Большое кино

Глава 12

— Верена! Для афиши звучит неплохо.

Верена Максвелл Александер развлекала сенатора Эбена Пирса в гостиной родительского особняка в районе Восьмидесятых улиц Восточного Манхэттена, в то время как Аманда, ее мать, руководила действиями кухарки. Семнадцатилетняя Верена обладала роскошной фигурой, большими карими глазами теленка, большим ртом и густыми золотистыми волосами, спускавшимися ниже лопаток.

— Действительно, звучит! Какие роли вам уже удалось исполнить? — Эбен Пирс надолго присосался к стакану с пивом.

— Вообще-то никаких. Я только учусь актерскому мастерству.

— Все время?

— Увы, нет. Еще я работаю фотомоделью и доучиваюсь в школе.

— Так вы старшеклассница? А выглядите гораздо старше.

— Знаю, мне все это твердят. — Она нарочно говорила с южным акцентом и, кокетничая, взмахивала ресницами.

— Вы просто красавица!

— Правда? — Она подпрыгнула. Чтобы увидеть себя в зеркале у него над головой. — Нет, вы правда так считаете?

— Я же сказал.

— Может, это у вас рефлекс. — Верена села, перебросила волосы со спины на лицо, разделила их на две части и стала заплетать с одной стороны косичку. — Сенаторы, как все политики, наверняка любят лицемерить.

— Я не раз видел ваше лицо в рекламе, — заулыбался Пирс, косясь на часы. — Я ваш преданный поклонник.

— Вам со мной скучно? Ничего, скоро подойдет Мэнди. — Верена принялась за вторую косу.

— Вы очень прямодушны. Мне это по вкусу.

— Мать называет меня грубой.

— Может, иногда и бывает… — При этих его словах Верена вскинула голову, и коса рассыпалась. — Все мы порой допускаем грубости, — закончил Пирс с усмешкой.

— Только не Мэнди. Она в этом смысле — само совершенство. Папина принцесса.

— Кто?

Верена привстала, и волосы упали ей на лицо.

— Вы хотите сказать, что не знаете про мою мать?

— Не хотелось бы производить дурное впечатление, но… Миссис Раш Александер?

— Миссис Paul! — Она фыркнула. — Надо будет передать ей ваши слова. Нет, я о другом, вы, возможно, американская голубая кровь, зато Мэнди — английская, так что, сами понимаете… — Она снова стала изучать кончики своих волос.

Пирс глотнул еще пива.

— Получается, что в вас течет четверть голубых кровей?

Признаться, мне нелегко в это поверить.

— Это в каком же смысле? — Она встала и угрожающе нависла над ним.

— А в том, что вы кажетесь мне шедевром на все девяносто пять процентов.

Она присела на подушечку.

— Ее отец был всего-навсего тридцать девятым герцогом Скарборо, вице-королем Цейлона и большим чудаком.

— Теперь это Шри-Ланка.

— Совершенно верно.

— Вы знали своего деда?

— Нет, он преставился еще до моего рождения. Ваши деды и бабки тоже поумирали до того, как вы родились?

— Наоборот, трое из четырех достигли весьма преклонных лет, а та, что носит фамилию Пирс, дожила до девяноста шести.

В это время в гостиную стремительно вошла Аманда Александер с подносом в руках, сопровождаемая ароматом гардений и мерцанием сапфиров. На ней было темно-синее кимоно, глаза выделяла изумрудная тушь. Она была сложена так же отменно, как ее дочь, но немного щурилась — видимо, представления о приличиях не позволяли ей прибегать к очкам.

Верена толкнула сенатора локтем:

— Она всезнайка. Будьте с ней настороже.

Пирс вскочил и помог Аманде поставить поднос.

— Вы очаровательны, миссис Александер! — Он снова сел — Можно просто Аманда. Рада с вами познакомиться, сенатор. Попробуйте фаршированные блинчики. Верена, дорогая, ты не сходишь за соусом? Баночка стоит в холодильнике Налей немного в розовое блюдце.

— Какое розовое блюдце? — Верена продолжала сидеть, покачивая ногой.

— Среднее, со сливами на ободке.

