Бывший муж. Я к тебе не вернусь

«Я дома»

Егор

Из подъезда вылетаю пулей, на ходу потираю нос, перед глазами скачут вспышки алого.

Меня продолжает крыть, и я так ясно представляю, как сейчас выволоку своего папашу из его чертового Гелика, в котором он возил свою шлюху, а теперь додумался посадить мою маму!

Тварь!

Дальше представляю, как он извалял нашу семью в дерьме и закипаю сильнее. Я его просто ненавижу! Потому что, сука, да! Ты не имеешь права на ошибку, а если так хочешь их совершать, то не заводи семью! Мы тебе не проверочный диктант, ясно?! Ты не можешь потом взять и выписать все свои промахи в столбик и провести «работу над ошибками»! Ты сам нас учил быть честными, быть принципиальными и всегда поступать по совести! А теперь берешь и…что ты творишь?! Как ты можешь?! КАК ТЫ ПОСМЕЛ?!

Ты не имел права быть, как они все! Ты был другим! И я так тобой гордился за то, что ты — другой, но…сука!

Ускоряюсь. За спиной слышу торопливые шаги брата, но на них не обращаю внимания. Меня никто сейчас не остановит. НИКТО!

Кроме того, чего я не ожидаю услышать…

Когда приближаюсь к машине отца достаточно близко, чтобы понять — его стекло открыто, и на адреналине я слышу их с мамой разговор.

— …Ян… — мама шепчет и тихо всхлипывает, но он ее перебивает тихим смешком.

— Не надо, Полина. Я все знаю. И ты права. Я знаю, что ты права.

— Мне так жаль.

— Мне тоже.

— Они обязательно остынут! Я знаю…Егор…он хороший мальчик, и он тебя любит, но…

— Но сейчас не время. Ему нужно остыть, я это знаю. Ничего мне не объясняй. Ты у меня мама-львица…

Мама тихо всхлипывает. Ко мне сзади подходит Тим, и мы оба смотрим на родителей. Папа проводит по маминой щеке пальцами и слабо улыбается.

— Это ничего не меняет. Мы расстаемся сейчас, но я никуда не деваюсь.

— Заведешь себя кого-нибудь?…

— Дурочка… — хрипло усмехается, а потом приближается и целует ее в губы легко, — Я ждать тебя буду. И наших парней. Сейчас…ты права, что сейчас не время. Им нужно думать об учебе, а тебе спокойно доносить нашего малыша. Я буду в стороне.

— Ян…

— Чшшш…все вали на меня, помнишь? Все вали на меня…

— Но это несправедливо. В кризисе виноваты оба, и…

— Ты сама знаешь, что сейчас о справедливости мы не имеем права думать. Ты знаешь, Поля. Ты поэтому здесь…

Мама еще раз всхлипывает, потом слегка кивает и тянется к нему за поцелуем.

— Они обязательно остынут, — шепчет она, — Все наладится. Но да…прости меня, я должна о них подумать.

— Не извиняйся. Это мой косяк, а значит, и последствия тоже мои. Будем снова взрослыми, мы заигрались. Я заигрался. Пора снова становиться взрослыми и защитить наших парней от угрозы. Даже если это я.

— Мне правда жаль.

— Не надо, — повторяет он, слегка задевает носом мамин и улыбается, — У нас еще будет время. Я клянусь тебе, что буду ждать нашей новой встречи, но не сделаю к тебе шага. То, о чем ты просишь — это правильно, и я подчиняюсь. Настанет время, когда мальчики успокоятся и дадут мне возможность объясниться. А потом настанет и наше с тобой время. Но знай, любимая, что каждый раз, когда я буду с тобой здороваться, я буду говорить о том, как сильно тебя люблю.

Мама опять всхлипывает и кивает пару раз.

— А когда я отвечу тебе, я скажу, что я тоже.

Позади раздается громкий всхлип, и мы резко поворачиваемся. Вита вытирает глаза платочком и отмахивается.

— Боже, это просто идеально для какой-нибудь мелодрамы!

Блядь.

Медленно поворачиваюсь на родителей, которые, конечно, тоже все слышали.

Нас спалили.

На будущее: если в разведку позовут, никакой, блин, Виты!

Закатываю глаза и складываю руки на груди, пристально глядя на отца. Я не могу сказать, что остался равнодушным к их разговору, но все еще не позволяю теплоте слишком сильно затопить мое сердце.

Хотя оно все равно поддается.

