Бывший муж. Я к тебе не вернусь

«Развод: он»

Ян; месяц спустя

Очень хочется сдохнуть.

Горький, сигаретный дым оседает в легких и коптит мою душу, хотя я обещал себе, что больше не буду курить. Потому что ей вряд ли понравился этот запах особенно сейчас, когда она беременна.

Дебил, да?

Не знаю, на что я рассчитывал. У меня было лишь одно, что резонировало: ты хочешь, чтобы я потеряла ребенка?! И это был основательный, полноценный откат назад.

Когда мне хотелось идти вперед.

Вот так бывает. В кои-то веки ты готов говорить и хочешь объяснить, рассказать о том, что было в твоей башке, когда ты все это закрутил, но нельзя. Потому что «ты хочешь, чтобы я потеряла ребенка?!»

Нет, не хочу.

Я этого дико боюсь. Ты же знаешь, Поль, как я этого боюсь…Семья всегда была и будет для меня на первом месте, и это не изменилось бы, даже разведись мы так, как я в своей голове все это увидел.

Спойлер: мы развелись так, как хотела она.

Мне пришлось отступить, потому что «ты хочешь, чтобы я потеряла ребенка?!». Единственный стоп, который подействовал на меня, как жесткие ограничители. На самом деле, я хотел действовать. И я дико не хотел ее отпускать, а с чего вообще взял что хочу? Да ни с чего. Просто на тот момент злость и обида на нее достигла своего пика, и мне казалось, что ничего уже нет и сохранять тоже нечего, но это не так.

Я веду себя, как дебил.

Откидываюсь на спинку своего большого кресла и тру глаза, а потом перевожу взгляд на свидетельство о разводе в желтой папке. Ненавижу желтый.

Это цвет галстука, который Полина с любовью и нежностью повязала мне на последний прием, который устроила. Это цвет желтков яичницы, которую она для меня готовила. И это цвет маленьких, желтых цветов поля, на котором когда-то очень давно она впервые стала моей.

Как я мог все это забыть? И как я мог сдаться и перестать бороться за нее? Наверно, я должен был сделать больше. Нет, не наверно. Я точно должен был сделать больше, но просто не понимал, хочет она этого или светская жизнь так глубоко прибрала ее к рукам, что теперь для нее нет ничего важнее этого.

Мне казалось, что она больше не видит меня.

Иногда казалось, что она даже не заметит, если однажды я не вернусь домой. Только когда надобность во мне, как в денежном мешке или антураже для ее красивых снимков в очередной журнал снова появится.

Она больше не ждала меня.

Она больше мне не улыбалась.

Она со мной не говорила.

И мне стало казаться, что она меня больше не любит, но это не так.

В нашу последнюю встречу я понял, что это не так. Об этом мне сказала не она, а ее реакция. Ее ревность. Ее взгляд. И ее слезы, от которых до сих пор потряхивает.

Я не этого хотел.

Но я снова вру, потому что именно этого я хотел. Понять, что все еще что-то значу для любимой женщины, которую не видел слишком долго. Она снова вернулась и продолжает возвращаться с каждым, пройденным днем. После того интервью блог Полины стал набирать популярность и расти как на дрожжах. Она выкладывает обычно одну фотографию в двенадцать, потом еще одну в обед — с двух до трех часов, — и еще одну перед сном. Я знаю каждый ее пост наизусть. Я могу повторить каждый ее образ по памяти. Потому что я стал сталкером для собственной жены, которую мне…пришлось отпустить.

Снова перевожу взгляд на желтую папку, которая сигналит в моей вселенной, как главный оплот собственной слепоты — я же и был слепым, когда все это начал. Надо было слушать умных людей. Надо было поговорить с отцом, а я что сделал? Хер его знает. Суть уже потеряна. Ее больше нет. Она растворилась в водовороте событий, которые привели меня сюда: в мой пустой офис. К моему огромному столу со свидетельством о разводе на нем. В реальность, где мои парни меня игнорируют: у Егора я в блоке везде, а Тимур просто не отвечает ни на один звонок или сообщение. В реальность, где мне пришлось отступиться от любимой женщины, лишь бы она не нервничала и не переживала. И к ребенку, который еще не родился, а я уже его потерял.

Тушу сигарету о папку, а потом перевожу взгляд на монитор моего ноутбука. Полина прислала мне сообщение со своего скрининга, на котором я не присутствовал. Она мне не сказала, потому что не хотела меня видеть, и я ее могу понять.

