Бессмертное королевство (ЛП)

Глава 12 Люция Оранос

После вчерашнего вытягивания правды из господина Гарета магия Люции гасла.

Вчера она едва уснула, думая о том, как разобраться с этом.

Она может осушить Йонаса, и это вновь почти убьёт его — другого ответа не было.

Даже Лисса — Лисса замечала напряжение матери, а няня отправила её на улицу.

Вместо того, чтобы проигнорировать это, Люция подчинилась. Она наслаждалась двором дворца, гуляла по тротуарам мимо ив и оливковых деревьев, мимо красивых цветов, которые каждый день поливались.

Звук жужжания пчёл, чириканье птичек успокоили её.

Это был не дом, но и тут ей было хорошо.

Король сказал, что пока они не найдут Курта, останутся в Ораносе.

Быть по сему.

Она вытащила янтарный шар из кармана платья — тюрьма Каяна. С той поры, как он принял телесную форму, она носила его с собой.

Этот шар мог пригодиться для Родича Огня.

И был для него угрозой. Только если Люция получит свою магию и сможет его заключить в тюрьму.

Она сидела на каменной скамейке в центре двора, сжимала в руках маленькую хрустальную сферу и пыталась поднять её воздушной магией.

Люция сжимала зубы, концентрировалась, но ничего не получалось.

Раз за разом она проигрывала — не могла и на миллиметр сместить предмет.

Её магия полностью исчезла.

— Люция.

Голос Клео заставил её подпрыгнуть, и она поспешно спрятала янтарный шар в карман.

— Прости, если испугала тебя, — Клео протянула к ней руки.

— Нет-нет! — Люция солгала, напряжённо улыбаясь. — Доброе утро.

Клео не ответила. Просто стояла и нервно смотрела на Люцию.

Сегодня она была в прекрасном синем платье, украшенном оранжевыми и жёлтыми цветами на ободке юбки. Когда-то Люция завидовала ей, ведь лимерийцы, даже сам король, не носили яркого. Мать всегда настаивала, что Люция должна выглядеть правильно, прилежно, и цвета на ней — серый, чёрный, оливковый.

Но Люцию привлекала яркость. Она ненавидела леди Сабину Маллеос, любовницу своего отца, но завидовала её возможности носить алое. Официальный цвет Лимероса, этот цвет так редко принадлежал кому-то, кроме дворцовой стражи…

Ей следовало забрать у Сабины её вещи после убийства.

Это было так давно — её первая неконтролируемая вспышка волшебства, что привела к смерти. Как ужасно тогда чувствовала себя Люция!

Но с той поры столько всего случилось…

— Красивое платье, — сказала она.

Клео осмотрела себя, словно приходя к осознанию, что на ней надето.

— Лоренцо Тавера, из соседнего города.

Люция подумала, что теперь её это мало интересовало.

Нет — теперь, когда Клео оказалась так близко, у неё были вопросы важнее. Её взгляд метнулся к левой руке Клео, той, что с символом воды. Она сотни раз видела такое на длани Валории.

А теперь, на руках оранийской принцессы, это было ирреально.

Тонкие, ветвящиеся линии на ладонях Клео стали сильнее. Они напоминали жилы, что проглядывали сквозь полупрозрачную кожу.

— Мне нужна твоя помощь, — просто промолвила Клео.

Что-то в груди Люции заболело, холодное, тяжёлое.

— Тебе? — отозвалась она.

Клео закусила губу, опуская взгляд.

— Знаю, что ты ненавидишь меня за то, что я сделала. Я убедила тебя, что подруга, хотела принять участие в ритуале. А потом отрицала, что выдала Йонасу, где кристаллы.

Люция внимательно смотрела на неё, удивлённая самим содержанием слов.

Клео моргнула и сложила руки.

— Я сделала то, что должна была, чтобы выжить. Но знай: я пришла как друг, Люция. Будь это другой мир, новая жизнь, может быть, между нами не было бы столько трудностей… Но я просто предала твоё доверие ради собственной выгоды, потому прости, что причинила тебе боль.

