависти к нему. Он нормальный парень. У нас даже есть кое-что общее.

— О, нет. У вас нет абсолютно ничего общего.

— Не спорь, — Дима закатил глаза. — Ты с ним почти не общалась, откуда такая уверенность?

Аня открыла было рот, чтобы ненароком упомянуть о том, что Морозов включил ее в свой «список», и сейчас фактически терроризирует, ища, как бы ударить побольнее. Ах да, а еще он знает, что у нее крупные неприятности. Точнее, пока что он не знает, что это именно по ее душу приходили несколько дней назад, но ему не составит большого труда выяснить это, и тогда все — конец. Но, посмотрев на Диму и уяснив для себя его отношение к Кириллу, Аня передумала. Пусть лучше остается в неведении, чем будет снова доставать ее своей опекой.

— Я встречала таких людей, как он, — уклончиво ответила девушка.

— Я тоже думал, что встречал таких, как ты. Но нет, — ухмыльнулся Дима. — Не существует абсолютно одинаковых людей.

— Мерзавцы и в Африке мерзавцы, — парировала Аня.

— Тебя не переубедить, — вздохнул парень. — И почему ты такая упертая? Неужели нельзя хоть раз уступить?

— Хоть раз? — Аня вскинула брови. — Да я уступаю тебе каждую ночь, — хмыкнула она с озорным огоньком в глазах.

— Не каждую, — поправил ее Дима. — Кстати, ты что, опять не спишь по ночам? — спросил он, изучая лицо девушки с явными признаками усталости.

— Не всегда получается, — пожала плечами Аня.

— Опять кошмары? — получив утвердительный кивок в качестве ответа, парень нахмурился. — Почему меня не позвала?

— Мы же не разговаривали, — напомнила брюнетка.

— А то мы много разговариваем в постели, — закатил глаза парень. — Если я узнаю, что ты опять не спишь, собственноручно подсыплю снотворного. Поняла?

— Не узнаешь, — ухмыльнулась девушка.

— Аня, я серьезно. Это не шутки. Ты не понимаешь, чем твоя беспечность может закончиться?

— Да не могу я спать, — сорвалась Аня. — Не могу, понимаешь? Как только закрою глаза — сразу их вижу. Это убивает меня.

— Я останусь сегодня.

— Не надо. Я не хочу.

— Я не спрашиваю, хочешь ты или нет. Сегодня спать ляжешь в десять вечера, не позже.

— О, Боги… — Аня закатила глаза. — Я даже в пятом классе не ложилась так рано.

— В одиннадцатом самое время.

— Ты не заставишь меня.

— Еще как заставлю. Ты не представляешь, насколько сильна моя сила убеждения, — Дима откинулся на спинку стула, закидывая ногу на ногу.

— Я тоже могу быть очень убедительной, когда захочу, — шепотом протянула Аня, двигаясь ближе к нему.

— Проверим? — Дима изогнул бровь, стараясь не обращать внимания на то, что девушка уже практически сидела на его стуле.

— Обязательно. Как насчет сегодня во время обеденного перерыва?

— Почему у нас постоянно возникают какие-то проблемы? — спросил Дима, оторвавшись от Аниных губ и задержав руку возле ее лица, убирая со лба выбившиеся пряди волос. Они стояли в небольшом проеме между стеной и лестницей на второй этаж — только здесь можно было урвать хоть капельку уединения и спрятаться от посторонних глаз. Брюнетка прислонялась спиной к холодной стене; обе ее руки покоились под рубашкой Димы, а тело насыщалось теплом его кожи. Они стояли близко-близко друг к другу. Казалось, никогда раньше между ними не было подобной близости — и речь вовсе не о физической, а о той ментальной, духовной, внутренней, которую так редко случается найти, а когда найдешь — сделаешь все, чтобы не потерять.

