Большое кино

Глава 1

НЬЮ-ЙОРК, ОКТЯБРЬ 1983 ГОДА

Ночной рейс доставил Кит Рейсом в аэропорт. Шагая к терминалу, она оглянулась в поисках шофера, и тут ее ослепила фотовспышка. Коренастый человечек с «Никоном» в руках, неопрятный, в слишком коротком галстуке, крикнул:

Улыбнись, Кошечка!

Арнольд Блатски, репортер желтой газетенки, постоянно старавшийся превратить жизнь Кит в кошмар, осклабившись в щербатой улыбке, в упор смотрел на нее.

— Добро пожаловать в «Большое яблоко», мисс Рейсом. Позвольте вам помочь…

Она отстранила его сумкой и заторопилась к выходу, а он все семенил следом.

— Говорят, вы и ваш приятель будете доделывать «Последний шанс» под золотым дождем. Это правда?

Кит кляла свои высокие каблуки и узкую юбку, мешавшие ей пуститься наутек. Назойливый подонок!

— Говорят, «Последний шанс» — самая слезливая картина после «Завтра я заплачу». Перед просмотром надо запастись коробкой бумажных платков…

Откуда-то появился носильщик в красной фуражке, и Кит, взмахнув сумкой, подозвала его. Блатски тут же сделал вид, что готов предложить услуги, но она отстояла свое имущество. Лишь когда носильщик, разворачивая тележку, случайно ударил Блатски в колено, тот отпрянул.

— Вам помочь, мэм? — спросил носильщик.

— Вы уже помогли. — Кит с улыбкой отдала ему багаж.

Оставив тележку на попечение скорчившегося Блатски, носильщик вывел ее через боковую дверь с надписью «Только для персонала аэропорта» и проводил вниз по длинному пандусу.

Увидев в отдалении белый лимузин, Кит обрадовалась.

— Моя машина! — воскликнула она.

Носильщик кивнул, поставил вещи и, сунув два пальца в рот, оглушительно свистнул.

«Мерседес» плавно подъехал, и Кит, с облегчением усевшись на белое кожаное сиденье, улыбнулась находившемуся в машине молодому человеку.

— Доброе утро, Девин. Спасибо, что приехал.

Девин Лоу, сотрудник нью-йоркского офиса, чмокнул ее в щеку.

— Бедняжка! Ни минуты покоя?

— Если не считать двух часов отдыха на взлетной полосе в Лос-Анджелесском аэропорту.

Девин тронул ее за плечо:

— Кажется, тебя преследует поклонник Кит обернулась и увидела носильщика, прижавшегося носом к стеклу машины.

— Хочешь от него избавиться?

— Нет, что ты! Он же спас меня от Блатски! — Она опустила стекло и полезла в сумочку за десятидолларовой купюрой.

Однако, к ее удивлению, носильщик не принял денег.

— Мне так приятно, мисс Рейсом! Позвольте вам сказать: вы всегда были моей любимой актрисой. Голливуд допустил огромный промах, когда остался без вас, а за «Зачарованный баркас» вам надо было дать «Оскара».

Кит представила его зрителем во второразрядном кинотеатрике, когда двадцать два года назад «Баркас» вышел на экран. В те времена он был еще совсем юным… Она улыбнулась:

— Ну, не знаю… По-моему, теперь там делают ошибки покруче.

— Вы не дадите мне автограф, мисс Рейсом?

Она видела, как дрожит его рука, принимая клочок бумаги с ее закорючкой.

— Не могу поверить, — признался Девин, — когда водитель тронулся с места.

Кит пристально посмотрела на молодого спутника. Разумеется, ему нелегко представить, что в свое время она была не главой киностудии, а актрисой, — когда Кит снималась в последней картине, ему было всего шесть лет.

— Говорят, твой любимый вице-президент повесил на стену у себя в кабинете плакатик с твоей фотографией из времен «Центурион пикчерс».

Кит улыбнулась:

— Ренди Шеридан? Боже, как бы мне хотелось посрывать все эти плакатики, собрать в кучу и сжечь! Давай-ка к делу, Дев.

Думаю, нам придется нелегко. Я тут кое-что набросала. Сперва прочти, а потом мы продумаем стратегию наступления.

