Артефактор на покое

ГЛАВА 14. Когда получаешь помощь

Все эти разговоры о мастере Рекмарсе и големах Лану, наверное, позабавили бы, если бы не фигурировавшая в них фамилия Иверси. О работах предка она знала. Лагерт Иверси был гением, опередившим свое время как минимум на несколько поколений. Мастер миниатюрных форм и тонкой настройки. А теперь выясняется, что Рекмарс свое положение мастера, магистра и главы гильдии выстроил на ворованных достижениях ее предка?

Да одно это, если по-хорошему, делало категорически невозможным ее ученичество у этого человека! Нет, у этого мерзавца!

А тут еще странности с прошлыми учениками. Лана вспомнила категоричное «господин магистр считает, что общение между собой не пойдет на пользу обучающимся», и стало не по себе – до ледяных мурашек, до ознобной паники. Объяснение, которое тогда дал ей Освальдо, теперь казалось не логичным и правильным, хоть и странным, а банальной отговоркой.

— Он ведь мог подбираться и к другим нашим секретам! — выпалила Лана. — Пусть я почти ничего не знаю и не умею, но он мог думать, что осталась фамильная библиотека, какие-то записи, артефакты!

— Артефакт, — напомнил Эгер. — Посмотри.

Лане и самой было любопытно. Хотя и кольнула мысль: а предки-то, получается, тоже были не дураки подсмотреть чужие секреты?

Инструкция была понятна: направить в артефакт магию и мысленно сформулировать запрос: тип чар, время, аурный след и любые другие характеристики из списка на полтора десятка пунктов. Так Лана и сделала, запросив первый день у Рекмарса и все чары, кроме ее собственных.

И чуть не утонула в обрушившейся на нее информации. Даже не паутина, а густая сеть чар, в которой она и опознать-то ничего не могла! Зато увидела, что, едва она переступила порог дома магистра, на нее постоянно шло воздействие! Да не одно… а вот сколько и что именно?

— Я ничего там не разберу, — растерянно сказала она, вынырнув из этой круговерти. — Так много, и все незнакомое.

— Вы разрешите отсмотреть информацию специалистам ИСБ? — ей показалось, что Зурабия ожидал ее растерянности и готовился задать этот вопрос. Но… почему бы и нет?

— Разрешу, — Лана положила кулон на стол перед собой. — Только при условии, что вы мне всё расскажете.

— Совсем всё? — Зурабия едва заметно улыбнулся, а дед сказал:

— Учись точности формулировок. Все данные, которые получат из артефакта? Все материалы следствия? Или все засекреченные происшествия из истории Дагарии?

Одинокий смешок Белинды утонул в тишине.

— О Рекмарсе и его чарах. И обо всем, что там еще меня касается, — уточнила Лана.

— Под обязательство о неразглашении, думаю, можно будет устроить, — сказал Зурабия. И потянулся за артефактом.

Как же не хотелось отдавать! Даже ненадолго.

— И пусть меня научат самой смотреть, чтобы понимать! — торопливо добавила она.

Показалось, или дед как-то особенно многозначительно переглянулся с Зурабией?

— Может, и научат, — сказал тот. — Это тебе не со мной говорить надо.

— А с кем?

Лана сама не понимала, почему вдруг так вцепилась в эту внезапно пришедшую на ум возможность. От разочарования ученичеством у Рекмарса? От обиды, что ничего не поняла в работе семейного артефакта?

— Я доложу, — непонятно пообещал Зурабия.

— А пока, девочки, предлагаю остаток ночи поспать, — тут же заговорила бабушка. И все тут же закивали, встали, начали прощаться, и оставшиеся у Ланы вопросы стало просто некому задать! Обидно!

— Продолжим, когда появится новая информация, — пообещал дед, кажется, лично ей. — А до тех пор всем нам есть о чем поразмыслить.

Это уж точно, поразмышлять было о чем! Но, едва Лана добралась до кровати, уснула мгновенно.

А проснулась от вопля будильника: «Лана Иверси, вставай! Хватит спать! Ученик спит – знаний не прибавляется!»

Подскочила на кровати, заозиралась. В голове билась единственная мысль – неужели все вчерашние встречи и разговоры, и дед с бабушкой, и Эгер, ей просто приснились?! Но и кровать, и комната совсем не были тем «необходимым минимумом», который давал своим ученикам Рекмарс, а улицу за окном – необычно широким, не на две, а на три створки — Лана точно видела впервые. Похоже, приснился ей именно будильник. У-у-у, голем проклятый! Даже здесь поспать не дает!

За окном вовсю синел ранний летний рассвет. Лана поерзала, натянула одеяло на голову. Спать бы да спать еще! Но как раз теперь и полезли в голову все те мысли, на которые не хватило сил вчера. Начали вспоминаться мелочи, на которые вчера не обратила внимания, потрясенная шквалом неожиданных новостей. Дед в прихожей их дома, его быстрый и какой-то болезненный взгляд. А после – еле заметное удивление, когда смотрит на Белинду. Интересно, почему? Голос Эгера в трубке, едва слышный, но почему-то она без труда поняла, какое у него в тот момент было лицо – напряженное и злое, с пятнами нервного румянца на скулах. «Лану надо спасать!»

