Большое кино

Глава 8

Полицейские из 86-го участка оказались рьяными поклонниками Кит Рейсом. Если бы она своими глазами не увидела у них на стене собственную фотографию рядом с фотографиями Морган Фэрчайлд и Линды Эванс, то ни за что бы в это не поверила. Ее отказ подать в суд на женщину, угрожавшую ее убить, сильно расстроил бравых стражей порядка.

— Поймите, она потеряла единственную дочь! Все, что у нее теперь осталось, — это газетные заголовки. Надеюсь, вы будете к ней снисходительны. Об одном прошу: когда она придет в себя, не отдавайте ей револьвер. — Кит поежилась. — Кажется, вы просили, чтобы я подписала свой плакатик? Покажите где, и мне надо торопиться: работа не ждет.

Девин встретил ее чашкой кофе.

— Бедняжка! — Он усадил Кит в кресло. Вокруг переминались восемьдесят шесть девушек, мечтающих как можно скорее преобразиться в Лейси, — именно столько откликнулось на объявление. Кит сомневалась, что сумеет сосредоточиться; сейчас ее куда больше волновало то, с какими заголовками выйдут вечерние газеты. Девин, словно угадав мысли Кит, потрепал ее по руке. — Не беспокойся, вечерние газеты промолчат и, уж во всяком случае, обойдутся без имен.

— Мне бы твою уверенность, Девин! Свидетелями всей этой жуткой сцены стали как минимум два десятка репортеров, так что…

— Остановись! Пока ты любезничала с парнями в синей форме, я заставил всю эту братию поклясться на их репортерских удостоверениях, что они не назовут имен. Уж сегодня — точно.

Кит не знала, верить ли ей этому самодовольно улыбающемуся юнцу.

— Объясни, как это тебе удалось?..

Его улыбка стала еще шире.

— Просто я назвался представителем Раша Александера и пообещал, что в обмен на их деликатность мы уж завтра подкинем им кое-что куда более пикантное.

— И что же это будет, Девин?

— Ты спрашиваешь, что им подкинет мистер Александер?

Не сомневайся, он человек находчивый.

— А вдруг Раш догадается, что ты…

— Ради того, чтобы не пачкали твое имя, можно пойти на любые жертвы. Даже день передышки дорогого стоит. У них будут сутки, чтобы остыть. Завтра заголовки будут уже не такими отвратительными, если вообще будут, — ведь новый день принесет новые скандалы.

У растроганной Кит даже слезы Выступили.

— Не знаю, как мне тебя и благодарить.

Девин снова улыбнулся, на это раз смущенно.

— Лучше возьмемся за дело. — Он сказал это нарочито громко, чем моментально привлек внимание девичьей стаи.

Кит поднялась с кресла — и мигом прекратилось жевание резинки, шарканье, шелест страниц резюме.

— Леди, — провозгласил Девин, — сейчас мы с мисс Ренсом пройдемся среди вас и зададим кое-какие вопросы.

Девушки снова ожили, но теперь это была какая-то искусственная живость; Кит даже показалось, что она попала в толпу статисток.

— Пробные съемки претенденток, сделанные сегодня утром, уже отправлены самолетом в Лос-Анджелес — Скотти на растерзание, — затараторил Девин ей на ухо. — Материал не очень воодушевляющий, но Скотти все равно обещал с ним разобраться. Вообще все это сплошь кукольная витрина: таких типажей пруд пруди и в Лос-Анджелесе. Правда, эти, сегодняшние, выглядят немного поприличнее.

Они остановились перед молоденькой брюнеткой в алом леопарде и оранжевых лосинах, походившей на танцовщицу.

— Шея длинновата, — тихо подсказал Девин, — мы же не «Лебединое озеро» снимаем!

— Верно, — кивнула Кит. — Спасибо, мы вам позвоним, — это уже девушке. — Отойдем-ка вон туда, Девин, поболтаем. — Они сели на диван и стали обсуждать кандидаток. — Расскажи мне о крайней справа. Такая бледная, с розовой губной помадой.

— Дженна Не-Помию-Как-Дальше. Сыграла небольшую роль в последнем фильме Скорсезе. — Девин пошуршал бумагами. — Моррис. Дженна Моррис. Вообще-то она певица, но немного снимается. Не совсем бесталанна.

