Alleine zu Zweit

Глава 24. Королева проклятых.

Твое отражение в зеркале обезображено,

И никого нет на твоей стороне.

(Oomph! — Labyrinth)

В тот же день Игоря увезли в больницу. «Скорая помощь» в этот раз, на удивление, оправдала свое название сполна.

Как только сирена спасательного микроавтобуса раздалась в школьном дворе, ученики тут же высыпали на улицу и в холл вместе с учителями, так как никто не был в курсе того, что произошло. Когда парня вынесли из уборной на носилках, для многих это было настоящим шоком. В первую очередь для Софи. Староста вообще отказывалась принимать случившееся за правду, думая, что все это очередная шутка. Но когда увидела исказившееся от изумления и непонимания лицо Леши, то, закричав не своим голосом, тут же бросилась к Игорю. Девушка что-то говорила ему, как будто не понимала, что он ее не слышит; вцепилась в его руку, не желая отпускать. В итоге санитарам удалось уговорить Софи отпустить парня в больницу, с условием, что она поедет с ним. Староста, не думая спрашивать разрешения у директора или преподавателей, тут же забралась в машину, так и не отпуская руку Игоря.

Фельдшер, переговорив с Матросовым, выписал ему какую-то бумажку. Они с директором пожали друг другу руки, и санитар, запрыгнув на водительское сидение, скрылся из виду вместе с Игорем, Софи и всякой надеждой на нормальную жизнь.

Леша, нахмурившись, смотрел им вслед. Аня осторожно положила руку ему на плечо, отчего парень дернулся, как если бы его внезапно вырвали из крепкого сна и туманным взором посмотрел на подругу.

— Пошли в класс, — тихо произнесла Аня, не смея смотреть ему в глаза.

— Угу, — промычал в ответ парень и, как тряпичная кукла, поплелся за девушкой, не говоря ни слова.

— С ним все будет в порядке, — услышали ребята за спинами голос директора. Матросов стоял, скрестив руки, и озабоченно смотрел на учеников. — Врач сказал, его организм совсем истощился и ему нужно искусственное питание. У Игоря рак. Вы знали?

— Нет, мы не знали, — эхом отозвался Леша. Света беспокойно держала его за руку. Еще никогда она не видела этого весельчака в таком состоянии.

— Ему надо было лечь в больницу еще пару месяцев назад, — вздохнул директор, потирая виски. — Сегодняшний инцидент мог стать для него летальным. Парню повезло, что Аня оказалась рядом и вызвала «Скорую». Ты молодец, — Матросов одобрительно кивнул девушке, но брюнетка этого даже не заметила, так как все время смотрела в пол. — Ладно, идите учиться дальше. Случай с Игорем не должен нарушать учебного процесса, — напоследок обведя глазами компанию, директор удалился в свой кабинет, плотно закрыв дверь.

— Игорю и правда повезло, что ты была рядом, — подала голос Света. — Не представляю, что могло случиться, если бы… — девушка осеклась, быстро посмотрев на Лешу.

— Да, ты, Вольф, героиня сегодня, — пробормотал парень. — Где он был? — внезапно поинтересовался он.

— В… в мужском туалете на первом этаже, — заикаясь, ответила Аня.

— Ха, я всегда знал, что Степанов — чертов везунчик, — совершенно некстати усмехнулся Леша. Было видно, что он нервничает. — У него был один шанс из тысячи, что кто-нибудь окажется именно в это время в… — парень осекся, словно до него только-только дошла очевидная вещь. Да, у Леши всегда было плохо с причинно-следственными связями, однако сейчас Ане это только сыграло бы на руку. Но нет. Догадавшись обо всем, парень стеклянными глазами уставился на брюнетку, и та уже не смела отвести взгляд. — Ты что, все знала? Черт тебя подери, Вольф, ты знала?!

— Да, — просто ответила Аня, понимая, что врать дальше бесполезно и глупо.

— И ты ничего. Никому. Не сказала, — протянул Леша, даже не спрашивая, а констатируя очевидный факт. — Почему ты нихера не сказала? — вновь набросился он на девушку. Его глаза метали молнии.

— Я не могла.

— Ты не могла, — тупо повторил парень. — А что ты вообще можешь? Какое ты имела право молчать о таком?

— Полегче, — осадил брата Дима, хмурясь и вставая сразу позади Ани, чтобы в случае чего привести Лешу в чувство.

— Я не говорила, потому что Игорь меня попросил об этом, — спокойно продолжала девушка, понимая, что если сейчас сорвется, то пиши пропало.

— А если бы он попросил сбросить его с крыши, ты бы тоже безоговорочно послушалась?

