Бывший муж. Я к тебе не вернусь

«Ты правильно поступил?...»

Ян

Я медленно вожу вилкой по ресторанным спагетти с белыми грибами. И вроде жизнь — сказка, в чем твоя проблема? Но все не так. И макароны слишком аль денте, и соус чересчур сливочный, и грибы какие-то поганки.

Вздыхаю и отодвигаю тарелку, перевожу взгляд в окно. На заднем фоне без передышки говорит Марк. Я знаю этого пацана с рождения. Когда-то мы дружили семьями, пока их семья существовала. Полагаю, теперь и наша точно так же развалилась на части.

Бросаю взгляд на Тимура.

Он молчит.

Мы вообще не говорим и не говорили. Я не знаю, с какой стороны к нему подойти, это всегда была зона ответственности Полины. Точнее, я не был одним из отцов-дебилов, которые забивают болт на своих детей и трудятся-трудятся-трудятся. Нет, я участвовал в их жизнях, просто теперь все изменилось.

Когда они поняли, что я тоже мудак. Неособенный, как всегда казалось. Не мужчина года. Не муж года. Не отец года. Почему-то стоит одному столпу наебнуться, все летит по известному маршруту. Это как с домино, понимаете? Толкнешь одну клеточку, она за собой потянет все, что можно и нельзя. Конечно, обычно вырисовывается какой-нибудь потрясающий узор, но у нас тут получается совсем дикая херня. Ничего красивого, ничего светлого и уж точно ничего интересного.

Одни гребаные руины.

Прикрываю глаза.

Потом осматриваю квартиру. Она шикарная. Никаких нареканий к дизайнеру у меня нет и быть не может — он постарался на славу. Здесь подшаманил, там стену снес и вот из откровенно дерьмовой планировки корпоративных, квадратных метров мы получаем что-то, с чем уже можно работать. Огромная гостиная, совмещенная с кухней и столовой зоной. Балкон справа. Четыре спальни. Все, как надо. Разворачивайся! Ты же задыхался в своем доме, помнишь? Даже когда галстук снимал, все равно воздуха не хватало. Даже на улице не хватало! Так дыши, блядь, че ты? Но мне и здесь места как будто нет.

Откидываюсь на спинку стула и смотрю на Марка. Он хохочет, откинув голову назад. Я немного морщусь. Конечно, очевидно, что будет именно так. Он — громкий, но очень живой, яркий, веселый. Когда Тим спросил, может ли он пригласить его к нам, я даже не думал, а сразу согласился. Плевать на усталость и неготовность сейчас веселиться. Это ему нужно. А я потерплю.

За последние пару дней мне вынули душу. Полина…сучка. Взяла и рассказала моей матери о том, что между нами произошло! Конечно, я не ожидал, что смогу скрыть от нее правду навсегда, но я уж точно не думал, что моя кроткая супруга возьмет и наябедничает! Как школьница, господи…

Издаю тихий смешок и слегка закатываю глаза, а потом сразу морщусь, когда Марк начинает смеяться еще громче.

Блядь, все-таки он слишком громкий…

Как моя мать, когда ее что-то взбесит.

Сегодня днем

Я не планировал затевать никаких склок и скандалов. Никаких, мать его, выяснений отношений. Но у Тамары Георгиевны были совершенно другие планы…

Я ослабляю галстук и откидываюсь на спинку своего огромного кресла. В башке гудит, как будто там разворошили осиное гнездо.

Хотя, может быть, и правда разворошили. Моя мать орет на меня уже пятнадцать минут кряду, а вставить хотя бы одно слово — это совершенно непосильная задача…

— …Почему ты молчишь, скотина ты неблагодарная?! А я скажу тебе почему! Вы, Ян Вячеславович, абсолютный эгоцентрик! И когда только успел стать таким?! Да как ты мог?! ЛОЛА?! Что это за собачье имя, раздери тебя черти!

Сучка. Она и об этом сказала… издаю смешок, который маму тут же бесит еще больше.

— Ты еще смеешься там ?! Ян! Вот погоди, я отцу все расскажу! Пусть! Пусть знает, кого мы воспитали!

