Бессмертное королевство (ЛП)

Глава 6 Йонас Пелсия

Йонас оставался в деревушке куда дольше, чем намеревался. Ради Клео, Тарана, Энцо и Нериссы. Ради Феликса, который опять попал за решётку.

И, оказывается, собирался искать своего бывшего врага.

Люция считала, что принц Магнус мёртв, но розыски продолжались. И когда она попросила у Йонаса помощи, он не сумел отказать.

После долгого, изнурительного и бесполезного дня поиска по бесплодной Пелсии за воротами деревни Йонас погрузился в самый глубокий сон, который только помнил. Блаженство без кощмаров…

А после случилось это. Словно кто-то выдернул его из одного мира и швырнул в другой, и он уже стоял посреди травянистого поля с человеком в белых мерцающих одеждах. Человеком, которого он очень хорошо знал.

Тимофей не был старым — не казался таковым. Он был на вид таким же, как сам Йонас, лет двадцати на вид… Но глаза его открывали правду — они были древними.

— Здравствуй, Йонас, — произнёс Тимофей.

Йонас оглянулся, но вокруг было только травянистое поле.

— Мне казалось, мы закончили.

— Ещё нет.

Йонас оглянулся и встретил взгляд Тимофея, отказываясь бояться.

— Я бросил вызов твоему пророчеству. И Люция всё ещё жива.

— Да. И у неё есть дочь Лисса, чьи глаза светятся фиолетовым, — Тимофей кивнул поражённому взгляду Ёонаса. — Я многое знаю, потому давай не будем тратить время на воспоминания. Ребёнок интересен мне, но ты тут по другой причине.

В Йонасе всколыхнулось негодование. Эти хранители веками смотрели на смертных ястребами, но ни разу не помогли. Он предпочитал считать их просто мифом, который можно игнорировать, а не раздражающей реальностью.

Йонас раздражённо ходил взад-вперёд. Это не сон — во сне всё туманно.

А тут он чувствовал мшистую землю под ногами, тёплые солнечные лучи на лице. Вдыхал аромат цветов, как в маленьком саду его сестры..

Розы, да. Но слаще. Что-то сахарное — как редкая конфета в его детстве.

Он покачал головой, отмахиваясь от всего, что его отвлекало.

— Значит, ты знаешь, что родичи на свободе. Как минимум двое. И Клео и Таран… В беде. В большой беде, — он потёр лоб. — Почему ты позволил этому случиться?!

Тимофей отвернулся от обвинительного взгляда Йонаса. Сосредооточиться было не на чем — зелёное поле оставалось бесконечным.

— У Люции есть все четыре хрустальных шара?

— Зачем мне отвечать на вопросы, если ты и так всё знаешь?

— Говори! — почти приказал Тимофей.

В груди Йонаса появилось странное чувство — он вспомнил, как вытягивала из него правду Люция.

— Три, — вздохнул он. — Янтарь, лунный камень и обсидиан. Мне сказали, что обсидиановый шар треснул, но теперь там ничего нет.

— Он исцелился.

— Не знаю. Наверное.

Тимофей нахмурился.

— А аквамарин?

Правда вновь сама рвалась с его губ.

— У Клео.

— Она может прикоснуться к нему?

— Нет… Носит в сумке, — ответил Йонас.

— Замечательно, — кивнул Тимофей.

Странная хватка на горле Йонаса ослабла.

— Ты хоть представляешь, что происходит, или мне лгать и манипулировать?

— Я всё знаю, — Тимофей скрестил руки на груди и обошёл вокруг Йонаса маленький круг, с прищуренными глазами глядя на него.

— Ну, раз ты всё знаешь, то знаешь, что Люция рыдает над братом. И если хочешь, чтобы она остановила Каяна, поделись, где он и есть ли шанс его спасти!

— Ты заботишься о том, кому сам желал смерти?

Этот вопрос был сложнее, чем ему хотелось.

— Мне плевать, что Люции плохо, но Магнус, вопреки всем его недостаткам, может пригодиться в предстоящей войне.

— Войне против родичей.

— Против Родичей, — кивнул он. — Императрицы. Чего-то ещё.

— Я тут не для того.

— Ну так ради чего? — разочарованно вздохнул Йонас.

Тимофей какой-то миг молчал, и Йонас понял, как он устал от своей вечной молодости. Неужели даже бессмертным нужен сон?

— Всё почти закончилось, — наконец-то выдохнул Тимофей, и в его голосе сквозила боль.

— Что?

— Моё время, — Тимофей вздохнул и сложил руки за спиной, глядя на солнечное, яркое небо. — Меня создали, чтобы я наблюдал за Родичами, за смертными, за силой… А я потерпел неудачу. Я унаследовал предсказания Эвы, и они могли даровать мне только бесполезные версии пророчеств. А теперь вот это…

— Что это?