— Леш, успокойся, — мягко сказала брюнетка. — Я могу объяснить…

— Да нахера мне теперь твои объяснения? Раньше думать надо было, — сплюнул Леша.

— Ты бы все равно ничего не исправил.

— Да я бы заставил его лечь в эту гребанную больницу, собственноручно обколол бы его иголками и набил рот таблетками! — прогремел парень.

— Поэтому он и не хотел тебе говорить. Никому из вас, — Аня посмотрела на каждого из друзей. — Игорь не хотел, чтобы вы видели, как он угасает. Он считал, это разобьет вам сердце.

— И именно поэтому он рассказал все тебе, — заключил Леша. — Он думал, что тебе плевать на него, да?

— Он мне ничего не рассказывал, я узнала случайно. И, если хочешь знать, я уговаривала его сообщить вам.

— Плохо уговаривала, — прохрипел парень.

— Он обещал, что все расскажет. Обещал, понимаешь? У меня не было мотива не верить его словам. Одно свое обещание он уже выполнил.

— Что за обещание?

— Софи, — просто ответила Аня. — Или ты думаешь, что после стольких месяцев он сам решился сделать первый шаг?

— О, да ты у нас прямо мать-добродетель! — громко фыркнул Леша. — Конечно, мы все теперь тебе обязаны. А особенно за то, что мой лучший друг на волоске от смерти.

— Не преувеличивай. Матросов сказал, что с ним все будет хорошо. Он молодой, сильный парень. Тем более, я не позволила бы ему так просто уйти. Он и мой друг тоже.

— Давно ли? Вольф, а ты вообще знаешь, что такое дружба? — жестко поинтересовался Леша, и, не дав Ане раскрыть рта, продолжил, — Дружба — это когда делятся всеми проблемами, когда ищут поддержки. А не когда скрывают скорую смерть товарища! Из всего этого я делаю вывод, что нихера ты не знаешь о дружбе. Ни-хе-ра.

Закончив свою убийственную тираду, Леша, резким движением кисти убрав со лба волосы, быстро пошел к выходу из пансиона. Света, заметно поколебавшись и одарив Аню извиняющимся взглядом, побежала за ним.

Брюнетка молча смотрела прямо перед собой, сглатывая подступивший к горлу ком.

— Не слушай его. Он сейчас в шоке, и сам не понимает, что несет, — спокойно произнес Дима. — Хочешь, я могу…

— Не надо, — Аня подняла вверх ладонь. — Я хочу побыть одна. Пожалуйста… — не дожидаясь ответа, девушка поплелась к лестнице на второй этаж. Ни о каком возвращении на уроки речи не шло.

***

Вечером повалил снег. Самая настоящая январская метель. Мело так, что не видно было даже фонаря, стоящего у ворот пансиона. В такое время ученики любили уютно устроиться у камина и поболтать с друзьями, почитать или же просто молча подумать о чем-нибудь важном и сокровенном.

Аня сидела на подоконнике в спальне, забравшись на него с ногами, и пустым взглядом смотрела в темноту, ожидая хоть какого-то провидения. В руках у девушки была зажигалка, которую она перекатывала из одной ладони в другую, изредка щелкая фитилем, извлекая из бесполезной вещицы пламя. Почему-то хотелось курить. Опять.

Подобные приступы уже случались у Ани классе в девятом, когда все шло ну совсем не так, как хотелось. Оценки ни к черту (хотя на это девушке уж точно было наплевать); Рустам изменял направо и налево; а тут еще Ники привел в дом какую-то женщину. Ну, как сказать женщину — девчонке от силы было двадцать. Ее звали Наташа, у нее были ярко-рыжие кудрявые волосы, веснушки и широкая белоснежная улыбка, которая всегда так раздражала Аню. Точнее, раздражало ее в новой девушке брата абсолютно все. Сейчас брюнетка понимала, что тогда ее поступками и словами руководила ревность; но три года назад Аню просто распирало от гнева, когда она видела Ники с этой рыжей, держащихся за руки и не дай Бог целующимися. Поначалу девушка скрывала свои чувства, но потом, когда поняла, что у брата вполне серьезные намерения, открыто говорила Ники о том, какая Наташа плохая, что она делает без него, куда ходит, как обращается с его «любимой сестренкой». Конечно, все это было неправдой, ведь Наташа была ангелом во плоти; и Аня поняла потом, что именно такая девушка и нужна ее брату. После всего того, что он пережил, что они оба пережили, хоть одному из них должно было повезти в жизни; хоть кто-то должен был вытянуть счастливый билет. И Ники вытянул — яркий, широкоулыбающийся, смеющийся билет, который наверняка изменил бы его жизнь и заставил забыть о прошлом, если бы не смертельное клеймо, которое судьба навесила на всех членов семьи Вольф.