Пока он просматривал желтые карточки, Кит потянулась к телефону и тут только заметила, что у нее вспотели ладони, — с приближением ответственного момента волнение росло.

В офисе трубку подняла Сьюзен, секретарь Арчера Ренсома.

— Привет! — сказала Кит.

— Добро пожаловать! — откликнулась Сьюзен. — А мы-то ломали головы: куда ты подевалась?

— Никуда. Просто самолет проторчал почти два часа на взлетной полосе.

— Так я и думала. В общем, не волнуйся, все пройдет хорошо. У Раша дела.

У Раша Александера, партнера и лучшего друга Арчера, дел всегда невпроворот. Только бы его совещания не повредили ее планам!

— Ладно, увидимся через час. — Кит положила трубку.

В багажнике лежал металлический чемодан с пленками: черно-белая съемка, почти без монтажа — плод двух месяцев работы. Сейчас все надежды возлагались именно на этот материал.

Кит со вздохом откинула голову, призывая себя к спокойствию.

Все в мире кино твердили, что для нее это тоже последний шанс.

Она вспомнила заголовок в пятничной «Вэрайети»: «Что ждет „Последний шанс“ — эвтаназия или золотой дождь?».

«Золотым дождем» назывались тройные сверхурочные, выплачиваемые при отставании фильма от графика. «Дождь» проливался в сюрреалистический период, когда вся группа — от парикмахеров до ведущих актеров — работала по две дневные смены и половину ночи, чтобы доделать фильм к сроку. Такая ситуация была для студии кошмаром, однако Кит шла на это. Она приехала в Нью-Йорк просить денег, конкретно — два с половиной миллиона долларов, на завершение «Последнего шанса». Единственная трудность заключалась в том, что она боялась обращаться к своему кузену. Полгода назад, когда она решила превратить бестселлер Германа Миллера в художественный фильм, Арчер Ренсом был далеко не в восторге. Теперь ей предстояло убедить его уступить ей деньги, которые можно было бы получить со страховых компаний после смерти на съемочной площадке Монетт Новак, инженю. «Последний шанс» необходимо доснять на «Горизонте», и пускай Арчер Рейсом не впутывает сюда свои проблемы с Комиссией по биржам и ценным бумагам!

Девин взял ее за руку.

— Очень сильный материал. Кит… Но разве я должен это озвучить?

— Ты представляешь «Горизонт», тебе и карты в руки. Главное, аккуратность и такт: мы со всем почтением предлагаем такие-то изменения, которые пойдут картине на пользу.

— А если он не согласится?

Кит отвернулась к окну.

— Тогда мы откажемся от проекта.

— «Юниверсал» только и ждет, чтобы его подхватить.

— И на здоровье! — Голос Кит звучал почти равнодушно. — Пусть берут его со всеми потрохами — в том виде, в каком он сейчас. Вот увидишь, как их бухгалтерам придется оплакивать убытки! А теперь к делу.

Молодой человек приготовился записывать, а Кит тем временем разглядывала себя в зеркальце пудреницы. О ней до сих пор говорят, что в свои сорок пять она выглядит как двадцатипятилетняя восходящая звезда, которую в свое время восхвалял «Голливуд рипортер»: «Кошачье изящество… Вздернутый носик, немигающие зеленые глаза, безупречные черты… Киска, угодившая в воду».

С тех пор киска вылезла из воды, отряхнулась и вскарабкалась довольно высоко — стала первым лицом на киностудии.

Однако ее по-прежнему преследовал все тот же кошачий образ.

Ее называли «женщина-кошка». Даже в деловых колонках за ней закрепилось прозвище Кошечка. «Вчерашней партнершей Пола Ньюмена в баре „Поло Лондж“ была сама Кошечка. Оба выглядели так, словно только что слопали на пару канарейку».

— Пункт пятый? — услышала она голос Девина. Проверив, не распустились ли собранные в пучок волосы, она захлопнула пудреницу.

— Итак, напряжение должно возникнуть раньше середины второго акта, иначе зритель начнет зевать от скуки.

— Ты настаиваешь, чтобы я это говорил?

Она снисходительно улыбнулась:

— Конечно, нет! Просто скажи, что напряжение лучше растянуть во времени.