— Какое среднее, со сливами на ободке? — [ На этот раз Верена широко зевнула.

— Из маленького шкафчика.

— Может, попросим Анну? Сейчас я ее вызову…

— Верена! — строго одернула ее мать. — Я сама об этом позабочусь Уверена, сенатор, моя дочь сумеет вас развлечь.

— Я тоже в этом не сомневаюсь. — Он подмигнул кокетливо потупившейся Верене.

Аманда бросила на дочь неодобрительный взгляд и покинула комнату.

— Вспомнил, где в последний раз видел ваше имя! — Пирс прищелкнул пальцами. — В «Уолл-стрит джорнел»! Вас только что произвели в новое лицо фирмы «Руба».

— Да. А вы раньше были заправщиком на бензоколонке? — Верена с ухмылкой подобрала под себя ноги.

— Нет, конгрессменом.

— Велика важность! — Она перебросила волосы через плечо.

— Разве вам не хотелось бы, чтобы все сенаторы честно побеждали на выборах?

— Честные выборы? — Верена покачала головой. — Побеседуйте об этом с Мэнди — у нее есть идеалы. А у меня нет. Для голосования я слишком молода, для чтения занята, а из веры в героев уже выросла.

— Вы серьезно? — Он придвинулся к ней ближе.

— Сама не знаю. — Она пожала плечами. — Сказала, и все.

Знаете, Эбен , можно мне вас так называть? — Он кивнул. — Спасибо. Что это за имя — Эбен?

— Семейная традиция.

Она повторила его имя несколько раз и заключила:

— Звучит неплохо. А в политике я ничего не смыслю. Я даже не знаю, от какого вы штата.

— Виргиния.

— Что вы делаете весь день?

— Заседаю в разных комитетах.

— И поэтому вас пригласили к нам на ужин?

— Для беседы с вашим отцом.

— Вообще, признаюсь честно, мне бы…

— Оказаться за миллион миль отсюда! — произнесли они вместе и рассмеялись.

В этот момент вернулась Аманда с двумя маленькими блюдцами и поставила их на поднос.

Верена тут же схватила фаршированный блинчик.

— Дочь, ты не собираешься предложить сенатору попробовать первым?

— О! — Верена подняла поднос и протянула гостю. Возьмите блинчик, Эбен. Это фирменное блюдо матушки. И не забывайте про горчицу.

— Благодарю.

— Скажите, вы женаты? — Верена окунула блинчик в соус, потом в острую горчицу.

— Нет, — ответил Пирс.

— Как же так? — Верена прослезилась от горчицы и оглянулась. Ближе всего оказалось пиво Пирса, и она схватила его.

— Моя жена умерла три года назад.

— Так вы вдовец! — Верена нахально прищурилась. — А ведь еще не выглядите стариком!

— Послушай, Верена! — укоризненно промолвила Аманда и расстроенно приложила руку к груди. — Простите, Эбен.

— Ничего страшного.

— Хотите еще пива?

— А подружка у вас есть? — перебила Верена.

— Да. Это ответ на оба вопроса.

Верена вышла и вскоре вернулась в гостиную с бутылкой пива, открывалкой и яблоком.

Откупорив бутылку, она наполнила стакан сенатора, после чего уселась рядом с матерью и впилась зубами в яблоко.

— У мамы никогда не переводится работа, — произнесла Верена, ни к кому не обращаясь.

— Да, мне нравится быть при деле. Я люблю помогать Верене, способствовать ее карьере. — Аманда обняла дочь. — Она очень талантлива, просто идеал для фотографа.

— Брось, ма! Зачем Эбену твоя болтовня? И хватит о моей карьере. Неужели нет других тем?

— Когда у моей дочери появится собственный ребенок, — проговорила Аманда, краснея, — она поймет, как это трудно — перестать его опекать.

— Я уверен, Аманда, что вашей дочери очень повезло с матерью и что она прекрасно отдает себе в этом отчет.

Верена надулась, а Аманда внезапно подобралась:

— Вот и Раш.

— Я ничего не слышал… — Пирс оглянулся.

— Сработало шестое чувство, — подсказала Верена.

— Настоящая удача — застать вечером дома обеих моих девочек! — провозгласил Раш Александер, появляясь в дверях.