Тогда проблема была в самой Ане. После смерти родителей брат долгое время ни с кем не заводил отношений, в отличие от девушки, которая буквально бросилась с головой в омут. Ники был полностью занят работой, да и больно тяжело переживал он гибель Павла и Мэри Вольф, а потому выплескивал всю свою нерастраченную любовь на единственного близкого ему на тот момент человека — его сестру. И Аня к этому привыкла, как всегда привыкала ко всему хорошему, что с ней происходило. И именно потому ей всегда было сложно принимать изменения в худшую сторону, которые происходили в ее жизни. Это сейчас, после всех событий, выпавших на ее долю, Аня с каким-то лицемерным хладнокровием принимала те лимоны, что подкидывала ей судьба, даже не думая делать из них лимонад, ведь он бы все равно получился горьким, сколько сахара не добавляй.

Они жили в полной гармонии с братом. Ники был для девушки и учителем, и духовным наставником, и родителем, и лучшим другом. Но тут появилась эта девушка, принеся с собой огромный кусок солнца и осветив его светом жизнь Ники, оставив Аню в тени. Конечно, девушку это совершенно не устраивало. Поначалу она даже пыталась строить козни, грубила Наташе, ругалась с Ники из-за нее — и только потом, когда брат сказал, что не собирается больше потакать ее капризам, оставила их парочку в покое, полностью уйдя в себя. Тогда-то Аня и начала курить. Она курила много — по полпачки в день, иногда заходясь тяжелым кашлем и проклиная на чем свет стоит создателей никотина, но все-таки не выпуская сигарету изо рта. Девушка особо не скрывала свои пристрастия — наоборот, она жаждала, чтобы Ники вызвали к директору, чтобы он узнал, в кого превратилась его любимая сестренка, и, возможно, хотя бы тогда брат перестал все свое время тратить на эту рыжую стерву. И все бы было как раньше. Только они вдвоем — и больше никого.

Ники действительно скоро вызвала к себе директриса, правда, по другому поводу. Аня очень хорошо помнила тот день — тогда она в пух и прах разругалась с Рустамом, покрывая его таким матом, что удивленные первоклассники в ужасе разбегались, сопровождаемые родителями. Собственно, за это Аню и вызвала к себе Нина Федоровна Грач — дама преклонного возраста, но от этого не менее бойкая. Она была очень рослая, широкоплечая, с короткой стрижкой и все время ходила в одном и том же темно-синем брючном костюме, пиджак которого с каждый кодом становился ей все уже и уже в плечах, однако бывшая волейболистка этого будто не замечала и упорно каждый раз пыталась застегнуть его на все пуговицы.

Аня, жуя жвачку, вошла в кабинет директрисы, буркнув недовольное «Здрасте» и усевшись на стул напротив ее стола. Нина Федоровна неодобрительно посмотрела на девушку, сверля взглядом ее слишком короткую юбку и слишком сетчатые колготки (в то время это было любимой Аниной «формой»).

— Вольф, где Ваш брат? Я ожидала его к четырем, — строго поинтересовалась Грач, изучая настенные часы.

— Без понятия. Наверное, развлекается с новой подружкой, как всегда, — беспечно отозвалась Аня, вытягивая ноги в тяжелых ботинках и скрещивая их. Тут в кабинет как раз постучал Ники, и, не дождавшись приглашения, открыл дверь.

— Здравствуйте. Можно.? — спросил он и, получив утвердительный кивок директрисы, вошел в комнату. Поискав глазами Аню и найдя ее в углу с жвачкой во рту и безразличным выражением на лице, Ники неодобрительно покачал головой.

— Добрый вечер, Николай Павлович, — поздоровалась Грач, указывая брату глазами на свободный стул. — Вы опоздали, — заметила она, поглядывая на часы.

— Прошу прощения, задержали дела, — улыбаясь, ответил Ники. Аня демонстративно фыркнула и сложила руки на груди. — Что опять натворила моя сестра? Неужели снова двойка?

— Да я бы скорее вызвала Вас, Николай, если бы у Вашей сестры начали появляться другие оценки, помимо неудовлетворительных, — хмыкнула Нина Федоровна. — Нет, дело не в успеваемости. В поведении.

— Я слушаю, — Ники заметно напрягся.

— Сегодня я была свидетелем весьма неприятной сцены… — Грач слегка приподняла брови. — Ваша сестра общалась с Рустамом Комоловым, мальчиком из параллельного класса… на несколько повышенных тонах, — закончила женщина, косясь в сторону Ани. Брюнетка старательно сгрызала с ногтей лак.

— Насколько повышенных? — решил уточнить Ники, хотя, зная характер сестры, мог бы и промолчать.