— Горстка союзников, что сражаются с судьбой. Я много лет назад увидел тебя, Йонас. Видел пользу. И понимал, что ты один из немногих смертных, которым я могу доверять.

— Но почему я? — ошеломлённо спросил Йонас. — Я… Я никто. Сын пелсийского торговца. Я глупо взялся воевать против хорошего короля и отдал Митику Кровавому. Я позволил друзьям умереть из-за своего дурацкого выбора и восстания. Я потерял всё, что любил. Теперь во мне эта странная магия… — он потёр грудь, там, где была странная спираль, — которая для меня ещё и бесполезна. Я не могу пользоваться ею, я не могу даже помочь кому-то!

— Ты слишком много думаешь, Йонас Агеллон.

Йонас раздражённо усмехнулся.

— В этом меня прежде ещё не обвиняли.

— Ты смелый, — грустно улыбнулся Тимофей. — Сильный. Ты достоин этого…

Тимофей добыл нечто из складок своего наряда. Это был золотой кинжал, самый красивый из всех, что видел когда-либо Йонас. Лезвие его было покрыто символами — некоторые из них обозначали магию элементалей.

Что-то внутри мерцало. Йонас не знал, что именно, но он чувствовал это.

Магия. Не простая — древняя.

Тимофей вложил в его руку золотую рукоять, и Йонас содрогнулся, чувствуя, как холодная дрожь древней магии метнулась вверх по его руке.

— Что это? — спросил он.

— Кинжал, — равнодушно сказал Тимофей.

— Я ещё не ослеп! Но что это за кинжал? Что он делает?

Убивает.

— Просто скажи мне правду, или я испытаю это сейчас же!

Улыбка Тимофея стала шире, но взгляд оставался серьёзным.

— Этим кинжалом бессмертные пользовались тысячелетиями. Он сдерживал магию, что могла порабощать. Он мог убить бессмертного. Поглотить магию. И уничтожить её.

— Уничтожить магию? — Йонас нахмурился, наблюдая за тем, как солнце отбрасывало блики с золотого лезвия на траву. — Люция говорила, что Родичей не уничтожить. Даже если я поймаю Каяна и впихну ему это в грудь, я просто убью Ника.

Выражение лица Тимофея стало напряжённым.

— Я не могу точно сказать тебе, что надо сделать.

В груди Йонаса вспыхнуло разочарование.

— Почему нет?

— Так нельзя. Я не могу участвовать напрямую. Я Хранитель. Я наблюдаю, и всё. Больше нельзя. Но послушай меня, Йонас Агеллон, Люция — ключ ко всему, и Каяну она всё ещё нужна.

Йонас покачал головой.

— Люция ему не поможет. Она другая, она хочет его остановить.

Тимофей сжал зубы, скользнув взглядом по кинжалу.

— Её это тоже может остановить, даже в разгаре силы.

Йонас моргнул, слишком хорошо поняв слова бессмертного.

— Я не стану убивать Люцию, — прорычал он.

— Я видел её смерть, Йонас. Видел в будущем с этим кинжалом в груди — а ты стоял над нею, — он опустил голову. — Слишком много я сказал. Это конец. Моя магия почти пропала, и я не смогу больше посещать сны смертных. Ты должен дальше идти сам.

— Стой, нет! — Йонас почувствовал, как в нём всколыхнулась паника. — Скажи мне больше! Нельзя так останавливаться!

Тимофей посмотрел на красочный луг.

— Теперь ты нужен в другом месте.

Йонас нахмурился.

— Что? Что ты…

Огромное зелёное поле разбилось на осколки, осколки стекла и травы, и Йонас осознал, что его кто-то тряс. Он распахнул глаза и увидел, как над ним навис Таран Ранус.

— Йонас, проснись! — потребобвал он.

— Что?

— Феликса казнят.

Туманность сна пропала.

— Когда?

— Сейчас.

Йонас быстро сел, и голова закружилась. Он ощутил холодную тяжесть и с ужасом увидел, что до сих пор держал в руке золотой кинжал Тимофея.

Но… Как?

Он уронил его, словно по тому скользили змеи. Оружие лежало на одеяле и мерцало в слабом свете комнаты.

— Спеши! — рявкнул Таран, швырнув в него рубашкой.

В какой-то миг Йонас почти полностью потерял сознание, словно не мог принять решение — что ему делать?

А потом понял, что сказал Таран. Его друг в опасности.

Всё остальное не имело значения.

Йонас схватил кинжал, сунул его в пустые ножны и бросился за Тараном прочь из маленькой комнатушки, что дала им императрица.

— Мне казалось, ты ненавидишь Феликса, — промолвил Йонас, когда они бежали к тюрьме.

— Сначала да, но он друг. Как и ты.

— И как ты об этом узнал?

Таран нахмурился.

