Арабская ночь. Табу на любовь

Глава 28

Как же я рада, что согласилась поехать! Здесь удивительно тихо. Живая, теплая, пропитанная шелестом волн атмосфера, запахом соли и влажной древесины палубы. Тишина, в которую хочется окунуться, как в глубокую ванну, и забыть, как дышать.

Стою, прислонившись к борту, наблюдая, как вечернее солнце медленно соскальзывает с линии горизонта, оставляя за собой алую дорожку на глади воды. Ветер нежно треплет волосы, и я впервые за долгое время не хочу никуда спешить. Нет ни сомнений, ни переживаний, ни амбиций.

Полдня переписываюсь с Ирой, она забрасывает меня вопросами. Она ужасно хочет приехать, уже купила билеты, но еще три недели ждать. Работает как проклятая, лишь бы выбраться. Моя любимая подружка, как я по ней соскучилась!

После обеда решаю вздремнуть немного, просыпаюсь уже под вечер. Выхожу из каюты. Алия сидит на корме, закутавшись в плед, глаза закрыты, на губах легкая улыбка. Мы почти не разговариваем, но это удивительно комфортно. Она не лезет в душу, не пытается учить меня жизни или жалеть. Ее присутствие не требует от меня усилий. Мы просто две женщины, молча наслаждающиеся красотой природы.

Устраиваюсь в мягком кресле, беру бокал белого. Мысли, как сорные травы, пробиваются через щели в обороне. Всплывает Юсуф. Снова проигрываю сцену, когда тарелка «случайно» опрокинулась на меня. Эта холодная отстраненность, надменность.

Как выбросить его из головы? Почему не отпускает?

Даже сейчас, в этой почти сказочной тишине. Меня не злит его выходка — хотя должна бы. Не вызывает желания пожаловаться Кириллу, потребовать защиты. Немыслимо так обращаться с обслуживающим персоналом! Если бы это сделали с Мариной или Лейлой, я бы точно врезала уроду! Но почему к себе другое отношение? Что это тогда? Мазохизм?

Почему вместо гнева я чувствую пульсирующее притяжение, словно в этот момент Юсуф показал свое настоящее лицо, сняв с себя маску и продемонстрировав, что ему не все равно. И это… зацепило. Больно. Но глубоко.

Нет, не хочу думать, что я мазохистка, это неправда. Просто, возможно, слишком долго была в отношениях, где равнодушие и давление — норма. Где чувства подавлялись, прятались, или хуже — унижались. А тут… пусть грубо, унизительно, но по живому. Настоящее.

Волны раскачивают яхту, я стараюсь дышать глубоко. Медитирую. Раз за разом отпускаю прошлое, выдыхаю тревоги, вычищаю из себя все, что тянет вниз. Я справлюсь. Я не сбегу, не сдамся. Это — моя работа, моя жизнь.

Я не позволю себе бежать снова. Не из-за мужчины. Не из-за чьих-то взглядов, слухов или грязных сцен.

Юсуф, вероятно, уже покинул отель. Его выходка — достаточный повод, чтобы отказать ему в проживании. Возможно, Кирилл сам попросил его уехать. Конечно, он уже в курсе всего. Я отпросилась у Майсура, он отпустил меня без вопросов, и я отключила телефон. Не хочу никаких разговоров, тем более, сочувствия.

Спустя три дня мы с Алией возвращаемся в отель, как раз к началу вечерней анимации. Воздух наполнен теплом, ароматами жареных специй и музыкой, которая переливается сквозь пальмы и огни, разбросанные по территории, точно светлячки.

На мне новое белое кружевное платье, до колен, тонкое и немного прозрачное в свете гирлянд. Оно подчеркивает свежий загар, полученный на яхте. Кожа светится, волосы струятся по плечам, по пути в отель мы заехали в салон, мне сделали ламинирование, подстригли кончики, так что теперь они выглядят идеально, сияют. Легкий румянец на щеках, но не от косметики, а от приятной усталости и вечернего бриза.