— Не знаю. Но без них было бы скучно, — улыбнулась девушка. — Интересно, что кончится раньше: терпение или упрямство? Как долго мы сможем выносить друг друга? — прищурив смеющиеся глаза, спросила она.

— У нас есть вся жизнь, чтобы проверить, — заметил Дима.

— Жизнь? Не думаю, что твои нервы настолько стальные, — хмыкнула Аня.

— А я уверен, что раз я продержался первые полгода, то имею полное право на компенсацию в виде тебя.

— А у компенсации есть право голоса? — поинтересовалась девушка, хотя наверняка знала, что ответит Дима.

— Не задавай глупых вопросов, — ухмыльнулся тот. — И вообще, мы сюда что, болтать пришли? Лично я намереваюсь сполна воспользоваться тем, чего был лишен всю эту неделю. Так что, Вольф, будь добра — помолчи.

Дима вновь вернулся к губам девушки, мягко сминая их своими. Аня просто подчинялась его желаниям, потому что и сама желала того же. Сейчас она как никогда нуждалась в нем, а потому готова была последовать за ним, куда угодно.

Let us make a thousand mistakes

‘cause we will never learn.*

***

— Здравствуйте, Лидия Ивановна. Мне нужны какие-нибудь учебники по экономике, и монографии, если есть.

Аня поскребла ногтями по столу, привлекая внимание пожилой библиотекарши. Девушке, как оказалось, нужно было написать эссе Каменеву на завтра, о чем вспомнила она только сейчас, когда стрелки часов уже близились к семи. А это значило, что библиотека закроется меньше, чем через полтора часа, а так как книги выносить из читального зала было нельзя, то Аня поспешно примчалась в поисках труда какого-нибудь великого экономиста, чтобы написать на него свою рецензию. Каменев был в своем репертуаре: распределял темы эссе сам, и Ане специально подобрал такое, чтобы не было возможности найти что-то в интернете и тупо скатать, как могли бы сделать все остальные. Нет же — ей надо было написать отзыв, который Каменев, естественно, прочитает и со всем свойственным ему сарказмом разнесет в пух и прах. Но не написать это гребанное эссе было бы еще хуже — тогда точно придется ходить к нему на отработки до конца года, а у Ани и так уже была пара задолженностей.

Девушка покосилась на огромные круглые часы над дверью в библиотеку. Время неумолимо бежало, а Лидия Ивановна так и не подумала обратить на нее внимание. Женщина явно недолюбливала Аню: то и дело придиралась к ней по поводу поведения, а иногда даже и внешнего вида. И не дай Бог брюнетка хоть что-нибудь написала бы карандашом в ее драгоценной книжке — сразу лишение читательского билета. Такое уже случалось однажды, и, если бы не Дима и его обаяние и манера убеждать, доступ в библиотеку для Ани был бы уже давно закрыт. А ведь она всего лишь поставила галочку напротив одного определения, чтобы не потерять его!

Девушка открыла было рот, чтобы снова позвать библиотекаршу, как буквально из-под земли перед ней вырос Кирилл, водружая на стол несколько книг. Лидия Ивановна тут же подняла глаза и приветливо улыбнулась блондину.

— Кирюша, добрый вечер. Ты что-то хотел?

— Вернуть книги, если можно, — «Кирюша» криво улыбнулся, отчего женщина буквально расцвела.

— Конечно! — Лидия Ивановна убрала со стола книги, вычеркнув что-то на листке. — Пригодились?

Злости Ани не было предела. Этот придурок умудрился каким-то образом взять книги к себе, так еще и стоит тут, отнимая ее время. Девушка с откровенной ненавистью покосилась на блондина, а тот все ухмылялся, будто питаясь Аниным гневом. Тут Лидия Ивановна, наконец, заметила ее присутствие и холодно посмотрела на брюнетку.

— Девушка, что вам?

— Учебники по экономике. Любые.

— Они стоят в зале на полках. Идите и посмотрите. Не буду же я искать.