И вот это всё о Рекмарсе. Эгер был прав. С самого начала прав. А ее теперь и в самом деле надо спасать. Как же стыдно, как невыносимо больно и стыдно! Ведь она всего лишь хотела учиться, стать мастером, вернуть славу роду Иверси! А получилось, что ею решил воспользоваться к собственной выгоде тот самый человек, который однажды уже обокрал ее род.

Уже не так и волновало, что нового расскажут о Рекмарсе, допросив его бывших учеников и исследовав артефакт ее предка. Может, за ним еще десяток или сотня преступлений, а может, сейчас он законопослушнее, чем свежеокрашенные скамейки в парке. Какая ей разница? Он – враг рода Иверси.

Но что ей делать с ученическим контрактом, вот вопрос?!

Разве с такими мыслями уснешь?

Помаявшись немного, Лана встала. Вчера она так растерялась от предложения деда поехать к нему, что даже самых необходимых вещей с собой не захватила. Но бабушка успела и заметить это, и позаботиться о внучках: в примыкающей к спальне ванной комнате было приготовлено все необходимое, от зубной щетки до набора полотенец и купального халата, а в шкафу – белье и несколько летних платьев. И когда успела?! Лана не привыкла к такой заботе и, надевая светло-бежевое, строгого кроя льняное платье с ярлыком дорогого модного магазина, чувствовала себя до крайности неловко.

И такую же мучительную неловкость вызывала неопределенность собственных планов. Еще вчера она поторопилась бы позавтракать и приступить к учебе. Сегодня само слово «учеба» казалось издевательством, а спешить в дом Рекмарса совсем не хотелось. Даже думать о нем не хотелось!

Лана подошла к окну. За раскидистыми кронами лип виднелся монументальный фасад правительственного здания. Так близко! Она и не думала, что когда-нибудь попадет в один из домов в самом центре столицы. Тем более и в голову не могло прийти, что в этом, насквозь элитном районе живет кто-то из родственников! О чем думала мать, вычеркивая Зоргов из жизни своих дочерей? Невозможно понять!

Но теперь хотя бы за Белинду можно быть спокойной. Есть с кого брать пример успешной жизни без капли магии!

— Ты не спишь? — Белинда, легка на помине, проскользнула в едва приоткрытую дверь. — О, тебе так идет это платье! Хоть сегодня замуж! Кстати, у тебя симпатичный парень, мне понравился.

— Помедленнее, — усмехнулась Лана. — Тебе тоже идет твой сарафанчик, и я заметила, как ты вчера смотрела на Зурабию, но, обрати внимание, я ни на что не намекаю!

Белинда лукаво сверкнула глазами.

— Можешь и намекнуть, я не обижусь! О-о, Лана! — она закружилась, раскинув руки, взметнулась нежно-фиалковая юбка-колокольчик, и Лана подумала, что никогда не видела сестренку настолько беззаботной и счастливой. — Ты ведь не вернешься к этому мерзопакостному Рекмарсу? Не вернешься?

— У меня с ним контракт, — напомнила Лана. — Но я очень надеюсь, что наш с тобой знаменитый дед найдет способ его расторгнуть.

— Найдет! — уверенно заявила Белинда. — Даже не сомневайся! Эх, знать бы раньше, что у нас такие крутые дедушка с бабушкой!

— Ладно тебе. Пойдем лучше, поищем, где здесь можно попить чаю с утра пораньше.

Долго искать не пришлось: почти сразу столкнулись с бабушкой, и «попить чаю» тут же превратилось в плотный завтрак. Вкусный! А не надоевшая до смерти пресная овсянка. А ведь если бы не вчерашнее появление деда, у Белинды скоро и овсянки бы не было…

Только сейчас Лана осознала весь ужас решения матери о пенсии. Вчера просто не успела осмыслить.

— Что с тобой? — спросила бабушка. — Лана, дорогая, ты в порядке?

— Нет. Я не в порядке. — Пришлось сцепить пальцы в замок, чтобы хоть немного успокоиться, держать себя в руках и не поддаться истерике. — Я подумала о маме. Почему она так поступала?! Я не могу этого понять, совсем не могу!

Она не заметила, как бабушка оказалась рядом. Только ощутила мягкое объятие, сладкий аромат духов. Вздохнула судорожно.

— Ваша мать нашла очень хитрую лазейку в законе. Воспользовалась твоим же решением. Ты приняла главенство над родом, и ответственность за всех его членов перешла на тебя. В рамках традиций. А как только ты стала совершеннолетней и самостоятельной не только по традициям, но и по закону, она забрала то, что считала своим, и…

— И бросила нас! — зло сказала Белинда.

— Да. По закону, но не по совести. И будьте уверены, рано или поздно всё, что она сделала, ей вернется.

— Нам от этого станет легче? — буркнула Белинда.

— Кто знает. Но вы теперь с нами. Вы не одни. И мы не одни, — добавила чуть дрогнувшим голосом.

