Ангельский огонь

15

После того вечера, когда Ролан поцеловал Анжелику у двери и оставил ее, по вечерам в доме он больше не оставался. Временами он верхом уезжал из Бель Элиз ближе к вечеру и даже к ужину не появлялся. Анжелика пыталась не показать, насколько она чувствовала себя опустошенной в результате того, что он ее отверг, но это было крайне тяжело. Ей очень не хотелось признавать, что Ролан тем вечером разбудил ее ожидания, а ей не удалось вызвать в нем ответное желание.

Однажды ближе к вечеру она вышла на балкон чтобы посмотреть, как он скачет на лошади по дубовой аллее прочь от дома. Черт бы его побрал за такое к ней отношение! Как его жена она заслуживала большего уважения!

— Снова Ролан уехал на весь вечер — услышала она женский голос за спиной.

Анжелика резко обернулась и увидела стоявшую рядом, как обычно одетую во все черное Бланш.

— Бланш, что терзает твоего сводного брата? — спросила она резко — Почему он так ведет себя?

— Думаю, нам пора поговорить, дорогая, — дружелюбно улыбнувшись, ответила Бланш.

Дамы разместились вблизи друг от друга в легких креслах-качалках. Бланш долго молчала, а затем произнесла:

— Думаю, причины поведения Ролана следует искать в его первом браке.

— Ролан прежде был женат? — Анжелика была ошеломлена.

— Да. Но это было так давно. Луиза умерла семь лет назад.

Озадаченная, Анжелика лишь пожала плечами.

— А я и знать не знала, что до женитьбы на мне Ролан был вдовцом.

— Я не удивлена, — ответила Бланш. — Действительно, Ролан и меня просил ничего не говорить тебе о Луизе. Видишь ли, в его первом браке вовсе нечем было гордиться. И он, и Луиза были так молоды, когда их обручили. Во всей этой женитьбе было больше обязанности, чем желания…

— Подожди-ка! — прервала ее Анжелика. Кожу ее покрыли мурашки. — Ты хочешь сказать, что в первый раз он тоже женился по сговору? Как же тогда его родители могли устроить и нашу свадьбу?

Бланш стало неловко, и она постаралась избежать взгляда собеседницы.

— Знаешь, дорогая, прошло семь лет, как с нами нет Луизы. Уверена, что ваша с Роланом помолвка состоялась много позже…

Анжелика была слишком взволнована, чтобы отвечать.

— …В любом случае, Ролан и Луиза не были счастливы вместе. Случилось несколько довольно шумных сцен, и мой брат после них предпочитал проводить время вне дома… — голос Бланш задрожал от тягостных воспоминаний.

— Так же, как поступает и сейчас? — спросила Анжелика.

Бланш только успокоительно дотронулась до руки золовки.

— Мне жаль, дорогая. Знаешь, ты совсем не похожа на Луизу. Она была вспыльчивой и завистливой… Но «о Мертвых — или хорошо, или — ничего»… И все же я должна признать, она могла поступать жестоко. Думаю, Ролан скоро поймет, что в тебе больше доброты и чести, чем в ней.

— Но, возможно, он чувствует, что вновь принужден к женитьбе, которой не желал… Не так ли? — этим вопросом, заданным скорее самой себе, Анжелика приоткрыла завесу над странными выходками мужа.

Бланш ничего не ответила.

Спустя минуту Анжелика спросила:

— А от чего умерла Луиза?

— Это был несчастный случай, — после паузы медленно произнесла Бланш.

— Какой несчастный случай? — голос Анжелики дрогнул.

Помолчав несколько минут, Бланш наконец решилась.

— А почему бы тебе не спросить Ролана? Он был тогда с ней, — не говоря больше ни слова, Бланш поднялась и скрылась в доме, оставив Анжелику в тягостных раздумьях.

Бланш поднялась к себе в комнату совсем расстроенная. Она удивлялась — отчего это вдруг нарушила запрет брата и рассказала его жене о Луизе, отзываясь при этом о ней так резко и неодобрительно. Да, жизнь ее здорово изменилась с тех пор, как Анжелика появилась на плантации! Общество жены брата было вполне приятным, а совместное музицирование весьма сблизило их.

