Бессмертный

Глава 4

Винкула

Ленора сидела напротив Кая, выглядя опустошенной.

— Почему ты это сделал? — спросила она его.

Он ожидал большего крика или плача, но чего он не ожидал, так это уравновешенного спокойствия, которое она излучала.

У него вертелось на кончике языка обвинить ее и ее вспышки гнева. Если бы не действия Леноры, Рори не чувствовала бы глубокой вины, которая раздавила Кая, как будто это была его собственная.

Но в глубине души он знал, что это не ее вина. Будь он на ее месте, он поступил бы так же, потому что за Рори стоило бороться. Он сделал бы все возможное, чтобы вернуть ее домой, даже если для этого ему придется разорвать королевства на части.

Ее последние слова врезались в него, как петля.

"Я найду свой путь обратно к тебе".

— Я задала тебе вопрос, молодой человек, — отрезала Ленора, возвращая его в настоящее.

Он усмехнулся.

— Ленора, я живу здесь гораздо дольше тебя.

— Не говори со мной таким тоном, — отругала она его.

— Ответь на мой вопрос. Почему ты отправил мою дочь обратно в Эрдикоа?

Боль в ее глазах чуть не убила его, и он знал, что не скажет ей правды. Он пожалел, что позволил Сэму рассказать Рори о поведении ее матери, и хотя он не мог вернуться в прошлое, он мог защитить Ленору от той же вины.

— Она скучала по своим друзьям и семье, и я не мог видеть, как ей больно.

Это была полуправда.

Ленора изучающе посмотрела на него. –

Ты любишь ее?

Он кивнул, не решаясь заговорить.

— И она любит тебя, — решительно заявила Ленора.

— Мы должны вернуть ее, — строго сказала она, превращаясь из скорбящей матери в командира легиона.

Брови Кая приподнялись, и, несмотря на дыру в груди, он печально улыбнулся.

— Она очень похожа на тебя.

Ленора хмыкнула и разгладила складку на штанах.

— Конечно, она такая. Ее отец — большой щенок.

У Кая вырвался смешок.

— Нежным щеночком она не является, но, судя по тому, что она мне рассказала, Кора была.

Ленора кивнула.

— Мои девочки были внешне противоположностями, но не здесь, — сказала она, похлопывая себя по груди, прямо над сердцем.

— Несмотря на то, во что верит Рори, она хорошая.

— Я знаю, и я сказал ей об этом, но, — он остановился, чтобы прочистить горло от эмоций.

— Она не вспомнит уверенности, которую приобрела в себе, находясь здесь, но, возможно, ее душа вспомнит.

— Когда я впервые увидела тебя и твоего брата, было трудно отличить вас двоих друг от друга, — призналась она, глядя на него проницательным взглядом.

— Я совсем не похож на Гедеона.

Ленора наклонилась вперед и схватила Кая за руку.

— Я знаю, милый.

Она похлопала его по руке и откинулась назад.

— Как только мои видения прояснились, это стало очевидно. Вот почему мы должны вернуть ее домой.

Кай внимательно изучал женщину.

Привести ее домой.

Имела ли она в виду дом Рори здесь, с ним, или в Эрдикоа, с ее старыми друзьями и семьей?

Он откинулся на спинку стула.

— Ты не видела, как мы это делаем в одном из своих видений, не так ли?

Будучи Сивиллой, Ленора видела каждое потенциальное будущее. В Эрдикоа ее разум большую часть времени был затуманен, но в Винкуле у нее не было ее способностей, позволяющих ей видеть.

Глаза Леноры остекленели.

— Должно быть, но когда мой разум ясен, воспоминания о моих видениях в лучшем случае обрывочны.

Челюсть Кая напряглась.

— Что ты помнишь? Твое пророчество было расплывчатым, за исключением части о том, что мы идентичные близнецы.

Пророчество, которое она говорила о Рори, прокручивалось в его голове по кругу. Двое были одним, и один твой. Не позволяй ему одурачить себя. Его тьма — это яд. Только золотое дитя может спасти тебя.

Ленора потерла висок, прежде чем вздохнуть.