Девин кивнул:

— Ты мастерица иносказания. Кит, мне до тебя далеко. Я всегда либо слишком напираю, либо занимаю оборонительную позицию. Мне страшно гладить Уоткинса против шерсти — все-таки он добился трех «Оскаров». Два из них он получил за фильмы, которые я обожал школьником.

— Эй, выше голову! — Кит похлопала его по руке. — Последние его четыре фильма не дали вообще сборов. Уоткинс к нам прислушается. Если и не согласится, то прислушается наверняка. Возьмет с собой наш списочек, подумает — и предложит свой.

— Прямо как переговоры между профсоюзом и работодателем! — вздохнул Девин.

— Совершенно верно, — серьезно сказала Кит. — Работодатели — мы, а они — работники, пусть высокооплачиваемые.

Никогда этого не забывай.

— И все же с твоей поддержкой мне было бы легче.

— Рада бы, да не могу. Мне надо поговорить с Арчером.

Первым делом я должна показать отснятый материал ему.

— Перспектива не блестящая, а?

— Энтузиазма не вызывает, это правда. Правильнее сказать, я не испытываю энтузиазма по поводу всей этой поездки.

Если только он вообще не прикроет лавочку, я тут же мчусь назад — надо срочно решать, кому предложить роль Лейси.

Эти слова прозвучали почти трагически.

— Будем надеяться, что Рейсом пойдет тебе навстречу, — подбодрил ее Девин. — Кузен все-таки.

— Арчер Рейсом никогда не придавал значения родству, — ответила Кит, задумчиво глядя на приближающиеся огни тоннеля.

После полутора недель ливней, вызвавших многочисленные оползни, Лос-Анджелес переживал не лучшие времена.

И именно тогда произошло слияние «Рейсом энтерпрайзиз» и «Горизонт пикчерс». Арчер Рейсом появился на студии без предупреждения. Он побывал повсюду — от актерских гардеробных до режиссерских бунгало — и обменялся рукопожатием буквально со всеми, вплоть до статистов и вспомогательного персонала. К моменту его появления в кабинете Кит на студии только и разговоров было, что об ожидающих ее счастливых временах, но Кит была готова и к другому повороту событий.

— Говорят, кузен, ты успел очаровать здесь всех до одного?

Он прикрыл за собой дверь.

— У меня всего два часа перед возвращением на Восточное побережье. Ты должна первой узнать о серьезных переменах, которые здесь произойдут.

— Серьезные перемены?

Он расхаживал по просторному кабинету, не обращая внимания на красочные картины студийной жизни, открывавшиеся из затемненных окон.

— Эта студия уже пять лет идет ко дну. Еще год — и ей конец.

— К твоему сведению, кузен, — тихо начала Кит, — когда я полгода назад перешла сюда с «Уорнер бразерс», моя цель как раз в том и состояла, чтобы изменить ход событий. По-моему, я не зря потратила время.

— Наши впечатления могут быть обманчивыми, девочка.

Все меняется. Если тебе хочется надежности, то ты занимаешься не своим делом.

— Именно своим! Все, что мне нужно, — это возможность осуществить мой план. Ведь ты с ним ознакомился? — Улыбка Кит была не слишком теплой. — На его претворение в жизнь потребуется два с половиной года.

Пока она говорила, Арчер придирчиво разглядывал афиши на стенах — рекламу ее старых фильмов. «Красные туфельки», «Двойное возмещение», «Жюль и Джим», «Письмо», — а затем продолжил, словно не слыша ее слов:

— Со следующего года мы начнем получать прибыль. Для этого я уволю сорок процентов руководящего состава и найму Кроуфорда со студии «БК игл». Он сколачивает немногочисленную, но крепкую команду…

— Зачем подключать Кроуфорда, раз уже есть я? Мы с ним не сработаемся.

— К этому я и клоню, Кит. Ты здесь не останешься.

Она ошеломленно взглянула на кузена:

— Но у меня контракт…

— Как ты понимаешь. Кит, я не допущу, чтобы какая-то бумажка помешала моим планам.

— Как ты понимаешь, Арчер, доверять попавшую в беду студию человеку, только что вложившему тридцать шесть миллионов В абсолютно проигрышный товар, — настоящее безумие!

Кит пригубила остывший кофе, наслаждаясь первой маленькой победой над кузеном.