Люция потеряла дар речи.

— Ты правда так думаешь.

Клео кивнула.

— От чистого сердца.

Люция так страдала после того предательства! И реагировала так, как знала — гневом и насилием. В тот день она почти убила Клео, а потом так глупо бежала с Алексиусом.

Клео всегда казалась совершенной — лёгкой, красивой, уравновешенной… девушкой, что привлекала всеобщее внимание и всех в себя влюбляла. Не то что Люция.

С какой-то стороны ей хотелось уничтожить это маленькое золотое совершенство.

Особенно когда Магнус начал интересоваться ею.

Люция испытывала ревность? Не ту, которую испытывают влюблённые, разумеется. Для Люции Магнус всегда был только братом. Но всю жизнь только он был рядом с нею.

Магнус принадлежал лишь ей одной, пока в их жизни не появилась Клео.

Неудивительно, что она столь сильно ненавидела её все это время.

Она протянула руку к принцессе.

— Позволь мне увидеть твой знак.

Клео помедлила, а потом присела рядом с волшебницей и протянула левую руку. Люция рассматривала символ воды, линии, что отходили от него, и нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.

— Эта магия непредсказуема, — голос Клео прозвучал особенно тихо, — и так сильна… Я могу контролировать погоду. Превращать всё в лёд. Заморозить человека до смерти.

Люция быстро посмотрела на Клео, пытаясь отыскать в лице принцессы правду.

— Ты убила кого-то магией воды.

Клео кивнула.

— Стражника, что помогал пытать Магнуса.

Люция сильнее сжала её руку.

— Надеюсь, он страдал.

— Я… Я ничего не хотела делать. Так вышло. Магия проявляется, когда я сержусь или грущу, когда мне больно. Я чувствую, как вся холодею, и я не могу контролировать это.

— И после того появляются линии?

— Они появлялись и тогда тоже. А ещё мне снятся кошмары — но я не знаю, есть ли какая-то связь. Я тону. И не только тогда, когда я сплю — я тону постоянно.

Люция на миг задумалась. Сначала её собственная магия тоже подавляла её, когда она переставала контролировать собственные эмоции.

— Значит, тебе нужна моя помощь, — начала она, — чтобы избавиться от этого?

— Нет, — не колеблясь, ответила Клео. — Я хочу, чтобы ты помогла мне это контролировать.

Люция покачала головой.

— Клео, ты понимаешь, что это? Не простая и доступная магия воды, что может содержаться в ведьме или во мне, — по крайней мере, в ней это было до беременности. — В тебе внутри Родич Воды — мыслящее существо, что хочет получить контроль над твоим телом, как Каян сейчас контролирует Ника. Родич Воды хочет жить, существовать, чувствовать всё это… И ты — только ты! — сейчас стоишь на её пути и не позволяешь сделать это!

Клео упрямо мотнула головой.

— Я много читала о Валории в книге, которую нашла в нашей дворцовой библиотеке. У неё тоже были Родичи Воды и Земли, но она вполне спокойно контролировала эту магию и пользовалась ею так, как хотела!

— Валория была бессмертной, созданной из самой магии, — объяснила Люция. — А ты смертна и весьма уязвима.

Взгляд Клео остекленел, и она схватила руку Люции ещё крепче.

— Ты не понимаешь! — она посмотрела на символ воды. — Я должна понять, как пользоваться этим. Я должна спасти Ника, королевство! Моя сестра, отец… они говорили мне быть сильной, но я… — она содрогнулась. — Я не знаю, насколько меня ещё хватит. То, во что я всегда верила, в свою семью, в отца, в маму, в то, как они друг друга любили… — её голос утих. — Всё пропало, и я потерялась. Без этой магии ничего не будет. Без этой магии я — ничто.

Люция столько времени ненавидела Клео из-за давно уже позабытых причин, но боль принцессы тяжёлым грузом легла на сердце — то, которое она считала тяжёлым и чёрным всего несколько месяцев назад.