— Настолько, что несколько родителей успели пожаловаться.

— Что ж… Я приму меры. Спасибо за сообщение. Еще что-нибудь?

— Вроде, нет. Хотя, конечно, есть кое-что… Но Вы наверняка знаете уже, что Аня курит.

— Нет, я не знаю, — процедил Ники, стараясь держать себя в рамках. — И как давно?

— Пару месяцев. Все бы ничего, мы не собирались лезть в личную жизнь наших учеников, но Аня подговаривает на это и своих друзей.

— Неправда, — подала голос Аня. — Они сами попросили!

— Помолчи сейчас, — цыкнул на сестру Ники и вновь повернулся к директрисе. — Я сделаю все возможное, чтобы отучить Аню от этой отвратительной привычки. Если это все, то мы пойдем.

— Да, я закончила. Спасибо, что нашли время — я знаю, что Вы очень занятой молодой человек, — Грач поднялась, провожая посетителей. — И… Если у Вас будут возникать какие-то проблемы в плане воспитания — обращайтесь ко мне, ради Бога. Я понимаю вашу ситуацию.

— Спасибо, Нина Федоровна. До свидания, — Ники кивнул и вышел из кабинета, взглядом приказав Ане следовать за ним.

Когда брат с сестрой вышли из здания школы, Ники сурово посмотрел на девушку.

— Ну, и как ты собираешься объяснить все это?

— Никак не собираюсь, — огрызнулась Аня, пиная под ногами листву.

— Аня, я твой брат.

— Ага.

— Не передергивай! Почему ты не сказала, что начала курить? Ты же знаешь, я бы не стал отговаривать. Раньше ты мне все рассказывала.

— Раньше не было этой рыжей стервы!

— Почему ты так не любишь Наташу? Что она сделала тебе?

— Да то, что когда ты с ней, то абсолютно забываешь, что у тебя есть кто-то еще, — буркнула девушка.

— Что за глупости, — усмехнулся Ники.

— Ничего не глупости. Видишь, ты даже опоздал к Грачихе! Хотя раньше никогда не позволял себе опаздывать. С ней был, да? Что, она опять рассказывала про единорогов и бабочек?

— Я опоздал, потому что на работе было важное совещание. Если мы договоримся с этими людьми, то скоро откроем еще один филиал. Я же для тебя это делаю, глупая. Чтобы ты могла нормально жить.

— Не нужны мне твои деньги, — отмахнулась Аня. — И когда ты стал таким меркантильным?

— С тех пор, как мне одному приходится кормить семью, заниматься бизнесом и терпеть переходный возраст своей сестры, — фыркнул Ники.

— Не надо ничего терпеть, сигареты отлично справляются, — отрезала брюнетка.

Ники внезапно остановился, схватив за руку Аню и пригвоздив ее к месту. Брат вкрадчиво изучал своими кристально-прозрачными глазами ее лицо, отчего у него между бровей образовалась неглубокая складка. Такая всегда появлялась, когда Ники о чем-то думал.

— Аня, что с тобой происходит?

— Ничего.

— Перестань отнекиваться. Я же вижу, что-то поменялось. Ты начала дымить, как паровоз; ругаешься матом посреди учебного дня. И что это за шмотки? Неужели это все из-за Наташи?

— Догадайся с одного раза.

— Аня, пойми: у меня своя жизнь, и в ней есть место не только для тебя. Я взрослый мужчина, в конце концов.

— Взрослый? Да ты старше меня всего на семь лет, — оскорбилась Аня.

— На целых семь лет, — поправил Ники. — Ты должна понять, что рано или поздно у меня будет семья, дети. Но от этого ты не перестанешь быть моей самой любимой девочкой. Я всегда буду заботиться о тебе. Даже если ты этого не хочешь, — усмехнулся брат и стиснул брюнетку в объятиях, потрепав по волосам.

— Тоже мне, напугал… — проворчала Аня, высвобождаясь из тисков. — Знаешь, а Наташа не такая уж плохая. Только пусть она не называет меня «Анютой». Пожалуйста-пожалуйста!

— Как скажешь, недотрога, — улыбнулся Ники. — Так что там у вас с Рустамом?

— Ой, да он такой придурок…

Аня невольно улыбнулась воспоминаниям, которые не вернуть. От этого желание курить взыграло с новой силой, и девушка, щелкнув напоследок зажигалкой, отправилась на поиски сигарет.