— Да, — кивнула Кит, — интересная внешность! — Потом она вспомнила, что уже видела ее в «Кларе» среди девушек, вьющихся вокруг Брендана. — Нет, не пойдет.

Девин, пожав плечами, сделал себе пометку и стал зачитывать список, а Кит в это время подзывала некоторых и подвергала допросу.

Отбирая претенденток. Кит старалась забыть о том, как чувствовала себя, когда сама была в их шкуре. Казалось, только вчера она, молодая актриса, готова была откликнуться на любой зов.

Как она тогда ненавидела тех, отбиравших кандидатов, — и таких, как Девин, и главных, вроде себя теперешней! На их доброту ее душа отзывалась удвоенной ненавистью. Заранее готовясь к роли отвергнутой, она страдала от доброты еще больше, чем от жестокости. Именно поэтому она давно взяла за правило не быть «добренькой».

По ее просьбе Девин поманил брюнетку — откровенную копию Кит в молодости.

— Чем вы занимались в последнее время? — Кит, как зачарованная, не сводила глаз с ухоженного лица.

Девушка вздернула подбородок и смотрела на свою мучительницу со смесью любопытства и скуки.

— Прошлым летом работала в труппе вест-портского театра — танцевала в шоу «Качели» и пробовалась на главную роль.

Кит представила себе, как эта красавица извивается на сцене вечер за вечером, как ждет случая, который превратит ее в главную стерву в черном трико.

— Вам не кажется, что для роли Лейси вы… слишком много знаете о жизни?

Голова девушки странно дернулась, но в следующее мгновение она задрала подбородок еще выше.

— Думаю, я как раз то, что надо, — небрежно произнесла она, однако в ее тоне явно недоставало убедительности.

— Благодарю вас. — Кит велела Девину подозвать следующую.

Девушки вели себя по-разному: одни проявляли враждебность, другие обижались, некоторые глупо хихикали, — и все это было не то. Она ждала, что хоть одна из них окажется такой, как надо. Правда, что значит «как надо», она и сама не знала. Наконец у нее иссякло терпение:

— Это все?

— Не совсем, — поспешно отозвался Девин. — Есть еще две — их отобрал сам Брендан, сейчас он с ними разбирается.

Кит удивленно обернулась:

— Что-то я не поняла…

— Я говорю, Брендан…

— Я слышала, Девин. Но как он вообще очутился в Нью-Йорке?

— Видимо, — осторожно ответил молодой человек, — он решил, что может оказать кое-какую помощь.

— Видимо? А Скотт об этом знает?

— Разве Джей ничего тебе не сказал? Он клялся, что скажет! — испуганно лепетал Девин.

— Где Брендан? — грозно спросила Кит.

— В соседней комнате. Позвать?

Кит покрутила серьгу. С момента разрыва она ни разу не оставалась с Бренданом наедине: рядом всегда находился Скотт.

Почему он ее не предупредил? Она вспомнила утренний телефонный разговор. Не исключено, что Скотт попытался…

Девин тем временем с трудом удерживал оборону.

— Скажите, сколько еще времени мне ждать? У меня есть другие предложения! — наседала то одна, то другая девица.

— Леди, считайте, что ваше ожидание кончилось, — пришла на помощь Девину Кит. — Можете быть свободны, все.

Идем, Девин, посмотрим, как идут дела по соседству.

При появлении Кит рыжая девушка с косичками подняла на нее испуганные глаза, однако Брендан, сидевший напротив нее верхом на стуле, остался невозмутим. Кит молча села у стены.

Знакомый голос наполнял комнату, падая на нее, как густой снег, лишая сил. Она закрыла глаза и только каким-то шестым чувством ощущала, что Брендан подходит все ближе и ближе. Вскочив, Кит поспешно утерла непрошеные слезы.

— Послушай, Кит…

— Какого черта тебе здесь надо? — Голос ее упал до хриплого шепота.

— Я пытаюсь помочь тебе с Лейси. — Брендан улыбнулся и пригладил усы. — Столько возни, словно речь идет о новой Скарлетт О'Хара. Может, лучше поискать среди уже известных молодых актрис?