— Я мало что помню, но твой брат найдет ее, и когда он это сделает, он оставит ей шрам на всю жизнь. Или убьет ее.

Кай не осознавал, что его руки вцепились в подлокотники кресла, пока дерево не разлетелось в щепки.

— Только через мой гребаный труп.

Ее голова медленно повернулась к нему.

— Так и будет.

Между ними повисла тишина, пока Кай использовал всю свою сдержанность, чтобы укротить тени, угрожающие разрушить его кабинет.

Дверь с грохотом распахнулась, и Сэм переступил порог с угрожающим взглядом.

— Ты вырос в лесу, мальчик? Не хлопай дверьми, — упрекнула Ленора.

Обычно Кай бы рассмеялся, но сегодня ему не хотелось этого, а может быть, и никогда больше.

Кай мог сказать, что Сэму нравилась эта женщина, и его покорность была зрелищем, на которое стоило посмотреть.

— Да, мисс Рейвен, — пробормотал Сэм, тихо закрывая дверь.

— Зови меня Ленора, — ответила она, прежде чем снова повернуться к Кайусу.

Сэм стоял рядом со столом с кислым выражением лица.

— Она поселилась в безопасном доме. Никто не знает, что она там, даже Адила.

— Как тебе это удалось? — Кай задумался.

— Прибытие других заключенных не планировалось, и бункер был пуст. Мы дали ей зелье изменения облика, чтобы изменить ее лицо на случай, если кто— нибудь увидит, как она уходит, — ответил Сэм.

Мысль о том, что кто-то меняет свое прекрасное лицо, заставила Кая нахмуриться.

— Пойдут слухи о том, почему ты не появился.

Та же мысль пришла в голову Каю.

— Возможно, тебе следует пустить слух по Столице, что я отказываюсь покидать Винкулу. — он попытался стереть напряжение со лба.

— Нам нужно спрятать ее, пока я не смогу вернуть ее.

— Как она? — спросила Ленора Сэма.

Губы Ангела сжались в тонкую линию.

— Она ничего не помнит.

Кай сдулся. Он надеялся, что вечные невосприимчивы к магии потери памяти.

Сэм повернулся к Леноре и выглядел… взволнованным. Что бы он ни сказал, это опустошило бы ее.

— Она не очень хорошо восприняла известие о твоем заключении, — его глаза сузились, когда они скользнули к Кайусу.

— Она чувствует себя виноватой.

Пытаясь помочь ей, Кай променял одну боль на другую. Он ненавидел себя.

Ленора молча смотрела на командира.

— Скажи ей, чтобы она не беспокоилась обо мне. Мне лучше, чем было за последние годы, и единственное, чего я хочу, — это ее безопасности.

Сэм слегка кивнул и подошел к своей скамейке, чтобы занять место.

— Лорен сказала ей, что в Винкуле хороший, и это немного успокоило ее беспокойство.

Он вытащил из кармана апельсин и сердито очистил его.

— Мы должны рассказать ей все.

— Нет, — рявкнул Кай, его ярость росла.

— Я твой король, и я говорю тебе не открывать свой гребаный рот. То же самое касается Лорен.

Ленора шлепнула его по руке.

— Следи за своим языком.

Он отдернул руку с возмущенным видом. Она была упрямой старой птицей.

— Назови мне хоть одну вескую причину, по которой мы не можем сказать ей, — Сэм вгрызся в апельсин, как дикий зверь.

— Потому что то, что ты не сказал ей, с самого начала поставило ее в такое положение.

Каю захотелось перевернуть свой стол.

— Если ты расскажешь ей, и она тебе поверит, ничто не остановит ее от преследования Гедеона. Ничего.

Он проиграл свою битву с тенями, и они закружились в воздухе.

Ленора оглядела комнату на книги и картины, падающие на пол.

— Успокойся. — ее голос был суровым, требующим от него повиновения.

Закрыв глаза, он сосредоточился на обуздании своих внешних эмоций. Он ничего не мог поделать со своим внутренним смятением, но мог контролировать свои реакции.

