Alleine zu Zweit

Глава 26. Она.

Возьми мою руку, и ты больше никогда не останешься в одиночестве.

Давай же вместе погрузимся в вечность.

— Вставай, брат! Не то проспишь свое девятнадцатилетие, — проорал Леша на всю комнату. Ему не спалось, а значит, никто другой тоже не имеет права на сон. В выходной, между прочим. Леша всегда был эгоистом, и эту черту искоренить в нем уже было нельзя.

— Я не против такого расклада, — пробормотал Дима, не открывая глаз. Он бы с удовольствием пролежал так весь день, но с таким родственником разве это возможно?

— У тебя что, день Рождения? — поинтересовался Кирилл, заправляя постель и с неодобрением косясь на Лешу, который скакал по спальне, будто его ужалила пчела.

— Типа того, — неохотно признался Дима, наблюдая за молниеносными передвижениями брата, которым позавидовал бы любой гонщик Формулы-1. К Леше вернулся его прежний настрой, и это радовало, но, черт, как же было спокойно последние несколько дней! Диме даже показалось, что к нему вернулся слух. Но только показалось, потому что как только Леша открыл рот, нагрузка на барабанные перепонки стала расти в геометрической прогрессии.

— Тогда поздравляю, — бросил Кирилл, едва заметно кивнув.

— Было бы с чем, — еле слышно ответил Дима, хмурясь и неохотно вставая с постели. К нему тут же подлетел Леша и от души похлопал по плечу, расплываясь в дурацкой улыбке.

— Да, с днем Рождения, братец! Ты знаешь, я не умею нормально говорить, так что просто поздравлю и пожелаю… побольше девок! — загоготал парень, запрокидывая голову. Дима закатил глаза, но все же нашел в себе силы сдержанно поблагодарить. Кирилл усмехнулся и покачал головой.

— Нет, ну, а что? Скажешь, не это главное в жизни? — продолжил разглагольствовать Леша, отойдя от своего припадка. — Вот представь: тебе сорок лет, ты живешь где-нибудь на берегу моря в огромном коттедже, а вокруг тебя ходит куча белых цыпочек в коротких юбках и…

— Я понял. Спасибо, — оборвал его Дима на полуслове, понимая, что если не пресечь поток его мыслей сейчас, то брата унесет.

— Ну что, как собираешься праздновать? — спросил Кирилл, посмотрев на соседа. — Девятнадцать — серьезный возраст, гораздо более серьезный, чем восемнадцать. Лично я на девятнадцатый день Рождения устроил такое, о чем мои соседи по дому еще долго будут вспоминать с дрожью в коленях, — усмехнулся блондин, завязывая шнурки на ботиках.

— И когда это тебе успело стукнуть девятнадцать? — обиженно протянул Леша, который никак не мог смириться с тем, что в их компании он был почти самым младшим.

— Второго. Я еще даже не успел отойти после Нового года, — Кирилл криво ухмыльнулся, подмигивая парню. — Ну так что? Сегодня что-нибудь намечается? Девочки будут? — парень вновь вернулся с вопросом к Диме.

— А мне нравится ход твоих мыслей! — хохотнул Леша. — Только зря стараешься — он все равно не будет праздновать.

— Что, вообще? — блондин искренне удивился.

— Да, — просто кивнул Дима.

— Почему так?

— Не вижу смысла, — пожал плечами парень.

— Не обращай внимания, он часто говорит странные вещи, — шепнул Леша Кириллу, за что был награжден убийственным взглядом. — Ну, а что?! Какой нормальный человек добровольно откажется отмечать день Рождения? Тем более, когда есть шанс закатить такую вечеринку…

— Ты можешь устроить «вечеринку», если хочешь найти лишний повод напиться. Но я не приду, — фыркнул именинник.

— Да ну тебя, — раздосадовано махнул рукой Леша, закусив губу. — Ты не знаешь, что теряешь.

— Зато знаю, что приобретаю. Серьезно, хочешь вечеринку — пожалуйста. Только я в этом не участвую. Закончим с этой темой, — отрезал Дима, перекидывая через плечо полотенце и одежду и направляясь в ванную, не дожидаясь реакции брата. Все равно Леша сделает так, как хочется ему, и уж точно наплюет на его предупреждения.