Все-таки поддается.

Потому что я начал забывать, почему все вокруг считают моих родителей — идеальной парой, но вот почему. Они действительно идеальная пара.

Дверь гелика открывается, и мама первая вылезает на улицу, испуганно глядя на меня.

— Егор, это не то, что ты…

— Полина, иди домой, — раздается серьезный голос отца.

Он тоже открывает дверь и выходит на улицу, а потом делает на меня шаг. Папа выше меня. На полголовы точно, но я не отступаю. Да и не боюсь я его. У нас не такой отец, которого надо бояться. Пока моим друзьям хотя бы раз не прилетало от их отцов, мой же отличался другим подходом к воспитанию. Даже Тиму за все его проделки не доставалось — он предпочитает вести диалог. От него потом все равно с красными ушами ходишь, но это ведь показатель? Отец умеет встряхнуть. Он умеет задавить взглядом и разъяснить, что было не так. Зачем. Почему так нельзя. Почему ты неправ, и как надо было, чтобы быть правым.

Он — бизнесмен. Блядский «биг босс», так ведь было? Он умеет вести переговоры, давить и довлеть. Он знает, как преподать уроки без физического наказания, но зато потом у тебя все желание отбивает жестить.

Я тоже считал себя дипломатом. Человеком, который понимает, что ничего агрессией и кулаками не добьешься, разве что злость свою выльешь, но…мне сейчас только этого и хочется.

Ударить его со всей дури! За все, что он сделал. За то, что притащил в наш дом такую грязь! Как ты мог?!

Кажется, он все понимает. Секунду мы играем «в дуэль на острых взглядах», а потом он отводит свой на маму и кивает.

— Иди домой, Поль. Мы поговорим с парнями. А ты… — вдруг его губы трогает мальчишеская ухмылка, и он добавляет, — Сделай чай.

Мама моментально застывает. А потом из нее, как по щелчку пальцев, уходят все слезы и страх. На место им становится возмущение, злость и…азарт? Жизнь? Ее щечки розовеют, сама она щурится, медленно поворачивает голову на отца и шипит.

— Так, значит?

Папа улыбается шире. Не очень понимаю, что за приколы такие, а когда бросаю взгляд на Тима, он тоже плавает. Отец же кивает и указывает подбородком на подъезд.

— Иди, Поль. Мы справимся.

Еще мгновение она стоит, но потом фыркает, нос задирает, как не делала уже давно и направляется к нам. Она проходит между мной и Тимом и задевает нас пальчиками. Дарит нам обоим взгляд, полный нежности, а потом уходит.

Мы молча смотрим на отца, в основном потому, что он пока на нас не смотрит в ответ. Он следит за ней. Следит так, как следил всегда. Провожает ее, как свое солнце, и еле слышно шепчет:

— Обернись, обернись, обернись…

У меня сердце исходит на бег. Я смотрю на маму и…черт, тоже прошу, чтобы она обернулась. Не знаю зачем. Не для него точно. Просто так.

Мама гордо следует до двери в парадную, но прежде чем зайти, замирает, а потом…оборачивается. Ее глаза горят так, что я вижу это на расстоянии. Дыхание замирает. Она слегка улыбается…так по-озорному, как не улыбалась много лет. А сейчас делает.

Для него…

Выставляет средний палец, отчего отец тихо усмехается. Слегка дергает плечиком и пропадает в здании нашего нового дома.

Мы с Тимом переглядываемся.

Знаю, о чем он подумал.

Она вернулась.

Вернулась…

И больше не будет женщины, которая крутится вокруг приемов, как будто они — центр ее вселенной. Она снова с нами. Благодаря ему…

Я шумно выдыхаю и смотрю на отца. Он отрывается от двери и отвечает на мой взгляд, и так бесит! Снова готовый принять любой расклад. Снова спокойный. Снова…а я…я секунду назад мечтал разбить ему лицо за все, что он сделал, но больше во мне нет той ярости.

Я просто…я ненавижу его, но... не знаю, как это объяснить. Я не знаю…

— Хочешь ударить меня? — тихо спрашивает он, я выплевываю.

— Да.

Вру. Если бы хотел, ударил бы, но этого больше нет. Я не знаю, какого хрена это было…все это! Но он сделал что-то с ней. Он ее вернул. Поэтому я больше не фонтанирую яростью, и это ничего не значит. Не значит. Не значит…

— Тогда бей. Если тебе станет легче.

Сжимаю кулаки.