Она наклонилась вперед и снова похлопала его по руке. Жест был материнским, и его глаза встретились с ее. Если бы они встретились при других обстоятельствах, понравился бы он ей? Одобрила бы она его брак с Рори?

— Кай прав, — она вздохнула.

— Рори попыталась бы отомстить за свою сестру, чего бы это ни стоило. Рассказать ей должно быть последним средством, если мы не хотим, чтобы именно она предупредила Гедеона о своем существовании.

— Ты знала, — предположил Сэм.

Кай переводил взгляд с одного на другого.

— Знала что?

Его друг грустно улыбнулся матери Рори.

— Ты хочешь, чтобы я сказал ей?

Кай открыл рот, чтобы возразить, но Сэм остановил его.

— Я не расскажу ей о Винкуле, но я скажу ей это.

— Сказать ей что? — спросил Кай, чувствуя, как нарастает его раздражение.

Сэм промолчал, и Ленора вздохнула.

— Я знала о ее хобби.

Она вызывающе вздернула подбородок, это действие было так похоже на Рори, что боль внутри Кая усилилась.

— Я видела это, но я также знала, что она не остановится, что бы я ни сказала. И спасибо тебе, Сэм, но я скажу ей сама.

Кай моргнул.

Что?

— Она думает, что ты ее ненавидишь, — прошептал он.

— Почему ты ей не сказала? Хотя бы для того, чтобы она знала, что ты не считаешь ее монстром.

Лицо Леноры исказилось от ярости, и она откинулся на спинку стула.

— Ты хоть представляешь, каково это — просыпаться, а прошел месяц? У меня был только один день, чтобы провести его со своей семьей, и во всех семи кругах ада не было ни единого шанса, что я потратила бы его впустую, рассказав своей дочери, что я знала, что она убийца.

Кай и Сэм мудро промолчали. Если бы у него было совсем немного времени со своей парой, он бы тоже сделал все, что мог, чтобы сделать ее счастливой, а не расстраивать.

— Я все еще не понимаю, почему ты не женился на ней, — сказал Сэм, меняя тему.

— Она была бы бессмертной и способной перемещаться между мирами, будучи свободной.

Он недоверчиво посмотрел на Сэма.

— Если Гедеон узнает о ней, а меня не будет рядом, чтобы защитить ее, он убьет ее, хотя бы по одной причине, чтобы причинить мне боль.

Ленора покачала головой.

— Как бы он узнал? Ты мог бы сохранить это между вами двумя, и никто бы ничего не узнал.

Кай ущипнул себя за переносицу, не желая углубляться в урок истории, когда у них были более насущные проблемы, которые нужно было решать, но он должен был ей объяснить.

Если бы он женился на Рори, Гедеон и Адила сразу бы узнали.

— Когда член королевской семьи женится, возникает нечто, называемое новой креатурой, или осознанностью, за неимением лучшего слова, которое проходит через всех остальных.

Ленора посмотрела на Сэма в поисках подтверждения, и он кивнул.

— Это случается, когда наследники Люкса занимают свои троны, но только царствующие члены королевской семьи испытывают это, — объяснил Кай.

Его родители поощряли его и его братьев и сестер читать исторические книги о Королевских семьях, и он мог читать их наизусть. Его братьям и сестрам это никогда особо не нравилось, но ему всегда нравилось читать, и он проглотил их все.

— Я не почувствовал новой креатуры, когда Атарах занял трон, потому что я еще не был королем Умбры, но я почувствовал это, когда Адила стала Весами Правосудия. Когда Атара умерла, мы с Адилой оба почувствовали, как ее сила перешла к Гедеону.

Он заглянул Леноре в глаза и умолял ее понять.

— Это было не то, чем я мог рисковать. Если бы мы поженились, Гедеон знал бы, что другой член королевской семьи был благословлен, и ничто не помешало бы ему выследить ее.

Кай помассировал лоб, пытаясь стереть этот кошмар, созданный им самим.

— И если бы он знал, что она важна для меня, он попытался бы забрать ее у меня.

— Она могла бы остаться здесь, — возразила Ленора.