— Завтра об этом узнают все, — продолжила она. — Но я рада предупредить тебя заранее. — Рейсом присел на край письменного стола. — Видимо, мистер Кроуфорд погорячился, заключив контракт с неким актером, недавно отхватившим «Оскара» за фильм на вьетнамскую тему. Позабыл, наверное, что контракт с этим солдатиком — автоматическое приглашение на роль продюсера его жены, которая не в состоянии продюсировать даже жалкий рекламный ролик, не говоря о полнометражном художественном фильме… Он не удосужился самостоятельно посетить съемочную площадку в Вайоминге: отправил туда зеленого новичка, за один день проглотившего сценарий. — Кит выдержала многозначительную паузу. — Знаешь, как это бывает? Наверное, нет. В общем, этот новичок, вместо того чтобы заняться делом, облюбовал задницу ГП. Это, к твоему сведению, главный оператор — начинай привыкать к нашей терминологии. На прошлой неделе сюда заглянул другой их главный — по сбыту. Сидя там, где сидишь сейчас ты, он признался мне, что теперь зрителя вряд ли загонишь на этот вестерн даже дубинками.

— Никто не застрахован от ошибок, — пробурчал Арчер, отводя глаза.

— Крупная и дорогостоящая ошибка…

— Ты не хуже меня знаешь. Кит, что этот бизнес — сплошная лотерея.

Теперь он был у нее в руках.

— Вот мы и сыграем. Арчи. Дай мне два года. Если «Горизонт» по-прежнему будет нести убытки, я уйду. Я согласна проработать это время бесплатно. Но уж если появится прибыль, я останусь и получу от нее долю.

В следующую пятницу семьдесят три работника «Горизонт пикчерс» получили вместе с приглашением на рождественский прием уведомления об увольнении, и «Голливуд рипортер» отметил это событие знаменательной фразой: «Пулеметчица Китти дала смертельную очередь по „Горизонту“.

Сьюзен Шалтебрандт, уверенно восседавшая за столом в своем кабинете, обитом черным деревом, встретила ее довольно радушно:

— Привет, Кит! Вижу, тебе не помешает чашечка кофе. Присядь, пока мистер Рейсом говорит по телефону.

Взяв протянутую ей чашку. Кит посмотрела на литографию у Сьюзен за спиной — изображение морской раковины на берегу — и вспомнила холодный песок пляжа у самых ступенек, звезды над головой, горячее дыхание Брендана у нее между ног, его шепот: «Ты красива, как внутренность раковины…»

В это время белая дверь кабинета отворилась и Кит оторвалась от воспоминаний. Она видела своего кузена не одну сотню раз, но сейчас снова была поражена его красотой.

— Кит!

— Арчер. «

Она крепко обняла его, он же ограничился тем, что, положив руку ей на плечо, чмокнул в обе щеки и, усадив на диван, уселся рядом, закурив свою неизменную черную сигарету.

— Отлично выглядишь, Кит, — заметил он. — По-прежнему плаваешь?

Она перевела взгляд на свою чашку и ответила:

— Раньше успевала утром, до работы, но в последнее время приходится отдавать этому вечера. Заплывы в океане помогают восстанавливать энергию. — Арчер молчал, и она продолжила:

— Когда я плаваю, меня посещают самые удачные мысли. Можно даже назвать это волшебными озарениями…

— Кстати, об озарениях. Надеюсь, «Последний шанс» уже близок к завершению?

Кит поджала губы:

— Будь уверен.

— Очень хорошо. А ты сама уверена? Как дела со слабой третьей частью?

Она прищурилась:

— Книга была отличная, картина будет не хуже.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Третья часть не подведет, Арчер. Все будет в порядке.

Но Арчер не сдавался:

— В сценарии сцены насилия сведены к минимуму, и из-за этого действие лишается драматического напряжения. Получаются говорящие головы, Кит. Двадцать минут говорящих голов.

— На самом деле речь идет о десяти минутах, а не о двадцати, и крупные планы не обязательно вредят картине. Зритель уже пресытился насилием. Мы снимаем не «Крестного отца», Арчи, а Джей Скотт — не Френсис Форд Коппола.

— К сожалению.

