Богачи

36

Она чувствовала жар его губ и жаждала растаять в его нежных объятиях. Она развела бедра и вобрала в себя его плоть, мечтая остановить время и сделать этот миг бесконечным. Ее чрево раскалилось, и горячие волны страсти окатили тело, заставляя его мелко дрожать и сладко млеть в предчувствии пика наслаждения. Вскоре она стала задыхаться от жара, и тишину ночи пронзил восторженный крик.

Тиффани распахнула глаза и поняла, что лежит одна в своей постели в гостиничном номере. Ее ночная рубашка оказалась насквозь пропитанной потом, подушка, которую она сжимала в руках, тоже намокла от влаги. Дрожа и все еще сбивчиво дыша, Тиффани зажгла ночник и огляделась. Да, это был сон, но такой явственный и реальный, что она до сих пор не пришла в себя от возбуждения.

Господи, как же ей не хватает Ханта! В последнее время они виделись каждый день и проводили вместе по нескольку часов, но накануне Хант улетел в Нью-Йорк в командировку, и Тиффани невероятно скучала без него и не находила себе места.

Она откинулась на спину и уставилась в потолок. Хант уже несколько раз предлагал ей пожениться, но она под разными предлогами уклонялась от прямого ответа. Внутренний голос подсказывал ей, что сначала должно произойти нечто такое, что развеет все сомнения в искренности и прочности его чувств.

Уик-энды Тиффани неизменно проводила в доме Ханта, и ее пребывание радовало всех, включая ее саму. Гус и Мэт приняли ее с типично детским бескорыстием и добродушием, а Тиффани была ими попросту очарована. Остается надеяться, что со временем они смогут в какой-то степени заменить ей утраченного сына. В том случае, если она согласится выйти замуж за Ханта.

Тиффани решила позвонить ему с самого утра, чтобы успокоиться, услышав его голос. Она вспомнила о своем сне и подумала, что, пожалуй, недалеко то время, когда они поженятся. Чем дальше, тем все труднее ей было обходиться без него.

Она легла на бок, погасила свет и постаралась заснуть с мыслью, что позвонит Ханту, как только проснется. Однако случилось совсем не так, как предполагала Тиффани. На рассвете ее разбудил телефонный звонок из Лондона, который многое изменил в ее жизни.

Джо Калвин подпрыгнул в постели, разбуженный настойчивой и угрожающе звонкой телефонной трелью. Он поднял трубку и недовольно пробурчал:

— Да…

Звонила Морган.

— Папа? Как мне позвонить Тиффани? Это очень срочно.

— Морган! — рассвирепел Джо. — Какого черта ты будишь меня в шесть утра! Когда ты научишься разбираться в часовых поясах!

— Мне нужно найти Тиффани. Я должна немедленно поговорить с ней.

— Что стряслось на этот раз?

— Гарри заявил, что хочет развода! И еще он сообщил мне кое-что ужасное про Дэвида!

— Что?! — Джо сел на кровати, приглаживая торчащие во все стороны, как пакля, волосы. — Что, черт побери, происходит?

— Я не могу сейчас говорить. Ты потом все узнаешь. Какой у Тифф номер в Лос-Анджелесе?

— Она остановилась в «Беверли-Вилшаер», номера не помню. Подожди, я ничего не понимаю. Объясни толком… Морган!.. Морган!

В трубке раздался щелчок, и воцарилась тишина.

Джо поправил подушку и потер ладонью лоб, желая разогнать остатки сна и собраться с мыслями. Итак, Гарри хочет развода. Что ж, ничего удивительного, эта история с ребенком сделала его всеобщим посмешищем. Но что имела в виду Морган, когда говорила о малыше?

Тихо чертыхаясь про себя, Джо вылез из постели. Ему с таким трудом удалось заснуть — и пожалуйста, все в тартарары! Он ощущал настоятельную потребность немедленно с кем-нибудь поговорить. Надев тапочки на босу ногу, он зашаркал по направлению к смежной комнате, где спала Рут. Он зажег свет и увидел жену, которая безмятежно спала, лежа на спине. Ее спокойное, без вычурной косметики лицо снова показалось ему молодым и прекрасным, как много лет назад.

— Рут! — пробубнил Джо у нее над ухом и тихонько потряс ее за плечо.

Она вздрогнула, пробормотала что-то бессвязное и открыла глаза.

— Джо? — Она невероятно удивилась, увидев его возле своей постели. Много воды утекло с тех пор, как Джо приходил к ней в спальню ночью в последний раз. — Что с тобой, Джо?

— Послушай, только что звонила Морган. У нее новые осложнения. Мне показалось, что она на грани истерики.