***

Благоразумно решив пропустить завтрак, Дима спустился в библиотеку. Огромное эссе по истории само собой не напишется, а сегодня еще надо было идти на тренировку. Впереди маячила серьезная игра между школами, и Степанов гонял своих подопечных только так. Не отличаясь приятным нравом и в обычные дни, в периоды подготовки к первенствам физрук становился просто невыносим. На него не действовали аргументы болезни, плохой погоды, выходных, других уроков, в конце концов, — со своей команды он сдирал по три шкуры как на внеклассных тренировках, так и во время уроков. В этом плане повезло девочкам — на них он практически не обращал внимания, а просто выносил из подсобки весь доступный инвентарь и просил позаниматься чем-нибудь и не отвлекать его, и девушки этим пользовались, безнаказанно прогуливая физкультуру в местах более для них интересных. Еще Степанов часто снимал ребят с других уроков, например, с истории, что было только в радость Леше и добавляло головной боли Диме. Естественно, Кац это очень не устраивало, но вместо того, чтобы намекнуть преподавателю, что для его уроков существуют специально отведенные часы в расписании и мягко указать ему на его место, она выбрала другую альтернативу. Теперь все, кто прогуливал больше одного урока не по уважительной причине (а подготовка к игре таковой не являлась в ее глазах), должны были написать эссе на пять страниц по определенной теме. Леше это опять же не составляло труда, ведь за него все писала Света. Диму это удивляло — обычно девушка посылала парня куда подальше с просьбами помочь в учебе, а тут сама предложила взять на себя часть его обязанностей. Складывалось впечатление, что она всем этим занимается, чтобы загладить вину, хотя в их недавней ссоре был целиком и полностью виноват Леша. Может, было и еще что-то, о чем Дима не знал, но ему это не было интересно. Отношения брата его интересовали куда меньше, чем должны были. Особенно если учитывать, какой бардак творился в его собственных.

Последние дни они с Аней не то что не разговаривали, но даже толком не виделись. Но даже в те редкие минуты, когда им удавалось оказываться в одном помещении, она на него не смотрела. Совсем. Будто его и не было. И Дима мог бы относиться к этому спокойно, если бы не понимал, что с ней что-то происходит. С каждым днем Аня будто все больше замыкалась в себе, ни с кем не разговаривала, ничего не ела — парень не мог и вспомнить, когда она последний раз появлялась в столовой. На уроках она садилась с Софи, что было совсем из ряда вон выходящим — Дима знал, что она терпеть не может первые парты, а тут даже на математике сидела впереди. У него закрадывались подозрения, что Аня делала это, чтобы не ловить на себе его взгляды и не дай Бог не ответить на один из них. А он смотрел на нее. Постоянно. Каждый день, на каждом уроке он безрезультатно прожигал ее спину взглядом, а она даже не оборачивалась. Дима не понимал, зачем это делает; не понимал, зачем она ему нужна. Иной раз ему хотелось послать ее ко всем чертям, ведь его так раздражало все, что она делала.! А потом приходило осознание того, что без Ани ему тут делать нечего.

Как он умудрился докатиться до такого? Он ведь любил Катю и думал, что любит до сих пор. Те отношения были правильными, практически идеальными, и Катя была именно той, кого он искал. Но стоило появиться Ане с этими ее острыми шутками, низким гортанным смехом, тонкими длинными пальцами, хрупкими плечами и темными, влажными, притягательными глазами, как его мир разрушился до основания и продолжал разрушаться день ото дня, а она с высокомерной насмешкой ходила по этим руинам, вновь и вновь прищуривая глаза и как бы говоря: «Я здесь хозяйка».

Аня все время жалуется, будто Дима вмешивается в ее жизнь. А сама будто не замечает, что не просто вмешивается в его, но и заставляет измениться, послать к черту все принципы, которыми он руководствовался до этого. Дима уже не помнил Катиного лица; не помнил, что было между ними, хотя девушка сделала для него столько, сколько не делал никто. А сейчас он даже не мог вспомнить цвет ее глаз, потому что воображение предательски подсовывало ее лицо, ее глаза, ее тонкую шею и точеные скулы.

После смерти Кати Дима пообещал себе, что никого не будет любить так, как ее. И в принципе он сдержал слово — порой по отношению к Ане он испытывал такую ярость, которой можно было бы напитать несколько городов, если бы она была источником энергии. Но можно ли любить человека, которого не помнишь? Да еще если перед тобой каждый день в качестве напоминания маячит та, о которой не можешь перестать думать. Аня захватила его мысли, и с этим ничего уже нельзя было поделать. Дима помнил каждую мельчайшую деталь, каждую секунду, каждый жест, взгляд, слово — все, что так или иначе связывало их. Ночи, проведенные с Аней, он помнил до единого вздоха, сбивчивого шепота, прикосновения и поцелуя, и, как бы ни старался, не мог забыть. Она просто не выходила у него из головы.