— Ты не ничто, — твёрдо промолвила она, — ты Клейона Аврора Беллос. И ты это переживёшь — и выживешь, потому что мой брат хотел бы этого.

Слёзы покатились по щекам Клео, и она долго смотрела Люции в глаза, прежде чем кивнула.

— Я попробую, — сказала она.

— Больше, чем попробуешь.

Клео промолчала, хмурясь.

— Таран хочет получить магию воздуха. Он, вероятно, контролирует свои эмоции куда хуже меня, потому его линии забрались гораздо выше, — она смотрела на них, осторожно касаясь голубых полос. — Он… Он говорит, что скорее умрёт, чем станет просто сосудом для Родича.

Люция Тарана ни в чём не винила. Позволить жадному богу украсть своё тело, свою жизнь…

Смерть предпочтительнее.

— Клянусь, я придумаю, как вновь пленить Каяна и остановить всё это. Я не позволю ему победить! — Люция встала со своей скамьи. — Мне нужно проверить дочку.

— Конечно, — прошептала Клео.

Когда она шагала по каменной дорожке обратно к отцу, в мыслях появилось множество разных способов остановить Каяна и помочь Клео. А совсем недавно она бы с удовольствием прогнала её!

Няня показалась на полпути к комнатам, где жила Лисса.

— Вы оставили мою дочь одну? — встревожилась Люция.

— Она в порядке, — заверила её няня. — Крепко спит. С нею остался Николо, сказал, что последит, пока я поем.

Люция застыла.

— Николо Кассиан?

Она коротко кивнула.

— Как приятно опять увидеть его! Я почти вырастила его и его сестру! Как принцессу. Такой милый мальчик.

Люция больше ничего не слышала. Она столкнула старуху с пути и помчалась к своим комнатам, распахнув дверь.

Он стоял у колыбели, спиной к Люции, и его рыжие волосы словно пылали в свете с балкона.

— Отойди от неё, — прошипела Люция, отчаянно пытаясь воззвать хоть к какой-то магии.

— Она столь же прекрасна, как и её мать, — пробормотал он и обернулся, показывая, что Лисса была у него на руках. Взгляд ребёнка запутался в рыжих волосах, словно она была очарована ярким цветом.

Сердце Люции громко забилось, когда она увидела дочь в руках монстра.

— Оставь её, Каян.

Каян оглянулся и приподнял бровь, а его карие глаза наконец-то скользнули к Люции. Вопреки всему, он всё ещё напоминал Ника, и веснушки оставались всё такими же на бледном лице, но она видела лишь древнее божество, что существовало во взгляде.

— Значит, ты слышала, что я обрёл новый дом, — промолвил он.

— Клянусь, я уничтожу тебя, здесь и сейчас, — Люция вынула из кармана янтарный шар, зная, что в ней не было магии, чтобы оправдать угрозы — не сегодня, — но молясь, чтобы он не догадался об этом.

— Я пришёл только поговорить… Это не так уж и неприятно.

— Положи мою дочь.

— О, да я ведь почти дядюшка маленькой Лиссы, она — моя семья, — он посмотрел ребёнку в лицу. — Да? Ты можешь звать меня дядя Каян. И нам будет когда-то очень весело вместе, когда твоя мать простит меня за моё жуткое поведение.

Люция смотрела на него минуту, две, а после вдруг рассмеялась, но смех её скорее напоминал икоту.

— Ты хочешь, чтобы я тебя простила?

— Это молодое, здоровое тело заставило меня иначе посмотреть на жизнь, — он поцеловал Лиссу в лобик и осторожно вернул её в колыбель. — Твоя беременность была быстра. Волшебно быстра.

Когда он вновь обернулся к Люции, она ударила его по лицу.

С такой силой, что её рука даже стала жечь от удара.

Карие глаза Каяна вспыхнули синим, и он рукой утёр выступившую на губах кровь.

