Арабская ночь. Табу на любовь

Глава 33

Оборачиваюсь резко. Андрей — следом.

— Это что, твой хахаль? — бросает зло. — Ты араба себе нашла? Какой позор, Слава. Он тоже тут работает? Уборщик? Аниматор? Насколько низко ты пала?

Это последнее, что он успевает произнести, потому что Юсуф бросается на него и буквально сметает. С такой яростью и быстротой, что кажется — только молния мелькнула.

Двигается так технично и быстро, кажется, знает каждую точку удара заранее. Сдержанный. Молчаливый. Безжалостный.

— Юсуф, пожалуйста, хватит! — вырывается у меня.

Но он не слышит. Черный как ночь взгляд и ярость.

Холл наполняется людьми. Работники, отдыхающие. Их все больше. Но никто не спешит вмешиваться.

— Сделайте что-нибудь! Разнимите их! — кричу, но никто не двигается.

Происходящее кажется нереальным. Крайне жестокое избиение и молчаливое равнодушие окружающих. Или они все в шоке? Андрей визжит каким-то пронзительно женским голосом, закрывается от ударов. Араб — похож на машину для убийств. Прибегает Миша, с ним — еще больше работников отеля. Все кричат. Несколько мужчин наконец оттаскивают араба от Андрея. Не понятно, жив ли мой бывший. Он даже не шевелится, на мраморной плитке кровь, я в ужасе…

Только не так, пожалуйста. Мой бывший муж — конченая сволочь, но я не хочу чтобы он закончил вот так.

Прижимаю руки к лицу. Горит щека, дрожат колени. Юсуф подходит ко мне, и первый мой порыв — бежать. Он — чудовище. Еще более жестокий, чем Андрей.

— Все хорошо. Пожалуйста, не бойся меня, Слава, — шепчет он. — Я никому больше не позволю тебя обидеть…

Чувствую, как дрожит его грудь у моего виска. Юсуф прижимает меня к себе, мое грохочущее сердце постепенно успокаивается.

Андрея поднимают с пола. Его лицо все в крови. Он тяжело дышит, стонет. Еле держится на ногах. Но он жив. Это самое главное.

Он ведь тяжелее, выше Юсуфа. И сильный.

Я всегда боялась его. Всегда. Но оказывается, на любую силу найдется другая.

— Ты пожалеешь об этом, слышишь? — хрипит Андрей, вытирая кровь тыльной стороной руки. — Я засужу вас всех! Весь этот отель! А тебя я просто сгною, кусок дерьма. Это моя женщина! Я ее заберу.

— Ты ошибся, — Юсуф отпустил меня, сделал шаг вперед. — Это женщина, которую ты больше не коснешься. Никогда. Иначе умрешь.

Вбегает Кирилл.

— Что здесь происходит⁈ Вызовите скорую!

Кто-то уже звонит. Я по-прежнему в шоке, прижимаю ладони к губам.

Андрей вдруг оседает на пол, глаза мутные. Дышит хрипло. Вот и медики, они кладут его на носилки. Несут к выходу. Он еще что-то говорит, в основном — одни угрозы.

Мы удаляемся в противоположную сторону. Я никак не могу отдышаться. Пульс частит.

— Прости, — говорит Юсуф так искренне, что у меня перехватывает дыхание. — Я должен был вернуться раньше.

— О чем ты говоришь… Никто не мог такого предусмотреть, — больше всего меня поражает, что он не обвиняет меня ни в чем. Он просил меня не работать, а я упрямо вышла. Но он не кидается обвинениями, а просит прощения. Андрей бы сначала обязательно меня во всем выставил виноватой. Он всегда так делал.

— Кто это такой? — спрашивает Юсуф.

— Мой бывший муж. Я не понимаю, откуда он тут взялся…

— Он и раньше поднимал на тебя руку? Я едва сдержался, был готов его убить, — говорит это так спокойно, что мне снова становится не по себе.

— Я не хочу говорить о нем. Он остался в прошлом.

Иду рядом с Юсуфом, мы направляемся к вилле. Он держит меня под руку. Я почти вишу на нем. Чувствую себя словно вне собственного тела.

Каждый шаг отдается в висках, пульсом, как после травмы. Все внутри дрожит.

Юсуф держит меня осторожно, не сжимая — как будто боится, что я разобьюсь.

Он молчит. И я молчу. Плевать, что на нас смотрят. Что будут снова сплетни. Мне уже все равно. Уверена, меня уволят после такого.

На виллу поднимаемся по лестнице, ощущение, как в замедленной съемке. Дверь закрывается за спиной, и я наконец осознаю: мы остались одни.

Воздух внутри — все такой же теплый, сандаловый, привычный. Скидываю туфли, машинально прохожу в ванную, ищу аптечку. Возвращаюсь в спальню. Юсуф раздевается. Костяшки его пальцев сбиты.

Прослеживает за моим взглядом. Тишина между нами звенит.

— Боишься меня теперь? — голос низкий, хриплый, будто он сам не справляется с дыханием.

Я поворачиваюсь. Смотрю на него.

Взъерошенные волосы. Взгляд — уставший, все еще темный, полный гнева. Кровь на рубашке.

— Я… не знаю. — голос дрожит. — Да, ты напугал меня. Был похож на…

Убийцу?

Проглатываю это слово. Не могу произнести.

Он делает еще шаг ко мне.

— Прости, Слава. Я сорвался. Как увидел, что он сделал.

Выглядит потерянным. И это ранит даже сильнее, чем его ярость внизу.

Я не знаю, что сказать. Подхожу ближе, смотрю прямо в его глаза:

— Ты испугал меня. Но не так, как он. Я не ожидала, что Андрей приедет. Он был очень жесток со мной в браке. Я думала, что спаслась от него, но он и тут меня настиг.