— Это Скотт придумал? — Кит уперлась взглядом ему в кадык. — Ты не должен был приезжать — я как-нибудь сама разберусь. Тебе надо быть в Лос-Анджелесе, работать, а не…

Мы и так отстаем от графика, а ты еще имеешь нахальство заявляться сюда — насколько я понимаю, за счет «Горизонта», и изображать из себя специалиста по подбору актрис! Я думала, что могу доверять твоему профессионализму: ты будешь делать свое дело и не лезть в мои. Выходит, я в тебе ошиблась. — Кит вскочила и подошла к Брендану вплотную, предусмотрительно спрятав руки в карманы, чтобы он не видел ее крепко сжатых кулаков. — Скотт тоже хорош — что на него нашло? Боюсь, как бы у него снова не начался бесплодный период, когда он только и делал, что отправлял людей на задания и волновался, вернутся ли они живыми.

Брендан схватил Кит за плечи и, крепко сжав их, заставил ее умолкнуть.

— Господи, Кит, ты вся дрожишь! Ну-ка сядь.

— Я в порядке. — Она не узнала собственный голос. — И вообще, я лучше постою.

— Да что с тобой, милая?

— Я тебе не «милая». Будь добр, убери руки!

Он повиновался и печально поглядел на нее. При люминесцентном освещении морщины на его лице казались глубже, чем обычно.

— Ты на меня сердишься? Прошу тебя, поверь: все, чего я хотел, — это быть с тобой…

Кит отвернулась — она не хотела видеть его, но ей отнюдь не стало лучше, когда она убедилась, что обе девушки вовсю таращат на них глаза.

— Может, мне уйти? Черт, конечно, я не должен был приезжать. Просто нам не место в одном полушарии, и мне следует убраться куда-нибудь в Катманду…

— Хочешь, чтобы я тебя пожалела? — Кит предостерегающе подняла палец. — Не разыгрывай передо мной сцен! Тебе вообще не идет роль отвергнутого… — От собственных слов Кит хотелось провалиться сквозь землю.

— Господи, только не плачь! Боже, вот уж не думал, что все этим кончится!

Кит ударила его по щеке; одна из девушек взвизгнула. Брендан даже не попытался защититься — он лишь ошарашенно смотрел на нее.

Бросившись вон из комнаты. Кит пробежала мимо Девина, девушек, секретарши, напрасно протягивавшей ей веер записок. Лишь на улице она остановилась и взяла такси.

Дома, в Пасифик-Палисэйдс, Кит находила простое и действенное утешение: каждый день она плавала в проливе Санта-Барбара. Вернувшись с работы, она немедленно переодевалась в купальник — обычно черный, закрытый, — надевала резиновые шлепанцы и первую попавшуюся рубашку, хватала выгоревшую шляпу, бросала на столик под зеркалом очки. Десять деревянных ступенек вниз — площадка, еще десять ступенек — и ее качал на себе Тихий океан.

Первым делом она проплывала по прямой пятьдесят ярдов, потом плыла параллельно пляжу на север. Гребок, еще один — вдох, гребок, еще один — выдох. Плывя, она выбирала на берегу ориентиры: дом с башенкой, уткнувшийся в песок катамаран с трепещущим на ветру светло-голубым парусом, коттедж, заросший бугенвиллеями, стеклянный куб — обитель араба-плейбоя и его трех жен. В двух с половиной милях начиналась бухта с общественным пляжем. Пляж обычно бывал заполнен до отказа только поздней весной и летом — в это время на автомобильной стоянке не оставалось свободного места, песка не было видно под зонтиками, а отмели кишели купальщиками.

Спасатели привыкли к Кит и всегда приветственно махали и свистели ей, когда она проплывала мимо. В такие мгновения Кит казалась себе русалкой. Ей чудилось, что она перестает дышать носом и черпает силу не в воздухе, а в воде.

Закат обычно заставал Кит в воде. Она скользила по искрящейся поверхности, доверившись течению, погружала в воду лицо, открывала глаза и разглядывала тянущиеся в глубину трепещущие солнечные лучи.

В прошлом году, ранней весной, ее близорукий взгляд нашарил на пустой стоянке красный ромбик.

Сначала она решила, что это автомобиль с влюбленной парочкой, правильно рассудившей, что безлюдная стоянка — лучшее из укрытий. Однако по прошествии нескольких дней Кит убедилась, что это вовсе не влюбленные, а одинокий мужчина — любитель наблюдать за птицами, китами, закатом — да мало ли за чем еще. День за днем, доплывая до бухты, она видела, как красная машина заезжает на стоянку у пляжа. Кем бы ни был сидевший в ней человек, чем бы ни занимался, Кит уже предвкушала его очередное появление следующим вечером.