Но в глубине души Бланш все еще кровоточили раны, нанесенные в далеком прошлом. Подозрительная по натуре, она не могла до сих пор поверить, что эта очаровательная юная леди согласится выбрать себе в подруги уродку. Ибо именно так она всегда думала о себе — «чудовище, выродок»! И в некотором роде Бланш подозревала, что Анжелика лишь заигрывает с ней, чтобы побольше разузнать о Ролане.

И все же, несмотря на все терзания, Бланш оставалась ревностной католичкой и боялась согрешить, сделав Анжелике больно своими словами. Однако какой-то демон внутри нее пробуждался изредка, чтобы задеть чувствительную юную душу жены брата. Но несмотря на то, что Ролан по каким-то неизвестным причинам пренебрегал женой, видит Бог, она не имела причины ее сторониться.

— Мы должны поговорить-таки с вами, мсье, наконец!

Эти слова были произнесены утром следующего дня Анжеликой, ворвавшейся в кабинет мужа. Но здесь она заметила господина Юргена и осеклась. Управляющий стоял перед столом, склонившись над какими-то бумагами. Стук открывшейся двери заставил Ролана поднять голову и посмотреть на жену.

— Доброе утро, дорогая, — произнес он скорее равнодушно. Затем сделал вид, что вернулся к работе, но, видимо, передумал.

— Господин Юрген, не будете ли вы столь любезны оставить нас наедине с супругой на минуту?..

— Безусловно, сэр, — заспешил управляющий и откланялся, забрав все бумаги.

Ролан проводил его тяжелым взглядом и плотно прикрыл за ним дверь. Затем раздраженно уставился на жену.

— Дорогая, неужели вас не учили, что невежливо отрывать мужа от дел подобным образом? Ваши манеры оставляют желать лучшего!

— Манеры! — взвизгнула Анжелика. — Как вы смеете говорить о манерах!

— Что случилось, Анжелика? — удивленно спросил Ролан.

— Почему вы скрыли, что были женаты прежде?

Мгновение в комнате стояла гробовая тишина, и Анжелика с удовлетворением заметила, что Ролан слегка побледнел.

«Отлично, — грозно подумала она, — похоже, и ты можешь чувствовать неловкость!»

Прошлую ночь она почти не спала, все перебирая в памяти то немногое, что поведала ей Бланш, и размышляла — отчего мог Ролан скрывать свой брак от нее. И сегодня вид цветущего супруга, привычно занимавшегося делами, только больше разжег ее ярость.

— Я повторяю, отчего вы скрыли, что были женаты прежде? — настойчиво продолжала Анжелика.

Ролан задумчиво взъерошил волосы и отошел к окну. Его гордый профиль отчетливо вырисовывался на темных деревянных панелях. «О, да это какой-то дьявол! — подумала Анжелика, — как сверкают его глаза, как блестят волосы!» Даже сейчас, несмотря на терзавшую ее ярость, он казался ей неотразимым. Как это было горько — желать его, особенно сейчас, — и быть для него ничем, пустым местом.

— Итак?

— Кто сказал тебе?

— Бланш. И я в третий раз спрашиваю, отчего ты скрыл, что был прежде женат?

— Мне это не казалось важным, — ответил Ролан после паузы.

— Не важным? — Анжелика даже засмеялась от подобной наглости. — Сообщить мне, что ты — вдовец?

— Анжелика, мой первый брак не был счастливым, — тщательно подбирая слова, произнес Ролан.

— Так же, как и второй! — отрезала Анжелика, яростно вздернув подбородок.

Было заметно, что это замечание больно задело Ролана. Однако, как только Анжелика повернулась было, чтобы уйти, он одним прыжком пересек комнату, оказался рядом с ней и больно схватил за руку.

— Анжелика…

— Позвольте мне уйти! — закричала Анжелика, отшатнувшись от его прикосновения. — Вы не желаете быть женатым! Вы даже не желаете моего присутствия здесь!

— Да ты понимаешь, что говоришь? — с трудом сдерживая душившую его ярость, прохрипел Ролан.

— Да, совершенно! Все это дело достаточно темное. Два брака по сговору, и вы не хотите жить ни с одной из жен. Зачем же вы женились на мне, Ролан? Что заставило вас пойти на это?

Ролан ничего не ответил, но глаза его зажглись недобрым огнем.

