Безумная вечеринка зомби

Глава 10 Еще один маленький кусочек моего сердца

Милла

Я попала в ад. Но что больше всего выбивает из колеи? Это адский день в длинной череде адских дней. И действительно, один уже неотличим от другого. Но почему-то этот день выделяется как самый худший.

Сначала я проснулась и обнаружила Льда, крадущегося к выходу. Будто я была для него развлечением на одну ночь, которое не терпится забыть. Потом, конечно, я столкнулась с Ченсом, лучшим другом моего брата и моим бывшим «бойфрендом», а также с двумя младшими кузенами Ченса. О, и мой личный фаворит, токсин З в моем организме, вызывающий кошмары и, кто знает, какие еще проблемы.

С этого момента мне, вероятно, нужно каждый день задавать себе один очень важный вопрос. «Хочу ли я съесть своих друзей?»

Не знаю, сколько еще плохих новостей я смогу вынести.

Лед догоняет меня, хватает за запястье и тащит к своему грузовику. Я не протестую, но оглядываюсь, чтобы убедиться, что нас никто не видит.

Разгоняясь по шоссе, он говорит:

— Я не стесняюсь, что меня видят с тобой. Тебе не нужно было притворяться, что мы просто столкнулись.

Мое сердце тает. Пока он не добавляет:

— Кроме того, они наверняка знают о видении.

Точно. Потому что он не стал бы общаться со мной ни по какой другой причине.

Я не буду плакать. Не то чтобы это было новостью.

— Ты скучаешь по своей команде?

Не уверена, что мне нравится, как он докапывается до сути вопроса.

— Да. Как люди скучают по отсутствующей конечности. — видеть эту троицу было чертовски больно. Они могли потерять ко мне всякое уважение, могли ненавидеть меня до глубины души, но я все еще люблю их.

— Твое предательство подвергло их риску, избежал этой участи только твой брат.

По крайней мере, он не выплевывает слова в мой адрес. А спокойным голосом говорит факты. Я потираю свою татуировку «Предательство» и компас рядом с ней. Напоминание о том, что, как бы я ни заблудилась, путь домой все равно есть. Я просто должна его найти.

Нуждаясь в передышке, я смотрю в окно. Небо красивое, по-детски голубое с пышными белыми облаками. Высокие дубы растут вдоль дороги и усеивают холмы. Я прожила в Баме всю свою жизнь, но все еще потрясена пейзажами.

— Камилла?

Если я продолжу хранить молчание, Лед не будет трогать эту тему. Я знаю это. Личные разговоры — не наш конек. Но в конце концов я говорю:

— В то время у меня была одна цель. Спасти Ривера. Мой взгляд был устремлен на приз, и я была слепа к остальному.

— Я до сих пор не понимаю, как ты сделала то, что сделала с ними… с Али.

О ней говорить легче, поэтому я произношу:

— Еще не встретив ее, я поняла, что должна предать. И решила найти в ней недостатки, несмотря ни на что. Улыбка означала, что она насмехается надо мной. Хмурый взгляд означал, что она меня не одобряет.

— Звучит довольно странно.

— Так и было. — всякий раз, когда я чувствовала, что смягчаюсь по отношению к ней, я намеренно огрызалась, создавая между нами разногласия. Это занятие нравилось моей внутренней стерве. — Отчаянные девушки совершают отчаянные поступки.

Минута молчания.

— Туда, куда мы едем… Ривер будет там. Сможешь выдержать встречу с ним?

Хороший вопрос. Брат, который обнимал меня, когда я плакала, который говорил мне, что все будет хорошо, что он всегда будет заботиться обо мне, брат, который сделал все возможное, чтобы спасти…

Я должна просто улыбаться, когда он отвернется от меня?

А он отвернется от меня. Наша команда живет под одним девизом. Солги и умри, Предай и заплати. Когда о моей связи с «Анимой» впервые узнали, протокол потребовал, чтобы Ривер выпустил мне пулю 44-го калибра. Вместо этого он выгнал меня, полагаю, все еще защищая меня.

— Ты не поймешь, что со мной что-то не так, — говорю я дрожащим голосом. Я нужна ему, и ни за что не подведу кого-то другого только потому, что внутри меня бушует ураган.

— Я не узнаю, что с тобой что-то не так… но с тобой что-то будет не так. — эти слова должны были звучать как вопрос, но он произнес их как утверждение. — Ты не можешь… Не должна… — он проводит рукой по волосам. — Черт возьми. У меня от тебя выкручиваются внутренности. Прекрати.

