Битва за сердцееда: Версальский фронт

Глава 29: Прощальный вальс

Бал был ослепителен. Тысячи свечей, отражаясь в зеркалах Галереи, умножались до бесконечности, превращая зал в огненную вселенную. Воздух гудел от шелеста шелков, звона хрусталя и приглушенного смеха, смешанного с волнующими ароматами дорогих духов, цветочных гирлянд и изысканных яств. Все было утонченно, богато, аппетитно. И для меня, с моим обострившимся обонянием, — невыносимо.

Лишь благодаря Мари я могла держаться. Утром она, хмурясь от концентрации, заварила мне странную горьковатую траву, принесенную тайным посыльным от тети Эгриньи.

— От тошноты, мадам, — шепнула она. — Говорят, ребенку вреда нет.

Отвар подействовал, притупив мучительные спазмы, даровав мне несколько часов драгоценного покоя. Теперь я могла дышать, не морщась.

В центре этого великолепия, словно павлин, распустивший хвост перед всем двором, кружил герцог де Лоррен. Он был напыщен, величественен и излучал такую самоуверенность, что, казалось, вот-вот он взлетит под потолок. Он вел себя как страус в брачный период — важно, шумно и с полной уверенностью в своей неотразимости. Все его внимание было приковано ко мне, его главному трофею, которого он намерен был сегодня представить публике. От этого взгляда, от этой всеобщей суеты у меня кружилась голова, и я не могла понять — то ли от беременности, то ли от натянутых, как струна нервов.

Кульминацией официальной части стало награждение отличившихся солдат. Король, бледный и уставший, произнес несколько милостивых слов. Среди тех, кто подходил к его руке, был и он. Шарль де Сен Клу.

Мой милый Шарль. Но это был уже не тот юноша. Плечи стали шире, взгляд — тверже и спокойнее. Легкая неуклюжесть сменилась уверенной выправкой воина. Это был мужчина.

После церемонии он, поймав мой взгляд, направился ко мне. Сердце екнуло — от радости и тревоги.

— Мадам де Виллар, — его голос стал ниже и увереннее.

— Месье Шарль, — я улыбнулась, и радость моя была совершенно искренней. — Я невероятно рада видеть вас целым и невредимым.

— Позвольте пригласить вас на танец? — он предложил с прежним обаянием, но без прежней робости.

Мы закружились в вальсе. Его движения были точными и уверенными.

— Вы позволите быть со мной откровенным? — тихо спросил он, ведя меня по паркету.

— Конечно, Шарль. Мы же друзья.

— Тогда скажите… почему все здесь зовут вас Викторией? И где ваш супруг? Месье Лео?

В его глазах не было ревности или обиды. Лишь искренняя озадаченность и участие. И что-то еще… что-то новое. Та юношеская, пылкая любовь, что горела в нем когда-то, угасла. Ее сменило теплое, прочное, дружеское чувство. Он перерос свою первую влюбленность. И в этом осознании было что-то горькое и в то же время бесконечно облегчающее.

— Длинная история, — вздохнула я. — Слишком длинная для бала. Лео в отъезде по делам Франции. А Виктория… это имя, которое я дала себе при дворе для удобства.

Он кивнул, понимая, что копать глубже не стоит. И вместо этого стал рассказывать. Об армии. О тяготах и странном братстве, что рождается в окопах под свист пуль. О том, как их отряд сражался под Сен-Дени, и он был ранен.

— Мне повезло, — сказал он, и его взгляд на мгновение стал отсутствующим. — Герцог де Лоррен прислал своих личных лекарей. Благодаря им я выжил и смог стоять здесь сегодня.

Я улыбнулась. Я знала это. Как ни был отвратителен Лоррен, свое обещание защитить Шарля он сдержал. В этой игре были свои правила, и он играл по ним.

Шарль смотрел на меня, и в его глазах появилась легкая, светлая грусть. Будто он прощался.

— А что ждет вас теперь? — спросила я, чувствуя этот подтекст. — Героя награждают почестями. Говорят, вас ждет место в королевской гвардии.

