Благословенная любовь

Глава 26

Дома Дэни переоделась в просторный спортивный костюм и начала разбирать покупки. Ее визит прошел хуже, чем она надеялась, но лучше, чем она ожидала. Она добилась главного: Дэйв познакомится с матерью Брэнда под защитой родных стен.

Элеонора не стала к ней лучше относиться, но Дэни не ждала от нее этого. Она не фыркала пренебрежительно, а просто была холодно-вежлива. Это уже лучше, если сравнить с тем, как она вела себя в их последнюю встречу.

Та, бывшая, Дэни съежилась от страха, подчинилась, плюнула на свои желания, потому что поверила лжи Элеоноры Карендон. Настоящая Дэни могла постоять за себя и умела добиваться своей цели.

Она улыбнулась, откинулась на спинку стула и начала составлять меню на завтрашний вечер. Решив, какие продукты ей могут понадобиться, она вынула их из холодильника и встала к плите. К возвращению Брэнда и Дэйва она уже испекла два пирога, приготовила и красиво оформила салат и сделала заливное из ветчины, которую Бесси купила к их приезду.

Весело напевая, Дэни подняла голову, услышав шаги своих мужчин:

— Добро пожаловать домой.

— Чем ты занята, дорогая? — Брэнд вдыхал аппетитные ароматы, которые распространились по всему дому. Он поцеловал Дэни, заглянув в сотейник, в котором она что-то помешивала, и, зачерпнув ложкой темно-красный соус, отправил его в рот. — Мне показалось, я почувствовал запах ветчины.

— Да. Но это для завтрашнего вечера. А сейчас ты пробуешь сегодняшний ужин. — Дэни обняла его за талию. — Завтра твоя мать придет к нам на ужин, чтобы познакомиться с Дэйвом.

— Завтра? — Когда Брэнд приглашал Элеонору вчера вечером, она дала ему понять, что не собирается навещать их в ближайшее время. И к тому же откровенно заявила, что ноги ее не будет в доме, в котором он проживает с дочерью блудницы.

— Я ездила в город за продуктами и зашла к твоей матери. Я ведь не сделала ничего плохого, когда пригласила ее, не так ли? Я просто подумала, что смогу помириться с ней.

Брэнд обнял жену за плечи, чувствуя, что она дрожит. Он не просил ее встречаться с его замечательной матерью, но он был чертовски горд за нее.

— Я очень рад, что ты ее навестила. Но очень удивлен, что она согласилась прийти. Я могу тебе чем-нибудь помочь, что-нибудь приготовить?

Успокоившись, Дэни улыбнулась.

— Ты можешь вернуться завтра домой пораньше. Вы с Дэйвом будете ее развлекать, пока я приготовлю ужин, — проговорила она озабоченно.

— А что, если я попрошу дядю Джимми и Лауру тоже приехать? Тогда тебе не придется напрягаться дважды, каждый раз выдумывая, что бы такое приготовить?

Дэни кивнула в знак одобрения, и Брэнд молча поздравил себя с тем, что догадался смягчить потенциально опасную ситуацию, которая имела все шансы закончиться скандалом.

— Я сейчас ему позвоню.

Посторонний наблюдатель сказал бы, что ужин прошел хорошо. Однако Брэнд не был уверен в этом, хотя Дэни и играла роль любезной хозяйки перед «королевой-матерью» этого городка. Принимая душ и смывая пот после двух часов занятий на тренажерах, Брэнд размышлял о семейном сборище, которое закончилось два часа назад.

Кажется, его мать произвела на их сына не лучшее впечатление. Элеонора открыто не грубила Дэни, но он почувствовал жуткий холод, который проник в уютное тепло его семьи. Брэнд вздрогнул. Может быть, он неверно понял свою мать? Он бы очень хотел надеяться на это.

— Все было великолепно, дорогая, — произнес он, когда вытянулся на постели рядом с женой.