— Чтобы ты была здесь, — ответил он с расстановкой.

Щеки Анжелики зарделись, она промолчала, не зная — что ответить. А Ролан приблизился и обнял ее за талию своей твердой рукой. Но Анжелика была слишком разозлена, чтобы позволить ему такую вольность. Оттолкнув мужа, она решила продолжить допрос.

— И как же умерла Луиза? Бланш сказала, что это случилось на твоих глазах…

— Я не намерен обсуждать это…

— …С посторонними, вроде собственной жены, — ехидно улыбаясь, закончила фразу Анжелика.

— Анжелика, возможно, когда мы узнаем друг друга получше… — миролюбиво начал Ролан.

Но разгневанная Анжелика прервала его:

— Судя по тому, как идут дела, в этом столетье такого не случится! — она уже не могла сдерживаться. — Что-то загадочное происходит с вашей супругой, а мне не полагается знать. Может быть, и меня ожидает нечто похожее?

Он снова крепко обнял ее, и если бы Анжелика не была так разъярена, то заметила бы огонь желания, бушевавший в его глазах.

— Еще одно слово, глупышка, и я тебя отшлепаю.

— Как бы не так! — заносчиво возразила она. — Только попробуй дотронуться до меня. Да, похоже, ты не очень-то и стремишься, — задорно закончила она.

Оттолкнув мужа, довольная одержанной победой, Анжелика выпорхнула из комнаты.

А Ролан устало откинулся в кресле и долго сидел неподвижно, уставившись в пустоту с задумчивым выражением на лице.

Задолго до полудня он уехал из дома и вновь отсутствовал на ужине. Сославшись на головную боль, Анжелика попросила Бланш принести еду ей в спальню.

Расстроенная всем происшедшим, Анжелика удалилась на балкон, где рассматривала, как заходящее солнце окрашивает в багровые тона плавно катящиеся воды Миссисипи. Легкий вечерний ветерок пушил ее волосы, но и он не приносил ей облегчения. Вся красота природы не могла сейчас исцелить ее боль, развеять печаль. Поведение мужа повергло ее в негодование. Она, несмотря на все происходящее, старалась вести себя как образцовая жена, а он вовсе не замечал этого.

Анжелика всегда была натурой страстной и вспыльчивой. А все эти сводящие с ума вещи, которые вытворял с ней Ролан Делакруа… Все это всколыхнуло то темное, что было в ней. На ум ей почему-то пришло одно из первых воспоминаний ее детских лет… Ей так хотелось попробовать пирог, только что извлеченный матерью из печи, что она пребольно обожгла об него свой язычок. В детской ярости Анжелика опрокинула тарелку на пол, чтобы отомстить пирогу за то, что он так поступил с ней… Отец не наказал ее за это. Только со вздохом подобрал разрушенное, затем обнял дочь и произнес: «Дочка, у тебя нрав, как у мамы, — затем вздохнул и добавил: — Хорошо иметь характер, но его следует уравновешивать достойным воспитанием…»

Ролану Делакруа удалось заставить Анжелику позабыть все уроки хороших манер. Конечно, этот несносный мужчина просто провоцировал ее все это время своим отношением, но это не извиняло ее поведения сегодня днем. Все же крайне жестоко было выпытывать подробности несчастного случая, унесшего его первую жену, когда, возможно, эта боль до сих пор разрывала сердце! Вот, наверное, в чем причина молчания обо всем происшедшем. Вот почему он отказался говорить об этом и сегодня!

Искренность и доброта Анжелики заставляли ее взять на себя вину за причиненное зло. Несмотря на то, что это было ударом по ее самолюбию, она знала, что извинится перед мужем.

Но вряд ли все это имеет для него какое-то значение. Было ясно, что он не хочет ее, не желал своей первой жены, даже оставаясь рядом с ней — об этом, помнится, говорила Бланш. Но возможно — и горько было думать так, — он жил воспоминаниями именно о первой своей жене.

Когда Анжелика отправилась в постель, Ролан еще не возвращался. Она никак не могла заснуть, все ее возбужденное существо чутко прислушивалось к тихим ночным шорохам — хлопанье крыльев совы за окном, писку цикад, комариному звону. Уже после полуночи снизу до нее донеслись звуки, возвестившие о возвращении мужа. С минуту она колебалась, решая, не стоит ли сейчас спуститься и объясниться с Роланом.