В следующую секунду Рут окончательно проснулась. Она набросила на плечи пеньюар и озабоченно спросила:

— Что она говорит?

Джо обошел огромную кровать жены, сбросил на пол дюжину маленьких подушечек и влез на освободившееся место. С минуту он лежал молча, наслаждаясь покоем и уютом дамской спальни.

— Она просила номер Тиффани. Сказала, что это срочно. Гарри предложил ей развестись и сообщил при этом нечто ужасное про Дэвида.

— Что именно? — Рут нахмурилась и тревожно взглянула на мужа. Еще один скандал в семье ей не пережить!

— Понятия не имею. Может, мальчик серьезно болен? Она ничего не объяснила, просто сказала, что выяснилась какая-то ужасная подробность. Что ты об этом думаешь?

Рут не думала ничего. Она только плотнее запахнулась в пеньюар и уставилась на мужа, слегка приоткрыв рот от изумления и страха.

— Ну? Что ты молчишь? — настаивал Джо.

— Что тут можно сказать? А зачем ей понадобилась Тиффани в такое время? Она-то какое имеет ко всему этому отношение?

— Если бы я знал! От Морган ведь слова толкового не добьешься! Я и охнуть не успел, как она повесила трубку. Господи, какой нужно быть идиоткой, чтобы влипнуть в такую историю! Надеюсь только, что у Морган хватит ума оставить сестру на сей раз в покое. У бедняжки работы невпроворот, лишние неприятности ей сейчас ни к чему. Что же там могло произойти?

— Почему бы тебе не перезвонить Морган и не расспросить ее обо всем?

— Черт побери! — рассвирепел Джо. — Этого еще недоставало! Эта паршивка звонит среди ночи… и… — он в ярости стукнул кулаком по кровати. — Почему она не может быть к нам чуть-чуть внимательнее в ответ на нашу заботу?

— Постарайся дозвониться до нее, дорогой, а я приготовлю кофе, — спокойно отозвалась Рут и вылезла из постели.

Джо дотянулся до телефона, стоящего на ночном столике возле кровати, и принялся нетерпеливо крутить диск. Через минуту он ожесточенно швырнул трубку на рычаг.

— Так я и думал, занято. Зная Морган, можно не сомневаться, что линия освободится не раньше чем через час.

— Попробуй позвонить по частной линии.

— А я, по-твоему, что делал сейчас? Или ты принимаешь меня за идиота? Какой у нее второй номер?

— Он здесь. — Рут протянула записную книжку и ушла на кухню. Возможно, когда она приготовит кофе и вернется, Джо уже что-нибудь выяснит и слегка успокоится.

Джо тем не менее так ничего и не выяснил, и им с Рут пришлось прожить еще не один час в неизвестности.

Это утро Морган обречена помнить до конца своих дней. Гарри спустился вниз, когда на часах еще не было девяти, и наотрез отказался завтракать. После чего попросил Морган пройти с ним в кабинет, где в жесткой и сухой манере заявил ей, что хочет развода.

Морган сидела в глубоком кожаном кресле и слушала его равнодушный голос, доносившийся словно издалека. Чувство полной беспомощности и неотвратимости происходящего наполнило ее сердце. Гарри продолжал что-то бубнить о несовместимости характеров и о том, что ничьей вины в этом нет, а Морган все глубже и глубже затягивала ледяная пучина отчаяния. Она сделала все от себя зависящее, чтобы этот момент не настал, но, видимо, ее усилий оказалось недостаточно. Морган не могла противостоять силе, выталкивающей ее за рамки жизни, которую она так терпеливо и любовно строила. И поделать тут ничего нельзя. Гарри хочет, чтобы она убиралась вон.

— Разумеется, тебе принадлежит этот дом со всем содержимым, — говорил Гарри. — Ты можешь оставить себе машину. Что касается Дункана и Перкинса, поступай как захочешь. Что касается замка… боюсь, что у тебя нет на него прав, поскольку это фамильное достояние, которое, как тебе известно, не подлежит разделу при разводе.

Морган не произнесла ни слова. Все внутри нее словно умерло: в голове ни единой мысли, на сердце пустота.

— Я буду жить в Шотландии, — продолжал он. — Джон останется в галерее и станет работать за нас обоих. Гм… что еще? — Гарри нервно кашлянул и незаметно вытер вспотевшие от волнения ладони о брюки. Может, и обойдется? Морган, похоже, настроена воспринимать все спокойно. Судя по всему, она не собирается ввергать его в большие расходы. Осталось сказать самую малость, но она перевешивает остальное. — А теперь о Дэвиде… — Голос Гарри дрогнул. Тишина окутала кабинет ватным облаком. — Будет лучше, если он вернется к Тиффани. «Все, самое страшное позади!» — с облегчением подумал Гарри.

