Благочестивая одержимость (ЛП)

Глава 23

Когда я сидела на стуле перед зеркалом и молча рассматривала собственные черты лица, у Анны был такой вид, будто она лихорадочно что-то обдумывает.

Мои глаза опухли, у меня постоянно болела голова, и в данный момент всё, что мне хотелось — наконец немного расслабиться. Усталость была до такой степени сильной, что я хотела уснуть и никогда больше не проснуться. Я хотела укутаться в одеяло от всех снедающих меня беспокойств и тревог, но у меня не было другого выбора, кроме как сидеть здесь и обсуждать с Анной то, что нам предстоит сделать.

— Ч-что… мы собираемся делать? — прочистив горло спросила я тихим голосом, охрипшим и напряжённым после вчерашних рыданий. Сегодня у меня не осталось сил на слёзы, я слишком устала. Я знала, что мне нужно действовать и осознание этого факта давало мне силы двигаться вперёд.

Я уже не в первый раз задавала ей этот вопрос. Если быть точнее, третий раз, поскольку два раза до этого она не ответила. Она же молча меряла шагами комнату, в напряжении закусив нижнюю губу.

— Это меняет всё, Нирвана, — вздохнула она, — знаю, что ты это понимаешь. Эта беременность... не оставляет нам вариантов, как можно было бы оторвать тебя от него. Он и его семья ни за что не отпустят тебя, только не когда ты носишь ребёнка с фамилией Эспозито.

Я нерешительно кивнула в ответ на её слова.

— Хорошо… как ты думаешь, что нам следует делать? Можем ли мы вообще сделать хоть что-то?

Она на мгновение запустила пальцы в волосы и сжала затем, наконец, остановилась и сделала несколько шагов в мою сторону.

— Мы должны всё тщательно продумать. Мы должны быть уверены, что не оставим за собой никаких следов, — она задумчиво потёрла пальцами подбородок, стоя прямо за моей спиной, — я подумала… — она сделала паузу и посмотрела на меня, прежде чем подойти к туалетному столику и прислониться к нему, оказавшись ко мне лицом, — мы инсценируем своего рода похищение. Мы буквально похитим вас обоих. Устроим засаду его охране, а затем схватим вас и увезём… если после этого мы оставим Сальваторе в живых, он найдёт нас — найдёт всех. Итак, нам придётся убить его, а затем мы инсценируем и твою смерть… мы увезём тебя как можно дальше отсюда. Ты не можешь находиться в Европе, ты должна быть дальше, намного дальше. В таком месте, где их влияние ограничено. Может быть, Африка? Как ты к этому отнесёшься?

Я сглотнула, недоверчиво глядя на неё.

— Эм… Вау… Это… Безумие, — сказала я, прокручивая в уме всё то, что она сказала.

Инсценировать похищение? Мне не хотелось признавать, но это действительно может сработать.

— У Сальваторе много сотрудников службы безопасности. Его люди готовы умереть за него, — я откинулась спиной на стул, — и за меня… — запоздало сообразила я. — Когда мы путешествуем — у него есть глаза повсюду. У него есть группа людей, следующих за нами попятам. Есть люди, которые заранее уходят, что бы проверить выбранный нами маршрут на предмет потенциальных опасностей. Кроме того, у него есть люди, которые уходят через некоторое время после нас, чтобы убедиться, что за ним никто не следит.

Она понимающе кивнула.

— Вот тут-то и понадобится твоя помощь. Если и есть кто-то, кто сможет заставить его ослабить меры безопасности, так это ты.

— Как я смогу это сделать? — спросила я, в замешательстве нахмурив брови.

— Может, заставить его взять тебя в какую-нибудь поездку? Или свидание, на котором ты хотела бы быть с ним только вдвоём, — рассуждала она, скрестив ноги и облокотившись на столешницу. Она выглядела такой же нервной, как и я, и этот факт меня совсем не радовал. — Чёрт, я так нервничаю, — сказала она, будто прочитав мои мысли, — я больше не знаю, кому доверять. Я не могу доверять своему начальству, потому что вполне вероятно, что они в сговоре с семьёй Эспозито, — она глубоко вздохнула.