Наконец она выпорхнула из постели и облачилась в пеньюар. Ей никак не удавалось успокоиться. Но если даже Ролан и не был задет ее выходкой, она имела собственное представление о нравственности и спешила облегчить душу. Да, она спустится вниз, коротко и холодно извинится и быстро вернется в постель.

Глаза ее привыкли к темноте, и Анжелика решила не разжигать лампу. Внизу царил кромешный мрак, и она совсем уж было решила вернуться, но увидела открытую дверь в кабинет, и какое-то смутное чувство заставило ее зайти в комнату. Она увидела мужа, раскинувшегося на кушетке без сюртука, в одной сорочке. Его лицо казалось мертвенно бледным в серебристом лунном свете, лившемся из окна. Из-под расстегнутой рубашки виднелась мощная грудь, покрытая жесткими черными волосами. Закатанные выше колен брюки обнажали крепкие икры. Он спал. Похоже, легкий бриз, струившийся из окна, задул лампу.

Анжелика приблизилась к мужу и прислушалась к его глубокому и ровному дыханию. Затем наклонилась и тихонько позвала по имени. Он не ответил, и она решилась окликнуть мужа погромче. Он открыл глаза и непонимающе уставился на жену.

— Ролан, мне крайне жаль, — мужественно прошептала Анжелика. И так как он ничего не ответил, она быстро добавила:

— Я о том, что наговорила тебе сегодня. Это было жестоко, а я не хочу быть жестокой.

Он продолжал хранить молчание, уставившись на Анжелику своими прекрасными глазами. Ролан выглядел грустным, сильно уставшим и постаревшим. Через миг Анжелика, по какой-то необъяснимой для себя причине, наклонилась и прикоснулась губами к его губам…

И уже через секунду осознала, что стиснута в его стальных объятиях. Его руки, словно морские канаты, обвивали ее стан, а губы жадно ласкали чуть прикрытую пеньюаром грудь. Его рот был горяч, требователен и источал аромат абсента. Анжелику обволакивал острый мужской запах. Через минуту его язык проник ей между губ, ощупывая и исследуя их… Анжелика почувствовала возбуждение, испуг и трепет. Сейчас ее вовсе не занимало то, что она полуодета. Она полностью отдалась новому для себя чувству всепоглощающей покорности. Время будто остановилось… Анжелика неожиданно для себя обнаружила, что уже лежит на кушетке, а сверкающие глаза мужа испепеляют ее душу. Вдруг из груди его вырвались похожие на стон слова:

— Как ты думаешь, отчего я избегаю тебя? Знаешь ли, как больно ты ранила мое сердце? О, я хочу тебя… Я так хочу тебя…

Тон его слов пугал, а диковатый блеск в глазах заставлял бешено биться сердце Анжелики. Пока он говорил, она ощутила сквозь тончайшую ткань его напрягшееся естество…

— Богом клянусь, это произойдет сегодня! — прорычал Ролан и снова впился ей в губы.

Его руки продолжали свою возбуждающую работу и уже через минуту приподняли ее ночную рубашку… И здесь Анжелика поняла, что все происходит не так. Ролан был нетрезв, не в себе, и уж точно не так следовало расставаться со своим сокровищем — за пару грубых животных движений здесь, на этой кушетке. Оттолкнув мужа, она произнесла шепотом, захлебываясь от негодования:

— Нет, Ролан, нет!

Он, казалось, мгновенно протрезвел, вскочил и ринулся прочь из комнаты.

На следующее утро, когда Анжелика спустилась к завтраку, Ролан уже сидел за столом. Обычно он уходил раньше, и Анжелика поняла, что причиной сегодняшней их встречи было происшедшее ночью. Рано или поздно — разговора не избежать…

— Доброе утро, — приветствовал ее муж.

Он поднялся, обогнул стол и с обезоруживающей доброжелательной улыбкой, как будто ночью между ними ничего не произошло, придвинул ей кресло. Да и вид его — как всегда свежевыбритого, в опрятной сорочке, с блестящими, словно сапфиры, глазами, говорил о собственной самодовольной невиновности.