— Не волнуйтесь, Лидия Ивановна, я покажу. Вольф, кажется, не очень хорошо ориентируется в пространстве, — услужливо предложил Кирилл, хватая Аню за локоть и уводя ее куда-то вглубь зала. — Слушай, детка, никогда бы не подумал, что скажу такое, но мне нужна твоя помощь, — сказал он, останавливаясь где-то за шкафом с энциклопедиями и словарями.

— С какой стати я стану помогать тебе? — фыркнула Аня, поражаясь наглости Морозова.

— Просто потому, что я тебя попросил, — расплылся в сладкой улыбке Кирилл. — А это уже немало. Любая другая бы уже сама умоляла сделать для меня хоть что-нибудь, а тебе дарована такая привилегия: я сам прошу. Ну не чудно ли?

— Морозов, ты ненормальный. Твой нарциссизм тебя погубит.

— Если хочешь благодарности, то ты ее получишь, детка. Дверь моей спальни всегда открыта для тебя, помнишь? В любую ночь. Поверь, такую благодарность от меня не получал никто.

— Спасибо, но я воздержусь от подобного рода… подачек, — Аня закатила глаза. Намеки блондина уже сидели у нее в печенках. — Ты меня задерживаешь, так что, если это все, то…

— Блять, Вольф, ну будь ты человеком! Мне надо списать у тебя ту контрольную по экономике, что мы писали на прошлом занятии. Каменев дал мне вариант, и я знаю, что у тебя был такой же. Просто реально сегодня нет времени, а завтра сдать надо.

— Не подумай, что мне интересно, но все-таки спрошу: чем таким ты занят, что у тебя нет времени решить элементарный тест?

— Знаешь Кристину Смирнову из десятого?

— Знаю. Хорошая девчонка, не понимаю, что ей…

— Я с ней сплю сегодня, — бросил Морозов, засовывая руки в карманы.

— Ч-что? — практически крикнула Аня. Оглядевшись по сторонам, девушка спросила уже шепотом: — Ты в своем уме? Она же еще… у нее никого не было.

— Я знаю, — Кирилл самодовольно ухмыльнулся.

— Да как ты смеешь? Она же еще ребенок!

— А причем тут я? Видела бы ты, как она вешается на меня. Я бы даже не посмотрел на нее, но вот в чем проблема: кое-кто сегодня не может, а расслабиться-то хочется. Вот и подвернулась твоя Кристина под руку. Правда, ее невинность чинит небольшие преграды — придется с ней провозиться подольше, сказать пару приятных слов и все такое, на что вы, девушки, обычно ведетесь, чтобы окончательно сломаться. Зато потом будет еще один вариант, с кем можно приятно провести вечер, — Морозов пожал плечами, как будто все, о чем он говорил, было самим собой разумеющимся.

— Тебе что, от девушек только одно нужно? — у Ани уже не хватало дыхания от ненависти к блондину, которая будто душила ее.

— Конечно. А для чего еще вы нужны? Единственное, что есть в вас полезного — дырка между ног.

— Да уж. Я знала, что ты ублюдок, но чтобы настолько… — процедила Аня, ледяным взглядом окидывая фигуру блондина. — У меня даже слов нет. Мне интересно, о своей матери ты думаешь так же?

— Да моя мать и была такой. Бросила нас с отцом, когда еще и двух месяцев не прошло с моего рождения. Ты хоть представляешь, Вольф, что это такое — когда мужик воспитывает грудного ребенка? Отец тогда разорился, ему нужно было вставать на ноги. А тут пришлось все время тратить на меня. Мой родной отец меня ненавидит, а все из-за женщины, которая просто исчезла, как только его кошелек опустел, и нашла себе другого, богатого, перед которым сразу же раздвинула ноги. И после этого ты говоришь, что от вас можно требовать что-то другое? Да вы, блять, сами ведете себя, как шлюхи, прикрываясь невинностью и строя из себя недотрог. Но помаши у вас перед носом пачкой купюр — разденетесь быстрее, чем совесть успеет сообразить, что к чему.