Надеясь наверняка найти их в комнате мальчиков, Аня двинулась в сторону их спальни. Хотелось верить, что там будет Дима — с Лешей видеться она пока не могла. Парню явно надо было остыть и успокоиться, а мельтешащая перед глазами Аня только напоминала бы о неприятном случае. Девушка не была уверена, что Леша сможет когда-нибудь простить ее. И она полностью поддерживала его в этом. За то, что она сделала (точнее, не сделала, хотя должна была), не прощают. Все равно Аня все время будет чувствовать вину перед всеми ними: Лешей, Софи… Они приняли ее в свою «семью», были опорой для девушки-сироты тогда, когда она в этом нуждалась, а сейчас все это летело прахом, и Аня опять возвращалась к своему разбитому корыту — одиночеству.

Постучав в дверь, девушка несколько секунд подождала ответа. Так и не дождавшись приглашения, Аня решила подергать ручку в надежде, что мальчики оставили комнату открытой. Только пальцы брюнетки коснулись металлического предмета, как замок заскрежетал и дверь резко распахнулась.

— Вольф? Чем обязан?

— Ты? Какого хера ты делаешь…

— Заткнись и входи, — прошипел Кирилл, втаскивая девушку в спальню. Аня огляделась, подумав, что с горя перепутала комнаты — но нет: на стене возле кровати Игоря висели все те же постеры из Плейбоя и Максим, из-под кровати Леши выглядывала его коробка с фотопленками, а постель Димы была идеально застелена, как и всегда. Единственным, что не вписывалось в привычный интерьер, был белобрысый парень и его чемодан на кровати Игоря. Аня, прищурившись, посмотрела на него.

— Ты, видимо, не услышал. Позволю себе повторить: какого хера ты делаешь в спальне моих друзей?

— Это теперь и моя спальня тоже, — широко улыбнулся Морозов, явно играя на нервах девушки.

— Это кровать Игоря, — процедила Аня.

— Пока его нет, я позволю себе занять его место.

— Да как ты смеешь? Ты хоть знаешь, почему его нет?

— Я что-то уловил сегодня в столовой от верещащих девочек из младших классов… СПИД, кажется?

— У него рак! — рявкнула девушка. — А теперь я хочу, чтобы ты убрался отсюда.

— Много хочешь, милая. Я здесь, между прочим, официально — по договоренности с Матросовым.

— Интересно знать, какую ересь ты ему наплел, чтобы он переселил тебя из твоей точно такой же комнаты в эту?

— Да со мной живут какие-то наркоманы. Всю ночь ржут непонятно над чем, спать невозможно.

— А ты, бедняжка, не выспался? Ай-ай-ай… — цокнула языком Аня.

— Не зли меня, Вольф, — посоветовал Кирилл.

— Да что ты мне сделаешь? — фыркнула брюнетка. — Лучше скажи: Леша с Димой знают об их новом неожиданном соседе?

— Конечно. И они очень этому рады, детка, — ухмыльнулся Кирилл. — Особенно обрадовался Леша. У него ведь теперь практически не осталось друзей — Степанов в больнице, а ты подложила ему такую свинью… — Морозов поцокал и покачал головой. — Да я для него просто отдушина!

— Ага, сейчас… — буркнула Аня. — Игорь скоро вернется, а ты отправишься обратно к своим наркоманам. Там тебе и место, кстати.

— Вернется — не вернется, но к тому времени я успею закадрить блондиночку. Как ее… Саша?

— Света, — прорычала Аня. — И если ты хоть подумаешь о чем-нибудь, связанном с ней…

— О, детка, я уже думаю. И, даю палец на отсечение, если бы ты знала, о чем мои мысли, поседела бы на месте, — мечтательно пропел Морозов. — Ты прикинь, как все удачно складывается: Крымов весь такой в трауре по другу, соответственно, ему не до своей девушки. А тут еще нет ее подружки-старосты, которая могла бы поддержать. Тебя в расчет я не беру, сама понимаешь — теперь тебе вход в этот кружок для избранных закрыт. Короче, наша Света остается одна, никому не нужная. И тут появляюсь я — принц на белом коне. Да она сама прыгнет ко мне в постель! Осталось только разузнать у Лехи, что ей нравится, и в бой!

— Попридержи коней, мачо, — фыркнула Аня. — Ты забываешь об одной малюсенькой детали: у Светы есть мозги, и она скорее пошлет тебя куда подальше — и это в лучшем случае.

— Ой, не смеши меня! — расхохотался Кирилл. — Где ты видела девушку, которая, оставшись одна, не поведется на пару красивых слов, цветы и конфеты? Готовь поспорить, уже к концу недели она будет моей.

— Давай, — заговорщицки ухмыльнулась Аня.

— Что? — не понял Морозов.

— Давай поспорим. Тебе не видать Светы, как своих ушей. И когда это окажется правдой — ты свалишь из этой школы куда подальше, и чтобы ни я, ни мои друзья о тебе не слышали больше никогда. Теперь твое желание.