Усаживая Анжелику, он накрыл ее шлейфом аромата своего одеколона, и этот возбуждающий запах заставил ее содрогнуться от нахлынувших воспоминаний. Но Анжелике удалось удержать себя в руках. Так они и сидели некоторое время друг напротив друга, разделенные столом, уставленным яствами и объединенные воспоминаниями о случившемся несколько часов назад.

— Этой ночью дитя явилось в мой кабинет и поцеловало меня, — сказал он наконец, отставив чашку с кофе спустя несколько минут наэлектризованного молчания.

— Я не дитя! — гордо вскинув голову ответила Анжелика, стараясь побороть удивление.

— Анжелика, ночью ты спустилась в кабинет, чтобы принести извинения за какую-то воображаемую провинность… Я принял их. И сейчас, в некотором роде, я тоже стараюсь извиниться. Мне не удалось стать для тебя достойным мужем, — произнес Ролан, протягивая ей руку.

— Это соответствует истине, — со вздохом ответила Анжелика.

— Кажется, некоторые аспекты нашего брака, столь много значащие для тебя…

— Я не согласна, — отрезала Анжелика.

— Так ли? — Ролан пристально и недоумевающе смотрел на жену.

— Это не брак, — сказала она с горечью в голосе. — Брак означает доверие, разделение радостей и невзгод.

— А «обязанность»? — цинично усмехнулся он.

— Да, и «обязанность».

— Я приветствую твою преданность супружеским обязанностям. Но позволь мне отметить, что не я остановил ход событий вчера.

— Ты напугал меня, — она потупила взор.

— Я все вижу в ином свете. Я мужчина, дорогая, а ты не готова к мужской страсти, — сказал он после долгого молчания.

— Это… — она хотела сказать, что это неправда, но слова застряли в горле. Все на что она была способна, это уставиться в тарелку.

— Оставь…

— Прошу прощения? — она посмотрела ему прямо в глаза.

— Не надо лезть вон из кожи, — сказал он. — Я не заставляю тебя делать то, что ты не хочешь.

— Это вы не хотите этого брака! — она начала с упрека, но опять поняла, что выдавить слова из себя не может. Да провались он пропадом — с ним одни осложнения. Неужели он ожидал, что здесь, за обеденным столом, она открыто признается, что жаждет его прикосновения? Учитывая то, что ее присутствие было для него безразлично.

К своему ужасу, она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, она отложила салфетку и встала не притронувшись к еде.

Когда она пошла к выходу, Ролан тоже встал. Однако в дверях она не сдержалась и с вызовом произнесла:

— А вы довольно быстро сдаетесь, Ролан, не так ли? До нашей женитьбы, я бы поклялась, что отбиться от вас просто невозможно. Но стоит захотеть, и отвадить вас можно, верно?

Ее слова возымели на него действие, и надменное выражение сменилось сердитым взглядом. С агрессивным видом он сделал шаг в ее направлении, но остановился, поскольку в этот момент в комнату вошла Бланш.

— Доброе утро, братец, Анжелика, — с милой улыбкой поприветствовала она их, как бы не замечая наэлектризованной атмосферы в комнате. — Я полагаю, вы хорошо выспались?

Всю оставшуюся часть дня Анжелика размышляла о споре с Роланом за завтраком и о происшедшем вчерашней ночью. Она понимала, что вчера, когда он грубо схватил ее, она служила ему лишь для удовлетворения похоти. Несмотря на то, что он настаивал в пьяном виде, что она преследует его в мыслях, его грубое поведение на протяжении последних недель говорило о другом — ему было безразлично — живет она в Бель Элиз, или нет.

Затем, когда сегодня утром Ролан цинично заявил, что она не готова к мужской страсти, истинное значение сказанного четко проглядывалось — он не хотел ее, даже несмотря на вчерашнее. И казалось, ему безразлично то, что он действительно испугал ее своими пьяными домогательствами. Вполне очевидно, что его остудила ее невинность, а ему нужна была опытная женщина.

Она была расстроена и чувствовала себя уязвленной. При воспоминании о духовном богатстве, теплоте и любви брака родителей ее собственный брак казался злой шуткой.

Она не знала, сколько она еще сможет вынести.