— И что он сделает? — удается иронично подшутить, — Мне почти сорок, мама. Вдруг ты забыла.

— Ты…ты еще и хамишь?! Ян! Да что с тобой происходит?! Завел себе какую-то суку на стороне! Как ты мог?! Вот ответь мне! Как ты мог поступить так с Полиной Михайловной?! Ты хотя бы представляешь, как ты ее обидел?!

Поджимаю губы.

В груди разливается горечь и начинает накаляться лава.

Обидел.

Отвратительное слово в контексте измены собственной жене, согласитесь? Ты не разбил ей сердце. Ты ее не уничтожил. Ты ее не оскорбил, в конце концов! Ты ее обидел. Сука, будто напился на дражайшем приеме и облевал любимое платье.

Обидел, мать твою.

— …Это просто возмутительно…

— Да, я представляю, — цежу сквозь зубы, сам подбородок резко вверх поднимаю, будто бросаю вызов.

Я его, возможно, действительно бросаю, правда, никто не видит, но явственно слышит. Судя по воцарившейся тишине на том конце провода.

— Я ее обидел, — продолжаю ядовито, — Очень сильно обидел? М? Как ты думаешь? Она немного поплачет. Ничего. Поменьше пописает, потом отнесет свое блядское платье в химчистку, улыбнется и организует еще один прием! Где! У нас! Все! Будет! Хорошо!

— Какое платье, Ян? — тихо переспрашивает мама, потом морщится и добавляет, — И не выражайся! Звучишь, как сапожник.

— Тогда не лезь в мои блядские отношения! Блядь! Блядь! Блядь!

Со всей силы долблю трубкой о корпус телефон.

В груди продолжает кипеть. Перед глазами вспыхивают красные огни.

Сука!!!

Сейчас

Я не собирался этого делать. Не собирался хамить. Не собирался выходить из себя и ломать телефон, но так вышло.

Мне должно быть плевать!

А не плевать.

Я дико злюсь.

Полина, Полина, Полина…

Маленькая сучка. Наябедничала на меня матери, довела до психоза, а потом пропала.

Точнее, она пропала сначала, конечно же. Вот уже пару дней я ее не видел и даже не слышал.

В груди неприятно жжет.

Я хмурюсь и смотрю на ночную Москву, но тут же отвлекаюсь на собственное отражение. И что я вижу? Злобного мудака, который сцепил руки у своего лица так сильно, что побелели костяшки. Я все сделал правильно. Так больше невозможно было жить. Не после той ночи в моем кабинете, когда она, будто, сука, назло! Показала, как можно было бы жить, если бы ей в какой-то момент в задницу не вставили огромную палку!

Та ночь была насмешкой. Серьезно! Она будто специально надела сексуальный комплект, от которого меня до сих пор ведет, если я позволяю образу проникнуть в мою реальность!

И какой она была…черт, какой настоящей она была. Как много лет назад, когда впервые стала моей.

Я тогда сразу понял. Клянусь, я сразу все понял: эта женщина — моя. Она станет моей, будет моей и никогда моей быть не перестанет.

А сейчас…я ее больше не узнаю. Наутро Полина снова лишилась абсолютно всех чувств, и сколько ни пытайся пробиться за стены изо льда, без вариантов. Она за ними крепко засела.

Она там растворилась.

Она стала тем самым туманом, который ты пытаешься поймать голыми руками, но это, очевидно, так не работает. Туман — вещь субтильная и неосязаемая. Сколько ни прыгай, сколько ни ори, сколько ни пытайся — все бессмысленно. Он тебе улыбнется, а потом растает на ветру, будто не было ничего.

Нет, я поступил правильно. Потому что больше не могу. Я просто больше не могу. Слабак? Трус? Урод? Да, все по списку. Но я не могу, это просто выше моих сил.

Полина…

Интересно, что она сейчас делает? Так, стоп, блядь! Вот не начинай. Все решено. Развод, раздел и каждый живет своей жизнью. Ты правильно решил, а остальное — условный рефлекс, не более того.