Верена скорчила зеркалу рожу, потом обернулась и приветствовала отца очаровательной улыбкой:

— Добрый вечер, милый папочка!

— Здравствуй, Верена, здравствуйте. Эбен. Рад вас видеть. — Раш пожал Пирсу руку и потрепал его по плечу.

— Я также рад, сэр, — сказал Пирс, вставая.

— «Рад вас видеть! Я также рад, сэр», — пробормотала Верена себе под нос, и Аманда бросила на дочь недовольный взгляд.

— Сегодня у нас есть что отпраздновать! — сообщил Раш, потирая руки и подмигивая Эбену.

— Что, Раш? — Аманда заулыбалась.

— Не скажу, пока не принесут шампанское.

Верена потянулась к шнуру звонка.

— Не надо, Верена, я сама распоряжусь.

Когда Аманда вышла, Раш подошел к Верене и взял ее, за плечи.

— Надеюсь, сенатор, вы согласитесь отметить с нами хорошую новость, касающуюся моей прелестной дочери.

— Безусловно! — Пирс улыбнулся Верене, и та поморщилась. — Для меня это честь.

— Ну так что за новость? — спросила Верена, пытаясь высвободиться из отцовских рук.

— Сначала шампанское, — повторил он, и как раз в этот момент вошла Аманда, а за ней — дворецкий с подносом, на котором стояли бокалы в форме тюльпанов и бутылка «Дом Периньон» в серебряном ведерке со льдом.

— Спасибо, Уильям. — Раш мастерски откупорил бутылку, негромко хлопнув пробкой. Не успел он наполнить бокалы, как Верена схватила свой.

— Ну, все! Выкладывай, по какому поводу праздник.

Раш поднял бокал:

— Внимание: за дебют моей дочери в Голливуде!

— Поздравляю! — сказал Пирс.

— Что за дебют? — Верена вынула изо рта резинку, поискала, куда бы ее деть, и прилепила на донышко своего бокала.

— Да объясни же, ради Бога! — Аманда поставила на поднос нетронутый бокал.

— У меня был разговор с Кит Ренсом, а у нее — с Максом Ругоффом, преподающим Верене актерское мастерство.

Кит обещает предложить Верене главную роль в одном из своих фильмов.

Верена запрыгала на кушетке, и шампанское пролилось на ковер.

— Не верю! Неужели правда? Что за роль?

— Пожалуйста, Верена, успокойся! — Аманда положила руку на плечо дочери.

— Картина уже снимается…

— Ах, папочка! — Верена чмокнула отца в щеку.

— Не торопись, Верена. Надо сперва все обсудить. Как же твоя школа?

Верена умоляюще посмотрела на мать:

— Ма, пожалуйста! Что тут обсуждать?

Раш обнял дочь за талию.

— В моем портфеле лежит сценарий.

— Настоящий сценарий? — Верена кинулась в холл и быстро открыла кодовый замок. Сценарий лежал на самом верху.

Она прочла титульный лист и бегом вернулась в комнату. — «Последний шанс»? Что-то я об этом слышала…

Пирс отошел в угол и стал внимательно изучать вывешенные на стене французские тарелки.

— Я думал, ты за нее порадуешься, — сказал Раш жене с улыбкой.

— Я рада, — ответила Аманда. Ее голос звучал спокойно, но вид был такой, будто она сейчас заплачет. — Верена, дочка, почему бы тебе не показать сенатору нашу бильярдную? Мы с папой тем временем обсудим эту чудесную новость.

Верена потянула Пирса за руку:

— Вы играете в бильярд, сенатор?

Она провела его через столовую, вниз по узкой лестнице, туда, где стояли длинный, во всю стену, бар, перенесенный с океанского лайнера, стол под зеленым сукном и несколько игральных автоматов. За лестницей виднелся проектор и белел киноэкран.

— Только, чур, не жульничать!

Пирс бросил на стол шар и проследил его траекторию.

— Хороший стол!

— Мать покупает только самое лучшее, — сказала Верена, — а для этого штудирует журналы и у всех спрашивает совета. Чур, я разбиваю!