Когда до нее наконец дошло, что он наблюдает не за китами и птицами, а за ней, она испытала странное удовлетворение.

Он сидел на багажнике, поставив ноги на бампер, и на этот раз Кит не испугалась, как привыкла пугаться, когда, раздеваясь в спальне, вдруг представляла, что за ней подглядывают в окно.

Этот наблюдатель не вызывал у нее раздражения: казалось, он присматривает за ней, заботясь о ее безопасности. На обратном пути она обычно замечала, что он уже уехал, и остро чувствовала одиночество: океан тут же становился холодным и пугающе огромным.

Той же весной Кит посетила съемочную площадку «Последнего шанса». Шла первая неделя съемок. Декорация представляла собой дом в викторианском стиле на побережье. Она собиралась поздороваться со съемочной группой, как вдруг увидела у ворот тот самый ромбик с пляжной стоянки. Остановив одетую в мужскую рубашку симпатичную девушку с веснушчатым личиком, Кит спросила:

— Чья это машина?

— Красный «сааб»? На нем иногда приезжает Брендан.

Кит вплыла в дом, словно подгоняемая океанской волной.

В вестибюле Джей Скотт представил ей всех, с кем в тот момент работал. Разговор с Бренданом продлился считанные секунды, но на его взгляд она ответила улыбкой. Кит уже и забыла, когда последний раз улыбалась мужчинам.

В тот вечер по дороге домой она прошлась по всем своим любимым магазинам: в итальянском купила сосновые шишки и спагетти, в сырном — пармезан и истекающий влагой бри, в пекарне — два батона итальянского пшеничного хлеба и тонкое анисовое печенье, в чайном — гавайских кофейных зерен. Дома у нее был припасен литр кьянти, в огороде росли помидоры и базилик, в саду — апельсиновые деревья, увешанные плодами.

Переодевшись в своей просторной спальне, белые стены которой отражали мерцание океанской глади и где вешалкой служила скульптура обнаженной женщины, Кит напялила на скульптуру шерстяное платье, которое только что стянула с себя.

Мать повеселилась бы, узнав, что ее ангел служит дочери вешалкой! Чуть помедлив, она выбрала зеленый купальник и выгоревшую черную рубашку.

Прежде чем выйти. Кит мельком посмотрела на себя в зеркало у двери: зрачки почти полностью потеснили зеленую радужную оболочку ее глаз.

Гребок, гребок — вдох, гребок, гребок — выдох… Не увидев на стоянке привычного ромба, она почувствовала себя обманутой. Уже не рыба, а простой поплавок, бессмысленно и неуклюже болтающийся на воде… Зачем ей теперь стеклянный куб арабского плейбоя, бугенвиллеи, катамаран, коттедж, домик с башенкой? Преодолев последние пятьдесят ярдов до пляжа. Кит выбралась на песок, вконец измученная, и свалилась, корчась от судорог в руках и ногах.

Полотенце не могло заменить бинт, соль разъедала невидимые раны по всему телу. С трудом натянув рубашку и сунув ноги в скользкие шлепанцы, она посмотрела на лестницу и испугалась, что не сможет по ней вскарабкаться.

И все же в конце пути, на площадке, ее ждал он — ждал, жадно кусая помидор с ее огорода.

— Какие вкусные! — Кит схватилась за ограждение, чтобы не упасть, а он тут же сделал вид, что удивлен. — Только не говорите, что вы меня не ждали.

— Я… Вас не было на стоянке. — Он усмехнулся. Она покраснела и опустила глаза. — Я не думала, что вы вернетесь.

Он протянул руки и сказал чуть насмешливо:

— Не вернусь? Наоборот, теперь я вообще останусь.

Кит сидела в гостиной с Джеем Скоттом. Брендан отлучился купить кое-что для фруктового компота, который она решила сварить на десерт. Они любовались закатом и пили чай из тонких розовых чашек.

— Какая огромная чайка! — Скотт испуганно вобрал голову в плечи и указал на окно.

Кит встала и резким движением опустила штору, потом снова села и закрыла глаза. Она прислушивалась к вкрадчивому плеску океана, прикинувшегося мирным озером.

— Черт, кто-то давно должен был поселиться с Бренданом! — начал Скотт. — Я заметил, что он пьет теперь куда меньше, чем прежде, а на съемках вообще трезв как стеклышко.