— Воздух говорил со мной. Стража говорила о трудном заключённом, и они были достаточно громки, чтобы меня разбудить.

Йонас не ответил. Он знал, что в Таране жил Родич Воздуха, как и Вода — в Клео, но тот не упоминал с прибытия Йонаса об этом ни разу.

Они примчались на маленькую пыльную полянку недалеко от тюрьмы в тот миг, когда стража вытащила Феликса в цепях. Маленькая толпа стражи и слуг наблюдала за тем, как Феликса опустили на колени, голову толкнули на возвышение.

Йонас расталкивал толпу, когда палач вскинул топор.

Взгляд Феликса встретился с ним.

И его глаза сами ответили.

Амара победила.

Они опоздали. Нет времени кричать, драться, останавливать. Йонас только с ужасом наблюдал за тем, как топор… застыл над Феликсом. Палач сжался, наталкиваясь на невидимый барьер.

Йонас посмотрел на Тарана и увидел, как пот выступил у него на лбу. Глаза его сияли белым, а на руках появились белые линии.

— Ты сделал это, — прошептал Йонас.

— Не знаю как, — ответил Таран.

Топор взметнулся в воздух и с такой силой ударился о камень, что полностью погрузился в него. А после назад отлетел страж, отброшенный неведомой рукой.

— Магия воздуха, — выдохнула женщина рядом. Народ загудел, закричал, и все, как один, оглянулись на Тарана.

Он широко распахнул глаза, и на руке засветилась спиральная метка. Его окружило белое сияние, что крутилось на его коже.

— Это не просто ярость, — прорычал Таран. — Это он.

Йонас рванулся к платформе, разрубая цепи Феликса своим новым клинком. Он подал другу руку, и тот принял её без колебаний.

— Дважды, — просипел Феликс. — Ты дважды меня спас.

— Можешь сказать за это спасибо Тарану, — Йонас обнял друга, похлопав его по спине.

Стража, что пыталась было вмешаться, тут же отступила на шаг назад, стоило только Тарану подойти. Йонас заметил, как тот побледнел, потерял все следы загара. Под его глазами залегли тёмные круги.

— Не смотри на меня так, — поморщился Таран. — Ненавижу…

— Ну, не знаю, — быстро ответил Феликс. — Приятно иметь на своей стороне божество.

— Я не божество.

Тем не менее, стоило только Тарану посмотреть на зрителей, как те тут же сделали шаг назад — и слуги, и стража.

— Нельзя здесь оставаться, — пробормотал Таран.

— Ты прав, — кивнул Йонас. Это место было не для них.

Ему нужно поговорить с Клео. С Люцией. Ему следовало убедить их двигаться вперёд, подальше от императрицы.

Амара их не остановила. Она их боялась.

Он заметил, как капитан стражи, Карлос, бесстрашно двинулся к ним, с мечом наголо.

— Мы не пришли сражаться с вами, — промолвил Йонас, показывая свои пустые руки. — Но вы нас не остановите. И друга моего не казните, ни сегодня, ни когда-либо ещё, запомните это.

— Это приказ императрицы, — промолвил Карлос.

Феликс пробормотал что-то совершенно злое, вероятно, высказывая мнение об императрице. А после сказал громче:

— Если она хочет моей смерти, пусть сделает сама.

— Заткнись, пожалуйста, — взглянул на него Йонас.

Феликс ответил на его взгляд.

— Я ненавижу её.

— Знаю, — Йонас вновь перевёл взгляд на Карлоса. — Видишь, что у нас есть сила. И мы не позволим заключить друзей в тюрьму. Мы уходим и забираем принца Ашура.

За последние несколько месяцев Йонас собрал вокруг себя много странных людей. Тарус говорил, что принц Ашур не предавал их, оставляя там, без единого слова, он просто подошёл к сестре, пытаясь остановить зло, зародившееся в ней. Но, очевидно, Амара его проигнорировала.

Принц Ашур Кортас был таким же повстанцем, как и Йонас.

— Уверен, что императрица позволит вам уехать, — Карлос зло прищурил глаза, — но принц Ашур к вам присоединиться не сможет.

— Может быть, вы его не расслышали, — Феликс сжал руки в кулаки, — но либо вы его отпускаете, либо всё тут превратится в горстку камней. Да, Таран?

Йонас покосился на Тарана, казавшегося готовым к бою.

Глаза его светились.

— Правильно, — кивнул Таран.

Йонас задумался на миг, сумеет ли Таран удержать божественную сущность, которую он использовал, чтобы спасти Феликса, или это было просто блефом.

— Я повторяю, — Йонас попытался сосредоточиться на вооружённой страже, — немедленно освободите принца Ашура Кортаса.

Карлос покачал головой.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что, — мрачнея, промолвил Карлос, — принц сбежал из его камеры поздно вечером.