Борьба за свободу

Глава 10

Рэйвен

Фан-чертовски-тастически.

Это единственный способ описать езду на черном Харлее, с моим супергорячим, крутым парнем. Слова крутятся в голове, заставляя мой желудок порхать, или, может быть, это адреналин от езды. Полагаю, это комбинация того и другого.

Солнце светит, и появляется спокойный ветерок от скорости байка. Массивное тело Джоны управляет потрясающей техникой, пока мы извиваемся и поворачиваем по улицам Лас-Вегаса. Я не могу не задаться вопросом, каково это, управлять им самой. Делаю мысленную заметку спросить Джону, сможет ли он меня обучить.

Он едет ко мне по длинному пути, обязательно заезжая в самые красивые районы города. На особенно длинном участке дороги, я ослабляю хватку на его талии и сжимаю коленями его бедра. Быстро помолившись, я расставляю руки над головой в полной свободе, и вою, как дикий пес.

Тело Джоны сотрясается, предполагаю, что это смех, но не слышу из-за рева мотоцикла. Засмущавшись, из-за своей счастливой выходки, я оборачиваю руки вокруг его тела, и обнимаю его.

Мы останавливаемся возле гаража Гая, и Джона паркует Харлей рядом с моей Шевроле Новой. Я перебрасываю ногу через байк и слезаю, пока он удерживает его. Стянув шлем, я приглаживаю непослушные кончики волос и восхищаюсь им, пока он слазит с байка. Он излучает уверенность и непоколебимость как человек, который хорошо знает свое тело и его возможности. Красная футболка облегает его торс, и на нем мешковатые джинсы, но узкие во всех нужных местах. Он снимает шлем и обходит мою машину, проверяя ее. Он видел ее много раз издалека, но никогда близко.

Я изучаю его сосредоточенность на лице.

— Ну, что думаешь?

Его взгляд вперивается в мой.

— Что я думаю? Я думаю, что это удивительно. — Он наклоняется, положив руки на бедра, чтобы заглянуть в окно, со стороны водителя. — Оригинальный интерьер, деревянный рычаг, руль… Рэйвен, детка, это ты сделала?

Я возвращаюсь в состояние мегаватной улыбки. Моя грудь наполняется гордостью, из-за удивления в его голосе.

— Да, на это ушло два года, я копила деньги на запчасти и работала над ней в свободное время.

Он сокращает пространство между нами и обнимает меня за талию, положив руки на мой зад. Как и у себя на кухне, простым прикосновением он воспламеняет мою кровь, и я чувствую что-то, что чувствую не часто. Сексуальность.

— Я так горжусь тобой, детка. Это, — он показывает жестом на машину и кивает головой, — это невероятно. Ты невероятная.

Его слова проникают глубоко в мою душу, сотрясая бесполезные обломки защитной стены, которую он уничтожил вчера.

Приподнявшись на носочках, я кладу руки на его грудь и медленно прикасаюсь губами к его. Его хватка на моей заднице усиливается. Я еще раз целую его губы, и еще раз, затем открываю рот и позволяю кончику моего языка провести по его полной нижней губе. Он хватает мои волосы и осторожно тянет, притягивая меня к себе под нужным углом. Его губы накрывают мои, а язык врывается в мой рот. Его поцелуй собственнический и доминирующий, и я стону в его нетерпеливый рот. Без предупреждения, я чувствую жжение от нагретого солнцем металла машины на заднице, пока Джона прижимает меня. Он упирается своим членом мне в живот, и мои ноги слабеют. Через некоторое время, минуты или часы, не уверена, я прерываю его поцелуй.

— Нам следует притормозить, пока нас не арестовали за непристойное поведение.

Его дерзкая усмешка и голодные глаза заставляют меня подумать, а не стоит ли рискнуть.

Он крепко прижимает меня к машине, пока мое дыхание не успокаивается и я не обретаю способность владеть своими ногами.

— Ты в порядке? — спрашивает он, а хищная улыбка растягивается на его губах.

— Да, в порядке.

Сделав два шага назад, он выпускает меня из своей хватки, но берет за руку и пожимает одним плечом.

— Покажи мне свою квартиру.

Я направляюсь к моей квартире, находясь под воздействием чар Джоны.

Привыкну ли я когда-нибудь, что я с ним? Или буду спотыкаться о ноги каждый раз, когда мы вместе.