— Я знаю. С тех пор, как я узнала, что человек, который приходил на покерные вечера к моему отцу — это какой-то важный парень из ФБР, у которого к тому же есть связи в ЦРУ. Я уже знала, что дела обстоят ужасно.

— Но… — она сделала паузу, как будто оживая. Я увидела вспышку озарения в её глазах, когда она вдруг выпрямилась и посмотрела на меня. Словно сомнения, которые у неё были до этого момента, резко отодвинулись в сторону, и вернулась со своей обычной с уверенностью. — Я знаю, что могу сделать. Я знаю людей, которые готовы сделать всё возможное, чтобы свергнуть его. В общем, мы сможем сделать это.

Я бессознательно потянулась рукой к животу, и на мгновение заколебалась. Я была беременна и рассуждала о планах убить отца своего ребенка. Он был монстром, в этом не было сомнений. Но не стану ли я такой же как он, если сделаю это?

Это не одно и то же. Ты делаешь это только ради того, чтобы сбежать от него. Не забывай, ты здесь не по своей воле. Он забрал тебя у твоей семьи, он сжёг твоего отца заживо! Он убийца — настоящий монстр. Ты никогда не будешь похожа на него.

Но что насчёт ребёнка? Хочу ли я быть матерью-одиночкой? Мне всего лишь двадцать один год и я не могу представить, как я смогу вырастить ребёнка в одиночку. Я никогда не смогу воспитать ребёнка, когда я, по сути, сама ещё ребёнок. Как я смогу позаботиться о нём или о ней?

Ты сможешь разобраться с этим. Сколько женщин столкнулось с этим до тебя, и сколько ещё будет после. То, о чём ребёнок не знает, ему не повредит. Ты спасаешь себя и его, избавляясь от его отца. Представь себе, что твоего ребёнка воспитывает такой человек, как Сальваторе. Какие моральные ценности он ему привьёт? Разве он не научит его убивать? Разве не научит его пыткам? Путь мафии — это всё, что он знает. Это то, чем он дышит и живёт. Он никогда не изменится, он никогда не оставит такой образ жизни. Ты должна решить сейчас, что для вас будет лучше

Кроме того, у тебя ещё есть время решить относительно этого ребёнка. Тебе не обязательно его оставлять, ещё слишком маленький срок. Аборт не сделает тебя плохим человеком. Опять же, ты забеременела от человека, который забрал тебя. От человека, чья семья никогда не успокоится, пока не найдёт ребёнка. Ты могла бы спокойно прекратить это и избавиться от всего, что связывало тебя с семьёй Эспозито.

Я бы ни за что не могла подумать, что в моей жизни настанет момент, когда я буду размышлять об аборте. Мысль о беременности меня пугала. Я знала, насколько это сложно, особенно если ты решилась воспитать ребёнка в одиночку. Я не могла себе представить моменты, когда мне придётся самостоятельно ходить на приём к врачу или рожать. Моё сердце колотилось от страха при мысли о родах — о том, что мне придётся несколько раз просыпаться ночью, что бы покормить его, при том, что утром мне пришлось бы идти на работу, чтобы прокормить его. Всё было так сложно.

А если бы я сделала аборт, все доказательства связи с семьёй Эспозито были бы уничтожены. Я могла бы сбежать и жить где-то далеко, не беспокоясь о том, что меня снова найдут или что у меня появится ребёнок, которого мне придётся изо всех сил стараться вырастить. Аборт подарил бы мне истинную свободу. Но смогу ли я жить, зная, что убила своего первенца? Мою девочку или моего мальчика. Смогу ли я жить, зная, что из-за Сальваторе мне пришлось упустить свой шанс на то, чтобы подарить ребёнка этому миру?

Господи, этот человек забрал у меня всё. Он заберёт у меня и ребёнка? Я всегда представляла, что у меня будут дети, но я рассчитывала родить их, когда буду немного взрослее. Я представляла себе, что у меня будут дети, когда мне будет около тридцати. А до этого момента, я бы путешествовала по миру и развивала свою карьеру. Я представляла, что моя маленькая копия и любовь всей моей жизни будут рядом со мной. Я представляла, что у меня будет двое прекрасных детей, хаски, любящий муж и здоровый крепкий брак.