— Не возражаете, если я сниму пиджак?

— Нет, конечно. Мэнди специально устраивает здесь жару, чтобы не было запаха сырости. — Верена сделала глубокий вдох. — Зловонный город!

— Как насчет пива? — спросил Пирс, загоняя шар в боковую лузу.

— При одном условии: вы дадите мне отхлебнуть.

— Согласен.

Она зашла за стойку бара, взяла из холодильника бутылку, откупорила ее и, прежде чем протянуть бутылку сенатору, сделала глоток, — Извините, люблю быть первой. Можете допивать. Между прочим, вас могут посадить за растление несовершеннолетней.

— Пусть только попробуют! — Пирс ударил по шару. — И часто ваши родители так совещаются?

— Разве не в этом заключается брак? — Верена пренебрежительно махнула рукой. — Встречи в верхах, комитеты, подкомитеты… Ваше супружество не было таким? — Сенатор покачал головой. — Послушайте моего совета: не женитесь больше! По-моему, брак — это смертельная скучища. Вы только на них посмотрите! — Она указала кием в потолок. — Он же работает по пятьдесят часов в день! У них даже нет времени, чтобы… Ну, вы сами понимаете. — Сенатор деликатно кашлянул. — А взгляните на мать! Только тем и живет, что раз в полгода полностью переоборудует дом и ждет, когда вернется отец.

— Разве она не занимается вами? — Эбен целился в угловую лузу, но промахнулся.

— Да вы просто мазила! Занимается, но скоро этому придет конец, уж я постараюсь! Она мне больше не нужна: я могу сама о себе позаботиться. — Верена села на край бильярдного стола и попыталась произвести удар, заведя руки за спину.

— Не повезло. — Пирс помахал кием. Верена встала у него за спиной, наблюдая.

— Если мать не разрешит мне сыграть в фильме, я ее убью Еще один шар влетел в лузу.

— Не смейте, — предупредил сенатор. — Убийц не берут в актрисы.

— Не смешно!

— Разве ваша мать против вашей карьеры в кино?

— Она считает, что все актеры свихнутые. Ничего, со мной ей не сладить! Наверное, злится, что это идея отца, а не ее. — На этот раз Пирс произвел удар в тот момент, когда она отвлеклась. — Жульничаете?

— Чего еще ожидать от человека, верящего в супружество?

— Почему?

— Потому, наверное, что я влюблен, Верена.

— Вам везет, — сказала она рассеянно. — Как мне хочется, чтобы они договорились! Там, наверху, они обсуждают мое будущее, словно меня самой не существует.

— Вот что значит быть дочерью могущественного человека!

Она выдула из жевательной резинки пузырь.

— А вам-то что?

— Мой отец тоже был могущественным. Я знаю, как это нелегко. — Он загнал шар в угловую лузу.

— Гадость! — Ее пузырь приобрел угрожающие размеры.

Пирс выпрямился и сделал вид, будто собирается проткнуть пузырь пальцем.

— Гадость? Это вы 6 том, что отец добился для вас роли в кино?

Пузырь лопнул, она втянула резинку в рот.

— С ума сойти! Образцовый папаша… Наверное, мне надо радоваться, что я не осталась в Ки-Уэст.

— Что вы там делали?

Она уставилась на него не мигая.

— Я сбежала.

Пирс поперхнулся.

— Ваш удар.

Она промахнулась.

— Что еще вы хотите о нем узнать?

— Скажем, почему ему понадобилось приглашать меня домой, а не в рабочий кабинет?

Она выдула и уничтожила еще один пузырь.

— Он хочет на вас надавить. На вашем месте я бы опасалась подвоха.

Пока Пирс забивал один, второй, третий шары и промахивался четвертым, Верена ополовинила его стакан. Он подмигнул ей, уступая место у стола.

— Расскажите мне о ней, — попросила девушка, наклоняясь.

— О ней?

— Об этой вашей необыкновенной подружке.

— Вот вы о чем! — Он допил пиво. — Умна, забавна…

— Хорошенькая?

— Очень!

— Высокая?

— Наоборот, малышка.

— Блондинка?

— Рыжая, с фиалковыми глазами.

— Какими, какими?