Кит устремила на кузена разочарованный взгляд:

— Но это несправедливо…

— Эх, Кит… — Арчер печально покачал головой. — Ты все еще жаждешь справедливости? — Он глубоко затянулся. — Мое предложение таково: раз тебе пришлось приостановить съемку, чтобы заново подобрать исполнительницу на роль Лейси…

— Так вот зачем ты меня вызвал! — Кит вскочила с дивана. — Оказывается, на отснятый материал тебе наплевать. Тебе подавай жертвоприношение! Хочешь, чтобы я прогнала Скотти? Я этого не сделаю. Это блестящий режиссер. Его работа с актерами — вдохновляющее зрелище, и отснятый материал — яркое тому свидетельство. Нет! — Она ощетинилась, подтверждая данное ей прозвище, и ее глаза превратились в щелки. — Джей Скотт останется и будет работать дальше!

Арчер так долго в упор смотрел на Кит, что она покраснела.

— Сядь и успокойся. Никто не произнес ни слова про увольнение Скотта. Мне и в голову не могло прийти предлагать тебе уволить режиссера.

Кит села, по-прежнему не позволяя себе расслабиться.

— У тебя и без этого хватает проблем. Взять хотя бы подбор новой актрисы. Надо же выкинуть такое — смерть от передозировки наркотика прямо на съемочной площадке!

Она вздрогнула.

— Я знаком с прессой. Кит. Не припоминаю, читал ли я прежде столько ужасов про съемочный процесс.

Арчер молча достал из пачки новую сигарету, постучал по ней ногтем большого пальца, прикурил от зажигалки из слоновой кости и глубоко затянулся, что предвещало продолжение атаки.

— Я бы и бровью не повел, если бы речь шла о фильме с нищенским шестимиллионным бюджетом, но ведь мы с тобой знаем, во сколько обходится эта картина. Ты можешь честно сказать, что защищаешь наши капиталовложения?

— Я не отвечаю за газетные бредни.

— Отвечаешь! — повысил он голос. — Ты ответственна за все, что связано с производством картины — этой и всех других картин «Горизонта». Подумай о наших деньгах!

Она прищурилась:

— Кино — это тебе не зубная паста, что бы об этом ни говорили твои бухгалтеры.

Арчер только покачал головой:

— По-моему, ты совершила грубейшую ошибку — уж извини меня за такие слова. Пренебрегая мнением всех, включая своих ближайших сотрудников, ты взяла на главную роль актера, который уже отыграл свое.

— Погоди-ка… — Кит попыталась подняться, но Арчер положил ей руку на плечо.

— Мы обязаны смотреть правде в лицо. Всем известно, что Брендан Марш — погасшая звезда.

— Если человек не всегда способен правильно оценить сценарий, это еще не значит, что он разучился играть. Опомнись, Арчер! Если бы не Брандо, которому был предоставлен шанс доказать, что с ним еще не покончено, «Крестный отец» не стал бы тем, чем стал.

— У кинокритиков Брандо лишился всякого уважения, — продолжал гнуть свое Арчер.

— А что это ты вдруг стал прятаться за кинокритиков? Разве ты не знаешь, чего они стоят? Жалкая кучка людей, которые не отказываются от дармового угощения, а потом перемывают кости всем, кого только могут вспомнить!

От негодования Кит так и подскочила, Арчер же, напротив. оставался спокоен и, глядя на нее снизу вверх, терпеливо произнес:

— Знаешь, что меня тревожит, Кит? Ты тратишь на «Последний шанс» непозволительно много времени. Нельзя бросать студию на произвол судьбы.

Подойдя к вазе с тепличными пионами. Кит стала перебирать их нежные лепестки.

— Можно подумать, будто из-за «Последнего шанса» рушатся все остальные проекты… Разве «Чудесный вальс» в Сан-Диего не имел головокружительный успех? А «Прямой поток»?

У него отличная касса, поддержка критики. И потом, — она вернулась на диван, приберегая напоследок самое главное, — мне удалось возродить проект Редфорда, с которым на «Уорнер» без толку бились несколько месяцев.

— Ты спишь с Бренданом Маршем!

Кит уставилась на кузена, не зная, что сказать. Одно было ей ясно: нельзя обсуждать это здесь и сейчас.

— Ваша связь, — продолжал Арчер безжалостно, — привлекает больше внимания, чем все твои достижения, вместе взятые. Ты спуталась с человеком, имеющим репутацию безнадежного пьяницы и старого ловеласа.