— Отлично, Вольф. Хочешь поиграть? — Кирилл подошел к девушке и мягко провел пальцами по ее щеке. Остановившись возле подбородка, блондин зажал его между большим и указательным пальцами и поднял лицо девушки на себя. — Если я выиграю, детка, ты со мной переспишь, — ласково пропел он ей на ухо. — И выполнишь все, о чем я тебя попрошу.

— Какой же ты мерзкий, — процедила Аня.

— Я не слышу согласия…

— Да, черт с тобой. Да. Все равно я уверена на сто процентов, что выиграю. Так что предупреждаю сразу: спор — это не просто слова на ветер. Проигравший выполняет желание победителя.

— Ты сама это сказала, милая, — развел руками Кирилл, криво ухмыляясь. — Потом не жалуйся. Ты точно выполнишь все мои желания.

— Заметано. Пакуй вещички, Морозов, — прошипела Аня, резко отворачиваясь от блондина.

— Готовь красивое белье, детка, — щелкнул пальцами Кирилл. — Кстати… Если ты искала своего принца, то он в гостиной.

— Нет. Но хорошо, что напомнил. У тебя есть сигареты?

— Сигареты? Тебе, что ли? — удивился Морозов.

— Просто дай сюда чертовы сигареты.

— Ладно. Запишу на твой счет, — Кирилл выудил из кармана джинсов новую пачку Мальборо и кинул девушке.

— Я бы сказала «спасибо», не будь ты таким придурком.

— Я бы ответил «на здоровье», если бы не был уверен, что ты все мне отработаешь, — ухмыльнулся Морозов той самой гадкой улыбкой, леденящей кровь.

***

За несколько дней, прошедших с момента заключения спора, Аня уже успела забыть о нем. Было совершенно не до этого: девушке приходилось выживать самой, без какой-либо поддержки, а потому забот сразу ощутимо прибавилось. На уроках была скука смертная, а теперь даже не с кем было поговорить, чтобы хоть как-то наполнить смыслом бесполезные лекции. Леша отсел на заднюю парту, подальше ото всех, и теперь его практически не было слышно. Учителя его не трогали, войдя в ситуацию. Софи на уроках тоже не появлялась — староста вообще все время проводила в больнице возле постели Игоря, возвращаясь в пансион только для того, чтобы переночевать, так как при всем ее желании в госпитале ей этого делать не разрешали. Игорь так и не очнулся. Точнее, пару раз он открыл глаза, но практически сразу закрывал их снова. Врачи говорили, что его организм еще очень слаб, и нужно подождать, пока медикаменты сделают свое дело. Света тоже в последнее время все больше молчала, толком не разговаривая даже с Аней. Они с Лешей ссорились почти каждый день из-за пустяков, причем инициатором конфликта всегда выступал парень, хотя обычно он в похожих ситуациях всегда стремился сгладить противоречия. И вот, в очередной раз поспорив на тему «кто будет выносить мусор», парочка разделилась. Леша ушел в конец класса, занимаясь непонятно чем, а Света понуро сидела рядом с Аней, изредка бросая печальные взгляды на парня.

С Димой девушка тоже старалась общаться как можно меньше. Она знала, что он тоже ее осуждает — это читалось во взгляде и подтекстом проскальзывало в его слова, однако напрямую они с Димой никогда не говорили. Но от этого было только хуже. Лучше бы он ее осудил, обвинил, да что угодно, только не эти взгляды и качания головой. Аня и сама знала, что виновата, и ей нужен был человек, который мог бы без зазрения совести указать ей на ошибки. Тем более, из всей компании Дима к этой ситуации относился более адекватно, чем остальные. Но почему-то он предпочитал оставаться в стороне, в то же время склоняясь к обвинению. Подобного рода лицемерие раздражало Аню, и для своего (и его) же блага она свела общение с парнем к минимуму.

Все шло наперекосяк, и девушке неприятно было осознавать, что ее действия послужили толчком к этому. А еще этот чертов ветер, дующий изо всех щелей школьных окон и пробирающий до костей. Аня отложила ручку и засунула ладони в рукава свитера, пытаясь согреть ледяные фаланги пальцев. В честь того, что температура на улице доходила до минус тридцати, в пансионе на время отменили школьную форму. Кое-кто умудрялся пользоваться этим — например, Марго, которая каждый день надевала все более и более короткую юбку. Вот уж кому холод ни по чем.

— Вольф, а Вы не считаете нужным записывать, что я говорю? — уныло поинтересовался Каменев, вяло скрепя мелом по доске, выводя очередную формулу. — Считаете, багаж Ваших знаний перевешивает Ваш же гардероб?