Дима раздраженно стукнул кулаком по столу. Черт, ей удалось вывести его из себя, даже не находясь рядом! И как только это у нее выходит? Годы тренировок, не иначе. Дима взял парочку книг с ближайшей полки и углубился в чтение, параллельно делая заметки в тетради. Эссе надо было закончить до обеда — вряд ли тренер оценит стремление к учебе, особенно если учитывать, что пара человек из их команды и так свалились с гриппом, а искать замену было уже поздно, да и не из кого. Был вариант позвать Кирилла, но парень отказался, ссылаясь на более важные дела. Интересно, о каких делах идет речь, когда Морозов только и занимался тем, что ничего не делал? И ему все сходило с рук. Учителя его обожали, а для девочек начиная класса с пятого Кирилл являлся чуть ли не идолом. И у них что-то было с Аней. Определенно. Та ненависть, с которой она постоянно смотрела на него, не могла возникнуть на пустом месте. Кирилл старался постоянно задеть ее, чуть ли не в открытую насмехался, а Аня отвечала ему тем же. Дима поклялся, что не будет в этот раз лезть в ее дела. Она считает, что сама может решить все свои проблемы — пожалуйста. Предлагать свою помощь, а в ответ получать возмущение по поводу вторжения в личную жизнь не хотелось. Но, черт, что же все-таки между ними происходило.?

Исписав несколько тетрадных листов, Дима облегченно выдохнул и хрустнул пальцами. Большая часть эссе была готова, и парень даже успевал на тренировку. Он удовлетворенно откинулся на спинку стула, оглянувшись по сторонам. И увидел ее. Аня сидела за столом впереди спиной к нему, поджав под себя одну ногу, и что-то увлеченно читала, не поднимая головы. Темные волосы были собраны в высокий пучок, из которого небрежно вываливалось несколько прядей. На ней была простая серая футболка на три размера больше, открывавшая верхнюю часть спины так, что был виден фрагмент татуировки — волк, воющий на луну. На ее хрупкой фигуре это выглядело более чем странно, но в то же время гармонично, будто она такой и родилась. Дима вспомнил, как впервые увидел ее обнаженную спину на балу осенью. Ровная осанка, полоска позвонков и оливковая кожа, оттенок которой прекрасно подчеркивался черным шелком ее платья. И рука Сивоволова на талии.

Сука. И как она умудряется действовать на нервы, даже не видя, как он сейчас пожирает ее глазами и думает лишь о том, как бы снять с нее эту чертову футболку и пройтись губами по коже, оставив засос на шее, заставить выгибаться и стонать, услышать свое имя, срывающееся с ее губ. Но нет — Аня сидит к нему спиной и даже не думает повернуться, чтобы хоть раз за несколько дней сделать его объектом своего внимания. Сука.

Дима со злостью захлопнул книгу, отчего видавший виды библиотечный экземпляр едва не развалился, и вихрем поднялся со стула, намереваясь покинуть библиотеку как можно быстрее. Пробудь он здесь еще хоть минуту в ее обществе, наверняка бы не сдержался и высказал все, что думает о ее чертовом характере и манерах. Хотя когда-нибудь надо для разнообразия. Не только же ей все время устраивать ему сцены.

***

— Да черт бы вас побрал! Если вы будете продолжать так играть, нас вышибут еще на отборе! Парни, да что с вами?! — орал Степанов, яростно расхаживая по спортивному залу и бросая гневные взгляды на провинившихся футболистов. Тренировка не задалась с самого начала — заболел главный вратарь, и пришлось ставить на ворота запасного. Бедный мальчик мало того, что был на полторы головы ниже всех присутствующих, так еще и двигался кое-как и постоянно пропускал мячи. Однако провинился не только он. Леша зачем-то притащил на тренировку Свету и постоянно на нее отвлекался, как обычно устраивая выпендреж. «Крымов, если ты не успокоишь свои гормоны, я выгоню тебя из команды!» — пригрозил ему Степанов, и у Леши не было ни единого повода ему не верить. Физрук рвал и метал. Первая игра должна была состояться меньше, чем через полтора месяца, а команда была не готова. В зале было жутко холодно из-за плохого отопления и темно из-за неработающих лампочек, но Степанова это мало волновало — он вновь и вновь заставлял ребят бегать, отжиматься, бросать мяч об стену. В конце концов, на саму тренировку сил не осталось ни у кого, и естественно игра прошла хуже некуда.