Какую же хуйню я натворил… где был мой мозг? Не знаю. Нигде. Это самый верный ответ. Что мной двигало? Тупость и злость. Еще один верный ответ. Правде нужно уметь смотреть в глаза, пребывая в грезах и спихивая вину на окружающих, из ямы не выберешься. А я на самом дне.

Щелкаю на пробел, и кабинет наполняется ровным, уверенным сердцебиением. С ребенком все нормально. Он здоров и развивается по всем графикам. Первый триместр почти позади, нам сейчас уже два месяца. Длина плода — семь сантиметров. Кто это будет пока непонятно, конечно, но я уже люблю его, хотя, наверно, меня он любить не будет.

Нет, не так. Полина — другая женщина; она никогда не опустится до запрета видеться с ребенком или его перенастройки против дебила-папаши, просто…это уже будет что-то другое, и я слишком многое пропущу в его жизни, потому что был тупым мудаком и сдался рано.

Ослабляю галстук, потом стягиваю стакан с виски, которое жжет горло. Ухмыляюсь сам себе, но сейчас я так хочу домой… не в пустую квартиру, куда приходить желания нет никакого, а туда, откуда хотел сбежать. Туда, где мне было холодно и бесконечно одиноко без моей любимой. Что с тобой было? Почему так, Поля? Что же с нами стало?

Это на меня не похоже.

И на тебе это тоже не похоже.

Где же мы свернули не туда?

Мне бы очень хотелось получить свои ответы, но это сейчас невозможно. Полагаю, раньше надо было чесаться, а не ходить туда, где обитают одни химеры и ничего кроме…

Делаю еще один глоток и смотрю в окно своего офиса, где ночная Москва мигает яркими огнями. Мои парни хорошо сдали экзамены и без проблем поступили в свои ВУЗы. Я это знаю только благодаря тому, что за ними слежу. И за соцсетями, и физически. Егор станет хирургом, как всегда и хотел, а Тимур поступил на театральное. Я этому слегка улыбаюсь, конечно же, путь на душе противно ноет. Это не я помог ему разобраться, а она. Это все Полина. Когда-то Тим заявил, что планирует взять год «на поиски себя». Может быть, отправится в путешествие. Полина была в шоке. Она переживала сильно, но я помню тот редкий момент близости, которые только сильнее оттолкнул меня, когда я увидел, что и он не заимел эффекта. И все пошло по пизде…

Примерно полгода назад

После того как Тим свалил на нас очередную бомбу со своими «повальными» идеями, я захожу в спальню уставший и немного злой, но сразу торможу, когда вижу Полю. Она стоит у окна и сжимает свои хрупкие плечи. Я чувствую, как волнение исходит от нее мощными волнами, и мне это не нравится.

Мягко подхожу к постели, забираю с него плед, а потом направляюсь к любимой жене, которую кутаю в него и обнимаю.

— Не волнуйся, — шепчу, прижав губы к виску, — Все будет нормально, Поля.

— Он сказал, что хочет взять год, Ян. Это…это плохо. Мне страшно, что он заблудится и не найдет свою дорогу. Ты же знаешь…какой он впечатлительный и эмоциональный.

Она хочет сказать не это. Точнее, за ее словами скрываются другие страхи, которые испытывает каждый родитель, если их ребенок слишком «эмоциональный» и, скажем так, проблемный. Егор — это оплот ответственности. Он четкий, спокойный, умный. Тимур тоже умный, но у него нет остальных качеств своего брата. Вообще, наши парни — это типичное «хороший и плохой близнец». Одному просто понять эту жизнь, другого вечно кидает из крайности в крайность. И я тоже боюсь за второго. Мне страшно, что он может пойти по неправильной дороге, связавшись с плохой компанией. Страх этот появился давно. Примерно в четырнадцать лет, когда он впервые напился вместе с Марком. Да, я понимаю, там повод был весомый — Дима облажался по-крупному и сильно разочаровал своего сына, но мой…Я тогда впервые понял, насколько угроза реальна и близка, поэтому старался незримо контролировать каждый его шаг. Только это не поможет. Нет, не поможет. К сожалению, родители не могут заставить своего ребенка делать то, что правильно. Ошибки — это часть нашей жизни, и мы должны совершать ошибки, чтобы понимать, что важно, а что нет. Просто некоторые ошибки фатальны, и так получается, что никто и никогда не остановит нас от них, если это то, что нам кажется правильным в данный момент.