— Больше никогда так не делай! — прошипел он.

Люция сжала руку, потрясённая своей бесконтрольностью. Но она должна была попытаться причинить ему боль.

И она пустила ему кровь.

У Каяна не было крови. В прошлом теле, которое выбрала Миленья, его руку пробивало кинжалом, но рана тут же зажила, не оставив и капли крови.

Если у него шла кровь, значит, он уязвим.

Его взгляд остановился на янтарном шаре.

— Ты знаешь, что я могу это сделать, — с нажимом промолвила Люция. — Ты знаешь, что у меня достаточно магии, чтобы усадить тебя в тюрьму, как у Тимофея.

Это была самая страшная ложь в её жизни, и она молилась, чтобы он не чувствовал, как истощается её сила.

— Я пришёл не для ссоры, — просто сказал он.

— Забавно слышать это после того, как ты пробрался во дворец и пришёл к моей дочери.

Каян покачал головой.

— Жаль, что так всё закончилось, моя маленькая волшебница. А мы так хорошо ладили… Ты мне помогала, а я помогал тебе, пока не случилась эта ссора.

— Ты превратился в огненного монстра и пытался меня убить.

— Не монстра, маленькая волшебница. Бога. А ведь ты знаешь, магия твоей бабушки бледна на твоём фоне. Она не сумела сделать то, что должна.

Люция перевела дыхание, пытаясь сохранить контроль.

— Я слышала об этом.

Взгляд Каяна вновь остановился на шаре.

— Оливия совсем рядом. Если со мною что-то случится, она устроит землетрясение, достаточно сильное, чтобы это королевство рухнуло в море, как маленький камешек падает в глубокий пруд.

Она задалась вопросом, не блефовал ли он тоже. Если он слаб и уязвим, Родич Земли могла оказаться такой же, вопреки тому, что она забралась в тело Хранительницы.

Наконец-то она опустила шар в карман.

— Ну, говори, зачем пришёл.

Он кивнул, а после провёл пальцами по грязным рыжим волосам.

— Извини, что вёл себя так, маленькая волшебница. И я вынужден просить тебя о помощи.

Люция едва не рассмеялась.

Сначала Клео, потом Каян…

Что ж, не так уж и долог перерыв.

— Продолжай.

Каян нахмурился и оглянулся на балкон.

— Я лишь хотел воссоединиться со своими братьями и сестрами — плотью и кровью, не так, как раньше. Освободиться от тюрем, испытать настоящую жизнь. Я всё ещё верю, что этот мир испорчен, я всё ещё хочу выжечь его и создать новый… — он бросил на неё быстрый взгляд, — но меня устроило бы и это. А ты сможешь быть моим самым надёжным советником.

Ах, он опять пытался быть очаровательным Каяном! Убаюкивал её, полагая, что она примет его дружбу.

— Это всё? — сухо ответила она. — Править миром?

— Да.

— И тебе нужна моя магия.

— Даже если б твою бабушку не убили, её ритуал не помог бы, — он посмотрел на свои руки. Символ огненного треугольника на его коже напоминал старый шрам.

Она нахмурилась.

— И что не так?

— С момента моего пробуждения ничего не случилось. Миленья вмешалась, помогла мне обрести форму, полагала, что она сможет сделать это снова, когда придёт время. Я проснулся в прежнем теле без твоего прямого вмешательства. Уверен, она послала одного из своих рабов, чтобы он дал мне свою кровь, усиленную битвой, но я проснулся куда слабее, чем должен был бы. Куда слабее, чем это случилось бы, сделай ты это так, как должно.

Люция молчала, позволяя Каяну говорить. Она хотела узнать всё с самого начала, понять своё место в его судьбе — вернулась к моменту, когда на сверкающей карте Митики увидела точку родича, но почувствовала, что тот очнулся.

Глупая Миленья, позволившая своему нетерпению превысить здравый смысл!

