Благочестивая одержимость (ЛП)

Глава 6

Отец сказал, что сегодня вечером мы собираемся на праздничный семейный ужин. Итак, мы с Лангой ходили кругами по моей спальне, судорожно готовясь к выходу.

— Да, оно определённо тебе пойдёт, — сказала я, отводя взгляд от зеркала в ванной и бросая взгляд на Лангу, которая держала в руках одно из моих платьев. На самом деле у неё не было впечатляющего гардероба, ведь чаще всего она носила мои вещи. Я ни капельки не возражала против этого, поскольку одежды у меня было более чем достаточно.

— Это моё самое любимое платье из всех, — сказала она, проходя вглубь спальни, одетая лишь в нижнее бельё.

Мы с Лангой внешне были совершенно не похожи друг на друга. Ланга, по моему мнению, была очень красива. У неё был медовый оттенок кожи и причёска в стиле пикси. Её лицо, по сравнению с моим, было более округлым, а черты лица более детскими и миловидными. Её губы были в форме сердечка, маленький вздёрнутый носик, и пышные ресницы. У неё были густые брови, и она никогда не притрагивалась к ним пинцетом, потому что ей нравился их естественный вид. Я не стала с ней спорить. Все эти мелочи во внешности в купе делали её прекрасной и уникальной по-своему. Она выглядела как одна из моделей с обложек журналов, но в отличии от них, она была немного пухленькой, но это её совершенно не портило. При своём росте в сто пятьдесят пять сантиметров, она с ловкостью компенсировала свои недостатки незаурядной внешностью и заразительным смехом.

Я наблюдала в отражении зеркала, как она надевала платье, оливково-зелёное от Givenchy, доходившее ей до середины лодыжек. Платье было красивым, особенно выделялся овальный вырез у шеи и спины, обрамлённым маленькими металлическими заклёпками.

— Помоги мне застегнуть его, — она указала мне на свою спину, и я подошла к ней, чтобы потянуть бегунок наверх. — Я могла бы покупать вещи из твоего шкафа, — сказала она с улыбкой, подойдя к большому зеркалу и проверяя свой макияж, пока я занималась своим.

— Да пожалуйста, бери всё, что захочешь. Я не против, — сказала я с улыбкой, проведя несколько раз тушью по ресницам, а затем, отложив её, решила, что настало время надеть платье.

— Кстати, что там насчёт парня, с которым ты раньше общалась? — спросила я её, вынимая из шкафа вешалку со своим платьем.

В этот вечер я решила выбрать более утончённое, элегантное платье. Я понятия не имела, куда нас отвезёт отец, но точно знала, что это будет не забегаловка, вроде Макдональдса. Я остановилась на белом платье без рукавов от Elisabetta Franchi, с глубоким декольте и боковым разрезом до середины бедра.

— Ты не поверишь тому, что я узнала. В любом случае, ты ведь знаешь, что дела между нами шли хорошо?

— Да, он был идеален, — согласилась я.

— Ну, он сказал мне, что ему пришлось уехать, чтобы заниматься регби. Потому что он… Эм… Мечтает однажды стать профессиональным спортсменом, но в данный момент у него нет никаких перспектив, потому что он играл только в нашем провинциальном городе, — продолжила она, сообщив информацию, которую я и так уже знала.

Ланга редко привлекала к себе мужское внимание, и именно этот факт делал нас настолько похожими. Из-за нашей замкнутой натуры мы часто неосознанно отталкивали людей. Но пару месяцев назад она рассказала мне о парне, которому было всё равно, что она его игнорирует. Он на неё запал, несмотря на то, что она была такой причудливой. Этот парень мечтал когда-нибудь стать профессиональным игроком в регби в составе команды «Спрингбокс». И судя по видео с его игрой, которые она мне присылала, я не сомневалась, что он когда-нибудь добьётся своей цели.

— Ладно, ближе к делу, — мне очень хотелось узнать, что произошло, ведь он ей очень нравился.

— В любом случае, он уехал, и не так давно я тусовалась с парой его друзей. Ничего криминального, мы просто случайно столкнулись в кампусе и решили пообедать вместе. Пока мы сидели в столовой, они вдруг завели очень странный разговор. Сначала они спросили меня о нём, и я ответила без особых подробностей, — она сделала паузу, начав наносить карандаш для губ, обращая пристальное внимание на то, чтобы линия вышла идеальной, — но потом они такие: «Так ты знаешь о его проблеме?», а я такая: «Какая проблема?».

