Безумная вечеринка зомби

Глава 27 Как дрессировать зомби

Лед

Джастин отправляется на крышу, чтобы наблюдать за вертолетами или агентами, которые могут оказаться поблизости. Остальные собираются в арсенале, чтобы вооружиться.

Ребекка хотела войны. Она ее получит.

Я никогда не видел стойкого Ченса таким паникующим и безутешным, и я ему сочувствую. Не знаю, как бы отреагировал, если бы погибла Милла. По крайней мере, его рана — всего лишь царапина, как он и говорил.

— Как мы ее отследим? — требует он. — Ее телефон здесь.

— Думаю, я знаю способ. — судя по упрямому блеску в золотистых глазах Миллы, этот способ опасен. Мои кулаки сжимаются, когда она смотрит на Ривера, а не на меня. — У тебя все еще есть защитные костюмы, которые мы украли из «Анимы»?

— Конечно.

— Привези по одному на каждого охотника. И побыстрее.

— Быстрее? — он разводит руками, мол, как мне вытащить кролика из задницы? — Костюмы у нас дома, в полутора часах езды, и это в одну сторону.

Твой дом — это не ее дом, придурок. Больше нет.

— Тогда тебе лучше поторопиться. — она подталкивает его.

— Расскажи, что ты планируешь. — Ченс хватает ее за плечи и встряхивает. — Мне нужно знать.

Вспышка ярости подталкивает меня к нему. Я оттаскиваю его от нее с такой силой, что на ее коже останутся синяки.

— Не смей к ней прикасаться. Никогда.

Милла бросает на меня странный взгляд, но затем продолжает.

— План прост. Ребекка и Тиффани пытались уничтожить меня с помощью танатоса. Сегодня я использую это пламя против них.

— Как? — спрашивает Али. — И как ты можешь использовать его, не убив себя в процессе?

Эти слова… убив себя в процессе… как удар под дых.

Ночной кошмар Миллы надежнее, чем почтальон. Ветер, мокрый снег, дождь или ясная погода — это случится. Красное пламя ранит ее, убьет. Теперь она планирует выпустить его на волю? Черт возьми, нет.

Потеря другой девушки забыта. Я не могу потерять ее.

— На кладбище зомби укусили меня, и красное пламя появилось само по себе. В то время как зомби хотели съесть только меня, я жаждала тебя. — Милла осматривает комнату, но избегает моего взгляда. — Смесь танатоса и токсина, я имею в виду. Я почувствовала вас. С завязанными глазами я могла бы заметить вас в многотысячной толпе, ребята.

Рив кивает.

— Рыбак рыбака видит издалека.

Внезапно до меня доходит смысл ее плана, и я в ужасе чертыхаюсь.

— Ты собираешься позволить зомби укусить тебя. — я вторгаюсь в личное пространство Миллы. — Ты хочешь, чтобы мы были в этих костюмах, и ты не почувствуешь нас, когда настроишься на охотников. Но какой ценой?

— Никакой потери с твоей стороны. Только с моей. Несколько минут боли и страданий. — она отталкивает меня. — Моя боль, мой выбор. Смирись с этим.

— Никаких потерь с моей стороны? — а как же мучительный страх, который сейчас терзает меня? — У тебя есть всего десять минут, прежде чем токсин станет слишком сильным, чтобы его можно было нейтрализовать.

— Скорее всего, пятнадцать или двадцать, — говорит Рив. — Помните, что большинство этих зомби — клоны, и у них слабый токсин.

— Это не меняет моего ответа. — я не отвожу взгляда от Миллы.

— Видение, — говорит Али, словно я нуждаюсь в напоминании. — Мы знаем, что она переживет это…

Я тычу в нее пальцем, заставляя замолчать.

— Не смей упоминать при мне о видении.

Она вздрагивает.

— Да. Хорошо. Я виновата.

— Мы придумаем другой план и отыщем Лав, — говорю я Милле.

Она вцепляется в мою футболку и встряхивает меня.

— Другого нет.

От Ченса исходит отчаяние.

— Чем дольше мы будем ждать, пытаясь придумать что-то другое, тем больший вред «Анима» может причинить Лав.

— Но менять одну жизнь на другую — это не наш путь. Не так ли? — огрызаюсь я в сторону Али.

Али замирает. Милла вздергивает подбородок.

Я обхватываю ладонями ее щеки.