— Когда дети взрослеют, — обнимаю ее сильнее, прижимая к своей груди, — Родители уже не могут говорить им, что хорошо, а что плохо. Нам остается только наблюдать со стороны, Полина, чтобы не встретить большего сопротивления.

— Ты хочешь, чтобы я просто молчала?!

Усмехаюсь, когда слышу в ее голосе хорошо знакомое сопротивление. У Тимура оно тоже есть. У него оно от нее. Это ее черта характера — необузданность и дикость. Я таким не был никогда. Я всегда был, как Егор. Четкий и спокойный. Человек, которому сложно выражать свои эмоции словами, поэтому я поворачиваю ее лицо на себя за подбородок, чтобы она видела мои глаза. Очень надеюсь, что она еще умеет по ним читать…

— Ты знаешь, что я не это имел в виду, — говорю тихо, но твердо.

Полина замирает.

— А что ты имеешь в виду? — отвечает в такт, а я чувствую давно знакомое желание.

Я его чувствую с тех пор, как впервые увидел ее. И больше ни к кому, кроме нее, я такого не чувствовал. Никогда. Ни до, ни тем более после.

— Мы хорошо их воспитали, Поль, — отвечаю низко, глухо, пока сердце ускоряет свой бег, — Они знают, что хорошо, а что плохо. Теперь нам остается только быть рядом и мягко направлять их. Я так не умею, а ты — да.

Она усмехается.

— Правда, что ли?

— Конечно. Наши дети выросли, Полина Михайловна, и мы больше не можем говорить им, что делать. Но мы можем давать советы и просто разговаривать. Ты можешь. Ты в этом лучшая.

И сейчас мне не хочется добавить, что «была», но где-то потерялась. Воздух между нами накаляется, и я не чувствую того холода, который достаточно давно поселился в этой спальни.

Словно ничего и не было.

Словно она снова со мной, а не где-то там. И будто ее волную я, а не все, кроме меня.

Тянусь за поцелуем и уже представляю, чем он кончится, но Полина вдруг укладывает руки мне на грудь и мягко отталкивает.

— Ян, ты же знаешь, что сейчас не время. Мальчики еще не спят, да и потом…мне завтра очень рано вставать.

Вот теперь мне хочется добавить, что «была». Я открываю глаза и снова вижу перед собой ледяную герцогиню с легкой полуулыбкой, которая не касается ее глаз. Там вообще ничего нет. Один холод и одна отстраненность.

Я отпускаю ее и отхожу на шаг, а Полина добавляет.

— Спасибо, что сказал это. Для меня много значили такие слова.

Протокол. Формальность. И очередной обрыв, от которого я изнутри весь поджигаюсь. Ненавижу ее сейчас! Какого черта?! Зачем ты это делаешь?!

— Я хотела еще кое-что сказать, — продолжает она накидывать, — Завтра у тебя корпоратив? Извини, я не смогу с тобой пойти. У нас на выходных очень важный прием, мне нужно составить меню, выбрать цветы и…

Она перечисляет список своих важных дел, а я горю еще больше. Все, чего хочу теперь — это крушить. А еще свалить. Да, свалить. Куда-нибудь подальше, чтобы не быть рядом с женщиной, которую я безумно любил, а теперь так же безумно ненавижу.

Зачем ты это делаешь?…

— Понял, — отвечаю холодно и поворачиваюсь к выходу из комнаты.

— Куда ты?

Ее голос падает до шепота, но я не хочу больше смотреть на нее и слышать ее тоже. У меня в голове бьет единственный вопрос: если я уйду, ты вообще заметишь?! И самое противное, что в последний год я этот вопрос стал задавать себе все чаще и чаще, но вслух произнести его не могу. Боюсь услышать ответ, полный безразличия и нарочитой вежливости.

— Мне надо поработать. Ложись без меня.

Не дожидаюсь ответа. Да и что она мне скажет? Ничего. Думаю, про себя она даже порадуется, что я ушел.

Сейчас

Вот так нелепо мы проебали все, малыш.

Полина спрятала свои чувства от меня, а я думал, что нечего уже и прятать. Двадцать лет все-таки срок большой. Горько усмехаюсь и делаю еще один глоток, после которого резко откидываюсь на спинку кресла, а сам смотрю на своего ребенка.

Маленькая фасолинка.

Он сейчас меньше моей ладони, но в нем уже весь мой мир, а на душе такое странное чувство. Бесконечно тепло и хорошо, счастливо, при этом больно и дико.