— Вернется к Тиффани? — вяло переспросила Морган, и на ее лице промелькнуло подобие удивления.

— Да. Он ведь ее сын. А значит, она окружит его любовью, как никто другой. У тебя ведь нет к нему материнских чувств, не так ли? — Гарри задал этот вопрос без осуждения, просто констатируя очевидный факт.

— Откуда им взяться? Он ведь не мой ребенок.

— Вот именно. Я очень привязался к малышу, но по-настоящему счастлив он будет только с матерью. К тому же, его бабушка и дедушка в Штатах. Не исключено, что для Джо Дэвид станет спасительным утешением. Он ведь так и не оправился до конца после смерти Закери.

Лицо Морган вдруг ожило, и в глазах промелькнула ненависть.

— Ты всегда обвинял меня в бессердечии, когда дело касалось ребенка, а теперь ведешь себя по отношению к нему как варвар! Как ты можешь отказываться от собственного ребенка, вычеркивать его из своей жизни только потому, что он незаконнорожденный! Я понимаю, он будет создавать для тебя дополнительные сложности, если останется с тобой. Или вы с Элизабет боитесь, что ваши дети, высокородные английские аристократы, будут уязвлены присутствием полуамериканского бастарда? — Слезы хлынули из глаз Морган, горькие рыдания сотрясали ее хрупкое тело. — Дэвид твой сын и на тебе в первую очередь лежит ответственность за него. Тиффани может и не взять его обратно.

Гарри поднялся и стал медленно бродить по комнате, время от времени ударяя кулаком правой руки в ладонь левой. Он порывался что-то сказать, но каждый раз передумывал. Наконец сел в кресло напротив Морган и невероятным усилием воли заставил себя взглянуть ей в глаза.

— Ты ошибаешься, Морган.

Она посмотрела на Гарри внимательно и не смогла найти в выражении его лица объяснения странным словам.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Его отец не я, — отчетливо выговорил Гарри. — Я так же, как и ты, был уверен, что это мой ребенок до того дня, когда мама позвонила мне и прочла скандальную статью в газете. Пока ты была беременна — вернее, притворялась беременной, — я не сомневался в своем отцовстве. Мама пыталась меня разубедить в этом, утверждая, что у тебя есть любовник, но я ей не верил, полагая, что она хочет поссорить нас. Но боюсь, она права, я не отец Дэвида.

— Гарри, я не понимаю, почему ты все это мне говоришь? — воскликнула Морган, вцепившись в подлокотники кресла. Комната закружилась у нее перед глазами, в голове помутилось.

— Я пытаюсь объяснить тебе, что Дэвид не принадлежит ни одному из нас, — ответил Гарри тоном, каким терпеливые взрослые говорят с бестолковыми детьми. — А значит, он должен вернуться к твоей сестре. Я хотел сказать тебе об этом сразу, как только выписался из больницы, но у меня не хватило духу.

Морган в ярости вскочила с кресла. За какую идиотку он ее принимает, думая, что достаточно наплести такой ерунды и она поверит!

— Ты сошел с ума! — крикнула она.

— Если бы так. Я не знаю, от кого Тиффани зачала Дэвида, но только не от меня.

— От кого же еще? Разумеется, от тебя! Она же переспала с тобой. Я сама это устроила. Ты и она…

— Я знаю, — не теряя терпения, говорил Гарри. — Но это не означает, что я — отец ее ребенка.

— Что за чушь! Ты просто хочешь любой ценой избавиться от нас обоих, чтобы никто не мешал тебе начать с Элизабет все заново! Ах ты, мерзавец! Как же, по-твоему, Тиффани забеременела? Святым духом? Дэвид — твой сын и не пытайся выкручиваться!

— Морган… — Гарри произнес ее имя ласково и чуть-чуть печально. — Дэвид не может быть моим сыном, потому что я… я не могу иметь детей.

Морган открыла рот и окаменела.

— Мама сообщила мне об этом по телефону в тот день… когда произошла авария. У меня никогда не будет наследника, — с болью в голосе продолжал Гарри. — В детстве я очень тяжело перенес свинку, и она дала осложнение на половую систему. Доктор уведомил маму о возможных последствиях, но она никогда не говорила об этом ни мне, ни отцу. Все эти годы я предполагал, что абсолютно нормален, как все. Мама, вероятно, обрадовалась, когда узнала, что у меня не будет детей, потому что в таком случае шотландское поместье отойдет Эндрю и его детям после моей смерти. — Гарри вдруг резко замолчал, испугавшись, что может ненароком проговориться о причине, по которой мать оказывает большее предпочтение Эндрю, а не ему.