— Ты устал? — Дэни повернулась на бок и участливо посмотрела на него.

— Нет, просто тяжеловато заниматься на тренажерах в одиннадцать часов вечера. Я люблю это делать утром.

— Так почему же ты не позанимался утром?

— Времени не было.

— Ты так занят в офисе?

— У дяди Джимми полно клиентов. Он уверен, что я смогу работать со всеми, пока он с Лаурой будет шататься по свету.

— А может кто-нибудь еще выполнять эту работу?

— Дядя Джимми занимается такими делами, которые под силу любому юристу в нашей фирме. Но я должен взять на себя большую часть дел, и мне приходится много трудиться, чтобы не выглядеть дураком, коим я являюсь на самом деле.

Брэнд повернулся и посмотрел ей в глаза.

— Дорогая, я в тысячу раз лучше играю в футбол, чем веду юридические дела. Я не люблю заниматься тем, где не чувствую, что я умею это делать лучше других.

— У тебя все получится. Твой дядя не оставил бы на тебя все дела, если бы не был уверен в том, что ты с ними справишься.

Дэни верила в него больше, чем он сам. Брэнд привлек ее к себе. Его напряжение постепенно спадало. Их ребенок повернулся, ткнув его в живот. Довольный, он сплел руки на большом животе Дэни и погрузился в сон.

В субботу Брэнд должен был ехать в свою фирму, но, не желая, чтобы Дэни одна везла Дэйва в загородный клуб на ленч и встречалась там с приятельницами его матери, отложил все дела и поехал с ней.

Подъехав к клубу, который основал один из его давно умерших предков, он оставил свою машину седому чернокожему служителю и проводил жену с сыном в столовую.

— Мне страшно.

— Спокойно, Дэйв, — прошептала Дэни, положив руку на плечо сына.

Ее голос дрожал, что волновало Брэнда сильнее, чем страх сына. Казалось, что пышно обставленный загородный клуб скопирован с какого-нибудь английского замка, с его огромным камином и мерцающими в отсветах огня темными деревянными стенами. По правде говоря, все это выглядело довольно мрачно.

Брэнд с улыбкой сжал руку Дэни:

— Все будет в порядке, дорогая.

Они последовали за сутулым официантом к столику у камина, где их уже ждали его мать, Мардж Шеридан и несколько их подруг. Брэнду захотелось сбежать отсюда, но он вовремя напомнил себе, что он уже не мальчик. Держа руку на худеньком плече сына, он остановился около стола.

— Мама, — кивнул Брэнд. Он усадил сына между своей матерью и Дэни, а сам расположился напротив них и представил жену и Дэйва присутствующим.

Дэни было очень неуютно в этом обществе. Так же как и Брэнду. Через пятнадцать минут он почувствовал себя так, будто его мать и ее подружки пронзили его булавкой, положили под микроскоп и изучают каждую его клеточку.

— Что?

— Брэндон, твои мысли где-то далеко отсюда, — сварливо проговорила его мать.

Не очень далеко. Брэнд виновато взглянул на Дэни, а затем повернулся к матери:

— Извини, мама.

— Я спросила, когда вы ожидаете появления ребенка? — повторила вопрос Мардж Шеридан.

Брэнд заметил уже не в первый раз, что глаза его бывшей тещи начинают гореть ярче, когда она пытается привлечь к себе внимание за чужой счет.

— В июне, — буркнул Брэнд, не скрывая своего отвращения к завуалированным намекам.

Он почувствовал себя совсем скверно, когда заметил, как скривилась Дэни, увидев на своей тарелке глазированную морковь. Брэнд решил, как только приличия позволят, тут же покинуть это изысканное общество. Он не хочет заставлять Дэни нервничать.