Площадка у бассейна уже оживлена: гости танцуют, смеются, официанты разносят коктейли. Все как всегда. Ощущение, что домой вернулась. Где-то в углу Миша рассказывает что-то Марине, жестикулируя широко и с огоньком. Она смеется — по-настоящему, легко, без напряжения. Он явно в ударе, шутит, флиртует. Неудивительно, что она не может от него оторваться. Буду рада, если у них что-то получится.

Марина, заметив меня, машет рукой. — Славочка! — окликает, подбегает ближе. — Как ты себя чувствуешь, нормально все?

— Прекрасно, Мариш. Все просто замечательно. Получилась шикарная перезагрузка. Только мне немного неловко, что так всех бросила…

— Дорогая, ты что! Тебе надо было выдохнуть! Я, если честно, в шоке, что его не выгнали! — понижает голос, выдает с возмущением, даже не называя имени, и так понятно о ком речь. — Я сразу все рассказала Кириллу. Он аж челюсть сжал! Я думала, ну все, соберут манатки, отправят этого красавчика на все четыре стороны. Но… Кто он вообще, а? — выразительно стреляет глазами в сторону. — Вон, наглец, — шепчет, толкая меня плечом.

Я поворачиваю голову — и вижу араба. Юсуф сидит один за столиком, облокотившись на спинку стула, вальяжно курит кальян. Стильный, в белых шортах и белой рубашке, расстегнутой на две пуговицы, локоть опирается на стол. Нога закинута на ногу в максимально расслабленной позе. Небрежная изысканность и мужественность.

Пожимаю плечами. — Да мне все равно, Марин.

Не знаю, что чувствую. Разочарование? Или… наоборот. Может, рада, что его не выгнали?

Слова даются тяжело, потому что внутри меня клубок. Спутанный, тугой, и я понятия не имею, какая из эмоций сильнее — злость, непонимание или непризнанное влечение.

К Юсуфу подходит девушка.

Очень красивая. Словно сошла с обложки глянца для подростков. Вся в розовом, с завитыми локонами, прозрачными блестками на веках и глянцевыми ногтями.

— Похожа на онлифанщицу, — мрачно комментирует Марина. — Только заселилась. Одна. Я еще подумала, странно как-то — в одиночку, и такая… розовая.

Девушка явно старается привлечь внимание араба, наклоняется, демонстрируя бюст. Он, похоже, не против. Легкая полуулыбка появляется на его лице, и этого достаточно, чтобы меня ударило током. Стало нестерпимо жарко, заныли виски.

— Я пойду к себе, у меня пока еще официально выходной. — говорю быстро, отворачиваясь от парочки.

— Слав, да погоди ты. Сегодня у нас очень крутая задумка. И файер шоу новое.

— Слава, классно что ты вернулась! — громко заявляет Михаил, появляясь возле нас внезапно и сгребая меня в объятия. — Кстати, с тобой очень хотят познакомиться, — подмигивает, делает многозначительный жест рукой в сторону какого-то симпатичного явно иностранца.

Улыбаюсь в ответ, соглашаюсь остаться. На душе тепло — у меня есть друзья, поддержка. Это самое важное. Иностранец оказывается немцем, с ним очень приятно общаться. Но я все же держу большую дистанцию. Не хочу сейчас даже флирта.

Огни вечерней сцены вспыхивают, небо над отелем оживает, искры вспарывают воздух, отражаясь в воде бассейна, в фонтанах, танцуя на стенах корпусов, мерцая на коже зрителей. Артисты ловко управляют факелами, вращая их в стремительных спиралях, один из выступающих выпускает в небо фейерверк искр — золотистый дождь осыпает все вокруг. Сочетание огня, громкой восточной музыки и запаха раскаленного керосина создает ощущение магического ритуала.

Танцовщицы двигаются в зажигательном ритме, настоящая феерия. Огонь, страсть, сексуальность. Зрители смотрят затаив дыхание, особенно когда один из исполнителей проходит босиком по горящим углям, раскинув руки в стороны. Публика взрывается аплодисментами.