— Какая же ты сволочь, блядь.

Он кивает.

— Да.

— Да? Это все, что ты скажешь?

— А ты ждешь, что я буду оправдываться? Нет, не буду.

Не знаю, чего я от тебя жду. Я хочу понять, зачем?! Зачем ты все это сделал?! ЗАЧЕМ?!

И поступлю ли я однажды так же?…

— Хорош мужик. Наворотил дел, лапши навешал…

— Я не вешал никому лапши.

— Ты врешь! — завожусь снова, делаю на него шаг и выплевываю в лицо, — Ты врешь…это твоя суть.

— Нет, и ты это знаешь.

— Я думал, что знаю тебя! Но это не так!

— Так. Поэтому я не оправдываюсь. Я знаю, что сделал, и это была моя очень большая ошибка. Я не должен был…

— Связываться с шалавой?!

— И втягивать вас в наши с вашей мамой отношения. Да.

— Да какие отношения?! Ты ей изменял!

— Наверно.

— Наверно?!

Отец выдыхает и кивает.

— Я не касался Лолы, но я ходил с ней на свидания.

Это больно. Не знаю, иррациональное чувство какое-то…мне-то по идеи что?! Но меня цепляет. Тем, что отец мой оказался обыкновенным мудаком. За то, что маму мою обидел. За то, что променял ее на какую-то подлую тварь, которая даже некрасивая! Она никакая! Обычная сука, каких по Москве ходит море! Что в ней особенного?! Почему?! Почему ты обидел мою маму?!

— Я ошибся, — тихо продолжает он, а ребенок во мне топает ножкой и вопит: ты не имел на это права!

Ты — взрослый. Ты — мой ориентир. Ты — отец, которого я люблю и уважаю, и ты не имел права так ошибаться! Только не так!

Но я молчу. Тяжело дышу, смотрю на него и молчу…

— Я знаю, что ты во мне разочарован, Егор. Если хочешь ударить — бей, я не стану сопротивляться, но поговори со мной. Не молчи. Пожалуйста.

В его глазах я замечаю боль и чистую, неприкрытую надежду, но…

Нет, я не могу. Не могу!

Отвожу взгляд и делаю шаг назад, а потом хмыкаю.

— Как у тебя просто все. Ударь меня, но поговори. Шикарно. Будто мне легче станет от твоей разбитой морды.

— Егор…

— Я смотреть на тебя не могу. О чем мы вообще?

Разворачиваюсь и ухожу. Не могу. Не хочу. Не знаю.

Ян

Я смотрю вслед своим детям, которые так быстро повзрослели…

Два парня. Высокие, хорошо сложенные, красивые. У них вся жизнь впереди! И это будет потрясающая жизнь, я знаю. Потому что я справился.

Смотрю им вслед и четко это осознаю. Я справился с воспитанием своих парней. Они добьются всего, чего хотят. Они будут хорошими людьми…они уже хорошие люди! Но они будут достойными мужчинами, потом мужьями, а потом и отцами. И у меня есть надежда, что, возможно, мне просто нужно приложить чуть больше усилий и времени, и тогда я тоже смогу увидеть своих внуков…

Тим бросает на меня взгляд, перед тем, как пойти за Егором. Он слегка улыбается и кивает, а потом сбегает — но так выглядит надежда. Егор — ведущий в их тандеме. Это не всем заметно, только самые близкие знают, как обстоят дела на самом деле. Многие могут подумать, что все как раз наоборот, но нет. Нет…

Егор — спокойный, а Тим любит быть в центре внимания. Он харизматичный, талантливый и яркий парень, но гораздо мягче своего брата. Который похож на меня. Я вижу в Егоре больше от себя, чем от Полины, поэтому знаю, что давить на него нельзя.

Егор — ведущий в их тандеме, но как и мы у нас с Полиной, в них царит гармония. Он не передавливает Тима, прислушивается к нему, просто пока не готов.

Тут нужно только ждать. Он сам придет, когда будет готов. Пока он не готов. Я это принимаю и отступаю.

Сажусь в машину, смотрю пару мгновений на окна кухни квартиры, которую когда-нибудь надеюсь назвать своим домом. Снова. Хотя там и есть мой дом, ведь там мои дети и моя любимая жена.

«Бывшая жена!» — слышу голос Полины в голове и улыбаюсь, а потом двигаюсь ближе к рулю в надежде выловить ее образ в окне.