Неужели его сын никогда не покончит с этим дурацким шоколадным муссом, который заказал на десерт? Может, предложить ему оставить десерт до следующего раза, когда он придет сюда с бабушкой и ее подругами? Брэнд прекрасно понимал все, что сейчас происходило в этой компании, разбирался во всех подводных течениях, и ему даже казалось, что он может пересчитать все камни, которые они держат за пазухой.

— Мама, я бы хотел поговорить с тобой наедине, — заявил Брэнд, когда они наконец встали из-за стола.

Элеонора удивленно взглянула на него, но потом молча последовала за ним в пустынное фойе клуба.

— Разговор не может подождать? Это невежливо — исключать других из общей беседы.

Брэнд сдерживался, чтобы не дать волю эмоциям.

— Невежливо со стороны твоих подруг заставлять мою жену чувствовать себя неловко. Ты не можешь перестать ненавидеть Дэни. А я собираюсь заставить тебя это сделать.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Брэндон.

— Нет, понимаешь! Мама, я часто огорчал тебя, совершая поступки, которые ты не одобряла. Иногда я намеренно поступал тебе назло. Но ведь ты хотела сломать мою жизнь, заставляя меня отказаться от моих планов или от женщины, которую я мечтал взять в жены. Я очень хочу жить с тобой в мире, уважать твои чувства, хочу, чтобы ты любила Дэйва, Ли Энн и других внуков, которых мы с Дэни можем тебе подарить.

Элеонора внимательно смотрела на него.

— И мне очень не нравится, что сейчас происходит между нами. — Брэнд был предельно откровенен. — Но одно условие, мама. Прими Дэни как мою жену. Сделай так, чтобы твои милые подруги знали, что ты ее приняла. Хватит ворошить прошлое! Ведь это и мое прошлое тоже. Прошлое, которым я не горжусь, — прошлое, в котором есть двенадцать потерянных лет, за которые я всегда буду тебя винить.

— А если я не приму твое условие? — Вызов мелькнул в холодных серых глазах Элеоноры.

— Тогда я вычеркну тебя из своей жизни. И ты не увидишь меня и никого из моих детей. У меня больше не будет матери. А у тебя не будет сына. Подумай об этом. — Брэнд быстро зашагал туда, где его ждали жена и сын.

Дни шли за днями, проходили недели и месяцы.

Брэнд оторвался от бумаг, лежащих на столе, и машинально почесал бровь. Стояла великолепная погода, и он с нетерпением ждал возвращения домой, чтобы провести этот чудесный майский день вместе с Дэни и сыном.

Его жена была замечательной женщиной, она никогда не жаловалась на те долгие часы, которые проводила в одиночестве, пока он работал в офисе. Теперь им редко случалось быть вместе. Очень часто он возвращался поздно вечером, ужинал, затем надевал спортивный костюм, занимался в домашнем спортзале и в полном изнеможении валился в постель.

В те вечера, когда Брэнду не надо было ехать в офис, он тренировался в клубе здоровья. Часто Дэни приезжала за ним на машине, отвозя домой после многочисленных деловых встреч, которых он не мог избежать. Она к тому же выполняла роль шофера Дэйва, так как хотела, чтобы ее сын вел активную общественную жизнь в школе и в загородном клубе.

Хотя Дэни никогда не жаловалась, Брэнд видел, что она чувствует себя одинокой, как бы выключенной из жизни. Она как будто замкнулась в собственном внутреннем мирке и не выходила оттуда, даже когда они посещали банкеты и благотворительные балы. Даже Дэйв как-то спросил у него, почему мама всегда бросает его на всяких мероприятиях, почему она не остается и не общается с мамами других мальчиков.

Еще Брэнда удивляло, что его мать проигнорировала его ультиматум и не делала попыток наладить добрые отношения с его женой. Поскольку Дэни не упоминала о каких-нибудь неприятных стычках в клубе или в городе, он сказал себе, что, возможно, его опасения необоснованны.

Брэнд швырнул ручку на блокнот, в котором перечислял аргументы в защиту своего клиента. Встреча с ним должна была вскоре состояться.