— Рэй!

В нескольких шагах от переулка, я слышу безошибочно узнаваемый зов. Гай стоит в боксе, и его свирепый взгляд настолько непроницаемый, что я не могу увидеть цвет его глаз.

— Эм, сейчас вернусь.

Я отпускаю руку Джоны, но чувствую, что он держится еще крепче.

— Нет. Я пойду с тобой.

Его выражение лица расслабленное, но решительное.

Это будет интересно.

Гай прежде никогда не видел меня с мужчиной, в основном потому, что я никогда не встречалась ни с кем. И вот теперь, я гуляю за руку с Казановой Лас-Вегаса.

— Привет, как дела?

Мой необычно высокий голос, заставляет Гая сощурить сердитый взгляд.

Он смотрит туда и обратно, между Джоной и мной, его взгляд мечется от наших соединенных рук к лицам.

— Что здесь происходит?

— Ох, эм… ну, мы просто…

— Рэйвен и я встречаемся, сэр.

Гай перестает щурить глаза и выпучивает их, а выражение лица сменяется с нечитаемого в расслабленное.

— Встречаетесь.

— Да, сэр.

Джона притягивает меня к себе, отпуская мою руку и закинув свою на мое на плечо.

Я улыбаюсь Гаю, который опять смотрит свирепо. В этот раз его взгляд направлен на Джону.

— Не знал, что для тебя характерно встречаться, сынок.

Мое сердце ускоряется от прямоты Гая в отношении репутации Джоны.

— Никогда не было. Но сейчас, да.

Ответ Джоны сопровождается крепким сжатием.

Я хочу прыгать от уверенности в словах Джоны. Вместо этого я оборачиваю руку вокруг его талии и обнимаю, посылая огромную улыбку Гаю.

Его лицо расслабляется, и дергаются уголки рта.

— Тогда ладно. — Он указывает на лицо Джоны, и на его лице появляется лучшее отцовское выражение. — Веди себя прилично.

Теперь Джона сражается с ухмылкой.

— Да, сэр.

Коротко кивнув, Гай заходит в гараж. Я выдыхаю, и держа Джону, веду его к переулку. Все прошло хорошо, но, если я знаю Гая, мы поговорим об этом позже.

Мы поднимаемся по лестнице к моей двери, и я вижу, как игривое настроение соскальзывает с его лица. Я хватаю ключи и открываю дверь.

— Вот она.

Я показываю жестом, чтобы он вошел.

Он сердито осматривает чуть больше сорока пяти квадратных метров.

— Тут… миленько.

Я была бы смущена, если бы думала, что его неприязнь из-за моей бедности, но было понятно по тому, как он проверяет уличное освещение и замки на двери, что он беспокоится за мою безопасность. Мое сердце бьется немного быстрее.

— Чувствуй себя как дома. Я пойду переоденусь и соберу вещи.

Поблагодарив себя за то, что пару дней назад зашла в прачечную, я достаю черный кружевной бюстгальтер, соответствующие трусики, свои любимые джинсы и черную майку. Я шагаю в ванную и задвигаю занавеску. Быстро переодеваюсь, чтобы Джоне не пришлось долго ждать, наношу тушь для ресниц и блеск для губ. Схватив туалетные принадлежности, я иду обратно в комнату.

По пути к рюкзаку я замираю и сдерживаю улыбку. Очень забавно видеть, как боец UFL в тяжелом весе лежит на моей крошечной двуспальной кровати. Я проигрываю битву и смех вырывается из моего горла. Он смотрит на меня так, будто знает, что я смеюсь над этим и полностью согласен.

— Ты можешь представить нас в этой постели? Или, черт возьми, хотя бы только меня?

Он выглядит озадаченным, когда изучает кровать сверху донизу, и я веселюсь еще больше.

— Если мы останемся здесь, тебе придется спать на полу. — Успеваю сказать я сквозь хихиканье.

Его карие глаза темнеют, и на смену веселью приходит что-то осязаемое и всепоглощающее.

— Я не буду спать на полу, детка. И я начинаю думать о нескольких разных способах, с помощью которых мы могли поместиться.

Я втягиваю воздух и стараюсь не ерзать, пока между нами вибрирует электричество.