Кит мирно дремала, ожидая продолжения.

— Переехав к тебе, он почти перестал волочиться за женщинами…

Она недовольно вздохнула и вытянула голые ноги.

— Учти, Кит, иногда Брендан дичает. Помнится, сижу я как-то в верхнем баре «Сарди», и вдруг появляется Брендан и стаскивает с табурета Эдера из «Тайме». Знаешь, какую он ему устроил выволочку — и это при том, что в баре было полно посетителей! Один даже успел его сфотографировать, но Брендану на это начхать: он уже не мог остановиться. Эдер, видите ли, написал отзыв, который ему не понравился! Между прочим, Кит, сам Брендан даже не участвовал в раскритикованной постановке, зато главную роль исполнял его приятель. Брендан и его приятели!

Кит блаженно улыбнулась:

— Брендан — настоящий друг. Я думала, ты это знаешь.

Большинству людей просто невдомек, какая у него тонкая душа.

У него обостренное чувство справедливости. Прибавь сюда громкий голос — иногда он начинает декламировать, как на сцене.

— Просто он прирожденный лицедей — ему всегда хочется, чтобы его услышали на галерке. Знаю, он обещал вести себя прилично…

— И сдержит слово. Скотт, ты же его знаешь. Пресса стоит на ушах, они повсюду нас преследуют. Боюсь, рано или поздно он выкинет какого-нибудь зарвавшегося репортеришку в окно…

— Это, конечно, не мое дело. Кит, но ты администратор, вот и веди себя соответственно! Администраторам не положено лезть в объектив. Не забывай, нью-йоркские боссы косо смотрят на администраторов, возомнивших себя звездами, тогда как их обязанность — держать звезд в ежовых рукавицах. — Скотт встал и заходил по комнате. — Представляю, как обрадуется желтая пресса! Забыла, как это бывает?

— Перестань, Скотт! Разве ты не видишь, что он не виноват? Уж я-то знаю! Он понимает, что мне не справиться с газетами. — Она устремила на режиссера умоляющий взгляд. — Представляешь, я перестала читать газеты! То есть читаю одни вырезки. Мне дают газеты, превращенные в лапшу, удалено все, что касается Брендана и меня.

— Читал, читал! Можно подумать, что ты тоже… — Он помялся. — В общем, они изображают дело так, словно ты забралась на вершину по постелям. Брендана они рисуют игрушкой, подарком, который ты себе преподнесла, добившись успеха в мире мужчин, этаким большим трофеем…

И тут Скотт прикусил язык: в дверях стоял насупившийся Брендан.

— Я забыл ключи. Подошел к машине, а ключей нет. И ведь не пьяный!

— Ключи висят на кухне, — подсказала Кит, а Скотт только пожал плечами.

Вернувшись из кухни, Брендан подошел к Кит.

— Раз уж я здесь, надо поцеловаться. — Он требовательно подставил Кит губы. — На, держи! — Скотт ловко поймал брошенные ему ключи. — Съезди в магазин сам, пока мисс Рейсом побалуется со своим трофеем.

Это был первый прием, который они устроили вместе. Почти все ее друзья уже уехали, а его друзья остались полюбоваться закатом. Брендан разбавлял бурбон водой из-под крана, когда Кит подошла к нему, обняла и прошептала на ухо:

— Хочу тебя…

Он крепко прижал ее к себе, и в следующее мгновение она увидела, как он подмигивает приятелю у нее за спиной.

— Ну их всех к черту! — Брендан продолжал прерванный разговор, словно Кит не было рядом. — Разве они что-нибудь понимают, эти недоумки? Главное, что у Теда Роланда все девяносто минут, что он торчит на экране, топорщатся штаны. — Брендан выпустил Кит, потому что она мешала ему жестикулировать. — На остальное они плевать хотели.

— Перестань, Брен! — вмешалась Кит. — Такое впечатление, будто ты ничего не смыслишь в кино. Зачем изображать из себя параноика? Все гораздо сложнее.

— А по-моему, все просто. Ты только посмотри, что с ним — сделала студия! Сократила его роль с шести минут до семидесяти секунд. Нет, студия — враг настоящего искусства. Играть для студии — это искусство раба, а не свободного человека. — Брендан поднес стакан к губам.

— Гегель, кажется? — Приятель Брендана расплылся в улыбке, довольный, что его так яростно защищают.