— Если бы она могла перемещаться между царствами как член королевской семьи, она могла бы остаться здесь с тобой, пока не будет выполнен твой новый контракт.

— А когда она отправилась навестить тебя? — бросил он вызов.

Ничто не помешало бы Рори увидеться со своей матерью.

— Или как насчет того факта, что Гедеон тоже может перемещаться между мирами? Винкула — это первое место, куда он бы заглянул. Моя сила не раскрывается в полной мере, пока я заперт. Я могуществен, но магия, удерживающая меня здесь, блокирует мою способность использовать теневую силу Эрдикоа. Без нее Гедеон сильнее меня.

Ленора фыркнула.

— В Винкуле нет света, это означает, что у твоего брата есть доступ только к одному царству. Чем он могущественнее тебя?

— Тут есть свет, — поправил ее Сэм.

Кай был благодарен за своего друга. Он понимал, что Леноре нужны ответы, но у него не было подходящего времени, чтобы их дать.

— Не может быть сумерек без солнечного света. Хотя ты едва можешь видеть свет солнца Винкулы сквозь тени, он все еще здесь есть.

Сэм кивнул Кайусу.

— У Гедеона есть доступ в оба царства, а у Кая нет. Он слаб.

Кай метал кинжалы в своего друга. Он не был слабым, просто слаб больше, чем обычно.

— Ты действительно все продумал, — заметила Ленора, и когда Кай кивнул, она провела рукой по своим седым волосам.

— Почему твой брат так сильно тебя ненавидит?

— Он ненавидит меня с тех пор, как проявилась моя сила.

Кай вспомнил чистую ненависть, которую он видел на лице Гедеона каждый день их взросления.

— Он чувствовал себя брошенным из-за того, что теневая сила обошла его стороной. Он думает, что я украл это у него. Гедеон был старшим близнецом, и королевские полномочия всегда переходили к одному и тому же ребенку.

Сила света перешла к старшему наследнику Люкса, сделав его правителем Люкса; сила тени перешла ко второму по старшинству, сделав его правителем Умбры, а сила справедливости перешла к самому молодому, сделав их Весами Правосудия.

До него и его братьев и сестер у Люкса было всего трое детей. Технически однояйцевые близнецы были одним ребенком, разделенным на двоих в утробе матери. Предполагалось, что после рождения близнецов детей больше не будет, и когда их мать забеременела Адилой, это потрясло всех.

Их родители предполагали, что Атара будет королевой Люкса, Гедеон королем Умбры, а Кай Весами Правосудия, поскольку они были тремя старшими. Каждый царственный ребенок унаследовал свою силу в шесть лет, и когда близнецам исполнилось шесть, и Кай унаследовал силу тени, в то время как Гедеон не унаследовал ничего, это ошеломило всех.

Ленора заговорила, вырывая Кая из воспоминаний.

— Я знаю, что ты всего лишь хочешь защитить мою дочь, но не обольщайся, Гедеон узнает о ней, и когда он это сделает, ты должен спасти ее.

Вес ее слов сокрушил его.

— Я не знаю, почему он убил мою маленькую девочку много лет назад, но я знаю, что однажды он уже ранил Рори. Пожалуйста, не позволяй ему сделать это снова.

Сэм неловко сменил позу. Ни один из них не хотел делиться с ней своими подозрениями.

— Мы думаем, что знаем, почему он убил Кору, — мрачно сказал Кай.

Она крепко сжала руки на коленях.

— Почему?

Кай не мог произнести ни слова, потому что знал, что они разрушат ее.

— Кора была Вечностью Гедеона, — ответил за него Сэм.

— Мы считаем, что он убил ее и сохранил ее душу, чтобы не иметь от нее детей. Если у него не будет детей, которым он мог бы передать три королевских поста, он будет править вечно.

Морщинистая рука Леноры дрожала, когда она прикрывала рот. Мужчины молчали, пока она приходила в себя, и когда она опустила руку, черты ее лица посуровели.

— Почему он не мог просто держаться от нее подальше? Она была ребенком!

— Мы не знаем, — признался Кай.

— Это всего лишь теории, но я предполагаю, что Гедеон уже чувствовал притяжение к ней и не хотел рисковать, поддаваясь узам.