— По-моему, у нее и там, и там недобор, — шепнул Морозов своему соседу по парте так громко, что мог бы уже и вслух сказать — эффект был бы тот же. Раздались неловкие смешки. Каменев сделал вид, что проигнорировал замечание, хотя Аня готова была поклясться, что увидела тень улыбки на его лице. Если экономист вообще умел улыбаться.

— Заткнись, Морозов, — закатила глаза девушка, не поворачивая головы.

— Советую быть со мной поласковее, детка. Я не терплю, когда мне грубят.

— Ничего, не помрешь. Хотя, если честно, я бы не отказалась от такого исхода.

— Ты скоро ответишь за свои слова, прелесть. И ты даже не представляешь, насколько скоро.

— Перестаньте шуметь, — процедил Каменев, вырисовывая на доске график. — На следующем уроке контрольная, так что в ваших же интересах меня послушать.

***

Так как общение с друзьями сошлось практически на нет, Аня обнаружила, что у нее появилась куча свободного времени. Не зная поначалу, как его потратить, девушка бесцельно бродила по пансиону, иногда выкуривая пару сигарет в уборной, а иногда засиживаясь в библиотеке до самого закрытия — воистину, более уединенного места было не найти. Там, бродя между стеллажами со старыми и не очень романами в поисках чего-нибудь почитать, девушка однажды наткнулась на один интересный экземпляр — книгу неизвестного автора Роберта Стилла под названием «Сети». Обложка была очень потрепанной и старомодной, хотя сама книга датировалась 1999 годом издания. Но привлекло Аню другое. Мельком пролистав книжку, девушка заметила многочисленные заметки на полях и прямо в тексте, подчеркивания, восклицательные и другие, не известные русскому языку знаки.

Заинтересовавшись, Аня положила книгу перед собой на стол и открыла первую страницу. В правом верхнем углу красовался эпиграф, выведенный красивым шрифтом. «Когда Вас настигнет смерть, будьте готовы торжественно принять ее». Ни подписи, ни источника — ничего.

Начальные строчки первой главы гласили: «Думаете, что знаете все об одиночестве? Спешу разочаровать: в этом деле я явный рекордсмен. Знакомьтесь, Джо Бингл — первая неудачница на земле». И Аня, даже не заметив этого, стала читать дальше.

Повествование велось от лица женщины, Джорджии, которую все звали просто Джо. Она жила в небольшом квартале для среднего класса в Чикаго, работала переводчиком в офисе, навещала родителей, встречалась с друзьями, устраивала романтические вечера с мужем — в целом, ее жизнь сложно было назвать незаурядной, если бы не одно «но»: каждый день ее то и дело преследовали неудачи. Начиная со сломанного каблука и неработающей кнопки лифта и заканчивая ночью в тюрьме и изгнанием из местной церковной общины. А еще Джо была одна, несмотря на всех людей, что ее окружали. Точнее, не так: существовало две Джо, одна настоящая, а вторая — та, которую видели друзья, родственники, муж, коллеги. И пока вторая Джо вовсю отрывалась на вечеринке по поводу дня рождения двоюродной тетки, настоящая Джорджия упивалась собственной тоской и одиночеством. Но женщина к своим тридцати годам настолько привыкла так жить, что научилась носить эту маску до тех пор, пока не останется наедине с самой собой. Путаясь в этих сетях реального и выдуманного миров, Джо приходилось очень несладко — оттого и все те проблемы, которые возникали у нее на пути.

Аня почувствовала легкую вибрацию, исходящую от ее телефона. Загнув уголок страницы, которую читала, девушка отвлеклась от книги и посмотрела на экран. Ей пришло сообщение от Димы.

«Срочно приходи. Это важно»

Девушка глубоко вздохнула. Уходить совершенно не хотелось, но и проигнорировать просьбу (приказ) она не могла. Поставив книгу обратно на полку, так, чтобы ее вряд ли нашел кто-нибудь еще, Аня поплелась наверх.

Подойдя к дверям комнаты, девушка открыла дверь без стука — она была уверена, что ее ждут, а потому проворно прошла в комнату. И остановилась при входе, как вкопанная, не веря своим глазам.

На кровати сидел Кирилл, хотя Ане не было видно его лица — все потому, что он целовался с девушкой. Сердце отбило еще один удар, прежде чем Аня осознала, что это Света. Блондинка сидела спиной к двери, а потому не видела и не слышала, как их уединение нарушила подруга. А вот Морозов все видел. И уже несколько секунд он самодовольно пялился на Аню, не забывая при этом продолжать целовать Свету. Рука парня лежала у нее на колене, и двое сидели так близко друг к другу, что удивительно, как между ними вообще циркулировал воздух.

«Света, как же ты могла?»