Кит хотела выйти из кухни, но не выдержала и, оглянувшись, сказала громче, чем хотела:

— Значит, я тоже твой враг, Брендан?

Рядом с компьютером Кит щебетала стайка молодых женщин: крупная обладательница рыжей гривы, две блондинки средних размеров и одна маленькая брюнетка.

— Что кому принести?

— Как вы уживаетесь с этой штуковиной? Такая холодная, неприятная!

Кит ласково похлопала компьютер ладонью.

— Эта холодная и неприятная штуковина помогает мне оставаться в курсе очень сложного бизнеса.

Рыжая пожала плечами:

— Разве при этом не сводится все к цифрам? Вот вам и творчество! — Она поморщилась. — Брендан считает, что так и до бесплодия недалеко.

— Говорят, он называет компьютер вашим «муженьком»! — захихикала блондинка.

— Какая разница? Главное — компьютер помогает моему бизнесу. — Кит не показывала, как зла на Брендана, выдающего женщинам ее тайны. — Боюсь, Брендан небольшой поклонник компьютеризации.

— Брендан — поклонник людей. Точнее, женщин. — Рыжая сладострастно потянулась и тряхнула волосами. Вся компания, словно сговорившись, двинулась к мужчинам, кроме брюнетки.

— Кажется, раньше мы не встречались. — Брюнетка протянула Кит руку. — Чудесный прием! — Она покрутила головой. — Столько приятных людей!

Кит изо всех сил старалась изобразить радушную хозяйку, но получалось у нее плохо. Друзья Брендана действовали ей на нервы — все эти чужие люди расхаживали по ее дому, как по своему собственному. Она не знала, кто ей более неприятен — женщины, годящиеся ей в дочери, или мужчины — более откровенные, более горластые.

— Меня зовут Бэтси. Я подруга дочери Брендана.

Кит кивнула:

— Рада познакомиться. Я было подумала, что вы — одна из… — Почувствовав, что сказала лишнее, Кит умолкла.

— Одна из «девочек Брендана», так? — подсказала Бэтси. — Нет, я — близкая подруга Лили. Она не смогла прийти и послала меня — шпионить и доносить ей.

— Шпионить? — повторила за ней Кит. — За мной, наверное. Ну и как? Я прошла испытание?

— Безусловно.

— Очень на это надеюсь.

— Вы можете забыть про ревность.

— Что?

— Обо всех этих молоденьких штучках. Я заметила, как вы за ними наблюдаете.

С другой стороны комнаты раздался смех — Брендан показывал на рыжей девушке эффектный прием рукопашной борьбы.

— Он очарован их молодостью…

— Хорошо вас понимаю, — сказала брюнетка. — Мне исполнилось тридцать, и я начинаю чувствовать такие вещи. Молодость воспринимается как достижение…

— Вот именно.

— Но вы все равно не волнуйтесь. Все это осколки кризиса, постигшего его, — удел всех мужчин в середине жизни.

Благодаря вам кризис преодолен. Можно мне называть вас просто Кит?

— Да, конечно.

— Хотите, я кое в чем вам признаюсь. Кит? Я вам завидую: вашему дому, вашему мужчине, вашей работе. Если вы не счастливейшая женщина на свете…

— То?

— То вы просто обязаны ею быть! Все, мне пора. Я еще должна вернуться в Сан-Диего. Не волнуйтесь, я представлю Лили самый радужный отчет.

Оставшись без собеседницы, Кит почувствовала себя брошенной. Она спустилась вниз и села, уставившись сквозь темноту на мигающие огни бакенов. Почему» ее не переполняет счастье? Почему она завидует девушкам наверху? Она достала свитер и поднялась наверх с намерением предупредить Брендана, что немного прогуляется. Он как раз прощался с одной из блондинок. Целуя ее, он по-хозяйски прошелся ладонью по ее груди. Кит отвернулась и заторопилась к пляжу. Почувствовав, как трясется лестница, она обернулась и увидела, что Брендан догоняет ее.

— Куда ты?

— Подышать воздухом.

— Но ты не рассердилась?

— Нет, конечно. С какой стати?

Брендан испытующе посмотрел на нее:

— Ты весь вечер ходишь с обиженным видом.

— Что-то я не понимаю…

— Наверное, все из-за этих девчонок?

— Ты имеешь в виду своих поклонниц? — Ее голос звучал нестерпимо фальшиво.