Во всем этом что-то первобытное, очищающее. Чувство, что внутри загорается огонь. Спокойный, мягкий, настоящий.

Вечер, в который все кажется возможным.

Но мне пора. Завтра смена.

Иду к себе, попрощавшись с Мариной и Мишей, оба явно намерены продолжить вечер в романтической обстановке. Время два часа ночи. Ничего себе мы разгулялись. Часть гостей отправилась по номерам, некоторые — на выездную дискотеку с Муди.

Иду к корпусу, по ходу движения машинально поправляя лямку на платье. Странное ощущение, будто только что прошла финальную сцену фильма, в котором не была даже героиней.

Отель погружен в вечернее спокойствие. Легкий ветерок шевелит крону пальм, фонари отбрасывают мягкий золотой свет на мощеные дорожки, ведущие к корпусам. Где-то вдалеке слышен плеск воды. Воздух пахнет морем и жасмином, с чьих-то балконов доносится приглушенный смех.

Иду по узкой дорожке, выложенной камнем, мимо аккуратных клумб, подсвеченных снизу. Ощущаю тепло прожекторов, спрятанных в листве. Каблуки глухо стучат по камню. Вот уже показался главный бассейн — огромный, темный, как зеркало, в котором отражается ночное небо и золотые гирлянды.

В этот момент за спиной раздается окрик. Мужской. Знакомый до боли.

— Слава, подожди!

Голос ударяет в спину, как струя ледяной воды. Я замираю. Не потому что хочу — просто тело отказывается идти дальше.

Оборачиваюсь к Юсуфу. Что ему от меня надо?

— Оставь меня в покое, — говорю оборачиваясь. — Тебя еще не выселили отсюда?

— Нет. Как видишь.

— И ты хочешь продолжать свои игры? Только не со мной! Мне это не интересно. Спокойной ночи!

Губы почему-то горят, горло саднит. Не хотела грубить ему. Он гость, я — персонал. Несмотря ни на что хочу оставаться профи. Ни к чему мне разборка с постояльцем отеля. Тем более от Юсуфа что угодно можно ожидать.

Но внутри — другое. Меня трясет не от гнева. Не от обиды.

От ревности. От желания. И это бесит сильнее всего.

Я собираюсь продолжить свой путь к корпусу персонала, решив срезать прохожу по самой кромке бассейна. Самого большого в отеле. Глубина четыре метра — наша любовь и гордость. Надо будет завтра искупаться — последняя мысль, и в следующий миг Юсуф резко делает шаг вперед, толкает меня… Все происходит молниеносно, как будто во сне: я теряю равновесие и лечу в воду.

Холод обжигает кожу. От неожиданности глотнула прилично. Барахтаюсь, всплываю с шумом, кашляю, отплевываюсь, волосы липнут к лицу.

— Сумасшедший! — выдыхаю, дрожа от шока. Откидываю волосы с лица. — Придурок! У тебя совсем крыша уехала?

Он стоит у края, молчит, смотрит на меня. Не понимаю выражение его лица! Покер фейс, мать его! Да что же он за мудак?

Меня трясет от холода, от переполняющей, остро-жгучей смеси ярости и тяги к нему. А Юсуф — ледяная глыба без эмоций! Плыву к лестнице, тяжело дыша. Сердце колотится так, что слышу его даже под водой. Вылезаю, и на секунду замираю на холодной плитке, мокрая, в прозрачном от воды платье, которое облепило тело, выдавая каждую линию, изгиб.

Выхожу из воды тяжело, как будто поднимаюсь не по ступенькам, а сквозь гравитацию. Капли скользят по коже, как и его взгляд — медленно, неотвратимо. Платье облепило меня, но я не поправляю его. Не прикрываюсь. Не убегаю.