— Как я выкручиваю…

— Прекрати.

Ладно. Неважно. Я отвечаю на его невысказанный вопрос.

— Я не могу контролировать свои чувства, но могу контролировать свою реакцию на них.

— И от этого твоя боль становится менее реальной?

— Нет, но чувства постоянно меняются, по миллиону разных причин. Они ненадежны и поэтому не имеют значения в общей схеме вещей. Зачем поддаваться худшим из них?

Он поджимает губы.

— А как же любовь?

Это очень личный вопрос, но я отвечаю ему:

— Любовь — это выбор, а не эмоция.

Лед качает головой, еще до того, как я заканчиваю говорить.

— Хочешь сказать, что мужчина и женщина должны решить быть вместе, а не ждать, пока они влюбятся друг в друга?

— Я говорю о любви. Ты говоришь о химии.

— Я люблю Кэт. У нас не химия.

Не знаю почему, но слышать, как он говорит о том, что все еще любит девушку, которая постоянно советует ему встречаться с другими, хуже, чем потенциальный отказ Ривера.

— Настоящая любовь никогда не подводит, никогда не угасает, и величайшее ее проявление — отдача всего себя в ответ.

— Я отдаю… отдал… ей все.

— Неужели? Уделял ли ты ей свое время и внимание, когда был занят другими делами? Ставил ли ты ее счастье превыше своего собственного? Дал ли ты ей то, в чем она нуждалась, или то, чего она хотела?

У него под глазом дергается мышца.

— С меня хватит этого разговора.

Что же. Очко в пользу Миллы.

Он сворачивает на дорогу, вымощенную красным кирпичом, где нам преграждают въезд высокие, замысловато изогнутые ворота из кованого железа. Когда мы сбавляем скорость, ворота автоматически открываются, и мы едем по подъездной дорожке и припарковываемся перед… отелем?

Нет, я понимаю. Это новый дом Рив Анкх. Обширная плантация с белыми ставнями на окнах, массивными колоннами и крыльцом. Перед домом растут деревья пекана и яблони, демонстрируя все лучшее, что есть в природе. Слева растут клубничные и ежевичные лозы, и воздух наполняется ароматом сладких фруктов.

— Пока мы здесь, ты будешь рядом со мной, — говорит Лед, поднимаясь по ступенькам крыльца. — Поняла?

— Сэр, да, сэр. А ты?

— Я не буду пытаться бросить тебя, если ты на это намекаешь. По крайней мере, не здесь.

Его решимость держать меня в поле зрения заставляет меня задуматься. Обычно ему не терпится избавиться от меня. С чего бы…

Правда обрушивается на меня, и на мгновение я замираю. После всего того времени, что мы провели вместе, он до сих пор мне не доверяет. Ни капельки. Лед думает, что я улизну, возможно, попытаюсь разрушить систему безопасности или сделать что-то столь же ужасное.

Не знаю, почему я ожидала лучшего. Он дает мне то, что я заслуживаю. То, что всегда буду заслуживать. Я должна получить свое наказание, как большая девочка, и двигаться дальше.

Чувства не имеют значения, верно?

— Мы попросим Рив провести тесты перед отъездом, — говорит он. — Хочу сначала дать время новейшей дозе противоядия сделать свое дело.

— Удовольствие превыше дела. Поняла.

Как только мы подходим к высоким арочным дверям, они открываются изнутри. Причина похлопывает Льда по плечу. Джастин Сильверстоун.

Хотела бы я надеяться на такое же прощение, какое было даровано ему после работы с «Анимой», но понимаю, что такого не будет.

— Привет, чувак. — Джастин пожимает руку Льда, и они по-мужски выпячивают грудь. У него темные волосы и еще более темные глаза, и он просто воплощение щенячьей привлекательности.

Лед осматривает фойе, в котором на данный момент нет мебели. Коул и остальные боятся, что с этим новым помещением что-то случится, поэтому не хотят утруждать себя украшением? Или у них просто не было времени?

— Коул и Али все еще здесь?

— Да. Все в спортзале. — Джастин окидывает меня оценивающим взглядом. — Ты Милла, верно?

— Верно. — если он оскорбит меня, я… пойму это.

— Мило. — он обнимает меня за плечи, подталкивая вперед. — Ты, счастливица, у тебя будет личный сопровождающий. — когда мы оказываемся в нескольких футах ото Льда, его голос становится низким и тихим. — Слышал, ты перешла в команду «Крутых». Поздравляю.