Прервав момент, прежде чем мы что-то подожжем, я запихиваю вещи в рюкзак. Джона встает с кровати и идет к небольшой книжной полке в углу комнаты. Я мысленно провожу быструю инвентаризацию того, что там лежит, надеясь, что он не найдет ничего постыдного. Слава Богу, я избавилась от Камасутры, которую подарила мне Ева на последний день рождения в качестве розыгрыша. Кроме Библии, нескольких любовных романов и несколько фотографий нечего смотреть.

— Это безумие, — говорит он с удивлением в голосе.

Он берет в руки небольшую фотографию в рамке, на которой я знаю, моя мама. Это единственная ее фотография, которая у меня есть. Я сделала ее до того, как съехала, желая сохранить что-нибудь о ней, даже если она не хотела иметь ничего общего со мной. Помню, как застала ее на диване. После работы и долгого горячего душа, она сидела в длинной, розовой, хлопковой рубашке и слушала «The Temptations», уставившись в окно на далекие огни бульвара Лас-Вегаса с потерянным выражением на лице. Никогда не забуду, как ее красота резко контрастировала с уродством, которое она скрывала в своих глазах. Я схватила свою паршивенькую камеру и щелкнула кадр. Она была в таком оцепенении, что даже не вздрогнула. Это было два года назад. С тех пор я не видела ее.

— Рэйвен, ты так на нее похожа. Она прекрасна.

— Да, это так.

Мою грудь обжигает печаль, и это происходит каждый раз, когда я думаю о моей маме. Я рассеянно тру свою грудь в попытке оттеснить боль. Но не могу сделать этого сейчас, переходя от крайне хорошего настроения до крайне печального за последние двенадцать часов с Джоной.

Кто-нибудь хочет прокатиться на биполярных горках?

Он ставит фотографию обратно и поворачивается ко мне. Доброта в его глазах заставляет чувствовать себя уязвимой. Я отворачиваюсь.

Схватив свои вещи, я вспоминаю о банке с кошачьей едой и иду к двери.

— Готов?

Он стоит на том же месте, засунув руки в карманы. Я вижу, как что-то происходит в глубине его глаз, словно он хочет что-то сказать, но не может решиться.

С длинным вдохом он кивает и улыбается.

— Да.

***

Заходя в двери тренировочного центра UFL, мой желудок трепещет от нервов. Возможность побывать в комнате, заполненной парнями похожими на Джону, ошеломляет и чертовски пугает. Он держит меня за руку, пока мы проходим через вход, и я крепче прижимаюсь к нему.

Кондиционер и тяжелые металлические предметы шумят повсюду. Ярко-красные диваны и гладкие тумбочки стоят возле темных серых стен. У дальней стены за столом сидит эффектная блондинка.

Джона поднимает подбородок в сторону прекрасной девушки. Ее веселая улыбка исчезает, когда ее взгляд наталкивается на меня. Я легонько машу ей пальцами, подавляю в себе желание показать ей средний палец. Списываю свое агрессивное отношение на весь тестостерон, который стекает по стенам, как мед.

Мы проходим по коридору, где много дверей. Когда мы подходим к концу, я слышу вибрации мужских голосов. Они становятся все громче и громче, пока мы выходим из коридора в большую комнату.

Настоящий и безошибочный запах человеческого пота, наполняет комнату, вместе с криками указов инструкторов и стонами бойцов. Я замедляю шаг, пока рывок за руку не заставляет меня двигаться дальше. Джона ведет меня к центру зала, где около десятка мужчин разгруппированы на различные упражнения. Некоторые борются на матах, а другие бьют и пинают ногами мешки. Некоторые отдыхают, вытирая пот и потягивая воду, другие растягиваются на полу. В центре комнаты стоит большой октагон, где двое мужчин боксируют. Сочетание голосов и тяжелой музыки отскакивает от бетонных стен и высоких потолков, создавая ощутимую энергию в воздухе.

— Дай мне свой рюкзак. Я положу его в мой шкафчик.

Я передаю его ему, не отрываясь от происходящего.

Постепенно движения прекращаются, и в комнате становится тихо. И тогда я замечаю, что все взгляды устремлены на меня.

Дерьмо.

Я ищу Джону и замечаю, как он скрывается за дверью раздевалки.

Повернувшись, я поднимаю руку, чтобы помахать, и выражение моего лица, вероятно, такое же нелепое, насколько я себя чувствую.