— Из-за них! Господи, Кит, так бы и сказала, что ревнуешь От такой сильной женщины, как ты, мужчина не ждет ревности. Пойми, мы просто друзья! Что с того, что они молоды и красивы? Я вообще люблю женщин. Кит. Мне нравится к ним прикасаться. Между прочим, и к мужчинам тоже.

Она опустила голову.

— Прости, Брендан.

— Черт! — Он отвернулся и ушел наверх, а она побежала в черноту ночи, вниз, на пляж. Обойдя мыс, чтобы не видеть свет и не слышать шум вечеринки, Кит на последнем дыхании добралась до катамарана, упала на брезент и тут же заснула, убаюканная ветром.

Очнувшись через несколько часов, Кит заторопилась назад. полагая, что опасность миновала, и, обогнув мыс, увидела, что свет остался гореть только в одном окне ее дома — в спальне.

Она пошла на свет, полная надежды, взбежала по ступенькам, миновала гостиную. Беспорядок, оставленный гостями, мог подождать до завтра. Не хватало, чтобы он стал выговаривать ей за ее проклятую приверженность к чистоте, способную любого свести с ума!

Ее кровать была пуста. Кит испуганно зажмурилась, потом огляделась, готовая к худшему. Стенной шкаф, где он держал свою одежду, тоже зиял пустотой. Она села на пол, привалилась спиной к кровати и уставилась на свои шнурки. В голову ей так ничего и не пришло, и вскоре ее сморил сон.

Она проснулась от резкого звука: что-то упало на пол рядом с ее головой. Протерев глаза, Кит потянулась и спросонья схватила лежащий на полу сценарий, потом опомнилась и села.

— Что-то я не уверена, что собиралась читать именно сейчас.

— Неужели?

— И вообще, я не нашла в шкафу твоих вещей и решила, что ты ушел.

— Ты забыла, что я перенес их в другой шкаф — в вестибюле второго этажа?

— Ах да!

Он навалился на нее, заглянул ей в глаза.

— А ну-ка раздевайся!

Она послушно стянула с себя платье. Тогда он перевернул ее на живот и зашептал на ухо, шевеля своим дыханием волосы у нее на затылке:

— Я так тебя захотел, что чуть с ума не сошел! Когда ты ушла, я всех разогнал и побежал на пляж — искать тебя. Я искал твою одежду. Мне взбрело в голову, что своим поведением я загнал тебя в океан. — Он засмеялся. — Потом я вернулся в дом, но что мне здесь делать без тебя? Тогда я поехал к Скотту.

Он налил мне бурбона и дал читать сценарий, но я не мог сосредоточиться, все вспоминал тебя, эту комнату, как все было, когда мы только познакомились. Скотт отвез меня обратно в «Клару». Напомни, чтобы утром я забрал «сааб». Ты одна такая. Кит.

Его рука оказалась У нее между ног и забиралась все глубже. Она часто задышала.

— Ты же знаешь, как я люблю с тобой спать! Ты думаешь, что я люблю тебя за изящество или за суровость, но это — заблуждение. Я люблю тебя вопреки всему этому: за настоящую нежность, несмотря на внешнюю холодность. За это твое мягкое нутро я тебя и люблю. Твои друзья правы: я тебе не гожусь — из-за меня ты чаще становишься жесткой, а они поклоняются твоей стервозности. Ненавижу ее! Из-за нее у меня пропадает эрекция. Зато когда ты становишься мягче, я делаюсь молодцом, каких поискать. Господь со мной, скажи, что я тебе подхожу, детка. Скажи Она закрыла глаза и выгнула спину, вбирая его в себя.

— Подходишь, подходишь…

Они занялись любовью — бессловесной, беззвучной. Толчок, другой — вдох… Она поступила правильно, дождавшись Брендана. Он тянул ее вниз, в глубину. Толчок, другой — выдох… Здесь, в глубине, был ее дом.

В «Ривер-клаб» она заплыла в глубокий сектор бассейна и потрясла головой, освобождая уши от воды.

— Что вы сказали?

— Простите, мисс Рейсом, но телефон не дотянуть до воды. — Полицейский обращался к ней с бортика. — Сказать, что вы заняты?

— Сколько раз повторять, чтобы вы не ходили за мной по пятам? Терпеть этого не могу! Кто звонит? Как меня нашли?

— Это ваш секретарь.