— На самом деле, мне нравится думать, что я никогда по-настоящему не менялась. — я стараюсь говорить так же тихо, как и он. И тогда выплескиваю на него больше, чем на кого-либо другого, слова слишком долго сидели во мне. Может быть, потому, что он единственный человек в мире, который поймет. — я каким-то образом убедила себя, что это нормально — поступать неправильно по очень веской причине. — возможно, если бы я пошла к своему брату и рассказала ему о том, что сказала «Анима», мы могли бы придумать план, как защитить его и разрушить компанию, не подвергая опасности никого другого.

Лед следует за нами по пятам.

— О чем вы двое шепчетесь?

— Если бы это было твое дело, мы бы говорили громче, — кидает Джастин, не оборачиваясь. Снова замолкая, он добавляет: — Не волнуйся. Я был на твоем месте изгоя и знаю, как это может быть трудно, но не длится вечно.

Я поглаживаю слово «Предательство».

— Как тебе удалось всех расположить к себе?

— Понадобилось время. А также поступки.

Я вздыхаю.

— Мне и вечности не хватит. — из-за меня погибли люди. Невинные люди. Я заслужила кинжал, а не вечеринку в честь возвращения. — Но я все исправлю, несмотря ни на что.

— Эй, мы все совершаем ошибки. Остальные запомнят этот факт.

Я не верю ему, но все равно благодарно улыбаюсь. Джастин пытается поднять мне настроение, и я ему благодарна.

Когда мы входим в просторную комнату, заставленную тренажерами и боксерским рингом, в поле зрения появляется мой брат. Я спотыкаюсь о собственную ногу. Лед хватает меня за рубашку и дергает назад, чтобы я не упала.

— Спасибо, — бормочу я, наблюдая, как Ривер смеется и выходит на ринг вместе с Коулом. Как и у меня, у моего брата тело покрыто шрамами и черно-белыми татуировками.

Черное и белое. Правильное и неправильное. Ничего промежуточного.

Меня переполняют разные эмоции. Любовь. Радость… он здесь, в безопасности. Сожаление. Раскаяние. Счастье. Печаль. Предвкушение. Страх.

Коул без рубашки, потный, мускулистый и весь в татуировках. Он набил имена и символы в честь тех, кого потерял, и тех, кого он просто любит. Например, Али.

С его черными волосами и фиолетовыми глазами, он красивее любого другого парня, которого я когда-либо видела… за исключением Льда. Однажды я попыталась его подцепить. Не потому, что он мне нравится, а потому, что надеялась использовать против Али. Все, что угодно, лишь бы отдать ее «Аниме».

Теперь меня мучает стыд.

Оба парня мастерски умеют драться, и очевидно, что они знают привычки друг друга. Когда один замахивается, другой уклоняется. Когда один бьет, другой отпрыгивает.

— У тебя опять месячные? — спрашивает Коул.

— У твоей мамы месячные, — отвечает Ривер.

— Никаких мамских шуток, — кричит Али, стоя в стороне. — Или я врежу вам обоим по яйцам.

— Никаких девчачьих шуток, — говорит ей Коул.

— Отлично. Я врежу вам обоим по яблочным пакетам, — поправляет она.

— Яблочные пакеты? — Ривер смеется. — Моя новая любимая фраза.

— Моя девочка хороша в этом. — Коул нежно улыбается, а затем наносит Риверу сильный удар в челюсть. — А я раздаю хорошие аневризмы.

— Ты не единственный. — Ривер наносит свой удар, прежде чем отскочить в сторону, избегая ответного от Коула. Он замирает, но его взгляд продолжает блуждать по комнате. «Всегда оглядывайся по сторонам. Никогда не знаешь, кто попытается к тебе подкрасться».

Его взгляд останавливается на мне, и из него вырывается стон. Улыбка исчезает с его лица, в ней отражается сожаление. По крайней мере, на мгновение. Скучает ли он по мне? Он должен. Затем выражение его лица меняется, и он кивает в знак приветствия Джастину и Льду.

Я не рабыня своих эмоций, да?

Но… кажется, что мое сердце на самом деле разрывается у меня в груди.

Все в порядке. Я исправлюсь. Неудача — это не конец, это всего лишь отсрочка.

— Пойдем. — Джастин тянет меня в сторону. — Я познакомлю тебя с нашими новобранцами.

Я упираюсь пятками в пол, оставаясь на месте.

— Лед? — я не забыла о своем обещании ему.

— Иди. Но оставайся поблизости. Я серьезно.

— Обязательно, папочка. — Джастин показывает ему средний палец. — Мы будем в соседней комнате. Доволен?