Прости, что я сделал недостаточно для того, чтобы ты родился в полной семье, но не думай, что я оставлю это так. Все изменится, я тебе обещаю. Все будет по-другому. Так как должно было быть изначально, если бы мы с Полей не совершили кучу ошибок. Но как там было? Ошибки нужны для того, чтобы подсветить истинную значимость истинных вещей и получить для себя важные ответы. Я их получил. Полина меня все еще любит, а это значит, что у меня есть шанс быть с ней, который на этот раз я не прохлопаю ушами. И семья моя — это единственное, что я не хочу терять. Она есть. Она есть, и она всегда будет для меня на первом месте.

Дверь кабинета тихо открывается, и я лениво поднимаю глаза. Думаю, что это, наверно, охрана или уборщица, но на пороге стоит та, кого я никак не ожидал увидеть сейчас. А если совсем честно, то я даже забыл о ее существовании.

Лола.

Мы сталкиваемся взглядами и молчим пару долгих мгновений, а когда я открываю рот — она тут же шагает внутрь и закрывает за собой дверь.

Что я чувствую в этот момент? Да ничего, если честно. Даже раздражения больше нет, может быть, только легкое.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю тихо, а сам опускаю взгляд на своего ребенка.

Внутри сопротивление. Я не хочу, чтобы даже его изображение находилось рядом с этой химерой, которая меня ослепила. Да даже не она! Мои собственные иллюзии.

Сворачиваю изображение, а потом снова поднимаю глаза.

— Ну? Помолчать пришла?

— Мы не виделись больше месяца, Ян, — отвечает тихо и томно, но на меня больше эта магия не действует.

Откидываюсь на спинку кресла и устало вздыхаю.

— Я тебе все сказал в последнюю встречу, разве нет?

— Ян, сколько мне еще тебя ждать?! — она повышает голос и откидывает свой клатч в сторону, — Я по тебе скучаю!

Мне на это нечего ответить. Во-первых, я не верю. Во-вторых, мне плевать. Я по тебе не скучаю и, полагаю, никогда не скучал. Это была просто иллюзия и побег от своих проблем. Я ничего не чувствовал. Я хотел ее? Если честно, то теперь даже в этом не уверен. Все дело было совершенно не в ней, а в Полине. Все дело всегда было только в Полине.

— Скажи мне, ты сумасшедшая?

Лола вздрагивает, а я поднимаю брови. Интересно, что за реакция такая? Она мне не нравится, а еще больше не нравится, что эта женщина в который раз оказывается рядом со мной, хотя ее быть здесь не должно. Что это? Случайность? Ага, конечно. Ставлю еще одну галочку в голове напротив «разобраться, что здесь нахрен происходит», а пока складываю руки на животе и жду. Ну. Что ты скажешь еще?

Лола предпочитает не говорить. Она гордо вздергивает носик, и я слегка улыбаюсь. Да-а-а…вот оно. Фирменный жест Полины. Той, которую я так сильно люблю, что дышать не могу. Вот оно! Вот что это было на самом деле.

Ты просто похожа на нее.

Ты просто сильно на нее похожа, но в сухом остатке ты — лишь жалкая пародия. Китайская подделка. Ты не моя герцогиня и никогда ей не станешь.

Меланхолично отвожу взгляд в сторону окна и тихо вздыхаю.

— Тебе лучше уйти, я не хочу быть грубым. Не провоцируй меня на это.

— Я безумно уважаю тебя за то, что ты хотел подождать развода, прежде чем переводить наши отношения в другую плоскость, — вопреки моим словам, Лола делает шаг навстречу, а потом берется за бортики своего пальто и медленно его стягивает.

Пух!

Оно падет на пол с глухим стуком, привлекая к себе внимание, и когда я смотрю — это, конечно, шок.

Лола стоит в одном белье красного цвета. Красивое, кстати. Кружевное, прозрачное, и я вижу ее острые, темные соски, а еще узкую талию с поясом на ней. Он пристегнут к чулкам, и тоненькие бретельки кокетливо обходят маленький треугольник между ног.

Скольжу по ней взглядом, пока не дохожу до ее лица. Глаза горят шальным блеском, она прикусывает нижнюю губу, а потом медленно облизывает ее и шепчет.

— Теперь мы можем не прятаться.

Интересно.

Я прислушиваюсь к себе на всякий случай, но внутри штиль, а единственное, о чем я думаю — Полина никогда не надела бы такое яркое белье с черными чулками.