Он появляется еще через секунду. Полина выныривает и смотрит будто мне в душу, разливая свое тепло по нутру. Я пару раз моргаю ей фарами, чтобы она видела, что я ее вижу.

И никогда не отпущу, просто сдаю назад, чтобы дать нашим мальчиком время.

«Мы не можем требовать от них так быстро принять очередные изменения в нашей жизни» — так она сказала, когда вышла ко мне, и я знаю, как сложно ей дались эти слова.

Просьба. Просьба держаться на расстоянии…

Я знаю, любимая. Это сложно. Но это последствия моих действий, поэтому я все понимаю и отступаю. Но буду ждать тебя, если потребуется, то всю жизнь…

Мы сами виноваты. Я виноват. Это я втянул своих парней во всю эту историю, и это я ее закрутил. Полина может говорить что угодно, но факт остается фактом: это я пришел пару месяцев назад и сказал ей то, что сказал. Поэтому я сейчас и буду вывозить. Да я бы вывез, если бы она была виновата, если честно. Но сейчас все-таки ответственность моя, поэтому это не обсуждается.

Я отъезжаю от дома, из которого не хочу уходить и еду туда, где не хочу быть.

Прямо как пару месяцев назад.

Идиот…пожалуй, что так. Все это было идиотством чистой воды.

***

Когда ты по кому-то скучаешь, время тянется, точно резина. День идет за целую осень, в которой бесконечно сложно дышать, но надо.

Мы с Полиной не говорим о наших отношениях и не видимся. Я пишу ей, чтобы спросить про ребенка, про парней, про ее самочувствие, но не перехожу граней. Это сложно. Но я пока держусь.

Да…принять это решение в теории оказалось проще, чем применить его на практике, потому что я хочу бросить все нахрен и приехать к ней. Обнять. Поцеловать. Почувствовать ее запах, погреться…

Но нельзя.

Мы в первую очередь родители. Нам надо думать сначала о детях, а нашим детям будет лучше, если меня не будет рядом. Пока я — провоцирующий фактор, а у них на носу начало обучения. И без того стрессовая история, тут еще предки сошли с ума и не могут разобраться в своих отношениях. То развод, то еще один ребенок, потом действительно развод и вот они снова вместе.

Спятили.

И это правда. Мы с Полиной сошли с сума, встряхнув наше размеренное болото, из которого выпрыгнули мы настоящие. Теперь все вокруг пылает, между нами вспыхнула былая страсть, и мы сами снова вернулись, но это разве касается наших детей? Нет. Так что терпи. Теперь терпи. Раз не сиделось, и ты не придумал ничего лучшего, чем все это дерьмо…

Терпи…

Прикрываю глаза и вызываю нового секретаря. Взял на работу глубоко замужнюю женщину сорока четырех лет. У Киры взрослая дочь возраста моих парней, а еще любимый супруг. Первое, что она сделала — это принесла и поставила на стол их фотографию, чем очень порадовала. Вряд ли у нее будут какие-то планы на меня — она только и делает, что говорит о своем муже. Кстати, я его знаю. Вадим Громов — владелец того самого охранного предприятия, в которое я обратился, чтобы нанять сопровождение для Полины и парней. Знакомы неблизко, но это он попросил устроить свою жену, и я согласился. Что-то заметил в его взгляде, но спрашивать не стал, хотя предчувствие у меня нехорошее. Не знаю. Может быть, я из-за своей драмы стал видеть ее везде, но почему-то я тогда подумал, что эта работа Кире скоро очень пригодится…

Нет, наверно, я все-таки паранойю. Чужие чувства определять не умею, это Полина у нас мастак. А я так. Учусь у нее, как слепой котенок, но пока получается откровенно плохо, поэтому да. Наверно, мне показалось. Громов — мужик серьезный. Его холод во взгляде, скорее всего, обусловлен его профессией.

А она сама? Хороший специалист. Работала до рождения дочери, а потом у мужа дела пошли в гору, и она осталась дома. Что ж. Это вполне нормальная история для людей нашего круга. Для меня ее перерыв ничего не значил, да и потом, Кира смотрит на меня…никак. Просто как на начальник. Или на мебель. Это, возможно, кого-то затронуло, но меня порадовало.