Направляюсь к арабу. Медленно. С каждой секундой ближе. Он стоит в паре метров возле края бассейна. Как будто не я иду к нему, а он втягивает меня своим свинцовым взглядом, тянет за нити, зажимает в невидимые силки. Глаза потемнели, расширенные зрачки — черные, как ночь за его спиной. Он не двигается. Только смотрит. Хищник, у которого нет сомнений. Хочет, и возьмет. Но пока — выжидает. Ни единого движения.

Останавливаюсь в паре шагов.

Вода стекает по мне. Колотит снаружи, но внутри наоборот, горю. Сжимаюсь от жара и стыда за свой вид.

Мне хочется его ударить. Сказать, что ненавижу. Спросить, зачем он так поступает. Но ни одно из этих слов не проходит через горло.

Юсуф разглядывает меня медленно, как будто пытается запомнить каждую каплю, каждую складку ткани, прилипшую к телу. В этом взгляде столько желания, что воздух между нами становится плотным и потрескивающим. Под его вниманием горит кожа. Обостряется слух. Обнажается каждая эмоция.

Не знаю, откуда это во мне, словно в ответ на безумие, которым он заразил меня, я снимаю с себя платье. Неторопливо, аккуратно. Его глаза загораются сильнее. Выжимаю ткань, как половую тряпку. Выпрямляюсь. Еще полшага. Ощущение что пространство парализует. Что двигаюсь только я. Низкий, животный огонь в темных глазах обжигает даже с расстояния.

Босая, дрожащая, в тонком белье, в следующее мгновение я размахиваюсь и бросаю платье прямо в лицо своему противнику. Изо всех сил швыряю, целясь в лицо, но Юсуф успевает поймать ладонью. Так и не отведя взгляда.

Шумно выдыхает — будто сдерживает самого себя. Теперь я вижу как он напряжен, руки стиснуты в кулаки, все тело готово к прыжку. Он не двигается, но в его неподвижности — буря, сдержанная на тонкой грани.

Улыбаюсь. Нервно, дерзко, на пределе. Подхожу вплотную. Смотрит на меня так, что пульс начинает ощутимо расти… По коже, словно электрическим током, пробегает волна, от шеи по плечам, вниз по рукам и дальше, к талии, оставляя за собой сладкую дрожь. В голове — вязкая, одурманивающая дымка, а в животе сжимается тугое, живое ожидание, от которого перехватывает дыхание.

— Тебе так нравится, да? Любишь издеваться? — спрашиваю надменно. — Что дальше? Что еще придумаешь? — голос звучит хрипло.

Я понимаю, что рискую. Ведь ничего толком о нем не знаю. Может он маньяк и хочет утопить меня. Но страха нет. Только дикое отчаяние. Понятия не имею, поцелует он меня в следующую секунду или…

Правда в том, что я жажду его поцелуя так, как когда-то жаждала дыхания после побега от прежней жизни. Хочу всем телом, каждой нервной клеткой, до сдавленного крика, застрявшего в горле. Но одновременно внутри горит злость.

Жажда ответить.

Что это вообще было? Салат, теперь бассейн… Что он, подросток? Это такие ухаживания?

Или просто развлекается?

Я медленно подхожу вплотную. Внутри — буря, но снаружи я спокойна.

В глазах араба ожидание. Предвкушение. Ни один мужчина никогда не смотрел на меня так неотрывно.

И вдруг резко начинает срывать с себя рубашку. Несколько пуговиц отлетают в разные стороны. Юсуф набрасывает мне рубашку на плечи, ткань обволакивает меня запахом дорогого парфюма и раскаленной мужской кожи.

— Ты такой заботливый, — шепчу. Он неотрывно смотрит на мои губы. Смотрит, будто может прочесть по ним мое настоящее желание. И я… чуть подаюсь к нему. Между нами остаются миллиметры… И натянутая, как тетива, тишина.

А потом резко, на вдохе, со всей силы я толкаю его в грудь.

Юсуф не успевает отшатнуться. Но успевает схватить меня за запястье — и в следующий миг мы оба летим в воду.