И я не смогла бы иметь всё это с Сальваторе.

— …Нирвана… — позвала Анна, вытаскивая меня из раздумий, — о чём ты думаешь?

Я вздохнула, убрав руку с живота, и снова взглянула на неё.

— Думаю об этом ребёнке… — я сделала паузу, прежде чем выпрямилась и соскользнула со стула, — о плане, и о том, смогу ли я его осуществить. Что произойдёт, если мы потерпим неудачу? Что произойдёт, когда семья Эспозито узнает правду? Ты знаешь, что они влиятельные люди, Анна, ты, как никто другой знаешь, на что они способны. Что произойдёт, если они решат отомстить за нашу с Сальваторе смерть, и за смерть его ребёнка? Что произойдёт тогда? Ты пострадаешь, я пострадаю, наши семьи и близкие так же пострадают.

Моё сердце сжалось от страха, когда я подумала о том, что произойдёт с моей матерью — о том, что произойдёт с бабушкой или Рэйчел. Они, без сомнения, будут пытать их, а затем убьют, заставив меня быть этому свидетелем.

— Что произойдёт? Нас подвесят над потолком, будут пытать и бить током. И ты будешь видеть перед собой свою мать, отца, парня, или лучшего друга, или единственного двоюродного брата — мёртвыми. И их испуганные пустые глаза будут смотреть тебе прямо в душу. Так что, чёрт возьми, произойдёт, Анна? — в моём голосе был страх, такой леденящий душу, который могла вызвать только семья Эспозито. Неужели мы действительно верили, что сможем это сделать? — Стоит ли оно того?

Я знала, чем это закончится, ведь их семья не простые люди. Они всё узнают и найдут меня.

— Я продумала это настолько, насколько могла на данный момент. И, не сомневайся, я продолжу обдумывать это, Нирвана. Я знаю, что я задумала, и, если мы найдём нужных людей, в чём, несомненно, я уверена. Это точно сработает. Поверь мне, просто поверь. Если… точнее, когда мы это сделаем, ты будешь свободна. — она замолчала, но от её наблюдательных глаз не укрылась моя нервозность, когда я обвила руками свой живот, — или ты этого не хочешь?

— Разумеется, хочу, — огрызнулась я, — я хочу этого больше всего на свете.

— Тогда почему ты… колеблешься?

— Потому что, — быстро ответила я, едва давая ей возможность закончить предложение, — потому что я не супершпион, супер-полицейский, суперсолдат, принцесса мафии, или какая-то убийца. Я — это я, Нирвана Ньюман, двадцатиоднолетняя девушка, до чёртиков напуганная тем, что происходит вокруг. Я ношу ребёнка босса мафии, ношу на пальце его обручальное кольцо и не видела отца с тех пор, как попала сюда. Так что да, извини меня за некоторую нерешительность.

Анна поджала губы, давая моим словам повиснуть в воздухе.

— Я поняла, — сказала она тихим, полным сочувствия голосом, — но всё будет хорошо.

— Ты думаешь? — спросила я с ухмылкой, вскидывая руки вверх от бессилия, — Анна, ты специальный агент, ты проходила специальное обучение. Ты подготовлена, ты можешь защитить себя. Я не могу. Анна… — я изо всех сил старалась заставить себя продолжить, — я не думаю, что смогу… Не думаю, что смогу позволить тебе убить Сальваторе или его людей.

Она ничего не сказала в ответ. Я ждала, пока она скажет хоть слово, засмеется или хотя бы закатит глаза. Но она оставалась совершенно равнодушной.

— Я знаю… знаю, что они ужасные люди. Но я не могу этого сделать. Я не могу вести их на смерть. Не могу.

Сальваторе, вероятно, смог бы так сделать, но я не смогу отправить их на верную смерть. Возможно, Анна могла бы придумать другой план. Неожиданное вторжение в дом или что-то в этом роде. Что угодно, кроме того, где мне придётся взять на себя ведущую роль.

Она скрестила руки на груди и посмотрела на меня.