— Олег Юрьич, мы устали, — протянул Леша, сидя на полу и завязывая кроссовки.

— Устали? УСТАЛИ? — прогремел Степанов так, что стекла задрожали. — А я не устал наблюдать, как вы, словно сонные мухи, передвигаетесь по залу и не можете ногой по мячу попасть? Вот был бы здесь Сивоволов, он бы вбил в ваши головы разум. Так, короче, — физрук громко свистнул, — на сегодня все, но предупреждаю: если вы будете продолжать играть так же отвратительно, я снимаю вас с соревнования. И сами перед директором будете отчитываться! Тоже мне, футболисты хреновы… У меня бабушка лучше играла, царство ей небесное, — проворчал Степанов себе под нос, когда изможденные парни поплелись в раздевалку.

— Бабу ему надо, — вынес свой вердикт Леша, когда они со Светой и Димой поднимались по лестнице.

— У него есть жена, вообще-то, — заметил Дима. Леша презрительно фыркнул.

— Жена — это ерунда. Я говорю, надо ему нормальную женщину найти, чтобы… Эй! — парень возмущенно потер затылок, потому что Света дала ему щелбан.

— Может, у него как раз в семье проблемы, вон он и нервничает, — пожала плечами блондинка.

— Нет, ну ты видела, как он набрасывался на нас?! Словно овчарка полицейская, чес-слово…

— Сами виноваты, — буркнул Дима. — Мы же отвратительно играли, признай.

— Ты что, на его стороне? — обиженно протянул Леша. — Ну и пожалуйста. Ничего, скоро вернется Игорь и все встанет на свои места. Мы выиграем эту чертову игру, а Степанов будет еще молиться на нас.

— Запомни свои слова, чтобы я мог над тобой потом посмеяться.

— Да ну тебя, — махнул рукой Леша, останавливаясь возле гостиной в коридоре. — Кстати, комната свободна. Как ты и…

— Замолчи, дорогой, — цыкнула на него Света и, взяв за руку, потащила в противоположную сторону. — Пока, Дим, еще увидимся! Еще раз с днем Рождения! — крикнула блондинка напоследок.

— Ага, — кивнул ей Дима и поплелся к себе, в очередной раз подозревая, что Леша вновь принялся за травку. Иного объяснения его странному поведению найти было нельзя. И как они вообще могут быть братьями.?

Дима заподозрил неладное, когда не смог повернуть ключ в замке. Дверь уже оказалась открыта, хотя парень был уверен, что сам закрывал ее. Неужели Кирилл вернулся? Кажется, сегодня он собирался ночевать в постели какой-то десятиклассницы, и редко когда намерения блондина не сбывались.

Повернув ручку и зайдя в комнату, Дима ожидал найти там Морозова и едва не поперхнулся, увидев Аню. Девушка сидела за столом, забравшись на стул с ногами, и без интереса листала Лешин журнал о машинах. Услышав звук открывающейся двери, брюнетка подняла глаза и, мельком скользнув взглядом по вошедшему, с облегчением выдохнула и закрыла журнал. Заправив прядь темных волос за ухо, девушка выпрямилась, разминая спину.

— Наконец-то. Я уж думала, он вас там до утра держать будет. Я даже успела выучить почти все марки машин, — произнесла Аня, ухмыляясь. Ее голос звучал как-то по-новому, по-особому, хотя, может, Дима просто давно его не слышал.

— Ты что, умеешь проходить сквозь стены? — поинтересовался парень, подходя к тумбочке возле своей кровати и снимая часы. Аня с интересом наблюдала за ним.

— Так я тебе и сказала. Как тренировка?

— Отвратительно.

— Сочувствую, — девушка поднялась со стула и медленно прошествовала к противоположному краю стола, облокачиваясь на него. — Хотя со Степановым, по-моему, по-другому и быть не может.

Не дождавшись ответа, брюнетка спросила:

— Почему ты не сказал, что у тебя день Рождения?

Так вот почему она здесь. Интересно.

— Ты тоже много чего мне не говоришь, — отозвался Дима.

— У девушки должны быть секреты. Изюминка, — беспечно отозвалась Аня.

— У меня аллергия на изюм.

— А у меня на ложь. Дим, перестань. Что с тобой?

— А с тобой? Какого черта вообще происходит, Ань? Ты столько дней со мной не разговаривала, а тут ни с того ни с его заявляешься и спрашиваешь, почему я тебе что-то там не сказал? Ты считаешь, это нормально? — Дима встал напротив девушки и посмотрел в ее глаза, надеясь там увидеть ответ. Потому что доверять словам Ани он не собирался.