— Ты кто?

Красивый мужчина, старше меня, обращается ко мне.

Я прочищаю горло.

— Я Рэйвен.

Я безуспешно пытаюсь контролировать дрожь в голосе.

— Это девушка Джоны. Она клевая.

Я выдыхаю от облегчения от звука голоса Блейка.

Он идет ко мне, а остальные парни пялятся в течении минуты, прежде чем возобновляют свои тренировки.

— Привет, малышка. Где Джона?

Он без футболки, и его кожа блестит от пота. Вчера, на вечеринке у Джоны, он не снимал футболку. Я пялюсь на армейскую татуировку, которая занимает всю его грудь, но отвожу глаза к его лицу, прежде чем могу разобрать, что там написано. Он, как обычно, очаровательно мне улыбается.

— Он пошел, чтобы положить вещи в свой шкафчик. — Я жую внутреннюю часть своей щеки. — Ничего, что я здесь? Не хотела бы нарушать порядок или создавать проблемы.

— Ты шутишь? — он оглядывается на парней через плечо и поворачивается ко мне. — Ты только что дала повод этим лохам покрасоваться. Это, наверное, их лучшая в жизни тренировка с тобой здесь в качестве мотивации.

Мои губы подергиваются, борясь с улыбкой.

— Ты смеешься, даже когда я не пытаюсь быть смешным. Что такого я сказал?

Я прикрываю рот, чтобы заглушить хихиканье.

— Ты сказал «лохам».

Он качает головой, смотря в пол, а затем переводит взгляд обратно на меня.

— Ты когда-нибудь ругаешься, Рэйвен?

Мой смех умирает, когда я думаю над его вопросом.

Конечно, я ругаюсь. Разве взрослые не ругаются? Уф. Кого я обманываю? Я совсем не ругаюсь.

Не то чтобы я не пробовала. Это просто всегда так глупо звучит из моего рта.

— Конечно, ругаюсь, — вру я.

Он пялится на меня с игривым блеском в глазах.

— Действительно?

— Пф-ф. Да.

Мои ладони потеют, и я удивляюсь, что такого в этом парне, что заставляет меня так нервничать.

— Ладно, хорошо. Обзови меня сейчас. Скажи самое непристойное ругательство.

Покачиваясь на пятках, он скрещивает свои накачанные руки на мускулистой груди, ожидая.

Мой рот раскрывается от нелепости ситуации. Я закрываю рот и расправляю плечи.

— Хорошо. Скажу, — я перебираю в уме наименее оскорбительные ругательства, которые только могу придумать, но все они звучат неубедительно даже в моей голове. — Просто я не рассержена сейчас, и никогда не ругаюсь, если не злюсь.

Я держу голову высоко и молюсь, как чокнутая, что он испугается моей прямоты и оставит в покое.

Его глаза щурятся, и улыбка усиливается с каждой секундой.

— Ты не можешь это сделать, так ведь?

Видимо, моя прямота не пугает, а провоцирует.

— Нет, могу, — говорю я высоким голосом, который даже не похож на мой.

В чем моя проблема? Почему я не могу, черт побери, ругаться? Я не позволю ему взять верх надо мной. Ни за что.

— Давай, малышка. Я жду.

Собираясь с силами, я говорю.

— Говнюк, — выпаливаю я, затем быстро закрываю рот рукой. Мое лицо пылает, как коктейль Молотова, щеки и шея краснеют.

Лицо Блейка остается равнодушным в течении двух ударов сердца, прежде чем он запрокидывает голову и раскатисто смеется, чем привлекает внимание каждого человека в комнате. Это, конечно, не помогает моей ситуации. Вероятно, все мое тело краснеет.

— Это было чертовски круто.

Он наклоняется и делает глубокий вдох.

— Что тут происходит, Блейк? — спрашивает Джона, пока идет к нам. — Почему моя девушка выглядит так, будто ты смутил ее?

— Чувак, она сказала «говнюк». Никогда не слышал, более милого ругательства.

Джона обнимает меня за плечо и притягивает к себе.

— Конечно, это мило. Она не способна на меньше.

Мое тело растворяется в нем, и румянец отступает от его прикосновения.

— Верно. Готов размяться? — говорит Блейк шепотом, но веселье по-прежнему освещает его лицо.