Она поднялась по лесенке и успела схватить с трамплина полотенце прежде, чем до него дотянулся полицейский. Обмотавшись полотенцем, она подошла к телефону.

— Я не стала бы вас беспокоить, но был звонок от мистера Ренсома. Он говорит, что вы обязательно должны ему перезвонить сегодня во второй половине дня.

— Обязательно? Ладно, спасибо, Саша. Как вы нашли меня?

— Это оказалось нетрудно. Девин сказал, что вы, наверное, в «Ривер», раз закрыт ваш клуб.

Еще раз поблагодарив секретаршу, Кит повесила трубку и стала нетерпеливо оглядываться в поисках сумки. Полицейский Баллард щелкнул каблуками и поднес пальцы к виску.

— Вам помочь, мэм? Хотите второе полотенце?

— Спасибо, Баллард. — Она набрала номер Арчера. Ее тут же соединили.

— Хорошо, что ты мне звонишь. Кит.

— Действительно хорошо? То, что ты так долго тянул с решением, — хороший или дурной знак?

— Боюсь, ты так и не узнаешь о моем решении касательно «Последнего шанса», пока не предоставишь шанс Либерти Адамс.

— Брось, Арчер. Кажется, мы договорились, что с нас довольно прессы…

— Если ты хотя бы немного перестанешь трусить, то увидишь, что Либерти Адамс не такая уж страшная.

— Это в каком же смысле?

— Просто она заслуживает больше внимания.

— Но, Арчер…

— Позвони ей и назначь время, очень тебе рекомендую, В трубке раздались короткие гудки. Кит покачала головой:

— Ну и осел!

— Прошу прощения, мэм. — Баллард все еще стоял рядом, протягивая ей полотенце.

— Все в порядке, это мои проблемы, а не ваши.

— Понимаю.

— Не могли бы вы отвезти меня в отель, Баллард?

— Конечно, мэм.

— Кажется, самое время что-нибудь выпить.

Потом он будет оправдываться, что с ним сыграло злую шутку освещение, что океанский закат ослепил и не позволил разглядеть внешность — только силуэт…

Он стоит на террасе на фоне темнеющего неба в подаренном ею халате, хотя ее нет рядом, и оценить его целомудрие некому. Он печально поглядывает на свое вздыбившееся мужское достоинство и про себя ругает последними словами студию, в которую ее тянет как магнитом. На перилах террасы стоит полный стакан свежевыжатого сока лайма. Он выпивает его залпом и морщится от горечи, потом сбегает к океану, сбрасывая на бегу халат. У кромки воды он во всю глотку декламирует монолог Джадда об отцах и сыновьях.

Прибой кипит у его колен, дерет кожу, как наждак, и он вопит от удовольствия.

Затем он оборачивается, машинально поднимает глаза на окна «Клары», алеющие в лучах заходящего солнца, и видит ее силуэт.

Накинув халат, он бежит к ней со всех ног.

— Кит! Как ты догадалась, что я хочу тебя именно сейчас?

Он кидается к ней через гостиную, но на полпути замирает как вкопанный. Она улыбается, забавляясь его удивлением:

— Вы меня знаете?

Он растерянно кивает. Он вынужден признать, что его ловко разыграли. На ней черное прямое платье с пуговицами спереди, похожее на мужскую рубашку, сама она меньше Кит, крепче, жилистее. Ее волосы тоже скручены в узел на затылке, только совершенно седые. Зато голос у нее свой, особенный.

— Давно не видела такой мощи! Вы очень притягательный мужчина.

Бесстрашие — вот что отличало ее прежде всего. Ее дерзость буквально перетекала в него. Он схватил ее за руку и заставил ощутить его мощь на ощупь.

— Вам хочется ? Так вперед!

— Настоящий мужчина! — Ее рука ритмично движется вперед-назад. — Твердость стали! Что ж, проверим вас в деле.

Он сдавливает ее голову, словно стремясь раздавить. До него доходит, какой ничтожной была его жажда владеть двадцатилетними женщинами по сравнению с вожделением, которое у него вызвала семидесятидвухлетняя мать женщины, которую он любит.

Он поднимает ее как перышко, водружает на жесткую белую кушетку — спиной к себе, лицом к закату. Погружаясь в нее, он понимает, что хотел бы сохранить иллюзию, будто это не мать, а дочь. Ему кажется, что он овладевает обеими — матерью и дочерью и что всегда стремился именно к этому.