— Я… У меня были причины. Но это неважно, — отмахнулась она.

— Ну конечно. А что вообще для тебя важно?

— Ты сам виноват, — перебила его девушка.

— Что? — у Димы перехватило дыхание. — Ты издеваешься?

— Ты сам виноват, что не сказал мне о своем дне Рождения, — Аня будто не слышала его. — Из-за этого у меня не было времени выбрать тебе нормальный подарок.

— Подарок, — повторил парень. — Черт, да ты ненормальная. Я с четырнадцати лет уговариваю всех забыть обо мне в этот день. А подарки я терпеть не могу.

— Этот тебе понравится, — прошептала Аня ему в губы, мягко касаясь их своими. Дима и не заметил, как она оказалась с ним рядом, настолько был зол. А сейчас вся ярость словно испарилась.

Аня положила руки ему на плечи, заставляя опуститься на кровать, и села к нему на колени, не разрывая поцелуя. Ее руки уже стягивали с него футболку, и Дима мог чувствовать ее теплые прикосновения, от которых сносило крышу. Он положил ладони на бедра девушки, сжимая их через плотную ткань джинсов и думая о том, что никогда еще он не хотел ее так, как сейчас. Аня словно прочитала его мысли и коснулась пальцами его брюк в области паха, пытаясь расстегнуть ремень. Дима не выдержал и, обхватив брюнетку одной рукой за талию, перевернул ее на кровать, нависая сверху.

— А ты знаешь толк в подарках, — прошептал он ей на ухо, целуя в шею и высвобождая края ее той самой серой футболки из джинсов. Аня низко засмеялась и провела кончиками ногтей по его спине, выгибаясь навстречу и касаясь своим телом его.

Было невероятно снова чувствовать ее бархатную теплую кожу и понимать, что сейчас она только его, что несмотря на все разногласия она всегда возвращается, снова и снова кружа ему голову. Дима знал, что не надо ей этого позволять, но ничего не мог с собой поделать. Он не мог перед ней устоять, да и не собирался противиться своим желаниям. Точнее, одному желанию, которое в последнее время перекрыло все остальные физические потребности. К черту все ссоры. Он желал ее.

— Я тебя хочу, — медленно произнесла Аня, и Дима услышал коварные нотки в ее голосе. Она всегда издевалась над ним, всегда ей удавалось довести его до белого каления одним лишь словом или жестом, и также всегда ей удавалось заставить его потерять рассудок. А он как дурак прощал ей все это просто потому, что это была она.

Еле слышно зарычав, Дима избавил девушку от остатков одежды и вошел в нее, руками держа ее руки. Сегодня все будет по его правилам, хочет она того ли нет. Он вернулся губами к шее, вдыхая терпкий аромат вишни, от которого кружилась голова. Теперь этот аромат прочно ассоциировался с ней, это был ее запах, запах сладких ночей, горячих тел и тихого шепота.

Услышав первый стон, сорвавшийся с Аниных губ, Дима победно ухмыльнулся. Не только она имеет право руководить им. Он властно провел ладонью по талии девушки, краем глаза отмечая синяки, яркими фиолетовыми пятнами выделявшиеся на тонкой коже. Ему хотелось спросить, откуда они, но еще один, более громкий, стон полностью вышиб из него рассудок, и Дима освободил Анины руки, которые тут же легли ему на плечи, а ногти больно царапнули кожу.

— Прости меня, — сбивчиво прошептала девушка, тяжело дыша ему в ухо. — Я столько всего натворила…

— Забудь, — Дима оборвал ее грубым поцелуем, все сильнее и сильнее сжимая ее бедра. Кожа Ани покрылась мурашками, и, черт возьми, как же приятно было осознавать, что он явился их причиной. Она стонала уже откровенно громко, не думая, что их могут слышать. Это чертовски заводило. Он входил в нее снова и снова, и с каждым разом она все сильнее прижималась к нему, выгибала спину и запрокидывала голову, заставляя доставить еще больше удовольствия. Нет, все-таки командовала она. Сегодня и всегда.

Когда Дима уже не мог держать себя в руках, Аня, будто назло ему, настойчиво протянула:

— Я хочу еще. Пожалуйста…

Разве можно отказать?

I led the revolution in my bedroom,

and I set all the zippers free.

We said, «No more war! No more clothes!