Ленора резко встала, чуть не опрокинув свой стул.

— Я хотела бы, чтобы меня отвели в мою комнату, пожалуйста.

Кай хотел бы взять свои слова обратно и сказать ей, что он не знает, почему его брат убил ее дочь.

Сэм вышел в холл и вернулся со служанкой.

— Грейси, пожалуйста, отведи Ленору в ее покои.

Кай поселил мать Рори в лучшей комнате для гостей, которая у них была, вместо апартаментов. Это было наименьшее, что он мог сделать.

— Да, ваша светлость, — сказала старшая горничная и подождала, пока Ленора последует за ней.

Как только они ушли, большие крылья Сэма слегка раскрылись.

— Мы должны когда-нибудь рассказать Рори, — сказал он.

Кай проигнорировал его, устав от этой дискуссии.

— Как она?

Лицо Ангела вытянулось.

— Она не наша Рори, по крайней мере пока. То немногое, что осталось в ней радостного ушло, когда она узнала о заключении Леноры.

Эти слова заставили Кая сжать кулаки, когда он снова боролся за контроль.

Как все так пошло наперекосяк?

Она должна была вернуться в Эрдикоа и жить полноценной жизнью со своими друзьями и семьей. Теперь ее мать была здесь, сообщив ему, что Гедеон в конечном итоге найдет Рори.

Его попытка контролировать свое разочарование была тщетной.

— Черт!

Все слетело с его стола от яростного взмаха руки, и тени взорвались вокруг них. Куски дерева от мебели и книжных полок разлетелись по комнате.

Сэм смахнул шрапнель со своего лица и сердито посмотрел на Кая.

— Я знаю, ты расстроен, но потеря самообладания делу не поможет. Мы с Лорен защитим ее ценой наших жизней.

Кай ничего не сказал, пытаясь подавить свой гнев. Ему потребовались все силы, чтобы изобразить подобие спокойствия, похлопать Сэма по плечу и проскользнуть по коридору, ведущему в их с Рори комнату. Теперь его единственным утешением был пейзаж души.

Кай шел по полю полевых цветов, которые покрывали пол его тронного зала. Он запрокинул голову, чтобы осмотреть потолок. Все было таким же, но другим. Он не мог понять, почему.

— Кто ты?

Он узнал бы этот голос где угодно, и узнавание заставило его сердце дрогнуть. Они были в мире душ.

Когда он обернулся, воздух покинул его легкие при виде самой потрясающей женщины, которую он когда-либо видел.

И на ней были только трусики и лифчик. Черт.

Казалось, что корни удерживали его на месте, когда он сдерживался, чтобы не заключить ее в объятия. Он не хотел отпугивать ее, но как только она увидела его лицо, он понял, что забыл одну очень важную деталь.

— Бэйн.

В ее глазах вспыхнули шок и ненависть, та же ненависть, которую она проявила, когда появилась в его тронном зале.

Воспоминание заставило его губы растянуться в улыбке. Сэм ошибался; в глубине души она все еще была его Рори.

Она огляделась, и когда увидела элегантную комнату, утопающую в цветах, ее брови сошлись вместе, когда она что-то пробормотала себе под нос.

— Здравствуйте, мисс Рэйвен, — промурлыкал он.

Она думала, что он убил Кору, но однажды он покорил ее и сделает это снова.

— Пошел ты, — усмехнулась она.

Снова оглядевшись, она притворилась, что поворачивается к нему спиной, а затем атаковала, выбросив ногу.

Он ожидал нападения и легко уклонился от нее.

— Обычно женщины пытаются залезть ко мне в штаны другим способом, — насмехался он.

— Сбросить меня — это метод, которого я еще не видел.

Его слова не остановили ее, когда она снова бросилась на него. И снова. И снова. Она ничего не сказала, только хмыкнула, атакуя с впечатляющим мастерством, и это заставило его гордиться. Даже если она не помнила их уроков, ее тело помнило.

Наконец, он схватил ее и притянул обратно к своей груди, прижимая ее руки к бокам, пока она билась в его объятиях.