Все было правильно…

— Ого! — Марк особенно сильно восклицает, и я решаю, что хватит уже ломать драму.

Это ни к чему. Надо включаться в реальность, а не летать где-то там, где тебе уже давно не летается.

Однако судьба, кажется, та еще сука. Ну или Бог все-таки женщина? Или все сразу. Я поворачиваю голову на лучшего друга своего сына, через мгновение он выдает:

— Обалдеть! Твоя мама такая…горячая!

Тут же обдает кипятком. Я не замечаю, как сильнее сжимаю вилку, а Марк бросает на меня взгляд и нелепо улыбается.

— Простите…

Очень хочется сломать ему нос.

Ты что несешь?! Обалдел?! Он ребенок, мать твою!

Но хочется все равно.

Горячая. Задница у тебя будет горячей, когда я по ней ремнем пройдусь!

— О чем ты, господи? — тихо спрашивает Тим.

Мне это не нравится. Морщусь. Обычно Тимур совершенно не такой. Он яркий, очень веселый и любит пошутить наравне с Марком, но…но сейчас все иначе. И это полностью моя вина и моя ответственность. Я поставил сына в подобное положение, когда попросил его ничего не рассказывать матери о том, как глубоко меня затянуло туда, где я думал, никогда не окажусь.

В другую женщину.

Сейчас все иначе. И даже не из-за нее. Не из-за того, что я искренне пытался выбросить ее из головы, а все, что она делала — это постоянно оказывалась рядом. И даже не из-за Полины, которая перестала, твою мать, быть похожа на живого человека! Дело во мне. Это моя ответственность и моя слабость.

Я должен был поступить иначе.

Но поступил так. Почему? Потому что. Другого ответа у меня нет. Потому что.

И теперь все иначе. Тимур поссорился с Егором, поссорился с Полиной. Мне, конечно, приятно, что он сейчас здесь со мной. Так остается хотя бы какая-то призрачная игра в прежнюю жизнь, и так, безусловно, гораздо проще делать вид, будто ничего не изменилось, но…Я-то понимаю, что он сейчас в этой квартире не потому, что хочет. А потому что я его вынудил, и это самое отвратительное. Точнее, очевидно, не самое, но безусловно, на верхних позициях моего личного топа «потому что».

Вот как-то так…

Интересно, он когда-нибудь меня простит? Я ведь знаю, что он уйдет. Когда сможет пересилить свой стыд перед матерью за то, что он молчал о моих похождениях. Перед Егором…блядь, Егор. Сука! Как все вдруг стало сложно…

Снова прикрываю глаза, но, благо, долго мне не удается фиксироваться на проблемах.

Я от них предпочитаю бежать, теряясь в разговоре двух почти-мужчин, за которыми я буду наблюдать с превеликим удовольствием, хоть бы и до смерти. Лишь бы не думать, как там мой второй сын, и почему, сука, мою Полину вдруг подростки называют горячей? Она безусловно красива, но ее красота насквозь пронизана чем-то королевским. А королеву едва ли кто-то осмелится назвать «горячей».

— …Ну? Так и будешь кукситься? Открой ты уже его профиль!

Тим громко цыкает, но за телефоном тянется. Я вижу, как он старается делать вид, будто ему плевать. Заходит. А через мгновение у меня возникает едва ли преодолимое желание вырвать смартфон из его рук и посмотреть! Что! Там! Такого! Раз его лицо вытянулось в подобной, достаточно комичной мине.

— Что там? — вырывается из груди раньше, чем я успеваю себя притормозить.

Тимуру это не нравится. Он одаривает меня взглядом «не-твое-собачье-дело», потом опускает глаза и слегка хмурится.

Марк влезает с улыбкой.

— Ооо…какие там комментарии! Ян Вячеславыч, вы можете гордиться! Ваша жена свела с ума всю выпускную параллель.

Меня клинит на слове «ваша жена», и я бросаю взгляд на Тимура, но он его успешно игнорирует.

Понятно.

Значит, он не сказал.