— Я не хочу рисковать тобой. — ни сегодня, ни завтра. Никогда. — У нас есть время. С Лав ничего не случится. Сейчас она — разменная монета.

— Лед…

— Нет. — после нашего поцелуя моя одержимость ею стала такой же неотъемлемой частью меня, как руки и ноги. Я не должен был уходить от нее. Я должен был остаться и продолжать растворяться в ней. Должен был рассказать ей о своих чувствах. Я такой же отчаянный, как Ченс. Такой же собственник, как Коул. Такой же решительный, как Бронкс. Но я этого не сделал, и это цена, которую я должен заплатить.

— Пойдем со мной. — она берет меня за руку и тянет в коридор. Закрыв за нами дверь, она упирает руки в бока и пристально смотрит в глаза…

… я лежу в постели, свернувшись калачиком и плача. Тону в отчаянии, подавленности и чувстве отверженности, от которого не могу избавиться. Я хочу его, хочу его так сильно, что едва могу дышать, но никогда не стану для него чем-то большим, чем мимолетным увлечением, и…

…Милла ахает, и видение исчезает.

Я только что увидел ту ночь, когда мы поцеловались. Ее глазами. Я виноват в ее слезах. Только я.

Я чувствую опустошение.

И стыд.

— Прости, — хриплю я. — Мне так жаль. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

На ее щеках вспыхивают красные пятна. Сверкнув глазами, она отмахивается от моих слов.

— Я не хочу об этом разговаривать. Единственная тема, которая сейчас обсуждается, — это твое поведение.

Она сразу переходит к делу, хорошо. Мы останемся при своих мнениях.

— Что ты там предложила? Токсин? Это слишком опасно.

— Не притворяйся, что тебе не все равно, Лед.

Мне не все равно. Мне чертовски не все равно.

— Я не притворяюсь. Ты важна для меня.

— О, правда. Я так много значу для тебя, что ты бросил меня через несколько секунд после того, как твоя бывшая застукала нас вместе. Я так много значу для тебя, что с тех пор ты держишься на расстоянии. Прости, но я могу обойтись и без твоей особой заботы.

Кажется, с делами покончено.

Она тянется к двери.

— Я продолжу реализацию своего плана, с твоего одобрения или без него.

Я обнимаю ее за затылок, удерживая на месте. Я хочу рассказать ей об ужасных последствиях, с которыми она столкнется, если спасет мою жалкую шкуру. Хочу рассказать о причине, по которой я держался от нее подальше, о причине, по которой она должна остаться здесь, в безопасности. Я не могу смириться даже с мыслью о том, что потеряю Миллу. Но в тот момент, когда мы соприкасаемся кожей, ничто не имеет значения, и мне хочется снова попробовать ее на вкус.

— Я должен был попрощаться с Кэт, — выдавливаю я и прижимаюсь губами к ее губам.

Она не отвечает на поцелуй. Сначала нет. Затем Милла стонет, и наши языки находят друг друга. Я прижимаю ее спиной к стене. Ее руки запутываются в моих волосах, когда я провожу своими по ее спине, кладу ладони ей на бедра и поднимаю.

Она обхватывает меня ногами и наклоняет голову, позволяя мне впиться в ее губы глубже, жестче. Я целую ее так, словно вижу в последний раз. Как будто это моя последняя ночь на земле. Как будто она единственная девушка на свете… потому что так оно и есть. Для меня она такая и есть.

Парень, которым я был, жаждал Кэт. Мужчина, которым я стал, жаждет Милу.

Ее вкус одурманивает. Она дурманит сильнее, чем бутылка виски, и если я не буду осторожен, то перестану думать об окружающей нас обстановке, забуду о войне и отнесу ее в постель, где продержу как минимум неделю.

Тяжело дыша, я отстраняюсь и осторожно ставлю ее на ноги.

Она смотрит на меня остекленевшими от страсти глазами.

— Ты собираешься сбежать прямо сейчас?

— Мне надоело убегать. Я там, где хочу быть. — я прижимаю ладони к ее вискам, прижимаюсь к ней всем телом и вдыхаю запах Миллы, наслаждаясь теплом, которое она излучает, и наклоняюсь, чтобы прижаться носом к ее щеке. — Я позволю тебе искать Лав при одном условии.

В одно мгновение она была расслабленной, а в другое — стала жесткой.

— Позволишь мне?

— Мы должны снизить риск для твоей жизни, точно определив маршрут, по которому летел вертолет. Кто-то где-то должен был что-то увидеть, возможно, даже опубликовал об этом в Интернете. Возможно, мы сможем получить изображение со спутников.