— Я убью тебя, черт возьми, — прорычала она, как клятву.

— Ммм, — промычал он.

— Как вы собираетесь это сделать, мисс Рейвен? Кажется, вы попали в затруднительное положение.

От его слов волосы у нее над ухом взъерошились, и маленькие бугорки покрыли ее плоть. Он улыбнулся.

— Если я тебя отпущу, ты будешь хорошей девочкой?

Ее голова чуть не раскроила ему губу, когда она отбросила ее назад, но он вовремя увернулся.

— Сейчас, сейчас, — напевал он.

— Ты ведешь себя очень непослушно.

Она перестала сопротивляться, и ее грудь вздымалась от изнеможения и гнева.

— Отпусти меня, — потребовала она сквозь стиснутые зубы.

Ему хотелось поцеловать ее в шею и сказать, что он любит ее, но она бы не поняла. Вместо этого он слегка сжал ее, прежде чем отпустить.

Она шагнула вперед и развернулась к нему лицом.

— Где, черт возьми, мы находимся?

Он ухмыльнулся.

— Ты сногсшибательна, когда злишься.

Если бы взглядом можно было убивать, его голова была бы насажена на пику. Он обвел местность рукой.

— Похоже, это тронный зал.

Рори уставилась в землю. Кай увидел, как расширились ее глаза, а затем расслабились плечи.

— Цифры.

Он внимательно наблюдал за ней и рискнул сделать шаг вперед.

— Что-то не так?

— Пошел ты, — огрызнулась она.

— Я даже не могу наслаждаться сном.

Она посмотрела на него, и он широко улыбнулся.

— Для меня нет ничего необычного в том, что я звезда чьих-то грез.

Подойдя вперед, он взглянул на ее губы.

— Но обычно это веселее, чем это.

Она попыталась оттолкнуть его, но он стоял твердо.

— Я бы не прикоснулась к тебе даже десятифутовым шестом.

Он облизнул губы и позволил своим глазам пробежаться по всей длине ее тела.

— Почему ты думаешь, что еще не сделала этого?

Ее щеки покраснели, а грозовые тучи в ее серых глазах потемнели.

— Я предпочитаю не спать с человеком, который убил мою сестру.

Кай наблюдал, как нарастает ее гнев, и на долю секунды его охватило искушение рассказать ей все, но она бы ему не поверила. В любом случае, он не мог рисковать ее безопасностью. Ее реакция на него сегодня вечером была доказательством того, что он был прав. Она отправится прямо к Гедеону и даст себя убить.

— Как ты думаешь, почему я убил твою сестру? — вместо этого он спросил.

— Я видела тебя собственными глазами, и я знаю, что у тебя ее душа, — усмехнулась она.

— Это может быть сном, но я найду тебя, и когда я найду, я буду наслаждаться, наблюдая, как жизнь утекает из твоих глаз.

ДА. Он определенно принял правильное решение, не рассказав ей.

Правда в ее словах напомнила ему о том, как она убила Таллента и осудила Нину. Она была собственной жестокой версией Весов Правосудия, которая не ждала, когда кто-то вынесет приговор нечестивым, не тогда, когда она могла сделать это сама.

Она была потрясающей маленькой дикаркой, внутри и снаружи.

— Вы когда-нибудь слышали о близнецах, мисс Рейвен? — спросил он.

— Возможно, зелья для изменения формы?

Потирая подбородок, он подмигнул.

— Я довольно красив. Не было бы ничего неслыханного в том, чтобы кто-то пожелал моей внешности.

Вспышка сомнения промелькнула на ее лице так быстро, что он бы не заметил этого, если бы не знал ее как свои пять пальцев.

Это длилось недолго.

— Я знаю, что я видела.

Мука в ее глазах почти убила его.

— Я не убивал твою сестру, Рори.

Он не хотел этого говорить, но ее боль всегда будет его слабостью.

— Не называй меня так, — рассердилась она и ушла.

К ее очевидному разочарованию, он последовал за ней, и когда она повернулась к нему, он не мог не улыбнуться раздражению на ее хорошеньком личике. — Уходи.