— Завтра у меня аудиенция у короля, — подтвердил он. — Мне действительно предложили престижную должность здесь, при дворе. Почетную. Сытую.

Он помолчал, глядя куда-то поверх моей головы, на кружащиеся пары.

— Но я хочу отказаться. Я попрошу о переводе.

— Шарль! Но почему? — воскликнула я.

Он посмотрел на меня прямо, и его взгляд был чист и решителен.

— Меня здесь ничего не держит. Пора искать свое место. И… свою любовь. Настоящую. Ту, что будет взаимной.

— А как же родители?

— Они должны понять, у них еще три дочери, будут зятья, помогут.

Танец подошел к концу. Он склонился в безупречном поклоне, поднес мою руку к губам. Его поцелуй был легким и почтительным.

— Будьте счастливы, мадам. Вы этого заслуживаете.

— И вы, Шарль. Ищите. И обязательно найдете.

Он выпрямился, улыбнулся своей новой, взрослой улыбкой, развернулся и затерялся в толпе. Я смотрела ему вслед. Милый мальчик. Вырос. Стал мужчиной, который достаточно мудр, чтобы отпустить несбыточную мечту и отправиться навстречу настоящей жизни. В его уходе была своя горькая поэзия. И тихая надежда за него.

Но едва он скрылся из виду, как праздничный угар рассеялся, вернув меня в холодную реальность бала. Воздух снова стал густым и удушающим. Я почувствовала на себе тяжелый, пристальный взгляд.

Это был взгляд Короля-Солнца.

Людовик, восседавший на своем небольшом троне в глубине зала, наблюдал за происходящим с видом скучающего божества. Но его глаза, темные и пронзительные, встретились с моими. И в них не было ни милости, ни отстраненности. В них читалась жесткая, холодная оценка. Будто я была не человеком, а шахматной фигурой, которую он обдумывал, как переместить или снять с доски. Он знал. Он что-то знал или подозревал. Обо мне, о Лоррене, о затевавшемся спектакле.

Я поспешно отвела глаза, и они наткнулись на де Лоррена. Он стоял в окружении придворных, сияя, но его взгляд, устремленный на меня, был полным противопоставлением взгляду короля. В нем пылала уверенная, хищная собственность. Он ловил каждый мой вздох, каждое движение, предвкушая момент, когда поведет меня к королю.

Два полюса власти. Два взгляда, разрывающих меня на части. Я оказалась в западне между молотом королевского равнодушия и наковальней амбиций герцога.

Именно в этот миг я поняла, что больше не могу ждать. Каждая секунда промедления приближала развязку по сценарию Лоррена. Мое сердцебиение, ровный стук которого я так боялась нарушить, теперь забилось в висках набатом. «Сейчас. Только сейчас».

Сжав в потных ладонях веер, я сделала глубокий вдох, словно, собираясь нырнуть в пучину. Я отыскала в толпе скромное, темное платье мадам де Ментенон. Она наблюдала за балом со своего привычного места, словно тихая игуменья в этом светском монастыре. Наши взгляды встретились. Я позволила всем своим страхом, всей своей мольбой, отразиться в моих глазах. Затем я сделала едва заметный, почтительный кивок в ее сторону — напоминание о нашей тайной договоренности.

Она ответила мне таким же едва заметным кивком. Холодным, но обнадеживающим. Знак был подан.

Пришло время действовать. Мой побег начинался не в карете у задних ворот Версаля. Он начинался здесь и сейчас, в самом сердце этого ослепительного безумия.

Я направилась через зал, рассекая волны шелка и кружева, улыбаясь знакомым, кивая, но не останавливаясь. Моей целью был не трон. Моей целью было небольшое пространство перед ним, где король мог бы меня заметить, а герцог — не сразу понять, что происходит.

Внутри все замирало от ужаса. Бумажный кинжал моего блокнота был спрятан далеко в стене. Теперь моим оружием была лишь игра, отточенная за месяцы выживания. И жизнь, которую я должна была спасти.

Бал еще не закончился. Он только входил в свою решающую фазу.