— О нет, и что же это?

— Ты не поверишь, — ответила она, закатив глаза, — они такие: «У него проблемы с честностью», а я такая: «О чём вы, ребята, вообще говорите?», и они такие: «Он лжёт… Постоянно».

— Какого чёрта? — абсолютно сбитая с толку спросила я её, — то есть… все лгут, Ланга.

— Я знаю, и я так и сказала, а они такие: «Не так, как он», а затем они продолжили говорить мне, что он врал так часто, что им в итоге пришлось приструнить его.

— Приструнить? За ложь?

Это звучало глупо.

— Да, они сказали, что всем его друзьям и родственникам пришлось собраться вместе, чтобы сказать ему, что его ложь возмутительна. И он такой: «Ну, я просто не знаю, как остановиться».

Я рассмеялась над абсурдностью этой ситуации. Ланга, недолго думая, начала смеяться вместе со мной, а затем мы продолжили говорить о том, насколько мужчины бесполезны и что ей никогда больше не следует разговаривать с парнями. Ведь она никогда не узнает, что из сказанного ей правда, а что — ложь.

Через полчаса мы с ней были готовы выдвигаться на ужин, сидя на заднем сиденье моего BMW, но мои родители решили, что мы поедем все вместе на их Cadillac «Escalade». Опустив окна, мы с Лангой, орали во весь голос песню «Midnight Sky» Miley Syrus с воображаемыми микрофонами в руках. Поэтому, дорога до места назначения казалась более интересной, чем ожидание предстоящего ужина в кругу семьи. Во время поездки с одной из моих самых лучших подруг, я не могла сдержать улыбки, которая не сходила с моего лица. Мы сделали несколько размытых селфи, и наш смех был бы менее громким и раздражительным, если бы мы не украли вино из погреба моего отца и не прикончили больше половины бутылки.

Ночной воздух был прохладным и освежающим, и в этот момент меня нисколько не волновало состояние моей причёски, на которую я потратила по меньшей мере час. Я покачивала головой из стороны в сторону, наслаждаясь ощущением ветра у себя в волосах, пока мы с Лангой танцевали, сидя на заднем сидении машины. Мы улыбались друг другу каждый раз, когда наши взгляды встречались, хватали друг друга за руки и от всей души выкрикивали слова из песни. Каждый раз, время, проведённое с Лангой, напоминало мне почему именно она была моей самой любимой кузиной.

Стоило песне закончиться, как мы подъехали к «Languid Lounge», и я всего на мгновение засмотрелась на здание, пока Ланга пыталась избавиться от приступа хихиканья. Передо мной мигало название заведения, пока я сидела в машине и думала о человеке с бездонными серыми глазами, почувствовав, как по моей спине пробежали мурашки.

— Это было так весело, — широко улыбаясь, сказала Ланга, положив голову мне на плечо.

Я вынырнула из своих мыслей и кивнула в ответ, одновременно пытаясь привести в порядок свою растрёпанную причёску.

— Согласна. Я думаю, после того, как мы поужинаем с моими родителями, мы попросим поехать домой более долгим маршрутом и повеселиться ещё, — предложила ей я.

— Это было бы прекрасно, — засмеялась она в ответ, пытаясь пригладить своё слегка помятое платье.

Пассажирская дверь с её стороны открылась, и она выскользнула первой, и я последовала сразу за ней. Я взяла её за руку, обнаружив, что мои родители уже ждут нас у входной двери.

— Ух ты, это потрясающее место, — ахнула Ланга, бросая взгляд на очередь из подъезжающих машин, а затем на количество людей, входящих в заведение вместе с нами.

Ланга жила гораздо более простой жизнью, чем та, к которой привыкла я. Она жила со своими родителями, сводным братом и сестрой, в доме с тремя спальнями и одной ванной комнатой на всех. Поэтому она всегда была потрясена, когда приходила ко мне в гости. С широко открытыми глазами и ртом, она восхищалась всем, что я ей показывала.

Стоило нам войти в здание, я сразу же окунулась в воспоминания о проведённом здесь вечере. Я бросила взгляд на танцпол, по которому сейчас кружили несколько пар, и вспомнила, что в тот вечер мы были единственной танцующей здесь парой. Мой желудок стянуло в тугой узел, когда отец подошёл к стойке регистрации, чтобы поговорить с сидящим за ней с мужчиной. Моя мать тут же схватила его за руку. Мама не сказала мне ни слова с того дня, но в данный момент мне было всё равно, потому что сейчас у меня была компания — Ланга.