Наконец Аня решила возвестить о своем присутствии, негромко кашлянув. Света тут же оторвалась от Морозова и с бешенным испугом в глазах повернулась на звук. Увидев брюнетку, Света вскочила с кровати и попятилась к стене, у нее заметно дрожали руки.

— Аня, я… Это не то, что ты могла подумать… Мы просто…

— Потом, — Аня подняла руку, призывая подругу замолчать. Причина Светиного поведения была ей ясна. И эта причина стояла сейчас перед ней, ухмыляясь и приглаживая рукой белобрысые волосы. — Оставь нас, пожалуйста.

— Аня…

— Свет, я прошу тебя.

Девушка, пробормотав что-то нечленораздельное себе под нос, скрылась за дверью. Аня тут же набросилась на Кирилла с гневными проклятьями.

— Ну и какого черта, Морозов?!

— Долго же ты собираешься, Вольф. Еще немного, и у меня в легких бы уже не осталось воздуха, — как ни в чем не бывало произнес Кирилл.

— В каком смысле? Можно подумать, ты знал, что я приду… — тут взгляд девушки упал на кровать, где на куче подушек лежал телефон. Димин телефон.

— Я много чего знаю, детка, — ухмыльнулся Морозов. — Например, то, что я выиграл.

— Нет. Это не честно.

— А мы и не договаривались играть по правилам. Ну, ты еще помнишь, какой приз полагается победителю.?

— Я не позволю тебе обвести меня вокруг пальца. Ты переходишь все границы. Что ты ей сказал, а? Ни за что не поверю, что Света повелась на твои дешевые комплименты. Ты что, угрожал ей?

— Ну уж нет, милая, угрозы я припас специально для тебя, — расхохотался Морозов. — А блондиночка сама пришла ко мне.

— И ты ждешь, что я поверю в твою гнусную ложь?

— Спроси у нее, раз не веришь, — покачал головой Кирилл. — Я встретил Свету сегодня в коридоре. Она чуть ли не слезами обливалась из-за Крымова — тот совсем с катушек слетел. Ну я, как полагается истинному джентельмену, успокоил расстроенную девушку…

— Скажи, ты все это делаешь ради того, чтобы переспать со мной? Тебе ведь Света интересна не многим более других девушек.

— Ты тоже мне не интересна. А переспать я с тобой хочу, чтобы ты поняла, что не стоит шутить с такими, как я. Ты доставила мне много неприятностей, Вольф. И наконец-то у меня появился шанс отплатить тебе сполна. И знаешь, в чем парадокс? Ты сама же подтолкнула меня к этому. Я хочу тебя унизить, хочу, чтобы ты чувствовала себя настолько паршиво, насколько это возможно.

— Но ничего этого не случится, Морозов. Я не позволю тебе прикоснуться ко мне.

— Еще как позволишь. Мы договорились, помнишь? «Проигравший выполняет желание победителя». Твои слова.

— Ой, можно подумать, ты бы уехал, если бы проиграл, — фыркнула Аня.

— Ну, во-первых, я не проиграл бы. А во-вторых, да. Уехал бы. Я отношусь к тому типу людей, которые живут по принципам, по понятиям. Если я обещал — то выполняю.

— Жаль, что я не отношусь к такому типу. Потому что, повторюсь, я спать с тобой не собираюсь, — бросила Аня и повернула ручку двери. Кирилл немедленно оказался возле нее, захлопнув дверь и, развернув девушку лицом к себе, прислонил ее спиной к деревянной поверхности.

— Теперь послушай меня, сучка. Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу. Потому что в противном случае я расскажу о сегодняшнем инциденте Леше. Как думаешь, он обрадуется, если окажется, что помимо друга он потерял еще и девушку? — Морозов приблизил свои лицо вплотную к лицу девушки; их носы почти соприкасались, и Аня чувствовала такой знакомый запах сигарет.

— Он тебе не поверит, — прошипела девушка. — Никто не верит таким как ты, Морозов.

— Блондиночка все подтвердит, вот увидишь. Она слишком честная, чтобы отрицать что-то, когда ее поставят перед фактом. Их многолетняя любовь будет разрушена пятиминутным поцелуем, а крайней окажешься ты, Вольф. Ведь это все из-за того, что ты отказалась всего лишь подарить мне свое тело. Так что для тебя важнее? Сама решай. Я даю тебе два дня.

— Знаешь что, Морозов? — Аня подняла на одноклассника темные от злости и обиды глаза. — Я тебя ненавижу.

— Хоть что-то у нас взаимно, детка.

In agonies and fears

Will someone hear my call

And come to dry my tears

Or let me fall? *

Комментарий к Глава 24. Королева проклятых.

*Lord of the Lost – Heart For Sale