— Ты неправ. Таких девушек, что ты описал, единицы.

— Поверь, детка, я знаю, о чем говорю. Ты не представляешь, сколько баб у меня было. И все как под копирку. Так что не надо говорить, что я неуважительно к вам отношусь. Вы сами себя не уважаете, продаваясь за гроши первому встречному, — Кирилл посмотрел на часы. — А теперь извините, мадам, но мне пора. Должен помочь одной юной особе окончательно расстаться с непорочностью.

Морозов ушел, а Аня поняла, что теперь уж точно не напишет никакое эссе. Интересно, если Каменеву сказать правду, он поверит?

***

— Дорогие друзья, мне очень не хочется тратить урок на такую ерунду, но пришел приказ из Министерства, — Поляков суетливо ходил между рядами, раздавая бланки ответов и листы с тестами. — Сегодня мы напишем небольшую работу, наподобие той, что будет у вас в конце года, — класс недовольно загудел. — Так вы сможете оценить свои знания и способности, и, если будут какие-то недочеты, у вас есть время их исправить. Работа на весь урок, так что советую приступить прямо сейчас. Если нужны черновики, то возьмите их на столе. Удачи! И небольшой совет: не думайте над вопросами слишком долго. Ума у вас от этого не прибавится, а, как показывает практика, первая мысль всегда самая правильная, — Юрий Иосифович подмигнул, а в классе раздались смешки. — А, ну, конечно, я мог бы попросить вас не списывать и не искать ответы в интернете, но вы ведь все равно не послушаетесь, правда? Поэтому не буду лишний раз сотрясать воздух, а лишь скажу: не спалитесь, — класс вновь разразился хохотом, а Поляков сел на учительский стул, вытянув и скрестив коротенькие ножки, и углубился в чтение какого-то фолианта внушительных размеров.

Естественно, списать в такой обстановке было проще простого, но Аня пообещала в себе, что проконсультируется с Яндексом только в случае крайней необходимости, которая рисковала не наступить, так как девушка всегда очень любила русский язык и ответить на несколько тестовых вопросов вовсе не было для нее проблемой. В конце концов, рядом сидел Дима, а этот источник был куда надежней интернета. Тем более он, наверняка, как всегда захочет проверить ее работу и внести свои коррективы, так что хорошая оценка хотя бы по этому предмету девушке была обеспечена. В отличие от экономики. Так и не написав эссе, находясь в легком шоке после их незапланированного вечера откровений с Морозовым, Аня честно призналась Каменеву, что не успела, и обещала принести в следующий раз эту чертову рецензию в двойном объеме. Преподаватель согласился, однако помимо этого задал брюнетке также написать доклад минимум на пять страниц на тему, название которой едва помещалась на двух строчках листа формата А4. Ах да, и самое забавное, что этот чертов доклад должен быть написан от руки. Пять чертовых страниц должны быть написаны вручную, блять! Ане казалось, что этот мир будто создан для того, чтобы трепать ей нервы. А еще эта злорадно-надменная улыбка, которой Каменев наградил ее в ответ на недоумевающий взгляд девушки… Да что, черт возьми, ему от нее нужно?! Такими темпами Аню еще из школы не выпустят — уж ее любимый учитель об этом точно позаботится. Конечно, Дима предложил ей свою помощь. Точнее, не так: он настоял, что напечатает доклад за нее, а девушка потом его просто перепишет. Это все было очень здорово, только вот Аня не сомневалась, что экономист забракует это эссе в любом случае только ради того, чтобы потешить свое самолюбие.