— И в этом его большая ошибка. Никто не имеет права поднимать на тебя руку. Никто, — говорит Юсуф жестко. Подходит к бару, наливает себе воды, выпивает залпом. Потом облокачивается о край стойки. Молчит.

— Ты напугал меня яростью, — признаюсь, не желая лгать.

Он резко поворачивается.

— Я никогда тебя не обижу, Слава. Клянусь. Я не хотел тебя пугать, — шепчет тихо, почти с отчаянием, глядя мне в глаза. Его пальцы замирают у моего лица, потом медленно, с какой-то трепетной осторожностью скользят по коже. Подушечками больших пальцев он гладит мои скулы, будто запоминает на ощупь каждую линию.

Наклоняется ближе. Его губы едва касаются моих. Мягко, бережно. С его губ срывается едва слышный стон, ритм дыхания меняется. Снова целует, с большим напором, и замирает, выжидая. Его губы все еще на моих, но он ждет моего ответа. Разрешения. И вместе с тем умирает от жажды, как будто я — единственное, что может его спасти. Это безумно трогательно.

— Нужно обработать, — отстраняюсь.

Только сейчас замечаю ссадину на его лице. Все внутри болезненно сжимается.

— Сядь, — указываю на край кровати. — Дай мне посмотреть.

Он молча садится, а я открываю аптечку, пальцы трясутся.

Обрабатываю кожу антисептиком, араб втягивает воздух сквозь зубы, но не жалуется. Даже не отводит взгляда. Тянется ко мне, касается щеки тыльной стороной ладони.

Он целует меня сам. Жарко, резко, с ноткой злости — так, что перехватывает дыхание и сердце на секунду останавливается. Где-то в груди вспыхивает что-то хрупкое, едва ощутимое. Пресловутые бабочки… Боже мой, неужели это они? Порхают под ребрами, даря ощущение волшебства. Надежду на счастье.

— Мне нужно уйти отсюда, — шепчу срывающимся голосом, отстраняясь, стараясь отдышаться. — Я имею в виду из отеля. Мне нужно пространство. Воздух. Пойдем, пожалуйста, погуляем?

Юсуф смотрит на меня пристально, и, не говоря ни слова, кивает. Подходит к шкафу.

— Тебе тоже надо переодеться.

Вещи, которые он купил для меня теперь развешаны на деревянных вешалках. Просмотрев их, он выбирает белый спортивный костюм из хлопка. Отдает мне, я киваю. Гулять в вечернем платье действительно не слишком удобно. Идти к себе — не хочется тратить время. Он невероятно предусмотрителен, к костюму есть легкие тканевые кеды. Для себя Юсуф выбирает тоже спортивный вариант, только черный.

Пять минут и мы готовы. Он берет меня за руку — крепко, уверенно. Покидаем отель через запасной выход, я уже не удивляюсь что у Юсуфа есть ключи от калитки, которая всегда и для всех заперта.

За воротами нас уже ждет лимузин. Никак это не комментирую. Я хочу пройтись, но еще больше — оказаться подальше от отеля.

Мы едем молча. Уже совсем стемнело. Ловлю свое отражение в стекле, думаю о том, как быстро изменилась моя жизнь.

Останавливаемся в порту. Мягкие огни, запах соленого ветра, редкие прохожие. Прогулка занимает около пятнадцати минут.

— Ты не замерзла? — спрашивает заботливо.

— Нет, здесь чудесно. Спасибо, что привез меня сюда. Я тут еще не была.

— У меня предложение. Прокатимся? Не будем сегодня возвращаться в отель. Если ты не боишься.

— В отеле меня уже вряд ли ждут, — пожимаю плечами. — Босс ко мне крайне недружелюбно настроен. Думаю, я теперь безработная.

— Что в этом плохого?

— Для тебя, наверное ничего.

Мы оказываемся перед яхтой и все что хотела сказать вылетает из головы. Она огромная. Безумно красивая!

Куда больше и красивее той, на которой я была не так давно с Алией. Та яхта по сравнению с этой — просто лодка. Сейчас же мы заходим буквально в белоснежный дворец на воде, который выгодно оттеняет темная, почти бархатная гладь воды, блестящей в свете луны.

От этого зрелища перехватывает дыхание. Не могу скрыть шока.

— Только не говори, что это твоя, — выдыхаю, глядя на своего спутника с изумлением.

Юсуф лишь слегка усмехается уголком губ.

— Идем, Слава.

Эта яхта — настоящее произведение искусства. Изящная, с плавными линиями корпуса, зеркально отполированным деревом палубы. Металлические элементы сверкают под светом фонарей. Лакированные перила, мягкие диваны с подушками цвета слоновой кости, встроенные динамики, откуда тихо льется расслабляющая музыка. Где-то в углу играет огонек ароматической свечи с запахом бергамота.

На кормовой палубе накрыт стол: хрустальные фужеры, шампанское с золотым горлышком в ведерке со льдом, на серебряных подносах фрукты: дольки манго, клубника, инжир. Тонко нарезанный пармезан и горгонзола, виноград, мед в сотах, крекеры.

Устраиваемся на диване. Хорошо, что мы переоделись. А еще лучше — что тут есть мягкие пледы. Заворачиваюсь в такой. С моря веет прохладой. Ветер треплет волосы, а волны шепчут что-то убаюкивающее. Юсуф протягивает мне бокал с шампанским. Мы мало разговариваем, но нет никакой неловкости.

— Идем в каюту. Здесь становится холодно. Не стоит спать наверху, — сквозь дремоту доносится голос Юсуфа.