Ролан тоже размышлял, проезжая верхом через поля. Уже с самого утра воздух был спертым. Он проигрывал в уме вчерашний визит Анжелики в его кабинет и ту атмосферу, которую она создала, поцеловав его в губы. Очевидно, что какая-то вводящая в заблуждение христианская этика заставила его жену спуститься в его кабинет и извиниться за все то, что она наговорила о его первом браке. Он глубоко вздохнул. Теперь она знала о Луизе, и карточный домик, в котором они жили, мог развалиться в любой момент. Конечно, он хотел, чтобы рано или поздно Бланш рассказала Анжелике о его первой жене — однако было очевидно, что дела пошли весьма скверно. Он помнил, какие чувства обуревали его всего лишь несколько недель тому назад, заставив его жениться на Анжелике и постараться сделать действительно своей женой. Затем он привез ее сюда и с тех пор практически игнорировал ее присутствие. Ее преданность «супружеским обязанностям» стояла между ними непреодолимым барьером. Он просто отказывался принять ее девственность в качестве жертвоприношения на алтарь их брака. Прошлой ночью, когда он притянул ее к себе, ошалев от желания, было очевидно, что ответной реакции не будет.

Так же как и с Луизой! Он надеялся, что между ними возникнет нечто большее, ведь в ее глазах он увидел обещание страсти.

Он вздохнул. Придется поговорить с ней еще раз и убедить отправиться в школу в Париж. Им нельзя продолжать причинять боль друг другу иначе надежд на будущее просто не будет. К тому времени, когда Анжелика закончит школу, возможно, взгляды ее изменятся. В том случае, если этого не произойдет, ситуация еще более осложнится.

Но в одном он был четко уверен. Ей нельзя дольше оставаться в доме вместе с ним, иначе в самом скором времени он возьмет у нее то, что она никогда не отдала бы ему по собственной воле. И даже, если бы она, холодно смиренная, легла с ним, как это делала Луиза, то в его понимании это бы не отличалось от изнасилования. Куда лучше отослать ее подальше, чем навсегда развенчать себя в ее глазах.

Он резво скакал, пытаясь разогнать давление в груди и резь в глазах.

После обеда Ролан просматривал корреспонденцию в кабинете, когда в дверь постучал Генри.

— Хозяин, приехала мадемуазель Каролина Бентли и хотела бы видеть вас.

Ролан тяжело вздохнул. Вот как раз то, чего ему сегодня не хватало — визит любовницы. Но вежливость требовала, чтобы, по крайней мере, он с ней поговорил.

— Спасибо, Генри. Пожалуйста, предложи мадемуазель что-нибудь выпить и скажи, что я вскоре присоединюсь к ней.

Минуту спустя Ролан вошел в гостиную. Каролина сидела на стуле из розового дерева и играла полураскрытым зонтиком. Сегодня она выглядела восхитительно.

— Добрый день, Каролина.

— Добрый день, Ролан, — когда она повернулась к нему, ее хорошенькое личико озарила улыбка.

— Что привело тебя в Бель Элиз сегодня? — не одарив ее ответной улыбкой, он сел напротив.

— Конечно, любопытство, дорогой, — Каролина пристально посмотрела на Ролана.

— Любопытство?

— Да — относительно той очаровательной милашки, на которой ты женился!

— Каролина, я пытался объяснить тебе на прошлой неделе, что когда я женился на Анжелике, у меня не было выбора… — Ролан вздохнул.

— О, дорогой, всегда есть выбор, — хоть это и было сказано ровным голосом, но за этим скрывалось что-то потаенное, — за восемь лет, которые ты меня знаешь, тебе и в голову не приходило повести меня к алтарю.

— Я даже не знаю, что сказать, Каро.

— Я думаю, что твое поведение говорит само за себя, мой дорогой, — последовала долгая пауза. Затем она подалась вперед и серьезно предложила. — Дорогой, все в порядке. Я тебя прощаю. Я дура, знаю. У меня никогда не хватало самообладания, когда дело касалось тебя. Но я возьму любую твою частицу, которую ты захочешь отдать. Я никогда на тебя действительно не претендовала.

