Бывший муж. Я к тебе не вернусь

«Надеюсь, что у меня получилось»

Вита

Я просыпаюсь от какого-то шума в прихожей. Полину не жду. Хоть она и отрицает, но я, конечно же, знаю, что моя дорогая сестра опять сбежала к своему Титову.

Закатываю глаза с легкой улыбкой.

Немного забавно это, конечно. Как их так перевернуло, что в почти сорок они взяли и вернулись в юность. Может быть, сказывается, что в свое время они не догуляли? Ай, какая разница. Поля улыбается. Она расцвела. Я не про красоту говорю, кстати. Моя сестра не изменилась ни на йоту, может быть, если только совсем чуть-чуть. Она так же прекрасна, как была когда-то, и какой всегда будет.

Я говорю про ее глаза, которые стали гореть еще ярче. Про свежий румянец на щеках. Про заливистый смех, который наконец-то вернулся, чтобы снова греть мое сердце, которое с каждым ударом отражается глубокой болью…

Нет, только не сейчас! Не думай об этом, Вита! У тебя есть проблемы поважнее. Кто-то забрался в нашу квартиру!

Медленно встаю, беру со стола декоративную штучку, которая напоминает шар, а потом крадусь до прихожей. На секунду в голове возникает шальная мысль, что то, о чем я себе запрещаю думать, как раз и нагрянуло…ну, нежданно-негаданно так сказать. Может быть, если я использую шар по прямому (в моих руках) назначению, мне станет легче?

— Ха!

Выскакиваю из-за угла, готовясь запульнуть свою бомбу, но тут же застываю.

— Черт возьми! — через мгновение рычу, опускаю руки, а потом рычу еще раз, запрокинув голову назад, — Ну вы…блин! Даете! Охренели?!

Мои племянники так и стоят в позах, в которых я их застукала. Егор, снимая рюкзак с плеча, а Тим с одним кедом в руках. А потом они начинают ржать…

Сволочи!

— Мы, вообще-то, домой приехали, Вита! И тебе привет!

Орава кидается на меня с обнимашками, а мне только и остается что закатывать глаза. Сбежать — без вариантов. Они когда шибздиками были — не сбежишь, а теперь? Вон какие! Лбы здоровые! Высоченные, как их папаша, а еще накаченные и…увы и ах, молодые. А я уже нет.

Принимаю их радости и почести с отвагой. Что поделать? Такова моя нелегкая роль любящей тетушки…

— Вы должны были прилететь через три дня! — по очереди шлепаю их по рукам, но сама улыбаюсь.

Я серьезно очень люблю своих племянников. Они хорошие дети. Мне горько признавать, но Ян постарался на славу. Полина тоже, но все-таки больше Ян. Ни для кого не секрет, что парни часто перенимают привычки от отцов, да и слушаются больше пап, чем мам. В их семье так и было. Ян им многое дал, и да, мне горько. Но так. В шутку и по старой привычке…

— Мы решили сделать сюрприз. А где мама? — спрашивает Егор, его тут же поддерживает Тим.

— Мы привезли ей кучу подарков! Такие улетные бусы купили…

Отмахиваюсь.

— Ее нет, расслабьтесь.

С последним выходит туговато. Они тут же застывают, хмурятся, а потом выдают одновременно.

— Где она?!

— Что-то случилось? — добавляет Тим, следом Егор.

— Что-то с ребенком?

Ааа! Знаете, это дико сложно. Во-первых, я и правда немолодая уже козочка, а во-вторых, в них столько кипящей энергии, что даже будь я молодой — хоть вешайся…

— Прекратите так делать!

— Как?

— Говорить одновременно! Терпеть не могу, когда…

— Вита, где мама?!

Егор более тяжелый, чем Тим. Он в их паре «ведущий». Спокойный, рациональный, но когда надо — чертова скала. Потому что на Яна похож до дрожи, когда как Тим много взял от Польки. В его поведении больше эмоций, но при этом он мягче. Все, как у Полины и Яна. Забавно, да?

Я тихо усмехаюсь, смотрю на парней и закатываю глаза. А потом строю лицо, которое отвечает за меня: догадайтесь-с-трех-раз. Так называется это выражение моих поджатых губ и устало-саркастического взгляда.

Тим не понимает. Зато Егор схватывает сразу и тяжелеет еще сильнее. Громко цыкает, складывает руки на груди и шипит.

— У него, да?!