Мужчина вышел из-за стойки и двинулся вперёд, прося нас следовать за ним. Я думала, что он собирается провести нас к одному из столов на первом этаже, но вместо этого он резко изменил направление и повёл нас в совершенно другую сторону. Мы последовали за ним под звуки выступающего на сцене джаз-бенда до тех пор, пока не подошли к лестнице.

— Ожидайте здесь, — сказал мужчина, и мы остановились, наблюдая, как он поднимается по лестнице.

Это было странно. Не нужно было быть гением, чтобы не почувствовать, что здесь что-то было не так. Что происходило? Что задумал папа? Почему нас уводили из ресторана? Я не могла сосредоточиться на этих вопросах, потому что Ланга взволнованно посмотрела на меня, и я обратила всё внимание на неё. Её непонимание ситуации было не так велико, как моё, да откуда ей знать? Она никогда не была здесь раньше. Я вспомнила, что сероглазый мужчина находился этажом выше нас, когда я в последний раз была здесь. Тогда я решила, что это VIP-зал. Отец как раз был VIP-персоной, но, куда бы мы не пошли, я не могла отделаться от чувства, что Сальваторе где-то здесь.

Но после бриллиантов, которые он прислал, мне не хотелось его видеть.

Мужчина спустился по лестнице и кивнул, указывая руками в сторону лестницы.

— Прошу вас, — сказал он с улыбкой, и мой отец кивнул. Он поблагодарил его, поднимаясь с мамой мимо него по лестнице, а мы с Лангой следовали прямо за ними. Поднявшись по лестнице в зал, я увидела большое количество мужчин в дорогих костюмах, телохранителей, судя по всему. Там стоял бильярдный стол, за которым, казалось, группа из четырёх мужчин была полностью сосредоточена на игре. Дальше стояли три больших круглых стола с такой же сервировкой, как и на нижнем этаже ресторана. За столом, прямо по центру, находящимся ближе всего к балкону, сидел ни кто иной, как Сальваторе. Прямо как в тот самый вечер. Он сидел в полном одиночестве и ужинал, и я почувствовала, как моё сердце бешено заколотилось.

Я думала, мы сядем за один из пустых столиков, но нет. Отец двигался именно к тому столу, за которым сидел Сальваторе. Я была уверена, что Сальваторе знал о нашем присутствии, однако он даже не поднял на нас взгляд от своей тарелки. Он в полном молчании медленно нарезал стейк, лежащий перед ним на столе.

— Эспозито, — поприветствовал Сальваторе отец, а тем временем мы всё ещё продолжали стоять за его спиной.

— Шериф, — он сделал паузу, и всё ещё не поднимая глаз, откусил кусочек только что нарезанного стейка. Затем он промокнул губы салфеткой, положил вилку и нож по обе стороны от тарелки, словно он был особой из королевской семьи, и только после этого поднял глаза на моего отца. Он не сказал больше ни слова, лишь жестом указав нам на стулья перед собой. Отец беспрекословно последовал его приказу, выдвинув стул для мамы, и буквально толкая её на него, в то время как остальные отодвинули свои стулья и сели. Я не осмеливалась поднять голову и посмотреть на Сальваторе, предпочитая больше сосредоточиться на столе.

Мы сидели молча, и обстановка была напряжённой, мы все понимали, что не смеем говорить, пока к нам не обратятся. Мне было интересно, зачем отец привёл нас сюда. Привёз прямиком к Сальваторе после того, как он не так давно наорал на меня из-за встречи с ним, и просил держаться от него как можно дальше.

— Мистер Эспозито, я просто хотел… — папа сделал паузу, потирая руки, словно пытаясь избавиться от напряжения, — познакомить вас с моей семьей, вот и всё. Моя жена Аянда, моя дочь, и моя прекрасная, умная племянница Ланга.

Сальваторе не сказал ни слова после того, как нас ему представили. Я не упустила из виду то, как мой отец пытался обойти меня, как будто я не нуждалась в представлении.

— В любом случае… Эм… Я пришёл поговорить с тобой о нашем… Ну, ты знаешь… О той ночи и о сделке, которую мы заключили. Я просто думаю, что… Эм… Мы могли бы заключить новую сделку… Может быть, найти какой-то компромисс, понимаешь?