«Это не эстетично» — буквально слышу ее капризный голос и тихо усмехаюсь.

Лола хмурится.

Так, ладно. Все-таки она ни в чем не виновата, так? Так. Она просто оказалась в неправильном месте в неправильное время. Когда ты, козел старый, дошел до предела в собственной ярости и надежде зацепиться хотя бы за что-то, чтобы не утонуть. Ты же сам ее идеализировал и сконцентрировал на ней все свои иллюзии. Ее вины здесь нет. Это ты ее выбрал, в конце концов. Так что, не будь мудаком хотя бы сейчас.

Делаю небольшой глоток виски и киваю пару раз, а потом расслабляюсь.

— Красивое белье. И знаешь? Хорошо, что ты пришла.

Лола улыбается и делает еще один шаг, но я мотаю головой.

— Нет, не приближайся.

— Но…

— Между нами все кончено, Лола.

Она застывает, а я вглядываюсь в ее лицо, чтобы успеть пресечь истерику, которая могла бы грянуть. А она может и грянет. Химеру искажает ярость. Благодаря ей я вижу, что на самом деле она на Полину совсем не похожа. Это я придумал, что она похожа, но на самом деле…это другая женщина, которая мне не нужна.

— Что, прости?! — шипит она, я указываю подбородком на пальто и прошу ее одеться.

— Это ни к чему.

— Ты охренел?!

Мои просьбы, естественно, идут мимо. Она злится еще больше, но я могу понять. Уязвленное эго толкает нас на необдуманные поступки и в почти сорок, а что говорить, когда тебе еще двадцать с хвостиком? Глупо даже сравнивать. Все будет гораздо экспрессивней и ярче, но хочу ли я это выслушивать? Нет.

— Давай не будем, окей? — вздыхаю и флегматично провожу по тачпаду на ноутбуке, — Не закатывай истерик, будто я тебе что-то пообещал, а потом обманул.

— А нет?!

— А да? — спрашиваю спокойно и снова смотрю на нее, — Разве я тебе что-то обещал?

— Ты…я…но…

— Между нами ничего не было, Лола.

— Как это не было?! А как же…

— Что?

— Ты ходил ко мне на выступления!

— Ходил.

— А потом приглашал на свидания!

— Приглашал.

— И мы целовались!

— Целовались.

— Ты ко мне…ты испытываешь чувства, я знаю!

— Нет, не испытываю. Я люблю свою жену, просто в какой-то момент все стало слишком сложно.

Лола тяжело дышит, а я на нее смотрю и молчу. Не стану говорить, что я ходил на ее выступления, просто потому, что домой мне идти не хотелось. И что я приглашал ее на свидания, просто потому, что в какой-то момент запутался. И что когда я целовал ее, искал в ней не ее, а Полину. Я как полоумный искал свою любимую жену в каждом жесте и слове. И, конечно, я не скажу, что изначально меня привлекло в Лоле. Внешне они с Полей совершенно разные, но у них обеих был огонь в глазах и яркая, сочная энергетика.

Я просто искал в тебе женщину, которую потерял. Отчаянно и безумно, как будто сошел с ума — я собирал ее по крупицам в тебе, но правда в том, что ты никогда не станешь ей.

Никто не станет.

А я хочу ее. Я хочу домой. И мне неважно, что это будет: прошлый, холодный особняк или новая квартира на Патриарших, куда Полина вместе с мальчиками и своей безумной сестрой переехала неделю назад. Мой дом всегда будет в ней.

Я хочу к ней.

Безумно…

Лола жмурится, словно сейчас башку мне проломит. Может быть, и надо, но имеет ли она на это право? Сомнительно. Я ничего ей не обещал. Ни одного разговора про развод я не заводил, просто в какой-то момент подумал, что раз я хочу другую женщину — это единственный выход.

Бойтесь своих желаний.

Я получил что хотел. Вот он развод в желтой папке цвета, который напоминает мне о том, о чем я совсем забыл. Вот она женщина, которую я думал что хочу. И вот она правда: не ее я хочу, а обрывки своей Полины, которые умудрился в ней найти. Но это не то. Это суррогат. Он безвкусный, как дешевая колбаса из туалетной бумаги, а мой огонь спит уже, наверно. Когда она беременна, она всегда рано ложится спать…

Мне нужен всего один шанс, чтобы объяснить тебе все. Исправить. Мы же сможем все исправить, да?