Как же я устала…

Сейчас начнется. Вот отвечаю! Сейчас начнется! Будет пародировать своего папашу передо мной, а я уже общалась с ним в этом месяце! Мне хватило! Поэтому раньше, чем Егор открывает рот, я выставляю в него руку и шиплю.

— Даже не вздумай включать Яна.

— Я не…не сравнивай нас!

Господи!

— Увы и ах! Он твой отец. И ты дико на него похож, особенно сейчас!

От возмущения Егор покрывается красными пятнами, и это уже смешно. Ян так не покрывался, конечно, зато знаете, кто так делал? Правильно. Наша мама.

Я смягчаюсь, и Егор это считывает. А может быть, ему уже плевать. Он очень сильно злится на Яна. Гораздо больше, чем Тим. Его дурость задела именно сына, который похож на него сильнее. Возможно, ему страшно, что однажды и он так облажается? Ну, и, конечно, Егор всегда защищал Полину с неистовой силой. Потому что его так папа научил… Да они оба ее защищали. Помню, мы как-то поссорились с ней перед мальчишками, когда им было лет пять или шесть. Знаете, чем это кончилось? Они меня чуть в фонтан не скинули.

Эх, были времена…

Я с улыбкой вспоминаю, как две мелких копии Яна выпрыгнули, как чертики из табакерки, прямо перед Полькой в пылу нашей разборки, а потом начали на меня наступать. Шипели еще что-то…представляете? Мол, не обижай мою маму! Да! Не обижай маму! Ох, выкинь Ян такой фокус тогда, костей бы не собрал… а сейчас я надеюсь на хотя бы толику разума, но, видимо, зря.

Егор огибает меня по дуге, хватает ключи и направляется к двери. Мне не нужно спрашивать, куда он собрался, но я все же делаю это, хватая его за руку.

— Куда?!

— Как куда?! Вернуть маму домой! Он ей в уши надул и…

Вот какой же упертый засранец!

Дергаю его на себя и гляжу в глаза, в которых скачет и злость, и обида, и боль.

Знаю, малыш. Это сложно, когда ты понимаешь, что тот, кого ты любил — неидеальный, но такова жизнь.

— Прекрати исполнять, Егор!

— Ты его защищаешь?! Серьезно?! Вита, твою мать!

— Я никого не защищаю, но я одна способна смотреть на ситуацию без эмоций!

— Да я…

— Пойдем.

— Вита!

— Я сказала — пойдем! Поговорим!

Они не очень хотят. Точнее, упирается больше Егор, а Тим просто следует за нами молчаливой тенью, но когда мне удается усадить их на диван, оба смотрят волком.

Опять.

Я на мгновение теряюсь. Как обращаться с детьми — без понятия. С подростками — тем более. А с молодыми мужиками? Это вообще ад. У них кровь горячая, кипит и взрывается! А в голове одна дурость. Но я хочу попытаться. Ради Полины. И ради Яна. Все-таки…я ему должна.

Тяжело вздыхаю и говорю первое, что мне кажется самым важным.

— Между ними с этой псиной ничего не было.

Комната моментально взрывается! Егор и Тим начинают говорить наперебой, потому друг друга перекрикивать, а потом и вовсе рычать на меня! Господи! И как Полина это вывозила?! Жесть!

Я теряюсь. Вообще, я отлично чувствую себя на публике. С детства у меня талант завладевать вниманием толпы, поэтому и профессию я себе выбрала подобающую — связи с общественностью. Но сейчас у меня ступор и страх. Я боюсь, что сделаю только хуже. Боюсь сказать неправильно. Боюсь…потому что не хочу, чтобы семья моей сестры развалилась. Этого не должно произойти, поэтому я должна приложить все усилия, чтобы им помочь.

Кто-то должен быть счастлив…

Кто-то должен…

— МОЛЧАТЬ!

От моего визга у самой в голове начинает звенеть, но, кажется, работает. Парни замолкают, пока я тяжело дышу и смотрю то на одного, то на второго. Потом грузно опускаюсь на журнальный столик перед ними и хмурюсь, сцепив ладони вместе.

Так, ладно. Надо продолжать, пока они заткнулись…

— Не было между ними ничего. Ян бы никогда не изменил вашей маме…

— Откуда ты…

— Знаю. Поверьте, я это знаю… — горько усмехаюсь, а потом поднимаю на них глаза и тихо шепчу, — Ни для кого не секрет, что я его не особо-то жалую. У нас как-то не задалось с самого начала. Титов пришел и собирался отнять мою сестру, а я…короче, ревновала.

— К чему ты клонишь? — аккуратно спрашивает Тим, но я не могу смотреть им в глаза.