Give me Peace! Oh, kiss me!»*

***

Дима проснулся, когда на часах было около трех ночи. До этого ему удалось поспать минут тридцать, не больше — бессонница заявилась как всегда не вовремя. Очень хотелось спать, но не получалось. Дима бесцельно пялился в потолок, изучая круги, образованные полночным светом и фонарями. Рядом пошевелилась Аня, потеплее закутываясь в одеяло. Он еле уговорил ее остаться, потому что знал, что сегодня никого в комнате кроме него не будет. Она провалилась в сон практически сразу, и Диме так и не удалось расспросить ее обо всем, что ему хотелось знать. Он медленно, чтобы не разбудить девушку, перевернулся на бок и внимательно изучил ее лицо. В свете луны кожа брюнетки словно сияла изнутри, а длинные ресницы отбрасывали на щеках тени. Короткие пряди спадали на лоб, и Дима не удержался и аккуратно убрал их с лица, касаясь пальцами скул девушки. Никогда еще она не была так прекрасна: без грамма макияжа, с растрепанными волосами и в его рубашке, Аня тихо втягивала носом воздух, и ее ресницы слегка дрожали. Ее лицо было очень расслабленно, и даже разгладилась маленькая складочка между бровями, которая появлялась из-за того, что девушка часто хмурилась. Пожалуй, слишком часто для ее возраста.

Дима готов был сделать что угодно, чтобы Аня больше улыбалась и как можно реже вспоминала о том, что с ней произошло. Но это было невозможно из-за ее гордости и упрямства. Аня сама загоняла себя в тупик и как будто не понимала этого. Воспринимая любую помощь, а особенно от него, в штыки, она лишала себя шанса на нормальную жизнь. А такой шанс был. Аня еще могла бы жить спокойно, и Дима бы приложил к этому все усилия. Но против ее воли он идти не мог. Если она в очередной раз ему откажет, он не будет настаивать… Хотя без нее будет очень трудно. «Черт, и откуда ты вообще взялась такая?» — мысленно чертыхнулся Дима.

Словно в ответ на его слова Аня заворочалась и пихнула его локтем в бок. Прищурившись и потирая больное место, Дима проворчал:

— Еще рано. Спи.

Но Аня не успокаивалась. Она вертела головой из стороны в сторону, отчего ее волосы рассыпались по всей подушке, и дергала ногой под одеялом. Ее глаза были закрыты, а дыхание достаточно ровным, из чего Дима сделал вывод, что ей опять снится кошмар. Он осторожно потряс ее за плечо.

— Не трогай меня, — пробормотала Аня, не переставая вертеться. — Не трогай…

— Аня, это я. Проснись, — Дима схватил ее за руку, но девушка не успокаивалась.

— Оставь меня в покое!

— Открой глаза. Это сон. Аня, да проснись же! — парень погладил ее пальцами по щеке, и брюнетка моментально распахнула глаза. Посмотрев по сторонам и жадно хватая ртом кислород, Аня вскочила и отодвинулась на край кровати, поджимая ноги и обхватывая их руками. На лбу у нее выступили капельки пота, а тело била ощутимая дрожь.

— Аня, все хорошо, ты со мной, — Дима примирительно поднял руки, но не приближался к девушке, чтобы лишний раз не испугать. — Это просто сон.

Аня уставилась на него, прищуриваясь и будто вспоминая, где вообще находится.

— Включи свет. Пожалуйста, — тихо попросила она, прочищая горло.

— Что случилось? — спросил Дима, выполняя ее просьбу и обнимая девушку за плечи. — Ты вся дрожишь. Что тебе снилось?

— Ничего. Все нормально, я просто… нормально, — Аня спрятала глаза, выскальзывая из-под его руки. — Ложись. Извини, что разбудила. Я в последнее время плохо сплю.

— Я заметил. Говори, что случилось.

— Ничего, обычный кошмар.

— Хватит врать, — процедил Дима. Ему надоело слушать ее отговорки. — Тебя же трясет всю. Аня, черт, хоть один гребанный раз скажи мне, что на самом деле происходит.

— Ладно, — после длительной паузы ответила девушка, поднимая, наконец, глаза. — Только обещай, что дослушаешь до конца.

— Обещаю.

— И не будешь перебивать.

— Это твоя прерогатива.

— Но тебе это не понравится, — совсем тихо добавила Аня. — И, может, ты не захочешь меня видеть. Я пойму.

— Позволь мне самому решить, — фыркнул Дима. — И хватит тянуть время. Просто скажи, что с тобой происходит.