Папа определённо нервничал, и я не могла не задаться вопросом, почему? О какой сделке он говорил? Обычно мы никогда не говорили о делах отца, потому, что он старался держать подальше от своих дел. Однако на этот раз он говорил о сделках в нашем присутствии, и это не могло меня не насторожить. Обстановка была напряжённой, казалось, было бы слышно даже если бы на пол упала булавка, несмотря на то, что в помещении было полно народу. Другие гости и охранники, окружившие большую часть этажа, наблюдавшие за играющими в покер гостями — они все замолчали. Было ощущение, что все слушают отца, и это заставляло меня чертовски нервничать.

Моё любопытство взяло верх, и я не могла больше сосредотачивать свой взгляд на столе. Я окинула взглядом помещение, прежде чем вернулась к серым глазам, которые преследовали меня даже во сне. Слова из его стихотворения пронеслись у меня в голове, и я задалась вопросом, что он пытался мне сказать. Его глаза встретились с моими, как будто он звал меня всё это время и знал, что я рано или поздно найду его. Я чувствовала себя оленем в свете фар, однако не могла оторвать от него взгляд. Его глаза не выражали абсолютно никаких эмоций. Они были лишены жизни, но, чёрт возьми, что это был за взгляд.

Он видел меня.

— Я предложу тебе вариант, который в будущем не доставит тебе никаких проблем. Она твоя, ты можешь её забрать…

О чём говорит отец? Кого он привёл в качестве ещё одного варианта?

— Нет. — Сальваторе оставался невозмутимым, продолжая смотреть мне в глаза.

Моё тело пылало. Сердце сжималось от дьявольской красоты этого чудовищного мужчины. Я знала, что должна развернуться и бежать, однако каждая клеточка моего существа хотела быть как можно ближе к нему.

— Мистер Эспозито, она так же хороша. Только взгляните на неё…

— Ты пришёл ко мне с этой ерундой? — наконец заговорил Сальваторе, не отрывая от меня глаз. Его слова, обращённые к отцу, были произнесены таким холодным тоном, что отец вздрогнул. — Чтобы продать мне другую женщину?

Он разорвал наш зрительный контакт и посмотрел на отца.

Дальнейшие события развивались слишком внезапно. Наступила тишина. Тишина, которая длилась, казалось, несколько часов. Всё это время Сальваторе неотрывно смотрел на моего отца, ожидая его ответа. Но отец молчал.

— Ну, вот что я говорю на твоё предложение, — Сальваторе резко достал золотой пистолет, направив его, казалось, в мою сторону. Не прошло и миллисекунды, как он нажал на спусковой крючок, и я почувствовала брызги крови на своём теле. Теперь уже безжизненное тело Ланги, с отстреленным наполовину лицом, с глухим стуком упало на стол. — К чёрту это.

Мои глаза расширились от шока, а затем моя мать закричала. Как только раздался выстрел, в заведении начался переполох. Я слышала, как внизу кричали люди, началась давка, каждый из них испугался выстрела, который они только что услышали. Я застыла, моему мозгу потребовалось много времени, чтобы осознать то, что только что произошло. Я посмотрела на стол и увидела, что у Ланги не было половины лица, а кровь растеклась по всему столу, словно кто-то открыл кран с водой под самым высоким напором. Я бросила взгляд на своё белое платье и увидела, что оно покрыто кусочками мозгов и брызгами крови, затем прикоснулась к своему лицу, которое было покрыто тёплой липкой жидкостью. Я повернулась к маме и увидела её полный ужаса взгляд. Она кричала, отодвигая стул назад, пытаясь убежать. Но её ноги подкосились, и она сразу же упала на пол, не в силах оторвать глаза от этой сцены, продолжая истерично кричать. Я посмотрела на Сальваторе. Он всё ещё держал в руках пистолет, но на этот раз направлял его в сторону моего отца, который уже лежал в луже собственной крови на полу, подстреленный сзади. Видимо, он пытался сбежать, прежде чем Сальваторе выстрелил ему в колени. Я поняла это по пятнам крови на светло-бежевом костюме, который сегодня надел отец. Мой отец тоже кричал, а его лицо исказилось от боли. Я наблюдала, как Сальваторе закурил сигарету, из дула его пистолета до сих пор выходил дым, и тогда ко мне, наконец, вернулась способность реагировать. Я начала кричать так громко, что из моих ушей пошла кровь.