Ролан нахмурился, чувствуя себя в высшей степени неуютно. У него с Каролиной Бентли было «взаимопонимание» на протяжении нескольких лет — женившись на Анжелике, он грубо и неожиданно разрушил его. Он был уверен, что Каролина не поверила в неубедительное объяснение относительно того, что он женился в силу семейного обязательства. Несмотря на это, Каро была само терпение и понимание, поскольку он вернулся в Бель Элиз с женой — и от этого он чувствовал себя еще большим негодяем. Учитывая тупиковую ситуацию в брачном союзе, Ролан вряд ли бы отказался от того, что пришла предложить Каро.

Конечно, если бы он отослал Анжелику на год или больше, он мог бы возобновить близкие отношения со своей любовницей. В конце концов, он не монах. С учетом всего этого он осторожно произнес:

— Каролина, мой брак с Анжеликой — ну знаешь, здесь что-то не срабатывает. Этот брак — только одно название, — он улыбнулся ей одной из самых интимных улыбок. — Если ты наберешься терпения, то через несколько недель я все поставлю на свои места, и тогда ты и я…

— Сможем быть опять вместе, дорогой? — спросила Каролина с возрождающейся надеждой в голосе. — О, любовь моя, ты не представляешь, как мне хотелось услышать от тебя эти слова!

Ролан улыбнулся с чувством удовлетворения, и в этот момент в комнату внезапно вошла Анжелика. Много ли она услышала из их разговора?

Он понял, что вполне достаточно, поскольку глаза Анжелики сверкали гневом, и это заставило его вздрогнуть. Обвиняюще она сначала посмотрела на Каролину, затем на Ролана.

— Доброе утро, дорогая, — он неуклюже сделал шаг вперед. — Познакомься с нашей соседкой Каролиной Бентли, — и застенчиво добавил: — Каро, а это моя дитя-жена Анжелика.

Когда Каролина встала, чтобы приветствовать жену Ролана, Анжелика, взор которой источал месть, повернулась к нему и прошипела:

— Убери ее отсюда.

Анжелика повернулась и вышла из комнаты.

Наступил момент неловкого молчания, и Ролан посмотрел вслед гордо удаляющейся жене. Затем на сцену выступила Каролина.

— Ну, теперь я знаю то, что мне надо было выяснить.

— Прошу прощения? — он повернулся к ней в растерянности.

— Я знаю, почему ты не остался у меня в последний раз, — с иронией произнесла Каролина. — Твоя жена прелестна. Почему ты просто не сказал мне, что влюблен?

— Влюблен? — повторил он деревянным голосом.

— Видел бы ты, как ты на нее пялишься, — с горечью в голосе Каролина рассмеялась. Она покачала головой, глаза ее выражали сожаление. Насколько же счастлива эта малышка!

— Каро, не все так просто, — он нахмурился.

— Но дорогой, проще не бывает, — она подалась вперед и обняла его. В ее голосе прозвучали предательские нотки, когда она прошептала: — Не беспокойся, Ролан. Я не собираюсь нарушать твое семейное счастье. Я просто хотела удостовериться — какие между вами отношения. Теперь я знаю, что это безнадежно, — она попыталась пожать плечами с независимым видом, но от этого жеста повеяло только печалью, — какой смысл во всем этом, мой милый?

— Каролина, то, что происходит между Анжеликой и мной…

— Дорогой, не лги во имя моих чувств, — она дотронулась пальцами до его губ, и в глазах у нее стояли слезы. — Иди и извинись перед своей хорошенькой и очень ревнивой женой.

— Ревнивой? — с надеждой произнес он.

Каролина опять засмеялась.

— Ролан, ты что, слепой?

Очевидно, так оно и есть.

После того как проводил Каролину до пролетки, он засел в кабинете, уставившись в пространство и чувствуя себя ошеломленным.

Это было довольно странно, но его охватило состояние эйфории. Анжелика ревновала! Да, Каролина была абсолютна права на этот счет. Никакие другие эмоции не вызвали бы ярость, которую он увидел в ее глазах после того, как она застала его с любовницей. Никогда доселе Ролан не видел свою жену более очаровательной, чем в тот момент, когда она, гордо вскинув голову, вышла из комнаты.

Она ревновала — почему он не разглядел этого в ее гневе на протяжении последних дней? Он что, был слишком ослеплен страхом, что она никогда не будет хотеть его по-настоящему?