— Фиалковыми.

— Очаровательно! Занятие?

— Репортер.

— Какой?

— Первоклассный.

— Я спрашиваю о темах ее репортажей.

— Она пишет о знаменитостях, о том, как они восходят к вершине и как мы, все остальные, толпимся у подножия.

— Это я у подножия — вы-то уже знамениты! — Верена сделала последний удар и снова, в седьмой раз подряд, выставила шар. — Я проголодалась. Ну их к черту, идемте наверх.

Когда они вошли, Аманда ослепительно улыбнулась; затем, убедившись, что все блюда на столе, она извинилась и вышла — Что с мамой? — поинтересовалась Верена у отца.

— Все в порядке.

— Лучше я пойду к ней.

— Как хочешь. Потом сможешь найти нас в библиотеке Постучавшись, Верена вошла к матери со стаканом теплого молока и валиумом.

— Я подумала, что это не помешает. — Она поставила поднос на туалетный столик.

Аманда в это время накладывала на лицо крем. Прервавшись, она положила в рот таблетку и запила ее молоком, потом вытерла салфеткой пятна со стакана.

— Ты собираешься принять отцовское предложение? — спросила она, глядя на отражение дочери в зеркале.

— Было бы глупо отказываться, ма, — тихо ответила та.

— Я не слышала от него ни слова про кинопробу. — Аманда оглянулась на Верену. Та покраснела. — Что это за фильм?

— «Последний шанс».

— И это все, что ты о нем знаешь?

Верена покачала головой, глядя на мать — без макияжа лицо Аманды блестело, как потертый жемчуг. «Она выглядит старой, и это я виновата».

— «Последний шанс» — тот самый фильм, во время съемок которого покончила с собой Монетт Новак.

Верена села на ковер и скрестила ноги.

— Как же, слышала.

Аманда принялась водить щеткой по волосам.

— Вокруг этого дела слишком много пересудов. Я бы не возражала, если бы роль досталась тебе заслуженно, но… Ты действительно считаешь, что Макс Ругофф имеет к этому какое-то отношение?

— Перестань, мама! Это хороший шанс. Я буду стараться.

— Ты слишком молода, Верена, поэтому не видишь того, что вижу я.

— А что такое особенное ты видишь?

— Артистический мир кишит дурными людьми, там полно безумцев. О тебе может сложиться неверное представление…

— Прекрати! Это несправедливо — вместо того чтобы порадоваться за меня, ты…

— Чему радоваться? Что тебя будут упоминать в связи с Монетт Новак и Бренданом Маршем?

— Брендан Марш? — Верена подпрыгнула. — Ты хочешь лазать, что в этом фильме снимается Брендан Марш?

Аманда сняла кимоно, подошла к шкафу и аккуратно повесил его на вешалку; потом взяла розовую ночную сорочку.

— Оказывается, ты еще и его горячая поклонница!

— Смеешься? — фыркнула Верена.

— Я просто забыла, что ты все вечера смотришь кино, вместо того чтобы учиться.

— Кино — это и есть учеба, ма. Ну и ну! Брендан Марш!

Аманда ушла в ванную и включила воду. Намочив полотенце, она прошла к себе и легла на диван, положив полотенце тебе на глаза и укрывшись одеялом.

— Умоляю, мама! Мне хочется получить эту роль. Ты же таешь, как я мечтаю стать актрисой! — Верена чувствовала, что вот-вот расплачется. — Ну пожалуйста!

— Раз этого хочет отец, я…

— Ура! — Верена наклонилась, чтобы поцеловать мать, и только тут заметила, что у той из-под полотенца текут слезы.

— Не волнуйся, ма, я тебя не подведу Обещаю, что постараюсь быть на высоте.

— Правда, детка? — Голос матери задрожал. — Правда?

Верена заботливо подоткнула одеяло и спустилась в библиотеку, чтобы попрощаться с сенатором. Увидев, что он еще не уходит, она налила себе большую рюмку бренди, плюхнулась рядом с отцом в старое кресло и сделала приличный глоток У нее защипало глаза, отец и сенатор превратились в расплывшиеся тени.

— Раш, — сказал сенатор, — вы не считаете, что разговор следует отложить?