Пару раз моргаю, когда улавливаю движение рядом с собой, а когда поворачиваю голову — застываю. Лола поглубже спрятала все свою злость, подошла, пока я плавал в собственных мыслях и совершенно в другом месте. Ее бюстгальтер валяется на полу, а она сидит передо мной на коленях и слегка улыбается.

— Брось, ты же несерьезно, Ян…

Ручки касаются моих бедер. Небольшая, упругая грудь будто бы манит, но нет. Я представляю совершенно другие руки и другое тело, а ее прикосновения дико бесят.

Резко подаюсь назад, проезжаясь колесиками кресла по каким-то проводам, но это сейчас неважно. Хватаю ее за запястья и дергаю на себя.

— Почему ты, сука, такая тупая?! На кой хер ты провоцируешь меня на грубость снова и снова?!

— Потому что я буду бороться за наши отношения!

— Нет никаких отношений! — рычу ей в лицо, — И тебя я не хочу. Я. Не. Хочу.

— Тогда что у тебя в штанах? — ухмыляется она, указывая глазами на бугорок.

— Мой член.

— Который хочет меня.

— Ты так считаешь?! — шиплю, а потом прижимаю к абсолютно безучастному органу ее ладошки, — Чувствуешь?! Ничего.

И это правда. У меня ничего не екает. Наверно, будь я моложе, такой фокус прокатил бы, но у меня давно не стоит на каждую встречную.

Я уже не мальчишка.

Отнимаю ее руки и щурюсь.

— Убедилась?

— Если у тебя проблемы…

— Единственная моя проблема — это ты.

Отталкиваю ее от себя и цежу.

— Убирайся отсюда. Не заставляй меня выволакивать тебя силой.

— Это все бред какой-то! — верещит она, — Ты меня хотел! И если бы тогда твой сынок не помешал нам, мы бы поднялись в гостиничный номер и…

— Ничего бы не было. Я не изменяю своей жене, и я уверен, что поднимись мы тогда в номер, я бы просто раньше пришел в себя.

— Она снова беременна! В этом все дело, да?! В этом!

Лола не до конца понимает произошедшее, а у меня все встает на свои места по щелчку пальцев. И то, как она оказывалась рядом все это время, и про то, как она оказалась тогда в ресторане. Даже о корпоративе теперь все становится ясно. Что ж. Все-таки вечер оказался достаточно продуктивным, и завтра мне предстоит решить еще одну маленькую проблемку с расстановкой кадров, а пока…

Я медленно встаю и глядя на нее сверху вниз, жестко говорю.

— Дело все в том, что я утратил связь со своей женой, а ты была лишь таблеткой. Каждый раз, когда я смотрел на тебя, я видел ее. Каждый раз, когда я говорил с тобой, я представлял, что говорю с ней. Каждый раз, когда я целовал тебя, я искал ее. У нас не было бы секса, но я жалею, что тогда Тим нас заметил, потому что, если бы мы поднялись в номер, я бы быстро понял, что допускаю свою главную ошибку. Потерять ее для меня — главная ошибка. Все, что я делал — это пытался вернуть ее. Каждое мое слово было направлено на попытку вернуться к ней обратно. Ты здесь — дело десятое. Я не был в тебя влюблен, я к тебе ничего не чувствую, и я тебя не хочу. Никогда не хотел. Ты — это просто иллюзия. Моя иллюзия. Химера и суррогат. А химер и суррогатов не любят, моя дорогая. И их не хотят. Ими просто затыкают дыры, чем я и занимался, пока не понял, что так я становлюсь только несчастней.

Она часто дышит и смотрит на меня исподлобья. Уже не такая красивая, не такая загадочная, не такая интересная. Никакая. И я ничего не чувствую, кроме отвращения к самому себе за то, что сдался слишком рано.

— А теперь пошла вон, — добавляю тихо и сажусь обратно в кресло, — И больше не появляйся ни рядом со мной, ни рядом с моей семьей. Или ты пожалеешь, я тебе клянусь.

В этот момент дверь моего кабинета снова распахивается и в него заходит второй человек, которого я никак не ожидал здесь увидеть.

Сука…

Шумно выдыхаю, прикрыв глаза.

Вита.

Какого хера?...

Мои планы по возвращению своей любимой жены моментально обращаются в труху. Конечно, спасибо, что это не она сама сюда пришла, но…Вита? Такой вариант совсем немногим лучше самого дерьмового…