— Брендан давно бросил пить и теперь безгрешен, как дитя, — возразила Кит дрожащим от обиды голосом.

— А говорят, он появляется пьяным на съемочной площадке.

— Вранье! — Она почти кричала, затем, помолчав, добавила уже спокойнее:

— Как ты можешь принимать на веру всякую чушь?

И вообще дело не в том, пьет Брендан или нет. Просто я — женщина, ты не хочешь простить мне то, что прощается в такой же ситуации мужчинам…

— Ты крутишь роман в открытую, а это непрофессионально, вот о чем разговор.

Значит, он еще не в курсе последних событий — видимо, газеты Восточного побережья не успели о них пронюхать. Зато писаки Лос-Анджелеса уже раструбили, что «Китти и ее мартовский кот разбежались после драки в подворотне».

На самом деле их связь закончилась почти два месяца назад, еще в августе, но журналисты были слишком увлечены их любовью, чтобы поверить, что все уже позади. Потом разразилась новая сенсация — гибель Монетт Новак и угроза краха «Последнего шанса». Теперь пресса пировала на остывающем пепелище. Забавно, но Кит сама не верила, что все кончено, пока не увидела подтверждение в газете.

— Ладно, придется тебя просветить, — проговорила она; голос ее слегка дрожал. — Сегодня вечером это обязательно попадет в газеты. Все кончено. Мы с Бренданом Маршем больше не встречаемся. Ты удовлетворен?

Выдавив эти слова. Кит подняла голову и взглянула на Ренсома, все это время не сводившего с нее глаз.

— Я привезла отснятый материал. Может, спустимся вниз и посмотрим?

Вся обстановка просмотрового зала Ренсома свидетельствовала о безошибочном вкусе хозяина. Перед экраном были расставлены полукруглые диванчики; задрапированные черным бархатом стены словно расступались в темноте. Кит нажала кнопку на подлокотнике кресла, давая сигнал киномеханику начинать.

На экране появилась небритая физиономия Брендана Марша. У Кит перехватило дыхание, и она перестала думать о мужчине с каменным лицом, сидевшем с ней рядом. Брендан плакал.

Как он ей дорог! А она?.. Достаточно ли она беспристрастна, чтобы вынести суждение о фильме, понять, какие эпизоды требуют переделки, какие — замены?

Рядом с Бренданом появился юноша лет семнадцати. Сцена была снята в необычном ракурсе. Смотреть было странно, но приятно: кино в чистом виде.

Дело происходило в пригородном доме. Алтея Талбот, художник-декоратор, у которой за спиной было без малого пятьдесят фильмов, на этот раз превзошла себя. Ей хватило нескольких скупых деталей, чтобы воссоздать типичную атмосферу американского дома, в котором семья прожила не одно десятилетие: афиши корриды, старые лыжи, банки из-под содовой, пожелтевшие обои, сдутые бейсбольные мячи. Юноша с мрачным видом закатал рукава клетчатой рубашки, затем пригладил волосы и заправил их за уши.

Откуда взялись эти волосы? Казалось бы, она знает каждый кадр… Вспомнила! Они действительно решили сохранить жест испуга, когда парень впервые посмел перечить отцу.

Кит сама не заметила, как из придирчивого специалиста, главы студии превратилась просто в женщину, пришедшую в кино, зрительницу, увидевшую на экране того, в кого отчаянно влюблена.

Никогда прежде она не работала с Бренданом Маршем и тем не менее, прочитав «Последний шанс», сразу поняла, что на роль Джадда Хайнса ей нужен именно он.

Ожидая, когда перед ней распахнется дверь длинного одноэтажного дома на окраине Беверли-Хиллз, Кит вспоминала телекс Арчера, пришедший из Рио: «Сомневаюсь, что Марш — тот, кто нам нужен. Настаивай на пробе».

Она улыбнулась. Кузен изволил шутить: всем известно, что оскорбительные кинопробы прекратились давным-давно, после того как на роль Скарлетт О'Хара перепробовались все звезды, от Ланы Тернер до Бетт-Дэвис. Либо Арчер не в курсе, либо ему на все наплевать.