В принципе, я могу это понять. Марк со своим отцом не общается вот уже два года. Дима в свое время имел неосторожность завести интрижку с собственной помощницей. Лара об этом узнала. Скандал был дикий, за ним последовал не менее оглушающий развод. На вопрос: стоило ли оно того? Дима не может ответить до сих пор. Как мне кажется, он не ожидал, что его Лара не простит, а может, в тот момент об этом совсем не думал.

Иногда так бывает. Когда ты не думаешь. И тогда все: суши весла, поминай как звали. Мне ли не знать. Да-а-а...Тимур не рассказал ему, потому что иначе Марк ни за что не согласился бы прийти к нам сюда, в наше темное царство. Ну, конечно. Разумеется. Он бы не пришел, и о чем я только думал? Сын занял сторону матери, и вот так в одночасье Дима потерял все. Его младшая дочь вроде как все еще к нему тянется, но думаю, что по итогу, когда она вырастет, он потеряет и ее. Лара до сих пор не пережила предательство. Любит, страдает, но не прощает. Дима пытался. Целый год обивал пороги, но так и не получилось ничего вернуть.

Это ждет и меня?

О чем бы думаешь, сука? Ты же все правильно сделал, забыл?

Ага.

Не забыл.

Криво усмехаюсь и снова смотрю на свои не-те макароны, грибы и несуразную подливу. Все таки Полька моя готовила лучше. Даже свои дебильные, слишком заумные блюда для обычного ужина. Она готовила их лучше.

Как ты там? Плачешь? Страдаешь? Хотя бы в душе. Или в темноте, когда никто не видит? Или тебе все так же насрать на все, кроме своего итальянского сервиза, чтоб его черти в аду во все щели имели, а?

Тишину кухни нарушает внезапный взрыв громкой музыки.

А ты... По барам, в пьяном угаре

Что же ты парень, снова вспоминаешь о том

Как мы гуляли по тротуарам, мокрым и старым

Утром под дождём босиком

Где-то я слышал эту песню. Кажется, ее пару лет назад крутили из каждого утюга. Но это девчачья музыка явно. Почему она у Егора? А она же у Егора в профиле звучит, да?

Ну, разумеется, у него. У Полины нет социальных сетей.

Или уже есть?

Что-то мне это совсем не нравится.

Ерзаю на стуле, смотрю на восхищенное лицо Марка, который внезапно бесит меня до красных мушек.

Чего он лыбится, как придурок?!

— Обалдеть! — наконец говорит он, — А чего ты не сказал, что Вита в городе?

Резко перевожу все внимание на сына. Он выглядит растерянным и хмурым. Прям, как я сейчас.

Значит, тоже не знал.

Но это меня волновать перестает достаточно быстро.

Вита. Вот что теперь волнует гораздо больше.

Твою ма-а-ать…! Дикая сестрица моей жены, которая вечно подбивает ее на подвиги. Сейчас. Это карма, да? Я боюсь представить, что она устроит…

— Ой, у них там, похоже, вечеринка! — продолжает накидывать Марк, на мгновение застывает, глядя Тиму в глаза, а потом так же быстро отмирает и утыкается в телефон, — Ты ж не против, если я позвоню твоей маме? Идеально все так совпало, я не могу…

Понять, о чем этот черт из табакерки бормочет, я не успеваю. Тишину разбивает первый гудок, а на второй…у меня сердце моментально поджимается и перестает биться.

Потому что я слышу голос Полины.

И не тот замороженный. Нет. Веселый и живой…как раньше...

— Да, Марк?

— Полина, приветствую! — важничает он, — Я сразу к делу перейду, ничего?

Она издает тихий смешок.

На заднем фоне слышна все та же странная музыка, а еще какие-то крики.

Мне это не нравится еще больше. На горло начинает давить. Я по привычке хочу поправить галстук и вспоминаю, что у меня его уже нет, когда касаюсь голой шеи.

Придурок.

А она…сука! Чему радуется?! И почему я в нашей ситуации сижу, как труп в своем саркофаге, чтоб ее! А?! Почему! Ведь все сделал правильно…

Я же поступил правильно?...

— Ничего, говори.