Судя по лицу Морган, она пыталась осмыслить то, что услышала от Гарри, и больше ее ничто не занимало. Жизнь сыграла с ней жестокую шутку. Она пошла на подлог, шантаж и унизительный маскарад, скрывая свое бесплодие, и все ради того, чтобы в конце концов выяснилась несостоятельность самого Гарри. Нет, это слишком похоже на неудачный фарс, чтобы быть правдой! Постепенно к Морган вернулась способность мыслить, и она постаралась взглянуть на дело с другой стороны. Лавиния Ломонд наверняка придумала эту байку, чтобы помочь Гарри избавиться от них и расчистить дорогу для брака с Элизабет! Если так, то все еще поправимо!

— Гарри, — сказала Морган спокойно и мягко. — Скажи, а почему ты поверил маме сейчас, и не поверил тогда, когда она утверждала, что у меня есть любовник? Я отказываюсь верить в это вранье, потому что оно шито белыми нитками. Дураку ясно, что она просто хочет расправиться со мной и ребенком, как, впрочем, хотела с первого дня нашего брака. Подумай, Гарри, ведь это очевидно!

— На этот раз ты заблуждаешься насчет моей матери, Морган. Когда я пришел в сознание после аварии, я рассказал об этом доктору. У меня взяли сперму на анализ. Результаты анализа подтвердили, что мама права.

Морган в отчаянии огляделась, ища хоть в ком-нибудь поддержки. Она должна придумать что-то, чтобы отвратить грядущую беду. Все что угодно!

— Ты рассказал об этом Элизабет? — спросила она неожиданно для самой себя.

В первый раз за сегодняшний день Морган увидела улыбку на лице мужа. Он догадывался, что она будет подозревать его в слабости и малодушии, поэтому с плохо скрываемой торжественностью ответил:

— Да, рассказал. Еще вчера вечером, перед тем как попросил ее стать моей женой. Она очень огорчилась за меня. Но дело в том, что она по-настоящему меня любит, поэтому не станет требовать больше, чем я могу ей дать. Мы поженимся, как только закончится бракоразводный процесс. Ничего не поделаешь, Морган. Между нами все кончено.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, замерев, как две шахматные фигуры в положении мата. В тот момент, когда Морган поняла, что проиграла окончательно, она без сил рухнула на диван и забилась в истерике.

В четыре часа утра Тиффани разбудил телефонный звонок. Она подумала, что звонит Хант, поэтому тут же сняла трубку.

— Алло? — сонным голосом пробормотала она.

— Тиффани! Я весь Лос-Анджелес вверх дном перевернула, чтобы найти тебя. У меня не было твоего номера, а папа его забыл.

— Морган? — от изумления она проснулась окончательно. — Что случилось? У тебя ужасный голос!

— Случилось то, что я должна немедленно убираться отсюда! Гарри со мной разводится. А теперь объясни, зачем тебе понадобилось надуть меня, а?

— Надуть? О чем ты?

— Ты отняла у меня последний шанс вернуть Гарри, да к тому же выставила круглой дурой! Почему ты скрыла от меня, что уже беременна, когда я только начала осуществлять свой план? И вот результат — Гарри хочет развода, а я ничего не могу поделать! — рыдала Морган.

— Подожди, я ничего не понимаю! Давай выясним все по порядку. Я не была беременна, когда приехала с тобой в Англию. Значит, Дэвид ребенок Гарри. Как может быть иначе?

— Да нет же! Нет! — в отчаянии кричала Морган. — Гарри признался мне, что не может иметь детей. Он говорит правду, я знаю. Ему нужен развод, чтобы жениться на этой дряни Элизабет. И еще он хочет, чтобы ты забрала Дэвида. А как быть мне, я не представляю!

Тиффани закрыла глаза, чувствуя, как запрыгало у нее сердце в груди от радости. Она не осмеливалась поверить в реальность происходящего.

— Тифф, что же ты молчишь? Ответь мне!

Тиффани облизала пересохшие от волнения губы и произнесла слова, о которых запрещала себе даже мечтать все это время:

— Значит, я могу забрать своего ребенка?

— Я думаю, не только можешь, но и должна! Что я буду с ним делать теперь? И все же ты не могла не знать о своей беременности. Кто же в таком случае отец Дэвида, если не Гарри? Ведь ты рассталась с Хантом за полгода до того, как забеременела.