— Ченс — опытный хакер. Если он сможет сосредоточиться, то сможет найти и то, и другое.

— Я прослежу, чтобы он сосредоточился. — я целую кончик ее носа, а затем возвращаюсь в оружейную комнату. Ченс расхаживает взад-вперед, и я встаю на его пути. Он останавливается. Я бью его в челюсть, и он отлетает в сторону.

Когда Ченс выпрямляется, изо рта у него сочится кровь.

— Какого черта, чувак?

— Ты сосредоточен? Хорошо. — я говорю ему то же, что и Милле. — Поищи близлежащие здания с вертолетными площадками на крыше. Их не должно быть очень много.

— Великолепно, — говорит Али. — У нас должно быть все необходимое оборудование, Ченс.

Мы проходим в комнату охраны, где полно клавиатур и мониторов. Как только появляется шанс, Али зовет Кэт и Эмму.

Эмма появляется во вспышке света.

— Можешь поделиться какими-нибудь подробностями? — спрашивает Али.

— Что же, у меня есть плохие новости, хорошие новости и еще одна плохая новость. — маленькая девочка теребит подол своего платья. — Вот плохая. Ребекка по-прежнему скрыта от нас. Хорошая. Мы подали в суд на ее свидетелей и выиграли, и они должны были сообщить нам местонахождение Лав. Кэт сейчас с ними, ждет ответа. Еще одна плохая. Свидетели утверждают, что ничего не знают.

Али хмурится.

— Они лгут?

— Если так, то их накажут. Если они говорят правду, то должны сделать все, что в их силах, чтобы ее найти. — у Эммы дергается ухо, и она наклоняет голову. — Мне нужно идти. Вернусь, когда узнаю больше. — секунду спустя она исчезает.

По крайней мере, это уже кое-что. И к тому времени, как Ривер возвращается, Ченс приходит к выводу, что птичка приземлилась где-то в центре города. Все, кроме Миллы, надевают костюмы, отказавшись от маски на лице.

Вместо того, чтобы посадить одного из зомби в ошейнике в фургон, который мы облили Линией крови, Рив протягивает Милле шприц.

— Это ослабленная версия токсина. Сделай себе инъекцию непосредственно перед началом.

Наша команда направляется в гараж. Коул садится за руль, а Али — на переднее пассажирское сиденье. Остальные устраиваются сзади. Всю дорогу я держу Миллу на коленях, защищая, пока могу.

Коул паркуется в темном переулке, и Мила поворачивается ко мне, мягко улыбаясь.

— Я переживу это, чего бы это не стоило.

— Хорошо. Потому что я хочу еще один поцелуй.

— Надеюсь, не один.

— Жадная девчонка. — я легонько шлепаю ее по заднице. — Хорошо. Ты меня уговорила.

Она отмахивается от меня, а затем выталкивает душу из своего тела и выходит из фургона. Мне требуются все силы, чтобы остаться на месте, когда каждый защитный инстинкт кричит, чтобы я пошел за ней.

— Маски, — говорит Коул, и мы надеваем маски на наши лица.

Я подхожу к передней части фургона, протискиваюсь между сиденьями и смотрю, как Милла становится в свете фар.

Она садится у стены. Дрожа, подносит шприц к руке. Глубокий вдох… выдох… Она вводит токсин. Ее глаза расширяются и через несколько секунд становятся неоново-красными. Боль искажает ее лицо, но ей удается встать.

Я бросаю взгляд на секундомер, висящий у меня на шее, и нажимаю «Пуск». Через десять минут я введу ей противоядие, независимо от того, найдет она Лав или нет. Ничто и никто меня не остановит.

Она, спотыкаясь, идет вперед. Одна минута перетекает в две… три. Коул следит за тем, чтобы фургон следовал за ней. Солнце уже взошло, но сейчас такое раннее утро, что на улицах очень мало людей; а те, кто есть, не обращают внимания на Миллу, а она не обращает внимания на них. Гражданский — это не то, что подают на ужин.

Четыре. Пять. Шесть минут.

Напряжение сводит желудок, превращая внутренности в лед.

Семь. Восемь. Девять.

Я выскочу из фургона через тридцать секунд.

— Что она делает? — Коул останавливается и ставит фургон на стоянку.

Я сосредотачиваюсь на Милле, которая царапает стеклянные двери офисного здания.