С таким же успехом он мог вообще не приходить на работу, поскольку сегодня практически ничего не сделал. Слава Богу, дядя Джимми приезжает уже через две недели.

Еще целых две недели.

Стоя у окна спальни, Дэни смотрела, как неторопливо несет свои воды Малая Кошачья река. Покрытый весенней травой берег выглядел так же, как и тринадцать лет назад. Улыбаясь, Дэни погрузилась в сладкие воспоминания о двух счастливых подростках, постигающих тайны своих молодых тел на пологом, заросшем травой берегу реки.

Она опустила глаза на свой уже весьма большой живот, в котором жил их малыш. Она скучала по Брэнду. Прошло много времени с тех пор, когда он последний раз ее подбадривал. Прошло много дней с тех пор, как он демонстрировал свою любовь. Адвокатская практика отнимала у него все силы, и он с трудом находил время, чтобы поддерживать свое тело в должной форме в преддверии футбольного сезона, и для нее не оставалось ни одной свободной минутки.

Однако Дэни его не винила. Она слишком располнела, чтобы вызывать у него желание. Она была слишком непривлекательна по сравнению с элегантными стройными девицами, высокомерно смотревшими на нее на вечерах, которые они посещали. Дэни читала презрение в их недоброжелательных взглядах. Слеза покатилась по ее щеке.

Вытерев слезы, Дэни посмотрела в ежедневник, который она начала вести, чтобы не забывать о своих обязательствах, и обнаружила, что ей следует поторопиться. Сегодня она должна была забрать Дэйва с дня рождения, на который его пригласил сын Грейнджеров, живущих по соседству с Элеонорой. Брэнд хотел сам забрать его по дороге с работы, но он был занят с клиентом и не знал, когда освободится.

Дэни с трудом застегнула ремень безопасности вокруг своего живота и включила зажигание. Выехав на шоссе, она направилась к Карендону. Подъехав к дому Грейнджеров, Дэни посигналила, и Дэйв тут же показался в дверях.

— Привет, мам, а я думал, что за мной заедет папа, — проговорил он, залезая в машину и пристегиваясь.

— Папа еще работает. Звонила его секретарь и попросила, чтобы я за тобой заехала. Как прошла вечеринка?

— Классно. Мам, можно у тебя спросить? — Дэйв подвинулся к ней поближе.

Дэни улыбнулась, но вдруг заметила, что ее сына что-то тревожит.

— Конечно. Что случилось? — Она развернула машину и выехала на шоссе, ведущее к дому.

— Это… необычно… иметь ребенка в твоем возрасте? — нерешительно промямлил Дэйв.

— Не очень. — Дэни покраснела. Что они сказали Дэйву?

— Почему ты спрашиваешь?

— Ну, миссис Грейнджер сказала мне кое-что, что меня удивило, — уклонился от прямого ответа Дэйв.

— Что она сказала, Дэйв?

— Ну… ну она сказала, что настоящая леди с двенадцатилетним ребенком не должна больше иметь детей и преследовать свои цели… или что-то в этом роде. — Дэйв опустил голову. — Почему она так сказала?

Дэни примерно представляла, что могла наплести Сьюзен Грейнджер. Дэйв просто не хочет повторять, боясь причинить ей боль.

— Я не знаю. Я не могу объяснить, почему одни люди думают так, а другие иначе. Хотя я планировала этого ребенка. Твой отец и я, мы оба хотели его иметь.

— То есть ты решила завести ребенка не только из-за того, чтобы папа опять женился на тебе?

Сердце Дэни сжалось, когда она услышала боль в голосе сына. Так вот на что намекала миссис Грейнджер! Оказывается, она забеременела нарочно, чтобы заманить Брэнда в ловушку. Подъехав к дому, Дэни поставила машину в гараж и отправилась на кухню, чтобы поговорить с сыном.