От невеселых мыслей Аню оторвал кашель, который раздавался где-то совсем близко от нее. Девушка повернула голову и увидела Игоря, который сидел на соседнем ряду рядом с Софи и мучился от болезни. Лицо парня слегка покраснело, а кашель все не проходил, поэтому Игорь, подняв руку, стремительно вышел из класса. Брюнетка проводила его озабоченным взглядом. Кажется, парню было совсем плохо. Аня ни разу не видела, чтобы он принимал какие-то лекарства, и, судя по тому, что он продолжал пить алкоголь, так и было. Неужели он совсем сдался.?

— О чем мечтаем? Время идет, а твой лист чист, как Дева Мария, — шепнул ей Дима.

— Я смотрю, ты хорошо осведомлен о ее личной жизни, — хмыкнула Аня, проставляя на черновике номера заданий.

— Я хорошо осведомлен о твоей, — заметил парень.

— Ты на что-то намекаешь? — хотела уже возмутиться брюнетка, но не сдержала смешка, когда увидела озорной огонек в глазах соседа. — Ой, отстань, — отмахнулась от него Аня и уткнулась в тест, сопровождаемая тихим смехом Леши, который сидел прямо перед ними.

— Ваши диалоги каждый раз продлевают мне жизнь, ребятки, — Леша повернулся к друзьям. — Блин, есть у кого-нибудь мой вариант? Какое-то тупое задание. И Игорь, как назло, свалил куда-то. Это он у нас гений русского, а не я. Вот что значит «В каком предложении смысл высказывания не соотносится с его объемом»? Как такое вообще можно придумать? Эти академики, кажется, совсем с ума посходили — хотят от нас, невинных учеников, добиться чего-то невероятного… — парень все балаболил, но Аня уловила из его слов лишь одну фразу, которая заставила ее побледнеть и прирасти к месту.

— Сколько сейчас времени? — омертвевшими губами спросила она, не в состоянии посмотреть на часы самой.

— Без двадцати. Если поторопишься, еще сможешь доделать тест. Но приступать надо сейчас…

— Мне надо выйти, — произнесла Аня, вскакивая со стула и с немыслимой скоростью покидая класс, даже не удосужившись спросить разрешения. Счет шел на секунды. Прошло десять минут с того времени, как Игорь вышел. И он все не возвращался. У девушки заболели ребра от нехорошего предчувствия. Быстрым шагом идя по коридору и заглядывая за каждый угол, который ей попадался, Аня молилась, чтобы не оказалось слишком поздно. Оказавшись перед дверью мужской уборной, девушка без стеснения распахнула дверь — сейчас было не до приличия.

Игорь лежал на холодном кафельном полу. Его белая рубашка была вся в красных кровавых пятнах, глаза были закрыты, а голова слегка запрокинута. На ватных ногах Аня подлетела к нему, опускаясь на пол и кладя голову парня себе на колени. Очень не вовремя начали дрожать руки. Девушка с трудом нащупала у Игоря пульс и, приложив голову к его груди, услышала далекое биение сердца. Выудив из кармана парня телефон, Аня набрала номер «Скорой», едва попадая по нужным клавишам.

— Алло… Нужна машина. Петровское-Алабино, бывшая усадьба. Школа-пансион «Земля», — голос дрожал, а мобильный так и норовил выскочить из ледяных рук. — Парень, восемнадцать лет. Пульс есть, но очень слабый. Приезжайте, пожалуйста. У него рак. Что.? Черт, да не знаю я, какие симптомы! У него идет кровь и он без сознания. Вы пришлете эту чертову машину или нет?! — Аня сорвалась на крик. Дождавшись утвердительного ответа и не обращая внимания на дальнейшие расспросы администратора, девушка отбросила телефон в сторону и с безмолвной мольбой посмотрела на бледное лицо Игоря, которое казалось неживым.

— Останься с нами. Прошу тебя. Не уходи. Твою мать, Степанов, не смей умирать, слышишь?!

Смерть и жизнь — во власти языка, и любящие его вкусят от плодов его.

(Притчи 18:21)

Комментарий к Глава 23. Guys and prejudices.

*Cinema Bizarre – My Obsession