Может быть, Люции следовало сказать ей спасибо. Она спасла её от пробуждения воистину могучего бога Огня.

— Скажи мне, как Клейона и Таран? — помолчав немного, спросил Каян.

— Хорошо, — солгала она.

Он со смехом посмотрел на неё.

— В это довольно трудно поверить.

— Они прекрасно справляются. Держат всё под контролем — и тела тоже, а не как Ник и Оливия. Что ж, это только в очередной раз доказывает, как бабушка провалила своё задание.

— Само собой, — согласился он.

— Может быть, они научатся контролировать магию, что течёт внутри них, как я.

— Ты правда так полагаешь?

— Несомненно, — именно этого хотела Клео — контролировать свою магию.

Но Каян покачал головой.

— Клейона и Таран не могут иметь власти над тем, что им не принадлежит, а если попытаются, то только получат очередную неудачу и умрут, — он оглянулся, глядя ей в глаза. — Но, сдаётся мне, ты об этом уже знаешь.

Люция старалась не реагировать, но чувствовала, что Каян говорил чистую правду.

— И как мне их спасти?

— Ты не сможешь. Их жизнь кончена. Эти тела потребовали мои брат и сестра.

— Тогда найди другие тела, — её сердце колотилось, противясь его словам. — Это возможно?

В его карих глазах мелькнуло нетерпение.

— Маленькая волшебница, ты меня совсем не слушаешь! Я предлагаю тебе спасти остатки этого мира, присоединиться ко мне и моим брату и сестрам, когда мы станем всемогущи!

— С моей помощью. С помощью моей магии, — напомнила она.

Магии, которой сейчас у неё не было.

Она не помогла бы ему, даже если бы захотела.

— То была идеальная ночь! — досадливо вздохнул он. — Жертвы, буря, место… Почти сработало. Но ничего стоящего! Нельзя так легко, да? Мне нужно, чтобы ты, маленькая волшебница, замкнула ритуал своей кровью и своей магией. Исправь то, что начала твоя бабушка.

Разумеется, именно поэтому он нуждался в ней. Какие там извинения! Ему просто хотелось власти.

— Когда? — прошептала она. — Ты хочешь, чтобы я устроила это сейчас? Пригрозишь убить весь дворец, если я откажусь?

— Ты меня презираешь, да? — он сжал зубы. — Нет, сегодня нет места угрозам. Не хочу, чтобы между нами опять что-то встало. Мне нужно только обещание.

— А если я откажусь?

Он пристально смотрел на неё.

— Если откажешься, Клейона и Таран сильно пострадают, прежде чем наконец-то проиграют своё место. Воздух и Вода получат своё. Это дело времени. Даже если они ослабнут, мы воссоединимся. И мы причиним огромную боль и ущерб миру, который ты так ценишь, маленькая волшебница. Ты ведь видела, что я могу сделать, даже не обладая своей полной силой, правда?

Люция едва дышала — она вспомнила множество выжженных деревень и крики его жертв.

Её жертв.

— Когда? — едва слышно спросила она.

Его губ коснулась улыбка, убирая все следы серьёзности во взгляде.

— Прости за туманность, маленькая волшебница, но ты поймёшь, когда — ты часть этого, твоя магия, магия Эвы… С самого начала.

Люция зажмурилась, мечтая избавиться от боли.

— Ты сказал, что пришёл только для разговора, — прошептала она. — А теперь просто уходи.

— Хорошо. О, и, прошу, не вини няню в том, что она покинула комнату. Она так доверяет этому телу… многие доверяют. Какой прекрасный сосуд! Да, Николо не так высок и хорош собой, как моё прежнее тело, но я вполне доволен его веснушками, — он умолк на минуту, словно дожидаясь ответа, но, когда она не проронила ни слова, продолжил. — Скоро свидимся, маленькая волшебница.

Каян выскользнул из комнаты, не проронив больше и слова, и она могла только проводить его взглядом, а как только он ушёл — бросилась к колыбели.

Лисса крепко спала.