После очередной паузы, которая казалась бесконечной, Аня рассказала ему все с самого начала. Было видно, как тяжело дается ей каждое слово, с каким трудом она выжимает из себя все то, что снилось ей каждую ночь в кошмарах. Но надо отдать должное — девушка и не думала плакать, хотя любая другая на ее месте от такой психологической нагрузки давно бы согнулась пополам от рыданий.

Дима слушал молча, как и обещал, не перебивая. Но с каждой фразой брюнетки его глаза все больше наливались кровью, а кулаки непроизвольно сжимались до побелевших костяшек. Он не хотел верить всему тому, что она говорила, и все ждал, как она скажет, что решила в очередной раз просто посмеяться. Но Аня так не говорила. Более того, с каждой секундой она выдавала все более ужасающие факты и с каким-то мазохистским наслаждением рассказывала обо всех подробностях ее секса с Морозовым, как будто думала, что, высказав все это, сможет освободиться. Но больше всего Диму убивало даже не это, а тот факт, что она опять ничего ему не рассказала и, если бы он фактически не поймал ее с поличным, не рассказала бы никогда. Он не понимал, как такое можно держать в тайне. Да, это не самая приятная тема для разговора, но хоть ему могла бы сказать. За все время их отношений Дима ни разу не давал ей повода усомниться в том, что всегда готов принять ее сторону. И какую благодарность он получает?! Очередные тайны, секреты и скелеты в шкафу. Как вообще можно с таким справляться в одиночку? Как в этом хрупком теле может храниться столько тайн? Можно с ума сойти, если постоянно держать все в себе.

— Скажи что-нибудь, — жалобно проговорила Аня. Оказывается, она уже давно закончила свою «историю», а Дима не заметил и даже не дослушал до конца. Но это было и не нужно.

— Что ты хочешь услышать? — спросил он. Парень сидел спиной к Ане и не мог видеть ее лица, а жаль: наверняка оно сейчас является богатейшей палитрой эмоций.

— Не знаю. Что-нибудь. Только не молчи.

— У меня нет слов. И мне нечего сказать тебе.

Наверное, его слова прозвучали слишком жестко: Аня съежилась еще больше и закусила губу.

— Только один вопрос, — внезапно продолжил Дима, желая добить ее до конца. — Когда ты собиралась рассказать мне?

— Я же рассказала.

— Ты рассказала, потому что я тебя заставил. А без этого ты бы молчала, так? И терпела все это, не сказав никому ни слова.

— Нет. Я сказала Софи.

— Софи. А я, как всегда, оказался недостойным знать, что происходит в твоей жизни.

— Да неужели ты не понимаешь? Мне тяжело было собраться с духом, чтобы сказать тебе. Черт, да можно подумать, о таком говорят налево и направо!

— Ладно, я понял. — Дима наконец повернулся к ней, ледяным взглядом пройдясь по голым ногам и бледному лицу и остановившись на глазах, в которых сейчас плескалось отчаяние. Наверное, он впервые видел ее такой… потерянной. — Тогда еще один вопрос. Скажи, тебе понравилось?

— Дим…

— Ответь на мой вопрос. Тебе понравилось трахаться с ним?

— Почему ты постоянно это делаешь? Почему всегда заставляешь меня чувствовать себя еще более виноватой?

— Это значит «да»? — холодно отозвался Дима.

— Нет. Черт возьми, нет. Он брал меня силой! Как ты считаешь, это может понравиться?

— Я не знаю, — парень развел руками. — У меня такое впечатление, что я нихера о тебе не знаю! Как только я думаю, что начал тебя понимать, как ты тут же делаешь такое, что я даже и представить не могу. Я ничего о тебе не знаю, Аня.

— Ты знаешь больше, чем кто-либо другой.

— Тогда какого хрена ты постоянно пытаешься от меня скрыть свои проблемы? Неужели не понятно, что сама ты с ними справиться не можешь? Сколько можно корчить из себя героиню?

— А чем ты можешь мне помочь? — Аня резко поднялась с кровати, хватаясь за стену, чтобы не упасть, и начала натягивать на себя одежду, подбирая ее с пола. — Ты только и делаешь, что отчитываешь меня. Каждый-гребанный-раз. Только это мало чем помогает, ты знаешь? — кое-как заправив футболку в джинсы, брюнетка обошла кровать. — Извини, что побеспокоила. Спокойной ночи.

— Ну и куда ты собралась? — поинтересовался Дима, хватая ее за запястье и притягивая к себе.

