Битва за сердцееда: Версальский фронт

Глава 32. Уборная комната и заветный блокнот

Сутки промелькнули в ледяном оцепенении. Холод въедался в кости, сырость покрывала кожу липкой пленкой. Скудная еда — черствый хлеб и мутная вода — стояла комом в горле. Я ела, заставляя себя, через силу, думая только о нем, о малыше. Каждый мой вздох, каждая дрожь были молитвой: «Держись, просто держись».

К вечеру вторых суток заскрипел тяжелый замок. В проеме возникла знакомая фигура старшего гвардейца.

— Вас требует король. Живо.

Сердце рванулось в горло, забившись безумной надеждой. Король… Значит, Лео вернулся? Жив? И он сейчас там, с королем? Это единственная мысль, которая смогла разбить лед страха внутри меня.

Меня повели вниз по той же скользкой лестнице. Ноги, ослабленные холодом и голодом, подкашивались, но я шла, цепляясь за шершавые стены, ведомая призрачным шансом на спасение.

У подножия башни ждала та самая неуклюжая повозка с решетками. Дорога в Версаль показалась вечностью. Каждый камень на мостовой отдавался болью во всем теле, каждый толчок заставлял инстинктивно прикрывать живот. Я молилась, чтобы эта тряска не навредила ребенку.

Наконец, знакомые запахи, знакомые звуки. Повозка остановилась. Меня вывели не к парадному входу, а в один из боковых дворов. Стража стала почтительной, но никак не комментировала мое появление.

— Мне нужно в мои покои, — выдохнула я, обращаясь к сопровождавшему меня офицеру. Голос звучал хрипло и непривычно.

Он покачал головой, взгляд его был отрешенным. — Покои герцогини де Виллар уже опечатаны и готовы для нового владельца.

У меня сжалось сердце. Но я выпрямила спину, собрав все остатки своей воли.

— По приказу короля я еду на аудиенцию. Я не могу предстать перед Его Величеством в таком виде. Это оскорбление. Мне нужна одна моя личная вещь. Только она.

Я смотрела на него, не отводя глаз, пытаясь передать всю силу своего отчаяния. Он помедлил, затем кивнул и повел меня знакомыми коридорами. Двери в мои бывшие апартаменты были действительно запечатаны, но по его приказу печать сорвали.

Комната была пуста и прибрана, будто меня здесь никогда и не было. Воздух пах пылью и чужими духами. Я прошла в небольшую уборную и, сердце колотясь, сунула пальцы в знакомую щель. Край мраморной плитки поддался, и я ощутила шероховатость бумаги. Я вытащила свой самодельный блокнот и судорожно сунула его за складки платья.

— Я готова, — сказала я, обернувшись.

Великолепный Зеркальный зал показался ослепительным и нереальным после моего каменного мешка. Сотни свечей, отраженных в зеркалах, резали глаза. И сотни взглядов — любопытных, злорадных, испуганных — впились в меня.

Я сделала шаг вперед. Ноги подкашивались, но я заставила себя идти медленно, выпрямив спину. Я была бледной, как полотно, в своем простом, грязном платье, но в тот момент мне было важно только одно.

Мой взгляд метнулся по залу, отыскивая его. И вот он. Лео. Живой, невредимый, стоящий перед королем. Его глаза встретились с моими, и в них я прочла все: и боль, и ярость, и бесконечное облегчение. Мы не побежали друг к другу — это было бы смертельной ошибкой. Но в этой тихой встрече взглядов было больше силы, чем в любых объятиях. Он был моим якорем, моей твердой землей под ногами.

Я заняла место рядом с ним, едва кивнув королю. Пальцы белели от силы, с которой я сжимала свой самодельный дневник.

Людовик, казалось, был вне себя от гнева, но гнев этот был направлен не на нас.

— Я выполнил ваше условие, месье, — холодно бросил он Леонарду. — Вашу супругу вернули. Теперь ваша очередь. Где доказательства измены герцога де Лоррена?

Лео вынул из-за пазухи сверток в промасленной коже — ту самую книгу, ради которой он рисковал жизнью.

— Все здесь, Ваше Величество. Отчеты, шифры, переписка с заговорщиками. Все с печатями и подписями.

Книгу передали королю. Он взял ее со скептическим видом, но, открыв и пробежав несколько строк, его лицо исказилось. Скепсис сменился ледяной, беспощадной яростью.

Именно в этот момент я сделала шаг вперед. Мой голос, тихий, но четкий, прозвучал в гробовой тишине зала.

— Ваше Величество. Возможно, мои скромные записи дополнят картину. То, что я слышала и видела при дворе.

Я протянула свой потрепанный блокнот. Король, не отрываясь от книги, кивнул, и мой дневник положили поверх злополучного фолианта.

Людовик медленно поднял на нас глаза. Гнева на нас в них больше не было. Теперь они пылали холодным огнем предательства.

— Ваши условия приняты, граф де Виллар. Вы и ваша супруга свободны и находитесь под моей защитой. Что касается герцога де Лоррена… — Он бросил взгляд на книгу, и его губы сложились в тонкую, безжалостную линию. — С ним разберутся. Надлежащим образом.

Аудиенция была окончена.

Мы вышли из зала, не говоря ни слова, плечом к плечу. Только когда тяжелые двери закрылись за нами, Лео остановился и обернулся ко мне. Он взял мое лицо в свои ладони. Его руки были такими теплыми.

— Все кончено, — прошептал он. — Ты свободна.

Я прижалась к нему, и наконец позволила дрожи, сковывавшей меня все это время, вырваться наружу.

— Это действительно конец? — тихо спросила я, пряча лицо на его груди.

— Да, — он обнял меня крепче. — Охота окончена. Впереди только мир.

Мы стояли, обнявшись, в бесконечной версальской галерее. Где-то там, впереди, нас ждал дом. Детский смех и тихие вечера у камина. Путь домой был долгим, но впервые за долгое время мы шли по нему вместе.