— Садись, Дэйв. — Дэни не знала, с чего начать и как далеко она может зайти в своих объяснениях. — Ты знаешь, откуда появляются дети? — спросила она, понизив голос.

— Я думаю, как щенки и котята. Только с детьми это дольше. — Дэйв покраснел и уставился в пол.

— На это уходит девять месяцев, и еще требуется месяц или больше, чтобы женщина была уверена, что ребенок зачат. Сколько времени прошло с тех пор, как ты нашел своего отца, и до того дня, когда мы решили пожениться?

— Меньше недели. Прости, мама. Ты ведь не знала, что я уже у тебя есть, когда вы с папой поженились в первый раз? — Дэйв говорил с такой надеждой, что Дэни чуть не заплакала.

— Боюсь, что мы знали.

Дэни не могла лгать. Только не Дэйву. Не из-за того, что многие в Карендоне считали, будто Брэнд сбежал от нее тринадцать лет назад, когда узнал, что она беременна.

— Дэйв, я знаю, что это не то, чем можно гордиться, но все не так уж страшно. Многие пары, особенно такие молодые, какими были мы с твоим отцом, далеко не сразу обнаруживают, что у них скоро появится ребенок.

— Тогда ты и впрямь ничтожество, как все про тебя говорят! — выпалил Дэйв со слезами на глазах.

Ошеломленная, Дэни смотрела, как Дэйв отодвигает стул от стола.

— Мне жаль, что я твой сын! — крикнул он и, вылетев из кухни, протопал по коридору к входной двери.

Дэни вздрогнула, когда дверь с треском захлопнулась за ним.

Она потеряла своего сына. Все-таки Сьюзен Грейнджер, Элеонора Карендон, Доркас Саттер и люди вроде нее украли у нее Дэйва, соблазнили его тем миром, вход в который для нее закрыт.

Они использовали самые грязные намеки — единственное оружие, против которого она была бессильна. Ее собственная слабость и слабость Брэнда сыграли с ними злую шутку. Слабость двух одиноких детей, которые полюбили друг друга, позволили своим сердцам и телам унести их туда, куда им было, пожалуй, рановато.

Дэни расплакалась, но быстро вытерла слезы. Нет, она не будет трястись от страха, думая о том, что еще могут выкинуть Элеонора Карендон и ее подлые приятельницы.

Дэни стала сильной. Она пережила такие трудности, о которых эти женщины даже и помыслить не могли, такие тяжелые времена, которые согнули бы многих из них. Но она вырвалась из этого кошмара, у нее был сын, и она защитит его.

Несмотря ни на что, она получила образование, нашла достойную работу. Одновременно она растила Дэйва целых одиннадцать лет, до тех пор пока Брэнд не вернулся к ним. И о муже она тоже неплохо заботилась. У Дэйва нет никаких причин ее ненавидеть.

Она расправила плечи и высоко подняла голову. Ей нечего стыдиться, совершенно нечего! Она откроет Дэйву глаза, покажет всем этим стервам, начиная от Доркас Саттер и кончая Сьюзен Грейнджер, даже чопорной мамочке Брэнда, что она не половая тряпка, о которую можно вытирать ноги.

Она поднялась в спальню, выглянула в окно и посмотрела на доки, поднимавшиеся над Малой Кошачьей рекой. Дэйв был там, он стоял уставившись на воду. С ним все будет в порядке. Брэнд с ним поговорит.

Ей казалось, что стены давят на нее. Ей нужно уехать. Не навсегда. Ненадолго. Хотя бы на неделю. Даже один день принесет ей облегчение. Ей нужно подумать, сможет ли она найти для себя место в городе, где была так несчастна, сможет ли она когда-нибудь освободиться от тяжелых воспоминаний. Она должна попытаться.