— Отпусти, — Аня настойчиво упиралась руками ему в грудь, но едва ли она могла победить в этой схватке. Дима властно обхватил ее одной рукой за талию, а второй провел по шее, приподнимая лицо девушки на себя.

— Ты же знаешь, что твоя спальня занята.

— Я посплю в гостиной.

— Нет, не поспишь, — Дима шумно втянул воздух и покачал головой. — Я ведь тебя не отпущу.

— Почему? — Аня моргнула, поднимая на него влажные глаза. — Ты вообще не должен хотеть меня видеть.

— А я хочу. И не только видеть, — Дима поднял одну бровь. — И что теперь делать?

— Ты не должен…

— Я знаю, что и кому должен. Думай что угодно, Вольф, но я слишком долго тебя ждал, и ты не посмеешь просто так уйти.

— Знаешь, что? Ты просто ненормальный, — Аня едва заметно улыбнулась и обняла его за пояс, прижимаясь щекой к горячей коже.

— Значит, мы друг друга стоим, — усмехнулся Дима, проводя рукой по волосам девушки и вдыхая сладкий вишневый аромат. — А он больше тебя не тронет. Я обещаю, — чуть тише добавил он.

— Спасибо, — прошептала Аня одними губами. Дрожь наконец-то унялась.

***

Рано утром Дима, набросив куртку и шарф, вышел на крыльцо, зажав между зубов сигарету. Ане удалось уснуть, а к нему сон так и не пришел, да и бесполезно было ложиться — все равно скоро наверняка вернется Леша, полный сил и энергии после ночи со Светой. «Наверняка у них она прошла гораздо более спокойно», — фыркнул про себя Дима, безустанно щелкая зажигалкой, которая никак не хотела давать огонь.

— Возьми мою, всегда работает, — раздался мужской голос из-за спины. Дима обернулся и увидел Кирилла, протягивающего ему новенькую Zippo.

— Спасибо, — отозвался парень, делая первую затяжку.

— Не спится? — поинтересовался Морозов, вставая рядом и опираясь на заснеженный поручень. Ночью опять была метель.

— Типа того. А тебе?

— Тоже. Господи, никогда бы не подумал, что эти малолетки могут быть такими ненасытными, — блондин закатил глаза. — Измотала она меня конкретно. А как твоя ночь прошла? Слышал, малышка Вольф хотела устроить тебе что-то типа романтического сюрприза? Ну и как? Тебе пришелся по нраву ее «подарочек»? — Кирилл хрипло расхохотался.

— Кирилл, я все знаю.

— Ну здорово. Тогда, может, скажешь, кто убил Кеннеди? — Морозов, кажется, не был настроен говорить серьезно.

— Я в курсе про вас с Аней, — Дима медленно выдохнул облако дыма, которое тут же унеслось прочь.

— Что, неужели сломалась? Я так и знал, что она долго не выдержит без того, чтобы не пожаловаться кому-нибудь. Надеюсь, она тебе рассказала все с самого начала и правду, а не сделала меня тираном-насильником.

— Я знаю про спор.

— Ну и отлично. Тогда у меня нет причин беспокоиться по поводу того, набьешь ты мне морду или нет, — Морозов усмехнулся и закурил вторую сигарету.

— Ты просто оставишь ее в покое.

— С чего бы? У нас уговор.

— Значит, придется его нарушить. Я не позволю тебе причинять ей зло.

— М-хм, — задумчиво протянул Кирилл. — Вижу, все слишком серьезно. Неужели тебе удалось попасться на ее приманку? Брось, она того не стоит. Ты найдешь себе кого-нибудь получше.

— Мне не нужно никого искать. Ты не знаешь, что она за человек.

— Зато я знаю тебя. Мы похожи больше, чем ты думаешь, — Морозов изогнул светлые брови. — Она тебе не нужна. Вольф тебя использует, а ты ведешься, как пятнадцатилетний пацан. Послушай меня и брось ее, пока не поздно.

— Просто оставь Аню в покое, и все. Дальше я сам разберусь, — Дима затушил сигарету о снег и бросил в жестяную банку, играющую роль пепельницы.

— Эй, Дим, — окликнул его Морозов, когда парень уже направлялся ко входу в пансион. — Ты натерпишься от нее. Я знаю таких, как она. Она разрушит тебя.

— Пусть разрушает. Пусть делает, что угодно. Мне просто нужна она.

Нелегко увидеть ветер,

без лица, без конца.

Ей идёт, когда на свете

есть и нет. Раз и два.**

Комментарий к Глава 26. Она.

*Panic! At The Disco – Hurricane

**Сплин/Би-2 – Она