— Нам с дочерью нечего скрывать друг от друга.

Правда, дорогая?

Вместо ответа Верена подняла рюмку и икнула так, что волосы рассыпались у нее по лицу. Она сильно захмелела, однако не уснула, зато ухитрилась мастерски разыграть сон — Макс Ругофф остался бы ею доволен.

Через некоторое время до нее донесся голос отца:

— Пусть спит — у девочки выдался слишком насыщенный день…

— Итак, вы пригласили меня, чтобы замять историю с «Рейсом энтерпрайзиз», — загудел в ответ Пирс. — Конечно, вы лучший юрист в Нью-Йорке, к тому же мне не пристало вам дерзить после того, как вы оказали мне гостеприимство, но было бы лучше, если бы вы оттачивали свое мастерство манипулятора на ком-нибудь другом.

— Вы уверены, что я вас пригласил именно за этим? — Раш закурил трубку. Верене стало еще уютнее от чудесного аромата дорогого табака.

— Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, зачем лучший друг и деловой партнер Ренсома приглашает в свой дом сенатора, ведущего расследование, и затевает с ним пресловутый «разговор в библиотеке».

— Если не ошибаюсь, на следующей неделе Гринхауз будет давать показания в вашем комитете.

— Разве?

— Полно, сенатор. Не я являюсь мишенью расследования.

Ваш комитет предложил Гринхаузу заманчивую сделку, побуждая назвать имена.

— Все это домыслы, Раш.

— Вот уж нет! И я мог бы предложить вам и вашему комитету кое-какую полезную информацию…

Верена приоткрыла глаза и смотрела на беседующих сквозь сползшие ей на лицо волосы. Пирс потянулся за бокалом «драмбуйе» и улыбнулся ее отцу:

— Для кого полезна ваша информация — для меня или для вашего клиента?

— Арчер Рейсом не клиент. — Раш вооружился пухлой папкой.

— Зато он ваш лучший друг.

— В этой папке вы найдете бумаги, документально подтверждающие мошенничество, процветающее в корпорации Арчера Ренсома. Тут и дача взяток, и незаконное манипулирование рынками, и нарушение антитрестового законодательства, и преступный сговор, и несоблюдение правил валютного регушрования…

Сенатор нахмурился.

— Можете сами полюбоваться. — Раш перебросил папку ему на колени.

Пирс медленно открыл ее и начал чтение с первого листа.

Через некоторое время он поднял глаза. Раш, развалившись в кресле и сбросив туфли, попыхивал трубкой.

— Зачем вы это мне подсунули? — спросил Пирс, одну за другой переворачивая страницы досье.

— Молодой сенатор стремится к переизбранию… Простите, стремится быть избранным за реальные заслуги.

Пирс закрыл папку и встал.

— Вы меня удивляете. Придется вам это вернуть, Раш. — Он взял с каминной полки фотографию в золотой рамке. — Кто эта женщина?

— Между Арчером и мной? Кассандра Уэнтуорт Рейсом.

— Она красива. Впрочем, я не знал о существовании миссис Кассандры Рейсом.

— Она умерла много лет назад. Трагедия…

— Вы отдаете себе отчет в том, что вас привлекут к даче показаний? Одного этого, — Пирс указал на папку, — будет недостаточно.

— Я готов.

— Готовы к даче показаний, изобличающих вашего делового партнера и лучшего друга? Готовы к этому?

— Вы же видели документы. Пирс. В них — доказательства систематического мошенничества Арчера Ренсома. Чего стоит его налоговая «крыша» на Багамах, где он отмывает деньги! Таким способом он добывает наличность для давления на биржевые котировки в выгодном ему направлении.

Или серая бумага с пометкой «Строго конфиденциально» — план переворота на Макао.

— Полагаю, вы потребуете для себя иммунитета?

— Да, хотя в этом нет большой необходимости.

Пирс поставил фотографию на место.

— Ну что, сенатор, мы нашли общий язык?

— Сперва мне надо взглянуть на оригиналы, — Пирс задумчиво вернулся к дивану, — копии меня не убеждают. Если все сойдется, то… Считайте, что мы договорились.