Мне стыдно. Мне до сих пор стыдно за то, что я когда-то сделала…

— До Поли Ян встречался с одной девушкой. Она была наглой тварью и звали ее то ли Ника, то ли Нина. Это сейчас уже неважно, но тогда…было очень важно.

— Почему?

— Потому что я кое-что сделала в день их свадьбы, — тихо признаюсь я, — Я знала, как ее зовут, поэтому сбежала из дома в Москву, приехала в универ, где учился ваш папа, и нашла эту девчонку, а потом притворилась курьером и сунула ей якобы любовное письмо от Яна. Я слышала, как Поля жаловалась маме, что эта девчонка заявилась на какую-то их вечеринку и…в общем, скандал устроила, орала, что он ее любит. Ну, я и подумала, что ей достаточно маленькой косточки, чтобы спровоцировать — получилось. Она приехала на свадьбу, а я спряталась в шкафу с камерой, чтобы записать на видео, как он изменит Полине, но…

— Но?

— Но я записала кое-что другое…

Вита; около двадцати лет назад, свадьба

Этот козел недостоин моей Полины! Он:

А) наглый;

Б) какой-то тупой;

В) совершенно не умеет шутить!

И вообще. Не такой уж и красивый! Полина обязательно найдет себе кого-то получше, потому что у этого черта рогатого на морде написано: я козел, охотник за юбками и вообще! Ебырь-террорист.

Я ему не доверяю. А Полина просто не видит его гнилой сути! И сейчас настанет час расплаты!

Аккуратно вытягиваю затекшую ногу и закатываю глаза. Господи! Ну когда уже придет эта курица, чтобы забрать своего Яна в свою Москву?! Пусть валит! Туда ему и дорога! А Поля останется дома. Рядом…

Пару раз моргаю, а потом слышу тихий стук. Наконец-то!

Ян хмурится и встает с постели, а когда пересекает комнату и открывает дверь, удивленно спрашивает.

— Нина?

Началось! Я ловко откидываю экранчик на камере и задерживаю дыхание, когда слышу щелчок. Блин! Надеюсь, они слишком заняты друг другом, чтобы тоже услышать…

— Ян…

О боже. Закатываю глаза и передразниваю про себя:

— Ньиня…

— Янь…

Тьфу ты! Какая нежность, дайте мне тазик!

Ян резко дергает девчонку на себя, а я приближаюсь к щелочке поближе. Ага! Прямо с порога! Ты посмотри на них! Любовнички…так и знала, что он чертила!

Хлопает дверь. Ян довольно грубо оттесняет девушку поглубже в комнату, и я думаю: надеюсь, с Полиной ты не позволял себе распускать свои клешни…так! Очень надеюсь! Нашла твою телку, и тебя найду, куда бы ты ни уехал! А потом жестоко отомщу…

— Какого черта ты здесь делаешь?!

Хмурюсь. В смысле?! Господи! Нина! Да действуй ты, а не тупи!

Но она тупит. Хлопает глазами, а потом шепчет.

— Ты же сам сказал, что ты меня любишь…

Ян молчит, будто оценивая ее выражение лица, и только через пару долгих мгновений выдыхает.

— Ты спятила?

— Нет же, я…

— Нина, господи…сколько раз мне нужно повторить, что между нами все закончилось?

— Ты сам написал мне письмо, в котором признавался в своих чувствах!

— Какое письмо?

— Да вот же оно! Смотри!

Ой.

Ладно, не думала, что она притащит это письмо с собой…Я ставила на то, что она его зачитает до дыр настолько, что в прямом смысле протрет в нем дыры, но нет. Девчонка вытаскивает письмо из сумочки и протягивает Яну, а я задерживаю дыхание.

Не должен догадаться. Я изменила свой почерк, да и потом, он его ни разу не видел! Нет, не догадается. Спокойно…

Ян изучает мою писульку, потом резко поднимает глаза на Нину и тихо цыкает.

— Какой же бред… — одним движением руки, Ян сминает листочек в кулаке, — Похоже, над тобой кто-то подшутил. Мне жаль.

— Нет! Это неправда!

— Не ори! Никто не должен знать, что ты сюда притащилась.

— Потому что ты любишь меня! Меня! А не эту сучку и…

Сучку?! Да ты…

Я не успеваю сформулировать оскорбление, как вдруг Ян хватает Нину за нижнюю челюсть и шипит.

— Рот закрой! Не смей говорить так о моей жене!