Тиффани не отвечала. В голове у нее вихрем проносились обрывки мыслей, главная из которых заключалась в том, что нужно спешить в Англию за сыном, пока Гарри или Морган не передумали. Нужно успеть забрать его, а потом она ни за что не отдаст его обратно.

— Я вылетаю немедленно, — сказала Тиффани и повесила трубку.

Тиффани заказала билет на вечерний рейс в Лондон и собрала чемодан с самыми необходимыми вещами, после чего позвонила Джо. На студии она сказала, что по чрезвычайным семейным обстоятельствам должна уехать, но вернется не позднее чем через три дня. Все складывалось на редкость удачно, потому что она успела заранее подготовить эскизы для нескольких предстоящих эпизодов, а значит, могла со спокойной совестью бросить все на ассистента.

Наконец Тиффани написала письмо Ханту и отправила его с посыльным к нему домой. Хант возвращался из Нью-Йорка на следующий день, и Тиффани хотелось, чтобы он сразу же все узнал из ее послания. О таком вряд ли можно говорить по телефону.

Такси остановилось напротив особняка на площади Монпелье, отделенного от остального мира изящной чугунной решеткой и посаженными в ряд буковыми деревьями. Тиффани вышла из машины и протянула шоферу хрустящую двадцатифунтовую банкноту. Счетчик показывал пятнадцать фунтов.

— Спасибо, мадемуазель, — с улыбкой сказал шофер, когда понял, что она не хочет брать сдачу.

— Спасибо вам.

Тиффани легко взбежала по белым мраморным ступеням и нажала кнопку звонка.

Дом казался тихим и нежилым. Тяжелые муслиновые шторы на окнах скрывали комнаты от любопытных взглядов прохожих. Подождав пару минут, Тиффани снова позвонила, стараясь подавить в себе ощущение растущей тревоги. Вдруг они уехали — например, в Шотландию или еще куда-нибудь — и взяли Дэвида с собой? Укоряя себя за то, что не проверила информацию, полученную от сестры, заранее, Тиффани яростно жала на кнопку звонка. Вдруг это очередная подлая выходка Морган, которая ввязалась в новую интригу?

Между тем дверь отворилась, и на пороге появился невозмутимый, как всегда, Перкинс. Он искренне пытался сделать вид, что вовсе не удивлен появлением Тиффани, и отчасти ему это удалось.

— Мисс Калвин?

— Моя сестра дома? — выпалила Тиффани, с облегчением обнаружив, что дом не заброшен.

Перкинс приподнял одну бровь и с достоинством ответил:

— Боюсь, что нет. Могу я ей что-нибудь передать?

В первый момент Тиффани растерялась от такого приема, но тут же взяла себя в руки и, не дожидаясь приглашения, шагнула через порог в прихожую.

— Дэвид здесь? — спросила она оглядываясь, словно что-то искала.

— Молодой хозяин в детской с няней, мадам.

— Так вы говорите, что сестры нет дома?

— Боюсь, что нет, мадам.

— А где граф?

— Его светлость с ее светлостью, мадам. Или в галерее.

— Так где же все-таки Морган? — раздраженно набросилась на дворецкого Тиффани, которую вывела из себя его невозмутимость. — Я приехала, чтобы забрать Дэвида, но сначала хотела бы поговорить с сестрой.

— Боюсь, что это невозможно, мадам, — почтительно возразил Перкинс. — Графиня больна, и не далее как сегодня утром его светлость отвез ее в клинику короля Эдуарда VII.

— Боже! — воскликнула Тиффани испуганно. — Она хотела… — перед ее внутренним взором проносились страшные картины — Морган с вскрытыми венами, Морган, принявшая смертельную дозу снотворного… — Что с моей сестрой?

— Мне приказано всем говорить, что ее светлость нуждается в кратковременном стационарном отдыхе, — ответил он.

— Что это значит?

— Доктор считает, что ее светлости необходимо провести какое-то время в спокойной атмосфере под наблюдением медиков.

«Нервное расстройство, — подумала Тиффани. — Какой бесславный конец увенчал ее блестяще поставленный спектакль!»

— Не откажетесь подождать его сиятельство, мадам? Позвольте предложить вам кофе…

Тиффани прямо взглянула в его невыразительные глаза и заявила тоном, не допускающим возражений:

— Я проделала долгий путь из Лос-Анджелеса, чтобы забрать малыша. Прежде всего мне нужна ванна и возможность переодеться. Потом я хотела бы выпить чашку кофе. Передайте графу, как только он придет, что я здесь, и завтра утром первым же рейсом мы с Дэвидом улетаем в Штаты. — Она набрала полную грудь воздуха и добавила: — А сейчас проводите меня в детскую. Я хочу посмотреть на своего сына.