Голос нежный, пропитанный улыбкой. Сука! Сука! Сука! Когда ты в последний раз так говорила со мной, а?! Или мне надо было невпопад вставлять, какая ты горячая?! А еще быть прыщавым школьником, чтобы получить хотя бы грамм твоего тепла?!

— Кстати, у тебя просто потрясающая прическа! Очень красиво и тебе невероятно идет!

Она изменила прическу?...

— Марк, говори!

— Прости, отвлекся. Да. Говорить.

Парнишка шумно выдыхает, нервно хихикает, потом кивает.

— В общем. Я видел у Егора, что у вас там вечеринка. Кстати, очень круто! Вита приехала в Россию? Супер! И я вообще к чему это все. Кстати, фотка улет! Видела комментарии к ней? Поздравляю, ты, кажется, стала новой «Мамой Стифлера». Звучит, возможно, не очень, но я со всем уважением! Чесслово и...

— Марк!

— Да-да, прости. Меня не туда понесло. В общем. Полина Михайловна, а вы не против, если я присоединюсь?

— Присоединишься? — не понимает она, я и Тимур.

Марк же смотрит в одну точку. В стол. Нервничает дико, краснеет, бледнеет и потные ладошки сжимает. Что происходит?!

— Ну…в общем…вы, наверно, знаете, да? Мой папаша…кхм, завел себе новую подружку.

— О.

— Ага. Понимаете, да? К чему я клоню.

— Примерно.

— Мама в депрессии, — тихо говорит Марк, нахмурив брови, — Я пытаюсь ее вытащить, и она говорит, конечно, что все нормально, но я же знаю, что нет. И…ну, наверно, это борщ, да? В смысле…у вас там семейная история, все такое, но…

— Конечно, приезжайте, — мягко перебивает Полина, — Мы как раз собираемся в клуб.

Еще и в клуб собралась?! Сука, замечательно!

— О, клуб?

— Ну да…на концерт. Я попрошу Егора, чтобы он скинул тебе адрес. Начало через два часа. Примерно.

— Огонь! — Марк тут же вскакивает и улыбается во все тридцать два, — Я тогда домой, подгоню маму! Спасибо, Полина!

— Не за что.

Ее ласковый смех все еще стоит у меня в ушах, хотя Марк уже сбрасывает звонок и тут же сбегает.

Сижу теперь сам, как придурок, смотрю в одну точку, сжимаю кулаки, а на сердце полный пиздец. И вроде бы, да? Ты разве не этого хотел? Она, в конце концов, свободный человек, и…да черта с два я этого хотел! Пошла ты! Новую прическу сделала?! Что еще?! Горячая вся из себя?! Какого хрена!

Шумно выдыхаю и откидываю голову назад.

— Если что, про маму Стифлера я со всем уважением, отвечаю, — Марк выныривает из-за поворота, глаза ошалелые, сам весь взбудораженный, — Но фотка-то огонь! Видал?! И вообще...кстати, ваза на заднем фоне...

Возможно, когда психолог советовал Ларе и Диме еще в детстве давать ему успокоительные, это было не таким уж и плохим решением?

Тимур поднимает брови.

— Ты опять заговариваешься.

— Да-да-да. Нервничаю. Так как? Ты ж не против, если я поеду? Понимаешь же. Мама. Она всегда на первом месте.

Тим ничего не отвечает, только взгляд в сторону отводит и кивает. Сам того не понимая, Марк бьет его по больной мозоли, а я уверен — он не понимает. Парень шебутной, но не злобный. Специально не стал бы. Значит, Тимур ему действительно ничего не сказал.

— Супер!

Снова слышу быстрые шаги, которые переходят на бег и отдаляют их владельца от нас. Я молчу пару мгновений. Тим тоже не торопится начать разговор. Мне это не нравится. Когда-то между нами не было всей этой напряженки, а теперь вот так.

Из-за меня.

Это коробит, царапает и нервирует, и я перевожу взгляд на сына, чтобы попытаться как-то наладить отношения, но он тут же перебивает мою попытку начать разговор.

— Я ему не сказал.

— Понял, — коротко, глупо отвечаю, а сам себя изнутри накручиваю сильнее.