Первое, что сделал я — это предупредил ее, что на рабочем месте не должно быть никого лишнего. Никаких подруг или родственниц. Плавали — знаем. И пусть я в себе уверен на двести процентов, но мне не нужны эксцессы. Не хочу снова даже связываться, что-то и кому-то объяснять. Хватит. Наобъяснялся. Не хочу. Видеть чужие глаза, чувствовать чужое тепло, даже гипотетически быть с кем-то рядом. Я не хочу. Снова ставить под вопрос мой брак? Давать Полине поводы нервничать? Нет. Она права, такой косяк за двадцать лет один раз простить можно, но только один раз! И при всех моих вводных. Думаю, зайди я дальше, то даже не смел бы просить о прощении. Как и Лара, я считаю, что некоторые вещи нельзя простить. А я не хочу, чтобы как с Ларой, то же самое случилось с моей Полей.

Я сберегу ее, клянусь. Один раз что-то дало сбой, но теперь, когда я снова вижу ее, я точно знаю, что сберегу. Да и не смотрится больше ни на кого, не хочется больше ни с кем, не представляется больше никого.

Я только ее вижу.

Перед глазами, обернувшись назад, взглянув в свое будущее. Хочу увидеть, как она станет бабушкой. Как в ее волосах появятся седые волосы. Как у глаз соберутся морщинки от всего того счастья, которое я ей подарю.

Я буду любить тебя. Я буду любить тебя всегда, потому что ты всегда будешь для меня самой-самой, моя девочка.

И все у нас будет хорошо. Тим подарил мне надежду, на которой я держусь. Продолжаю ему писать, пусть он все еще не отвечает мне, но сообщения получают свои заветные, синие галочки почти сразу. А это радует. Пишу ему обо всем и ни о чем, спрашиваю как дела, рассказываю как мои. Интересуюсь Егором. А сегодня написал, что лечу в Прагу. Командировка. И я буду очень по ним скучать, пусть берегут маму.

Полина тоже в курсе. Она не сдержалась и добавила, чтобы я был очень осторожен, что она меня любит и очень сильно скучает.

Знала бы ты, как я скучаю, но за все надо платить…

Вздыхаю, закрываю крышку ноутбука и убираю его в портфель, а потом выхожу из кабинета. У меня вечерний рейс, поэтому я успеваю заскочить домой, забрать чемодан с вещами и перекусить. Сегодня ко мне пришла не Дарья, а ее дочь — Машка. Девчонке всего шестнадцать лет, но она очень заботится о своей маме, помогает ей, хотя я подозреваю, что тут кроется что-то еще…что-то серьезное.

Бросаю взгляд на тонкие запястья и вижу синяки. Машка сразу замечает мой взгляд, натягивает кофту посильнее и забирает тарелки, чтобы побыстрее уйти. Нервно улыбается.

Мне это не очень нравится. Дарья — хорошая женщина. Мы с ней нормально поладили, и я давно подозреваю, что дома у них все плохо. Не хочу думать об этом, но догадываюсь почему. Даже для такого идиотка, как я, все очевидно.

— Маш, у вас все хорошо? — спрашиваю в лоб и сразу себя ругаю.

Твою мать. Полина точно справилась бы лучше, чем я…

Машка дергается слегка, но снова коротко улыбается и кивает.

— Да, конечно. Мама просто срочно уехала к бабушке, что-то с давлением. И вот…

Врет.

Я давно веду дела и знаю, когда люди мне врут — она именно это сейчас делает. Так, ладно. Как поступила бы Полина? Чтобы она сделала?…

Не знаю. Я в тупике и не понимаю, как себя вести в такой ситуации…поэтому киваю, достаю телефон и открываю диалог с моей Полей.

Вы

Поль, ты не занята? Мне помощь твоя нужна

Она отвечает сразу же.

Любимая жена

Что случилось? С тобой все хорошо? Ты не пострадал?

Морщусь. Мне не нравится, что она так нервничает, но я знаю причину. Поля до сих пор волнуется из-за Лолы, и, наверно, стоит ей рассказать, что эта сука больше никогда не станет на пути у моей семьи. Наверно, стоит…ладно, как вернусь из Праги, расскажу. Не хотел больше никогда касаться этой темы, но хватит быть эгоистом. Я боюсь теребить совсем свежую рану, а это не подходит. Надо. Раз уж закрутил, то будь мужиком и расскажи жене правду.

Вы

Да, со мной все хорошо.

Вы

Дело в моей экономке.

Любимая жена

А что с ней?