Он никогда в жизни так много не улыбался, и от этого у него болели щеки, но увидеть ее снова было новым видом кайфа. — Нет.

Она старательно игнорировала его и села на плюшевую землю. Его длинные ноги скрестились, когда он сел напротив нее. Когда он откинулся назад, опираясь на руки, ее взгляд остановился на его обнаженном торсе, и боль уколола его язык, когда он прикусил его, чтобы не рассмеяться над ее взволнованным состоянием.

— Вам нравится то, что вы видите, мисс Рейвен? Вы можете потрогать, если хотите.

Ее губы скривились. — Ты мерзкий.

— Это не то, что ты говорила в прошлый раз. Он подавил смех, когда яблочки ее щек снова покраснели. Ему до боли захотелось провести по ним рукой.

Комната замерцала. — Не сейчас, безмолвно взмолился он, не готовый отпустить ее.

— Что происходит? спросила она, махнув рукой в сверкающем воздухе.

Кай вздохнул и встал. Он не хотел, чтобы она знала, кто на самом деле убил ее сестру, но он также не хотел, чтобы она ненавидела его каждый раз, когда они встречаются. Ей не нужно было знать, что это был Гедеон. Ей только нужно было знать, что это был не он.

— Я не убивал Кору. Он бросил на нее последний взгляд, прежде чем утренний свет унес ее прочь. — Однажды я заставлю тебя увидеть это, но сейчас пришло время проснуться.

Кай стоял под душем, наклонив голову, когда горячая вода лилась на его кожу. Все, чего он хотел, это держать Рори в своих объятиях, но даже в мире души она ненавидела его. Он надеялся, что с тех пор, как их связь укрепилась перед ее уходом, ее душа будет помнить его.

Теоретически, так и должно было быть, но его пара всегда была дикой картой. Все в ней было диким.

Вспомнив их последний день вместе, он застонал, когда кровь хлынула вниз.

Они занимались сексом слишком много раз, чтобы сосчитать, и ее стоны врезались ему в память. Он слышал их так, как будто она была здесь, с ним сейчас, и он почти чувствовал ее под собой, борющуюся за контроль. В конце концов она отдаст это ему. Она всегда так делала.

Обхватив рукой свой член, он медленно поглаживал его, думая о ее совершенном теле и о том, как ее возбуждение охватывало его, когда он входил в нее и выходил из нее. Он скучал по нежным ощущениям, которые она производила, когда он брал в рот ее соски и посасывал их зубами, только для того, чтобы прикусить их и услышать, как она вскрикивает.

Его голова откинулась назад, когда его рука сжалась вокруг кончика члена, прежде чем скользнуть обратно к основанию. Его ладонь была ничем по сравнению с ее киской, и в воздухе не было шлепков кожи, но он мог притворяться.

Его воображение улетучилось, когда его движения стали быстрее, когда он представил, как его член врезается в нее, в то время как тени держат ее руки над головой.

Он замедлялся до болезненного темпа, наслаждаясь тем, как ее внутренние мышцы пульсировали вокруг него. Это было ощущение, не похожее ни на какое другое.

— Быстрее, — требовала она, а он отказывался дать ей то, что она хотела.

Пытать ее было зависимостью. Он обхватывал одну ее ногу вокруг своей талии, а другую перекидывал через плечо, приподнимая ее бедра под новым углом, который позволял ему погружаться глубже.

Тогда он сдавался, не в силах ничего с собой поделать, и врезался в нее достаточно сильно, чтобы заставить ее закричать.

— Кричи для меня, — приказывал он, снова врезаясь в нее, и она подчинялась, потому что всегда так делала. Его имя эхом разносилось по их комнате, и когда его большой палец находил ее клитор, она переваливалась через край.

Ее крики были музыкой для его ушей, и он со стоном ударил по стене душа, когда его сперма смешалась с водой, стекающей по мрамору. Когда он опорожнился, его движения замедлились из — за тяжелого дыхания.

Стена была прохладной на ощупь, когда он прислонился к ней лбом.

Она всегда была его фантазией, но теперь она была той, кого он не мог иметь.