Хороша попытка. Понял? Что ты, сука, понял? Я не знаю. Молодец, Вячеславович, так держать. Полине это все давалось куда проще…

Ураган по имени Марк проносится мимо столовой вместе со своим рюкзаком. Слышу, как у двери он начинает копаться, потом снова слышу шаги по направлению к нам. Его голова резко выползает из поворота, парнишка коротко улыбается и смотрит на меня.

— Ян Вячеславыч, спасибо за ужин! Было супер! И вы это…не волнуйтесь! Мы с Егором проследим, чтобы никакие черти к вашей Полине и близко не подошли! Кстати! Вы, когда домой приедете, вас тако-о-ой сюрприз ждет! Она выглядит просто потрясающе!

Я не знаю, что на это ответить. Снова ловлю ступор, и хочется рассмеяться в голос от нелепости ситуации, а заодно содрать себе скальп голыми руками.

Потому что я скучаю по ней. И я могу, конечно, сказать, что это условный рефлекс, что мы прожили вместе почти двадцать лет, и я просто по привычке чувствую то, что чувствую, но…Кажется, ощущение в моей груди настоящее. А я уже и забыл…что это такое.

Ты поступил правильно?…

В который раз задаюсь этим вопросом, но ответа все еще не знаю. Правильности во всем происходящем не чувствуется точно. И это мне не нравится. Сильно не нравится. Настолько, что скальп хочется содрать еще сильнее...

— А ты… — Марк обращается к Тимуру, — Завязывай дуться и помирись уже с братом, господи! Это все равно произойдет! Пожалей себя и успокой уже королеву драмы внутри своей башки, чувак. Это просто нелепо.

Динь-динь!

Марк поворачивает голову на дверь, а я напрягаюсь. Кто там пришел? Этот адрес знают только мои сотрудники, но едва ли они припрутся ко мне на ночь глядя. Звучит нелепо, как ни крути.

Начинаю вставать, но Марк выставляет руку и кивает.

— Не, не. Сидите. Я открою.

Прислушиваюсь.

Замок поворачивается несколько раз, дверь гремит, а через мгновение Марк спрашивает:

— Здрасте. А вы к кому?

— Мне нужен Ян Вячеславович.

Голос тихий, но томный. И конечно же, я его знаю. От него у меня ток идет по телу, сердце быстрее бьется, голову ведет.

Лола.

Одним словом, Лола.

Хмурюсь, тут же чувствую, как на меня смотрит сын. Я не хочу отвечать на этот взгляд. Он до краев наполнен осуждением, злостью и ненавистью. Сразу хочется как-то исправить это, и в ответ на невысказанные претензии оправдаться: я не знаю, какого черта она здесь делает! Я ее не звал! И про эту квартиру она тоже не знает!

Но я этого не делаю.

Глупо как-то получается. И дело даже не в том, что здесь я отец, а он мой ребенок. Просто…мне кажется, что мои слова едва ли будут восприняты, как правда. В лучшем случае, как очередная, нелепая попытка прикрыть свою задницу. Он же так и думает. Он едва ли мне поверил тогда, теперь? Теперь я точно пойду вслед за своей жизнью. По всеми известному маршруту...Как там было? Обманувший однажды…ну, и все такое.

Поэтому я ничего не говорю. Встаю резко, так что ножки стула неприятно царапают пол, и, не глядя на Тимура, иду в сторону прихожей.

Какого черта она сюда притащилась?! Это единственное, что меня сейчас волнует.

И вот. Картина маслом просто. Марк стоит у стеночки, словил ступор. Лола, конечно же, при полном параде, остановилась в дверях и никуда уходить не собирается. Даже несмотря на то, что Марк впускать ее тоже не торопится. Он хмурит брови, старается сообразить, а когда я появляюсь рядом, медленно переводит на меня взгляд.