Любимая жена

Она к тебе пристает?))) 😜

Знаю, что это выглядит, как шутка, но еще я понимаю, что и как бы нет. У Поли остался осадок после того, что произошло. Она не говорит, а ей все еще страшно, что я снова…снова. Снова. Нет! Никогда! И я сделаю все, чтобы ее в этом убедить. Всю жизнь буду делать. Клянусь.

Вы

Очень смешно) нет) меня кое-что беспокоит, но я не знаю, как себя вести.

Напрягаюсь и гипнотизирую взглядом экран телефона.

Любимая жена

Не будь таким таинственным) что случилось?

Вы

Мне кажется, что ее дома бьет муж.

Я вкратце рассказываю, что именно напрягает меня в моей экономке. И это даже не синяки, которые она с улыбкой списывает на «врожденную неуклюжесть». Это скорее на уровне животных инстинктов.

Я чувствую, что она меня боится.

Если я психую и ору на идиотов с работы, она вжимает голову в плечи и застывает. Если я делаю резкие движения — дергаюсь. Где-то на улице что-то падает? Она роняет то, что есть в ее руках в этот момент.

Я знаю, что это не мое дело, но пройти мимо не могу. Стараюсь всегда поступать по совести, а тем более относится хорошо к людям, которые хорошо относятся ко мне. Дарья — из их числа. Она не просто следит за моим домом, а заботится обо мне. Чуть больше, чем за обычным начальником. И нет, без подтекстов. Скорее, как относится, как к родному человеку и безумно напоминает мне мою няню. Она тоже была из простых людей, с широкой душой и добрым сердцем.

Любимая жена

Ты хочешь сделать что-то для них?

Вы

Да, но я не знаю, как начать. Я спросил у Машки (это ее дочка), все ли у них нормально, но она, конечно, отгородилась. Что мне делать?

Любимая жена

Я не думаю, что она будет обсуждать с тобой такие вопросы, Ян.

Любимая жена

Потому что если это так, то ты…мужчина и не поймешь. Хочешь, я приеду? Поговорю с ней?

Очень хочу, чтобы ты приехала, любимая…

Вы

Мы же договорились…

Любимая жена

Я помню, но дело же не касается нас, так? Значит, я могу приехать…

Любимая жена

Поговорю с девочкой?

Улыбаюсь. И увидишься со мной, перед тем, как я улечу. Да? Ты тоже этого хочешь?

Вы

Если ты не занята, то я был бы очень рад

Думаю пару мгновений, а потом дописываю.

Вы

Я хочу увидеть тебя, перед отлетом

Поля не отвечает долго. Примерно пятнадцать минут, а когда отвечает — сердце начинает стучать сильнее.

Любимая жена

Я уже в такси, буду через двадцать минут.

Любимая жена

И я хочу тебя увидеть

Только увидеть.

Приходится себе напоминать, потом я смотрю на Машу и с улыбкой говорю, как можно мягче.

— Маш, ко мне сейчас приедет жена. Не убирай еду, она не откажется перекусить.

Маша бросает на меня рассеянный взгляд, а когда обретает фокус, я вижу на дне ее глаз нежность. Не думаю, что ко мне. Нет, точно не ко мне. Блядь, я надеюсь, что не ко мне.

Полина, как и сказала, приезжает через двадцать минут, а когда я открываю ей дверь — не могу перестать на нее смотреть. А потом не могу себя контролировать. Бережно притягиваю к себе и целую.

Я так мечтал об этом поцелуе, родная…

Полина мне сразу же отвечает. Она запускает пальчики в волосы, чуть натягивает их и, отчего сердце бьется чаще, больше не обращает внимания на то, что здесь когда-то стояла другая женщина.

Потому что никого здесь не стояло никогда. На самом деле — у меня до нее, во время и после никого больше не было и не будет.

Вот так бывает. Одна женщина способна стереть и перекрыть все интересы из возможных. Всего одна женщина может завладеть всем тобой. Одна она может скрутить тебя в бараний рог, заставить мчаться в ночи за яблоками или вести ее в лес, чтобы «подышать запахом сосен». Мне плевать. Я любой каприз ее исполню, и когда это чувство снова со мной — вот она жизнь.

Оно разливается теплотой. Оно дарит мне меня самого. А без него я был таким пустым…

— Привет, любимая, — шепчу ей на ушко.

Надо остановиться. Я знаю, что ты хочешь большего, и я хочу, но надо остановиться…

— Привет, Ян…

Жмурюсь от ее тихого голоса, выдающего истинные желания, а потом обнимаю сильнее и улыбаюсь.

Я наконец-то дома.