Слишком влюблен, чтобы признать правду? Очевидно, да, он любил ее и, возможно с того момента, когда впервые увидел на рынке в городе. Ему нравились сила ее характера и красота. И понадобился кто-то со стороны, чтобы он разглядел этот бесспорный факт.

Ее любовь: потребность в ней сводила его с ума. Однако, судя по всему, он был ей далеко не безразличен. Он улыбнулся, вспомнив шипение Анжелики: «Убери ее отсюда!»

Вне всяких сомнений, Каролина исчезла из этого дома навсегда. А что касается его молодой жены… давно пора покончить с этой бессмыслицей, уложить к себе в постель и понаблюдать, как гнев перерастает в страсть. То, что раньше она отшатывалась от него, можно расценить как девичью скромность. Со временем эта загадка разрешится сама собой, как только преграды будут устранены.

Он решился. До завтрашнего дня он овладеет ею. Одна только эта мысль заставила бешено колотиться его сердце.

Ролан нахмурился и вынул карманные часы. У него было назначено свидание с приятелем-плантатором Луисом Жюпо. Поехать ли ему на встречу, или остаться дома?

Самое лучшее, если он поедет и тем самым предоставит возможность вспыльчивой супруге слегка остыть. Сегодня он принесет ей розы из парника, это будет искренним извинением и признанием его преданности…

Наверху объект вновь обретенной привязанности Ролана проклинал его на быстром французском и упаковывал чемоданы. То, что Ролан привел в их дом свою любовницу, стало последней каплей для Анжелики.

Она спустилась вниз как раз в тот момент, когда Ролан похотливо улыбался Каролине. Она слышала, как он ей сказал, что в их браке что-то не срабатывает и через некоторое время он все поставит на свои места. Да как мог этот негодяй строить планы по избавлению от нее, сидя с этой шлюхой в гостиной их дома! Она избавит Ролана от забот и уедет сегодня же. Строить глазки любовнице в их гостиной! Распутник! Ни одна жена не допустила бы подобной грязи в доме!

Анжелика была благодарна Эмили за то, что перед отъездом с Роланом из Нового Орлеана дала ей немного денег. Ее слова: «Запомни, когда бы ты ни находилась в Новом Орлеане, это твой дом» — подсказывали выход. Вне сомнения, Эмили не ожидала, что она так скоро вернется, но все-таки у нее будет гостья еще до наступления ночи.

Анжелика знала, что речные суда регулярно проходят вниз по реке мимо Бель Элиз. Ей надо будет просто спуститься на причал и привлечь к себе внимание на пароходе одним взмахом руки. Как только она приедет в Новый Орлеан, напишет мадам. Она была уверена, что мадам и Антонио сразу же приедут в Новый Орлеан, чтобы проводить ее в Сент-Джеймс, а там она как-нибудь заживет по-новому.

Анжелика почти закончила упаковываться, когда в дверь раздался стук. О, ради всех святых, это не Ролан!

— Кто там? — спросила она раздраженно.

— Бланш, — последовал ответ.

— Входите, — Анжелика тяжело вздохнула.

— Анжелика, ты не? — Бланш вошла в комнату и остановилась от удивления, увидев на кровати открытый чемодан.

— Я уезжаю.

— О нет, — Бланш подалась вперед. — Анжелика, я как раз выходила из теплицы, где подрезала цветы, и увидела, как Ролан провожал Каролину до пролетки. Что случилось?

Не отвечая на вопрос Бланш, Анжелика захлопнула уложенный чемодан и повернулась в ее направлении.

— Каролина — любовница Ролана, не так ли?

— В общем да, но… — Бланш на мгновение заколебалась.

— Муж позаботился о нашем браке — или, я бы сказала, недостаточно позаботился, и для меня это ясно, как Божий день. Я возвращаюсь в Новый Орлеан и остановлюсь у Эмили Миро.

Бланш посмотрела на нее с большой тревогой.

— Анжелика, а ты не думаешь, что это уже слишком?

— А вы как думаете?

Молчание Бланш говорило само за себя. Анжелика подняла чемодан и направилась к двери.

— Скажите Ролану, что я надеюсь, они будут счастливы вместе, — бросила она через плечо.

Ей удалось не расплакаться, пока она не вышла из холла.