Встречу организовал Джей Скотт, выпускник киношколы Калифорнийского университета, начинавший свой профессиональный путь с рекламы мятной жевательной резинки. Потом он шлифовал мастерство, приучаясь ограничиваться несколькими дублями и не превышать бюджет на съемках телефильмов, имевших, как ни странно, большой успех. Первая самостоятельная полнометражная картина Джея заняла шестое место среди наиболее удачных за всю историю киношколы. В результате двадцатишестилетний Джей Скотт был взят в осаду эмиссарами лучших киностудий, вообразивших, что все, к чему он ни прикоснется, превращается в золото и что лучше его поэксплуатировать, прежде чем в двадцать девять он догорит, как свечка.

Возможно, Кит была единственной, кому не пришлось обхаживать Скотта: он сам умолял ее доверить ему режиссуру «Последнего шанса».

— Скотти в кабинете с мистером Маршем, — шепотом сообщила молоденькая секретарша, после того как соизволила откликнуться на восьмой по счету звонок в дверь.

В кабинете было сумрачно — горела только лампа у кресла, стоявшего в углу напротив двери во внутренний двор. Не успела Кит привыкнуть к темноте, как к ней, словно чертик из табакерки, проворно подскочил Джей Скотт.

— Вот и наша гостья! — крикнул он, хлопнув в ладоши. — Вид, как всегда, великолепный — наверняка только что из воды. Я тебе говорил, Брендан, что она заядлая пловчиха? Не знаю никого, кроме нее, кто бы купался в океане в мае.

Кит чмокнула его в щеку, и он потянул ее к Маршу, который что-то читал, сидя в кресле. При появлении гостьи он снял очки и встал.

— Оказывается, вы еще красивее, чем в «Баркасе». Сколько прошло лет после выхода той картины? Двадцать?

Зардевшись, Кит пожала ему руку.

— Я плохо знаю арифметику.

— Напрасно, вам есть чем гордиться. Вы красивая женщина и с тех пор стали еще красивее.

Он продолжал с улыбкой разглядывать ее, и у Кит перехватило дыхание. На Марше была белая рубашка, легкая белая куртка, глаженые джинсы; а еще она заметила на его загорелой груди седые волосы. Узкие джинсы подчеркивали юношескую стройность фигуры, голубые глаза излучали тепло.

— Я всегда восхищалась вашим мастерством! — Произнеся эти слова. Кит вдруг почувствовала себя совсем молодой. Впервые за добрый десяток лет она с удовольствием представила себя в объятиях мужчины.

— Приятно слышать. Вы совсем не обязаны это говорить, и все же, какие из моих фильмов вам нравятся больше?

— «Спарринг-партнер», — ответила Кит не задумываясь. — Я выросла на островке в Персидском заливе, где не было кинотеатров, одни буровые вышки. Иногда буровикам привозили кино. Копии были отвратительные, все время рвались, но я была молода и, впервые увидев вас на экране, сразу влюбилась. Тогда я мечтала, чтобы вы были моим отцом… Кстати, об отцах! — Она заторопилась. — Как вам Джадд, отец из «Последнего шанса»?

— Представь себе, — вмешался Скотт, — как раз перед твоим приходом Брендан сказал мне, что Джадд, по его мнению, — самый выразительный мужской персонаж после Вилли Ломана из «Смерти коммивояжера»…

Кит не сводила глаз с Брендана.

— Значит, вы согласны на роль? Скотти, наверное, говорил, что я собираюсь пригласить его режиссером. Не всякая столь яркая звезда согласится сниматься у мальчишки.

— Мальчишка! — фыркнул Скотт. — Это мне нравится! Я приглашаю вас к себе, а вы…

— Давайте не будем торопиться, — тихо сказал Брендан. — Ни один из нас не относится к выродкам из Нового Голливуда, которые начинают с чего угодно, только не с обсуждения сюжета. Почему вы считаете, что мы с вами одинаково представляем себе Джадда? Вы же отдаете себе отчет, как зависит восприятие фильма от актерской интерпретации роли.

— Это о мексиканском наемнике из «Песни прерий», которого вы превратили в середине действия в транссексуала?

— Возмутительно, не правда ли?

— Да нет, — спокойно ответила Кит. — Гомосексуальность героя — единственное, что есть интересного во всей картине. И сценарий, и режиссура никуда не годятся. Насколько я понимаю, вы просто развлекались: ведь ваши контрактные обязательства с «МГМ» все равно подошли к концу.