Дэни сложила в небольшую сумку самые необходимые вещи. Она поедет в Милуоки, там у нее будет возможность подумать обо всем вдали от Брэнда, от Дэйва — от людей, которых она любила, а также вдали от города, жители которого при виде ее тут же вспоминали ее жалкую семью и детские промахи.

Она побудет там пару дней, а потом прилетит обратно еще до выходных. У Дэйва тоже будет время подумать. Дэни надеялась, что он поймет, что одна неосторожность, допущенная в юности, не превратила ее в ничтожество.

Дэни заказала по телефону билет на самолет, и попыталась дозвониться до Брэнда. Секретарь ответила ей, что он уехал на встречу с клиентом, и она позвонила ему на сотовый, но он был отключен.

Спустившись вниз, Дэни взяла листок бумаги и села за кухонный стол. Она написала несколько слов, потом смяла записку и начала писать новую. Нет. Тринадцать лет назад она тоже оставляла ему записку. Она больше так с ним не постучит.

Дэни попросит его мать приехать сюда и присмотреть за Дэйвом. Она скажет этой женщине, куда собирается и когда вернется. Помимо всего прочего, Дэни уже давно хотела сказать ей кое-что, вместо того чтобы улыбаться, когда они ее оскорбляли.

Она позвонит Брэнду, как только доберется до Милуоки, и объяснит ему, что ей необходимо было уехать.

Сердце ее щемило от боли. Она так сильно любила Брэнда, что не могла себе позволить заставить его страдать. Поймет ли он, что ей необходима передышка, или подумает, что она опять его бросила? Дэни все объяснит ему, скажет, что она его любит, что она вернется, как только боль в ее разбитом сердце немного утихнет.

По дороге к дому Элеоноры Дэни обдумывала решение, которое собиралась принять. Тяжелое решение, если учесть, что она любила Брэнда всем сердцем, любила Дэйва и желала ему добра, любила их еще не родившегося ребенка, который имел право жить в нормальной семье. Если Брэнд любит ее, то решение будет простым. Если нет, то оно просто потеряет смысл. Особенно после того, как она сбежала от него и прятала его сына в течение многих лет.

А еще ей было необходимо решить, сможет ли она оставаться здесь, смотреть в глаза людям, которые не хотят принимать ее такой, какой она стала, которые никогда не забудут, какой была ее мать.

Дэни остановилась возле дома свекрови, вышла из машины и, распрямив плечи, зашагала к двери. На этот раз она не стала ждать. Она спросила, где можно найти свекровь, и решительно направилась в ту комнату, на которую указала горничная.

— Элеонора.

Мать Брэнда оторвалась от вышивки, которая лежала у нее на коленях, и уставилась на Дэни, будто у нее вдруг выросли две головы.

— Я прошу прощения, но…

— Хорошо, что вы просите его. Дэйв сейчас один дома. Он очень расстроен из-за того, что Сьюзен Грейнджер наговорила ему сегодня. Она поделилась с ним своим мнением обо мне, заявила, что я ничтожный человек, а также выдала массу другой весьма обидной информации, половина из которой вранье.

— Что?

— Не кто иной, как Сьюзен Грейнджер, облила меня грязью, но мы-то с вами знаем, что вы — единственная, кто распространяет обо мне подобные сплетни. Вы постарались на славу, чтобы никто в этом городе не забыл, как вы сняли Брэнда с греховного крючка, на который его поймала дочка городской пьяницы. Вы также дали понять этим людям, как вам ненавистно то, что мы снова вместе.

Дэни старалась не повышать голос, но по той бледности, которая залила лицо Элеоноры, поняла, что ее речь вышла достаточно громкой.

Свекровь встала, подошла к окну и посмотрела в ту сторону, где находился дом Грейнджеров.

— Я уже несколько месяцев не разговаривала со Сьюзен Грейнджер, — проронила она.

— А вам это и не нужно было. Вы везде показывали свое отношение ко мне — в загородном клубе, в магазине да бог знает где еще. Я устала от всего этого, и Брэнд — тоже.