— Да, только устрою Рэйвен и приду.

— Круто, — глаза Блейка перемещаются от Джоны на меня. Он качает головой. — Ты просто нечто, малышка.

Уходя, я слышу, как он бормочет что-то похожее на «счастливый ублюдок».

Тело Джоны напрягается, привлекая мой взгляд к нему. Он смотрит вниз на меня, и я вижу, как напряжение покидает его лицо.

— С тобой все в порядке?

— Конечно.

Благодаря ему.

— Блейк больше не забавный, да?

Я пожимаю плечами, обнимаю Джону за талию и прижимаюсь щекой к его груди.

— Нет, он все еще забавный.

Он посмеивается и подталкивает меня.

— Ладно. Давай найдем тебе где-нибудь местечко.

Мы подходим к ряду стульев, и он говорит мне садиться. Крепкий поцелуй в губы, потом в шею, и он уходит, чтобы встретиться с Блейком и Оуэном в октагоне.

Осматриваясь, я замечаю гигантские плакаты на стене, каждый с изображением разного бойца. Я прохожу мимо каждого, изучая бойцов, которых я узнаю, пока не натыкаюсь на Джону.

Его плакат самый соблазнительный. Фотография сделана под углом, а его голова повернута лицом к камере. Его брови опущены, делая его взгляд мрачным, и я замираю от свирепости на его лице. Никаких ямочек или сексуальной ухмылки, простая сосредоточенность. Его убийственные руки поставлены в оборонительную позицию, и выглядят громадными, поскольку яркие цвета его татуировок, усиливают сокращения его мышц. Дрожь пробегает по моему телу, и я отворачиваюсь, чтобы найти свое место.

Я сажусь на близстоящий стул и сосредотачиваю свое внимание на Джоне в октагоне. Это не занимает много времени, прежде чем я хватаю ртом воздух, прикрыв рот рукой, чтобы не закричать. Наблюдение за Джоной в действии ужасающе прекрасно. Он двигается как хищник, изящно, но мощно. Его удары руками и ногами отрегулированы, он идеально владеет своим телом. На мате, пока он катается в клубке рук и ног, нет сомнений, что он рожден для этого.

— Детка! Иди сюда, — кратко командует Джона запыхавшись.

Я смотрю в ужасе и указываю на свою грудь.

Кто, я?

Он улыбается, кивает, и машет мне.

— Это будет неловко, — говорю в никуда, когда поднимаюсь и иду к нему.

— Я собираюсь научить тебя заламывать руку.

Оуэн покидает октагон, посылая мне приятную улыбку.

— Удачи, принцесса.

Мои глаза находят Блейка, который прикрывает рот, но его глаза выдают веселье.

Ох, просто замечательно.

Джона и Блейк несколько раз демонстрируют, и оба объясняют подробно каждый шаг, с четкостью профессиональных бойцов. Я ловлю каждое слово, решая, как сделать это правильно и не выставить себя полной идиоткой.

Их наставления заканчиваются, и они зовут меня, чтобы попробовать. Лежа на мате, я делаю именно то, что было мне показано. После нескольких незначительных поправок, я обхватываю предплечье Джоны руками. Его рука движется по моему телу через ноги. Его плечо располагается между моих бедер, и мои голени смыкаются вокруг его торса. Я толкаюсь бедрами вперед.

— Бл*дь. — он издает болезненное мычание, но я продолжаю удерживать его на месте. — У тебя получилось.

— Я сделала это.

Я могла бы сломать руку человеку, по крайней мере в два раза больше меня, толчком своих бедер.

Но затем меня вдруг переворачивают. Огромное тело Джоны обернуто вокруг меня, как удав, и его рот у моего уха.

— Да, детка. Ты сделала это. Я горжусь тобой, — шепчет он, прежде чем прижаться к моей шеи и оставить томительные поцелуи на мочке уха.

Я дрожу.

— Это моя девочка.

Он освобождает меня и поднимает на ноги.

Блейк стоит в стороне от мата.

— Это, — указывает он, махая рукой между мной и Джоной, — пугает меня до чертиков.

Он машет нам на прощанье, а затем уходит.

Я пожимаю плечами и смотрю на Джону, у которого видны обе ямочки.

— Не тебя одного, — бормочет он.

— Что?

— Ничего.