— Какая проницательность, а. Скотта?

— Брендан, это еще не все. Она исключительно хитра. Знаете, детки, я, пожалуй, оставлю вас на пару минут наедине и пойду приласкаю свою приятельницу. Уверен, вы неплохо поладите.

— Эй, Скотти, — окликнула его Кит, — может, включишь перед уходом свет, а то темнотища — хоть глаз выколи.

Включив верхний свет. Скотт послал обоим воздушный поцелуй и закрыл за собой дверь.

— По-моему, вас вряд ли можно назвать хитрой. — Брендан усмехнулся и указал на видавший виды столик, уставленный напитками:

— Выпьете?

— Пожалуй, немного.

Он налил две рюмки. Со спины Брендан выглядел несколько неуклюже. Поставив второе кресло напротив нее, он сел, касаясь коленями ее колен.

— Вы сказали Скотту, что вам понравился Джадд, — начала Кит. — А у меня с Джаддом проблема. Я даже подумывала, не пригласить ли самого Германа — пусть выскажется насчет наших поправок. По-моему, из Джадда не получится герой.

В его взгляде появилось сомнение.

— Вы хотите сказать, что зритель станет относиться к нему плохо, когда выяснится, что он положил глаз на подружку сына?

— Отчасти. В книге Джадд не антигерой, а жертва насилия.

Но вот в фильме… При таком сценарии ни один актер не сможет сыграть его симпатичным. — Ожидая ответа. Кит пригубила бренди.

— Не знаю, правильно ли я вас понял, — задумчиво произнес Брендан. — По-вашему, фильм «Последний шанс» выиграет, а Джадд получится симпатичнее, если в конце не произойдет сыноубийства?

— Я не говорю, что мы должны переделывать конец. — Кит вздохнула. — Просто любопытно, как вы собираетесь вызвать у зрителя симпатию к себе, убийце, а не к Лейси или ее убитому возлюбленному. Как заставите их поверить в такую реплику:

«Мой бедный, жалкий сын, моя кровь! Разве ты не знаешь, что время не властно над…»

Брендан вскочил и навис над ней, так что ее взгляд уперся в пуговицу его рубашки.

— Но там же по-другому: «Мой сын, моя чертова кровь!

Неужто ты считаешь, что время способно меня принизить?» — Он выразительно положил ладонь себе на ширинку.

Кит усмехнулась:

— Я вижу, вы успели выучить роль наизусть, но это еще не решает проблемы.

— Ладно, милая. Существует единственный способ вам доказать… — Он рывком поставил Кит на ноги. — Стойте здесь.

Вы — мой сын. Не двигайтесь!

Кит безмолвно повиновалась его приказу, а он быстро вышел во двор, откуда до нее донеслись шаги, бормотание, вздохи.

Через несколько секунд в кабинет вернулся совсем другой Брендан. Прежняя атлетическая подтянутость исчезла, рубаха вылезала из мешковатых штанов, лицо покрылось потом, а волосы торчали во все стороны. Теперь этот человек выглядел так, будто только что выл на луну.

Спустя два часа Кит покинула дом Скотта, унося с собой видеозапись неожиданного экспромта. Скотт бросил своих гостей вовсе не для того, чтобы развлечь подружку: заняв позицию позади двухстороннего зеркала, висевшего над камином, он засиял происходившее в кабинете на пленку.

В тот же вечер Арчер получил от Кит ответный телекс:

«Высылаю кассету с кинопробой. Марш и Джадд Хайнс — одно лицо».

Когда погас экран и зажегся свет, Кит с удивлением увидела на винтовой лестнице спину Арчера. Черт бы его побрал!

Сьюзен Шалтебрандт присела перед ней на корточки и потрогала холодной ладонью ее лоб.

— Не принимайте это на свой счет, дорогая. У него очень важное совещание. Он просил меня поблагодарить вас от его имени за просмотр и передать, что он в кратчайший срок уведомит вас о своем решении по поводу «Последнего шанса». Кит, милочка, возьмите платок. Это разница во, времени, со мной тоже всегда так. Просто вы плохо ее переносите.

Кит высморкалась.

— Дело не в разнице, Сьюзи, а в «Последнем шансе». Вы даже не представляете, до чего это слезливая вещь — тут не обойдешься и коробкой платков…