— А дедушка где? — спросила Белинда.

— Работает. А у нас с вами весь день свободен, чем хотите заняться?

Лана сейчас только одного хотела — понять, как они с Белиндой будут жить дальше. Что будет с ее ученичеством, с курсами Белинды. Но, наверное, все это как раз и надо будет решать… как бы сказать? По итогам дедушкиной работы? Да, наверное. А пока…

— Папины фото, — тихо сказала Белинда. — Мы ведь даже не видели его никогда. И вообще.

Так и вышло, что, позавтракав, уселись на мягкий, удобный диван в небольшой гостиной – бабушка в центре, перед низким кофейным столиком, Лана справа, Белинда слева. На столике высоченной пирамидой высились фотоальбомы.

Бабушка ловко достала один из середины стопки, сказала, открывая и быстро листая страницы:

— Вот что я хочу показать вам прежде всего. Каким был Гарэд в шестнадцать лет.

— Оу… — после нескольких секунд общего молчания протянула Белинда. — А мне пойдет короткая стрижка!

А у Ланы мелькнула странная и очень неприятная мысль: не потому ли мать так допекала Белинду упреками, что та на одно лицо с папой? У самой Ланы сильнее проявлялись черты Иверси, а Белинда… надо же, один в один! Словно близнецы.

На фотографиях, где папа вырос и возмужал, сходство не настолько потрясало. Но все равно бросалось в глаза.

А еще папа был… живым. Он смеялся, махал кому-то рукой, в задумчивости ерошил волосы. Даже на фото, где он стоял в почетном карауле у резиденции Императора, совсем не выглядел деревянным истуканом.

— Жаль, что мы его не знали, — прошептала Белинда, проводя кончиками пальцев по очередной фотографии – в какой-то жаркой стране, на фоне пальм и фонтана. — Папа…

И тут в гостиную буквально влетел дед. Остановился, как будто с размаху врезался в стену. Шумно выдохнул. Пожаловался:

— Старею. Нервы сдают.

— Что случилось? — бабушка вскочила, подбежала к нему. Нахмурилась. — Врача? Успокоительного? Пойдем, присядь.

Дед уселся на диван, туда, где только что сидела бабушка, и вдруг сгреб обеими руками Лану с Белиндой. Прижал к себе.

— Вы здесь. Всё хорошо.

Бабушка накапала в стакан успокоительного, дед выпил залпом, медленно выдохнул.

— Рекмарс? — спросила Лана. — Или что-то другое?

— Он. Сейчас туда отправилась штурм-группа. Я боялся, что ты с утра тоже отправилась… учиться.

В этом «учиться» было столько сарказма! Еще несколько дней назад Лана оскорбленно вскинулась бы, а сейчас и сама так чувствовала. Разве ж это учеба! Но чтобы штурм-группа? Даже не полиция, а силы спецопераций?

— Расскажи, что там! — буквально на мгновение опередила ее вопрос Белинда.

— Ничего хорошего, — словно выплюнул дед. — Эта тварь! Он поил учеников настойкой, усиливающей магию и работоспособность и при этом подавляющей волю и критичность мышления. Ты это пила! — сжал плечи Ланы. — А на твоих комнатах там столько ментальных чар, что по записям и не определить, какие, надо на месте распутывать.

Выдохнул шумно и сердито, словно морж, и продолжил спокойнее:

— По опросам бывших учеников. Его любимая фраза: «Может, из тебя выйдет шедевр, а может, всего лишь дрянной накопитель». Практически все, услышав впервые, воспринимали как шутку. А потом понимали – шуткой там и не пахнет. Он готовит из учеников то, что нужно ему. Для себя. Ваш школьный профессор артефакторики, тот, который затянул тебя к себе в ученики, а потом отдал Рекмарсу. «Дрянной накопитель», по его классификации. Годен только на то, чтобы искать новых жертв. А «шедевры»… Об их судьбе, я думаю, мы узнаем после штурма. И, боюсь, ничего хорошего там не будет.

Лана слушала – и не верила, что слышит правильно. Как будто заснула и видела сон, а проснулась, стоя у самого края пропасти.

— Спасибо Виршову, — глухо сказал дед. — Если бы не он…

— Эгер? — переспросила Лана. — Я как раз хотела спросить, он-то как оказался во всей этой истории?

— Не будь занудой! — припечатала Белинда. — Если он тебя спас, просто скажи парню спасибо!

Лана вспомнила вытаращенные глаза-стебельки голема, гору несделанных заготовок в коробках, вчерашнее отчаяние – всего лишь вчерашнее, а кажется, как давно это было! Да она и у Рекмарса несколько дней всего пробыла, а кажется…

— Спасибо-то я скажу, — проворчала она, — но… М-м-м, дедушка? А где телефон? Хочу позвонить Эгеру.

— Подожди вечера. Он… занят. Добился, чтобы его включили в экспертную группу по Рекмарсу, — пояснил дед в ответ на ее удивленный взгляд.

То есть он сейчас… там?

Лана и не думала, что может так пугаться – за кого-то.