— Она еще не твоя жена! И ты…Ян, ну, вспомни. Умоляю. Не допускай эту ошибку! Вспомни, как нам было хорошо…

Ее руки ложатся на грудь, а у меня внутри скручивается спазм.

Пожалуйста, не надо…

В этот момент я горько жалею, что вообще все это затеяла. Потому что именно в этот момент представляю, как буду показывать Полине запись, и как ей будет больно.

Дура…зачем же ты это сделала? Как я буду смотреть ей в глаза?…правильно мама говорит: ты, Витка, эгоистка страшная!

Но Ян всего одним шагом меняет мое плачевное будущее, когда делает его назад, а не к своей бывшей пассии.

— Никогда не смей меня трогать, — цедит он, — И никогда не смей говорить про мою жену плохо. Я люблю ее. Она — моя единственная, моя лучшая, моя нужная. Только Полина. Для меня существует только Полина, и я уверен, что это никогда не изменится.

— Ты говоришь бред…

— Нет, это ты веришь в свои иллюзии, но такова правда. Когда появилась Полина, для меня все перестали существовать. Я с первого взгляда понял, что она — моя женщина. Только о ней я мечтаю. Только о ней думаю. Только по ней скучаю. Она — моя любимая женщина, моя жена и мать моих будущих детей. Больше мне никто не нужен.

Нина громко всхлипывает и долго смотрит ему в глаза, а потом вдруг срывается с места, но Ян перехватывает ее за руку и тянет обратно на себя.

— Ты не пойдешь туда.

— Отпусти!

— Я сказал — ты туда не пойдешь! Тебя могут увидеть, а я этого не допущу. Ты не испортишь счастливейший день в жизни моей женщины. Сейчас ты останешься сидеть здесь, а я позову к тебе горничную, которая выведет тебя, когда это будет безопасно. Попробуешь оспорить мое решение? Ты меня знаешь, Нина. Я шутить не привык: это будет самая главная ошибка в твоей жизни. Ясно?!

— Я-ясно…

— Чудно. А теперь села и заткнулась. Не провоцируй меня на месть, умоляю. Я не хочу ломать тебе жизнь, но сделаю это, если что-то пойдет не так.

Он отпускает ее, а потом разворачивается и уходит, а я…я чувствую, точнее, не чувствую своего сердца…пока с глаз падают огромные слезы…

Сейчас

Парни молча смотрят на меня, а я на них, и наконец-то Тим тихо говорит:

— Ты…пыталась сорвать свадьбу наших родителей?

Горько усмехаюсь.

— Да…я была очень-очень сложным подростком, мальчики. Второй ребенок, младшая девочка. Эгоистка…я очень не хотела, чтобы Полина уезжала и строила жизнь, в которой, как мне казалось, не будет места для меня. Поэтому…вот так.

— Жесть… — говорит Егор, и я киваю.

— Знаю. Это был мой самый отвратительный поступок и моя главная ошибка. Мне очень стыдно…

— До сих пор?

— Да, Тим. До сих пор. И всегда будет стыдно…

— Зачем ты нам рассказала?

— Важно, чтобы вы это знали. Ваш отец облажался по-крупному, но он любит Полину. Он всегда любил и будет ее любить…

Я вижу, что Тим сомневается еще больше, но Егор…Ох, эта Титовская твердолобость. Конечно, ему приятно было услышать все, что сказал их отец, но он уперся.

Сложил руки на груди и откинулся на мягкую, диванную подушку.

— Ты апеллируешь фактами двадцатилетней давности. Видимо, они просрочились, как…

— Ваш отец сказал ровно то же самое, когда я подслушала его разговор с этой Лолой.

Парни снова застывают, а я мягко улыбаюсь и по очереди киваю им.

— Да. Я пошла в его офис, чтобы с ним поговорить, и застала эту сцену. Она пыталась его соблазнить. Даже не так. Плясала перед ним с голыми сиськами, в одних вульгарных чулках и страшных трусиках, но он твердо отрезал.

Егор открывает рот, чтобы (спорю на что угодно)снова вставить свои пять копеек, но я его перебиваю.

— И он сказал, что между ними ничего не было. Она не отрицала. Заявила, что уважает его за решение подождать до развода, но «теперь их ничего не останавливает».

— А он? — с надеждой спрашивает Тим.

Я тихо усмехаюсь.

— А он сказал, что в его жизни всегда была и будет только Полина.

Гостиная погружается в тишину. Я знаю, что этого ничтожно мало, чтобы заставить парней сменить гнев на милость, но считаю, что правильно поступаю.