— Только когда мой кулак проткнет твою грудную клетку, придурок.

Придурок. Всей команде всегда нравилось дразнить Али за то, что ее бабушка пыталась говорить на молодежном сленге.

— Будь осторожен, — бормочу я Джастину. — Я видела, как он проделывал это.

Джастин одаривает меня злобной ухмылкой.

— Если ты думаешь, что мне не хватает умения защитить себя, то ты просто не видела, как я дерусь.

Бедный, сбитый с толку парень. Лед вытрет пол его лицом.

Лед может победить кого угодно.

— Давай. — Джастин снова тянет меня за руку.

На этот раз, когда я позволяю ему увести себя, но оглядываюсь на Льда. Последний взгляд, потому что… просто потому что. Я ожидаю, что он увлечен разговором с кем-нибудь из своих друзей. Вместо этого его взгляд прикован ко мне, а руки сжаты в кулаки.

Он злится? Почему?

Когда Джастин набирает код на задней двери, я заставляю себя смотреть под ноги. Я была не против подглядывать за Льдом, когда думала, что он попытается причинить мне вред, но сейчас мне никто не угрожает, и я не хочу иметь возможность ходить туда, куда меня не приглашали. Не здесь. Зачем играть с искушением? Зачем заставлять этих людей подозревать меня в чем-то нехорошем? Ну, в большем, чем они уже подозревают.

Новое помещение было таким же просторным и оснащено еще большим количеством оборудования. Помимо боксерской груши и ринга, здесь стоят беговые дорожки, степперы, эллиптические тренажеры и велотренажеры.

Лав, Гэвин и Жаклин инструктируют группу из одиннадцати человек бежать по беговой дорожке на максимальной скорости в течение двух минут, затем переходить на лестничный степпер еще на две, затем на эллиптический тренажер еще на две, затем на велосипеды. Затем они должны повторить все сначала.

Возраст новобранцев варьируется от подростков до мужчин и женщин за тридцать. Но, независимо от возраста, эти люди явно никогда раньше не тренировались, и им не хватает выносливости. Большинство из них выглядят так, будто у них вот-вот остановится сердце.

Как Коул… или кто бы там ни был… нашел их? Мы с Ривером обычно взламывали базы данных по именам в психиатрических больницах в поисках тех, кто видит монстров, которых остальной мир не замечал.

Лав улыбается и машет Джастину. Когда она замечает меня, весь намек на дружелюбие исчезает.

Она красивая девушка с вьющимися темными волосами и блестящими зелеными глазами. Неудивительно, что Ченсу она нравится. Не то чтобы они официально встречались, но на самом деле это всего лишь вопрос времени. Ченс никогда не претендовал на завоевателя и не тянул с реальным так долго. Любить кого-то и бросать — это его обычный стиль.

Уж я знаю.

Я смотрю на Джастина.

— Зачем ты привел меня сюда? — не для того, чтобы представить новобранцам, это уж точно.

— Я был на твоем месте, помнишь? Я знаю, тебе нужно выплеснуть плохие эмоций, и это идеальное место для этого

— Пятый круг, — объявляет Лав, и новобранцы практически падают с велосипедов. — Что она здесь делает, Сильверстоун?

Я ощетиниваюсь, хоть и расстраиваюсь.

— Теперь она за нас. — Джастин встает передо мной. — Сдерживай свою ярость.

Новобранцы смотрят на меня с нескрываемым любопытством.

— Я в душ, — кричит одна из девушек, исчезая в помещении, похожем на раздевалку. Я мельком замечаю ее волосы… прямые и черные как смоль… выбивающиеся из конского хвоста.

У меня замирает сердце. Почему такая бурная реакция?

Лав рычит:

— Не будь дураком, Джастин. Она здесь, потому что ей больше некуда идти. Как только она получит предложение получше, то свалит. Если переживет этот день.

— Это угроза? — спрашиваю я.

Гэвин скрещивает руки.

— Вон, — кричит он новобранцам, и те быстро выбегают из комнаты, следуя за темноволосой девушкой. Когда мы остались одни, он указал на боксерский ринг. — Джастин предложил запереть ярость в клетке, и я согласен… только хочу, чтобы вы сделали это в настоящей клетке.

Я недоверчиво моргаю, глядя на него.

Лав радостно потирает руки.

— Да. Это очень хорошая идея.

— Дамы. — Гэвин машет в сторону ринга. — Если вы будете так любезны, заберитесь внутрь, и сможете забить друг друга до смерти, пока остальные будут смотреть… и делать ставки на победителя.