Али срывает маску.

— Лав, скорее всего, там.

Слава Богу. Я вылетаю из фургона и глубоко втыкаю иглу в шею Миллы. Она падает мне на руки и дрожит, пока я несу ее к машине. Как можно бережнее я кладу ее на пол, пока остальные охотники снимают костюмы и выходят на улицы, вооруженные и готовые к работе.

Милла пытается сесть.

— Я нашла ее?

— Мы узнаем это через несколько минут. — я вкладываю ей в руку пистолет 44-го калибра. — Оставайся здесь. Убедись, что фургон будет на ходу, когда мы выйдем.

— Сделаю.

И никаких возражений?

Я не хочу оставлять ее здесь, не такую ослабленную, но это Милла — сильная и упрямая Милла — и она ни за что не позволит кому-либо взять над ней верх.

Я снимаю костюм.

— Лед?

— Да.

— Будь осторожней.

— Ты должна мне поцелуй, помнишь? Я вернусь ради него. — я бросаюсь к зданию и оглядываюсь. Свет погашен, и нет никаких движущихся теней, указывающих на то, что здесь кто-то есть. Моих друзей тоже нигде не видно, но в стекле проделано отверстие, и сигнализация уже отключена. Я ныряю в дыру.

Я слышу шуршание одежды, шарканье обуви.

Следую за звуками и нахожу Ченса, который стоит за спиной у мужчины и держит его на прицеле. Остальные охотники заняты у мониторов, перематывая и просматривая записи.

— Я даю тебе один-единственный шанс. — Ченс взводит курок. — Скажи мне, где она.

Мужчина обмочился.

— Что с р-раненой девушкой? Они отнесли ее на третий этаж. Но я не причинял ей вреда, клянусь. Мне сказали следить за мониторами и сообщать о любой подозрительной активности. Я… я никого не предупреждал о брюнетке у двери. Я хотел помочь ей, но знал, что мне откажут.

— Спасибо. — Ченс бьет парня рукояткой пистолета в висок; тот падает вперед, приземляясь с глухим стуком.

Это было необходимо. Если бы мы оставили его в сознании, он мог бы включить сигнализацию в тот момент, когда мы уходили.

— Он сказал равду. — Бронкс указывает на один из мониторов. — Они на третьем этаже.

Ченс бежит к лифту.

— Лед, Ривер, Гэвин, Жаклин, вы, ребята, поднимайтесь по лестнице, — зовет Коул, когда он, Али и Джастин заваливаются в лифт вместе с Ченсом.

Понятно. На случай, если один вход будет охраняться, а другой — нет, нас не перестреляют всех сразу.

В состоянии повышенной готовности мы мчимся вверх по ступенькам. У входа на третий этаж Ривер просовывает крошечное зеркальце в щель двери. Когда он убеждается, что поблизости никого нет, я беру инициативу в свои руки.

Свет включен. Как можно тише мы потихоньку сворачиваем за угол и…

Встречаемся с остальными. Пока все хорошо.

Вместе мы пробираемся через вестибюль, мимо встроенной стойки администратора и через множество запертых дверей.

— …будь добра ко мне, — раздается приглушенный мужской голос, — и я буду добр к тебе. Понятно, красотка?

Скрип ножек стула, глухой удар… мужской смех.

— Оставь ее в покое, — говорит другой мужчина. — Мы должны были присматривать за ней. Больше ничего.

Ченс рычит и вбегает в комнату. Раздаются два приглушенных выстрела… хлоп, хлоп… глушитель на его полуавтомате делает свое дело. Я иду прямо за ним, остальные врываются следом за мной. Я осматриваю комнату. Лав привязана к стулу и с кляпом во рту; она плачет от облегчения, когда замечает нас. У нее порез на лбу и засохшая кровь на разных частях тела.

Пять агентов. Ну, теперь уже четверо. Один корчится на полу, в каждой его руке по пуле. Остальные все еще на ногах, двое смотрят на нас, разинув рты, двое других тянутся к оружию.

— На вашем месте я бы не стал этого делать, — говорю я, прицеливаясь. — Все, что мне нужно, это повод.

Они замирают.

«Да. Я так и подумал».

— Отнеси Лав в фургон, — приказывает Коул, но ему не стоило беспокоиться. Ченс уже развязывает ей руки. — Что касается остальных…

Я улыбаюсь.

— Давай используем их, чтобы отправить сообщение Ребекке.