— Нирвана, — она сделала паузу, облизывая нижнюю губу, — Сальваторе сказал тебе, где твой отец? — спросила она, и у меня перехватило дыхание. Мои руки безжизненно упали по обе стороны от моего тела, пока я просто тупо смотрела на нее.

— Что? — в шоке спросила я.

— Мне кажется… — она сделала паузу, указывая на стул, — возможно, ты захочешь присесть.

Желудок словно стянуло в тугой узел, а уголки глаз защипало от подступающих слёз. Моё сердце начало бешено колотиться, и я в испуге посмотрела на Анну размытым от слёз взглядом.

— Ч-что ты имеешь в виду? — спросила я заикающимся от подступающей паники голосом.

Она разорвала наш зрительный контакт, и вместо этого опустила глаза на мою грудную клетку.

— Присядь, Нирвана.

Из меня вырвался тихий выкрик.

— Что он с ним сделал? Что случилось? — спросила я её, медленно приближаясь к стулу.

Я сжала руками спинку стула, и мои колени подогнулись, когда я безуспешно попыталась присесть. Это не вело ни к чему хорошему, я это знала. Что это чудовище сделало с моим отцом?

— Нирвана… твой отец жив, — произнесла она голосом, который в тот момент показался мне совершенно чужим. Она говорила так же испуганно, словно это пугало её так же сильно, как и меня, — Но… едва ли. Это больше похоже на… — она изо всех сил пыталась подобрать слова, как будто она всеми силами пыталась донести до меня эту информацию как можно мягче, — его мумифицировали.

Я не смогла проронить ни слова.

Я не могла ответить, позволяя её словам повиснуть в воздухе. Я слишком туго соображала в тот момент, чтобы сразу понять о чём она говорит.

Её слова не имели никакого смысла.

— Я не знаю, помнишь ли ты, как Сальваторе отправился в Египет, чтобы приобрести изготовленный на заказ саркофаг, который сейчас находится в вашей спальне?

Я даже не могла кивнуть ей в ответ. Я буквально слышала, как кровь стучит у меня в висках.

— Ну, этот саркофаг был сделан для твоего отца. Сальваторе завернул твоего отца в эти… странные тряпки, а потом нам пришлось покрыть его повязками, как мумию… — её голос начал дрожать, а ужас в глазах был почти осязаемым, — он приказал положить в него твоего отца и поставить лицом к кровати… чтобы твой отец большую часть дня проводил без еды и воды, а единственное, что он мог видеть — была кровать Сальваторе.

Я в ужасе ахнула, вспомнив первую ночь после возвращения из Египта и всё, что Сальваторе тогда сделал со мной. Той ночью он лишил меня девственности и, большую часть ночи он трахал меня так, будто солнце никогда не взойдёт. Как я могла забыть эту ночь? Как я могла забыть, как я нервничала, когда увидела, что Сальваторе поставил саркофаг в спальню? Кто бы мог поставить гроб в спальню? Теперь я знала ответ. Я знала, почему Сальваторе это сделал. Это была пытка для моего отца. Ещё одна пытка, как тогда в подвале, как когда заставил меня кончить прямо перед его лицом, лаская меня пальцами и зарываясь лицом в мои бёдра.

Я искала в глазах Анны хотя бы малейший намёк на то, что она говорит неправду. Что-нибудь, указывающее на то, что она это выдумала.

— Я хотела сказать тебе… но знала, что ты не сможешь этого вынести. Никто из слуг ничего не мог сделать. Сальваторе приказывает, и мы это делаем. Если ты колеблешься, то твоя семья и все, кого ты знаешь, умирают.

Я резко оттолкнула её и, спотыкаясь, вскочила со стула и рванула к двери. Анна не пыталась меня остановить, она просто осталась стоять на месте. Я побежала в спальню и, зайдя в нее, ринулась к саркофагу. Я заглянула ему в глаза, в глаза египтянина, изображение которого было на глиняном гробу, пытаясь разглядеть своего отца.

— Папа… — прерывисто прошептала я, а затем отшатнулась назад.

Мои слабые крики превратились в дикий животный рёв, когда я упала перед ним на колени. Я потянулась кончиками пальцев к глиняному гробу, словно пыталась дотянуться до призрака, который когда-то был человеком. Призрака, который когда-то был моим отцом.