Элеонора повернулась и посмотрела на Дэни:

— Ты не должна так со мной разговаривать. И не имеешь права говорить за моего сына.

— Возможно, вы правы. Но по-моему, он и так достаточно ясно высказал вам свое мнение. Я знаю, он говорил вам, что хочет, чтобы не только вы относились ко мне и сыну с уважением, но и убедили всех своих знакомых поступать так же.

— Я не могу контролировать мысли и поступки людей. — Губы Элеоноры упрямо сжались, а сверкающие глаза смотрели сквозь Дэни, будто ее тут и не было.

Почему-то это надменное выражение разозлило Дэни больше, чем все слова.

— Вы преуменьшаете свои способности мадам, — саркастически процедила Дэни.

Она глубоко вздохнула.

— Все зашло слишком далеко. Это принесло боль моему сыну. Если это не прекратится, то это коснется и малыша, который еще не родился.

— Вы ведь не думаете, что я способна намеренно причинить боль Дэвиду или еще не родившемуся младенцу, чей грех состоит только в том, что он будет…

— Моим и Брэнда ребенком? — В этот момент самообладания Дэни хватило только на то, чтобы не закричать на Элеонору. — Это не грех, равно как и то, что никакой моей вины нет в том, что я родилась от своей матери. Я не могла выбирать, так же как и этот ребенок не сможет ничего поделать с тем, что его мать — я!

— Грехи отцов…

Дэни не выдержала бы, если бы Элеонора сейчас подняла вверх правую руку, призывая в свидетели Господа.

— Прекратите! Я знаю все о том, как жить с грехами своих родителей. Их грехи не стали моими, равно как и мои грехи не перейдут к моим детям.

— Ты — единственная в нашем городе, кто забеременел в шестнадцать лет. Этого никогда бы не произошло, если бы у тебя были приличные родители и хороший дом.

— Правда? Ваш сын тоже принял некоторое участие в моей беременности. Я уверена, вы не будете отрицать, что у него был и хороший дом, и заботливые родители, все преимущества, каких не было у меня.

Его мать смотрела на нее так, будто готова была убить ее на месте. Дэни посмотрела на часы и решила, что на этом можно и закончить их разговор. Ей нужно успеть на самолет. Она посмотрела Элеоноре в глаза:

— Я улетаю в Милуоки на пару дней. Я могу рассчитывать, что вы позаботитесь о Дэйве? Я не смогла дозвониться до Брэнда.

Свекровь кивнула и проводила Дэни до двери. На улице Дэни оглянулась — Элеонора стояла в дверном проеме и смотрела ей вслед. Она стояла так до тех пор, пока машина Дэни не скрылась из виду.

Когда Брэнд вернулся домой, он не увидел машины Дэни. Он позвал ее, но не получил ответа. Что-то случилось? Ребенок? Он проверил свой сотовый телефон, тот работал. Может быть, она оставила записку?

Он вошел в дом. Где же она, черт побери? С балкона спальни он увидел Дэйва. Брэнд, зная, что его сын должен готовиться к экзаменам, а не сидеть на берегу и пялиться на воду, заподозрил неладное. Он надел шорты и старую футболку и быстро вышел из дома.

— Где твоя мама? — Брэнд сел на скамейку рядом с сыном.

— Я не знаю. И не хочу знать.

Брэнд видел, что Дэйв плакал. Неуважительный ответ мальчика привел его в ярость.

— А я хочу знать! Если ты сказал или сделал что-то, что расстроило твою мать, клянусь, ты об этом пожалеешь! Пошли. Пошевеливайся, Дэйв.

— Она уехала около часа назад. Я слышал, как она заводила машину. — Дэйв уставился на отца. — Но меня это не волнует. И тебе тоже должно быть все равно. Она — ничтожество. Моя мать использовала меня, чтобы выйти за тебя замуж. Все так говорят. И она признала это.