Я снова испытываю стыд, когда буквально вижу, как в его голове срабатывают все мыслительные процессы разом. Ну, конечно. Он догадался моментально, как ребенок бурного развода с изменами и грязью. Разумеется…и мне стыдно. Очень. Я в который раз жалею, что позволил своей секретарше найти ресторан для нашего корпоратива, где впервые увидел Лолу. А потом вернулся. И еще раз. Еще. Еще. Потому что меня повело. Потому что в какой-то момент, я не смог сказать нет, и вот теперь мы имеем то, что имеем. Мои сыновья меня ненавидят, а жена идет в клуб с новой прической.

Сука!

— Ян Вячеславович, — томно шепчет она, словив мой взгляд так, что продохнуть сложно, — Добрый вечер.

— Добрый, — шепчу в ответ.

Как мудак!

Блядь, ну что с тобой не так вообще?!

— Что ты здесь делаешь?

— Да я…

Она выразительно смотрит на Марка, я тоже вспоминаю о его присутствии и зачем-то наскоро оправдываюсь.

— Это моя…помощница, — перевожу внимание на Лолу, — Что случилось?

Стараюсь говорить твердо и ровно, хотя самого изнутри аж подрывает.

Какого. Черта. Ты. Сюда. Пришла?!

Лола усмехается. Она делает шаг в квартиру и игриво зыркает в мою сторону.

— Ну…кое-что случилось в офисе. Не терпит до завтра.

— Ясно.

Снова смотрю на Марка. Твою мать, да сваливай ты уже!

— Ты поехал?

Парнишка пару раз моргает, потом столько же кивает и издает нервный смешок.

— Да, да! Конечно! Еще раз спасибо за ужин! Побежал!

Оно срывается с места, но прежде чем скрыться за поворотом, снова оборачивается. И я снова ловлю этот взгляд, полный…проклятого понимания.

Он догадался.

Он знает.

А меня опять окатывает стыдом. Помню, через год после того, как Дима и Лара расстались, Марк сильно напился. Чтобы не расстраивать Лару, мы оставили его у нас, а ночью, когда я пил бренди и курил сигару на террасе, парнишка вышел…нет, не так. Он выполз на кухню, чтобы попить. Мы столкнулись. Помню, как он извинялся, но еще ярче я помню то, что он мне тогда сказал:

«Спасибо вам, Ян Вычеславыч, за то, что вы настоящий мужик, а не типичный членоносец!»

И я бы тогда хотел ему объяснить, что иногда в жизни ситуация складывается так, что ты ведешь себя, как конченый придурок, но по-другому не можешь. Тебе тоже хочется дышать и быть живым, даже если это идет вразрез с твоими принципами. Иногда так просто получается, что жена твоя отдаляется, и как бы ты ни хотел ее удержать, все летит к черту…

Но я тогда ничего не сказал. И сейчас не скажу, ведь он пока не понимает, что во взрослой жизни, к сожалению, все не так просто. Черное и белое иногда не работает. А если и работает, то явно как-то не так.

Вторая дверь в конце коридора хлопает, и я перевожу взгляд на Лолу, которая делает еще один уверенный шаг в мою квартиру.

— Привет…

Привет.

Ха!

Ну, привет? И дальше то что?

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю хрипло, она улыбается еще загадочней, чем каждый раз улыбалась мне со сцены.

— Ты не перезвонил мне, и я…не смогла больше ждать.

Еще один шаг, благодаря которому я чувствую запах ее парфюма. Что-то сладкое, фруктовое, но с нотой пряной тайны, которая еле уловимо, но ощущается где-то на дне.

Меня волновал этот запах.

Очень.

А сейчас…

— Как ты узнала адрес? — спрашиваю холодно.

Лола хмурится.

— Позвонила в офис и сказала, что я из химчистки.

— Находчиво, но тебе придется уйти.

— Ян, я хочу поговорить.

— Не сейчас. В квартире мой сын.

— Он уже взрослый мальчик, — еще один шаг, — Тем более он меня уже видел.

У нее красивое платье. Шелковое, облегает каждый изгиб тела, а еще на ней нет бюстгальтера, и я вижу горошинки сосков, которые дерзко смотрят прямо мне в глаза.

А я думаю о Полине. И ничего не поменялось, кроме того, что у нее новая прическа. Интересно, какая именно?…