Улыбаюсь…

— Полине так повезло с мужчиной, мальчики…Ян — очень хороший муж. Да, он мало говорит, и меня это всегда раздражало. Когда я была молодой, то мне казалось, что если ты любишь — должен кричать о своих чувствах! И только с возрастом я поняла, что нет ничего лучше, чем действия. Ян всегда действовал. Он так оберегал вашу маму, если бы вы только могли это видеть…Да вы и видели, спорю на что угодно. Он всегда был рядом с ней, и она была счастлива каждое мгновение, я точно знаю! Каждое мгновение рядом с ним — были особенными для нее. А главное…он всегда брал самое сложное на себя. Проблемы, заботы — это зона его ответственности, а Полю он от всего этого берег. И как он смотрит на нее…вы же это тоже видели. Знаю, что видели. Невозможно не увидеть, когда рядом с ними находишься…А она? Вы же заметили, как она расцвела…счастливая, озорная…

Делаю короткую паузу, пока на глазах появляются слезы…я опускаю их на свои руки и тихо шмыгаю носом.

— Да, ваш папа сильно облажался. Он обидел вашу маму и причинил ей боль, а еще вы…Он так нечестно поступил с вами, но…ребят, каждый имеет право на ошибку. Вы должны это понять наконец: не бывает идеальных людей. Все мы лажаем. В какой-то момент нашей жизни каждый допускает ошибки, но, поверьте…я знаю, что такое настоящая, мужская жестокость, и Ян не такой. Он просто запутался, а…

— Вит… — тихо зовет меня Егор, а Тим подсаживается ближе и аккуратно касается моих рук.

— Вит, ну ты чего?

Я мотаю головой и смахиваю слезы, а потом смотрю на них и провожу ладонями по щекам.

— Такие вы замечательные. У них получилось воспитать вас хорошими мальчиками, и совсем скоро вы станете лучшими мужчинами. Оба. Ян — хороший отец. Когда у вас появятся свои дети, я думаю, что вы поймете это. Он так сильно вас любит…знаете, когда вы были совсем малышами, он сшил для вас переноску, чтобы таскать на груди, а Полину разгрузить.И для него это не было наказанием! Он с таким удовольствием проводил с вами время, учил вас ходить, потом говорить, потом учил вас быть мужчинами, и у него так замечательно получилось. Я знаю, что вы не простите его сразу, но…просто поверьте мне, ваш отец — идиот, но не предатель. Потому что я знаю, что такое предательство…и могу отличить его от чего-то совершенно другого…

Егор не выдерживает первым. Он тянется и обнимает меня, а я издаю смешок, но обнимаю его в ответ. Потом Тима, который подключается к нашей кучке почти сразу.

— Простите меня…не могу поверить, что моя глупость чуть не стоила вам настоящей семьи и такого замечательного детства. Вы на него злитесь, и правильно! Он заслужил. Но не вычеркивайте его из своей жизни и дайте шанс…Когда вы увидите Полю, все поймете. По ее глазам поймете…она так счастлива. Конечно, вы можете поставить ей ультиматум или провернуть какую-нибудь хрень, как это сделала я, но…просто знайте, что если вы будете против, он отступит. Он не заставит ее делать такой сложный выбор. И на вас давить не будет. Он будет терпеливо ждать, когда вы будете готовы. Так и со мной было…Ян ведь сразу понял, что это была я…

— Правда?

Киваю пару раз и издаю еще один смешок.

— Я была так себе конспиратором.

— Мама никогда об этом не говорила…

— Потому что она не знала, — шепчу я, — Ян взял и это на себя, а когда я его спросила почему? Он пожал плечами и ответил, что это бы расстроило Полю, а он переживет.

Парни отстраняются, а я снова им улыбаюсь и киваю.

— У вас замечательные родители, просто они оба запутались. Во взрослом мире, особенно когда отношения длятся так долго, кризис — это неизбежность, но когда вы их увидите…вы все поймете. Думаю, если бы я верила, что у каждого человека есть одна пара на всю жизнь — это были бы Полина и Ян.

В этот момент входная дверь открывается, и я слышу тихое хихиканье своей сестрички.

— Тихо-тихо-тихо…Ян, господи! Тихо! Не разбуди Виту!

— Она знает, где ты пропадаешь, — улыбается он.

Полина цыкает.

— Ничего она не знает!

Я закатываю глаза. Ага, как же. Видимо, быть хреновыми конспираторами — у нас чисто семейное…

— Поэтому тихо! И вообще. Надо было отправить тебя обратно…

— Или остаться там.

— И что я ей скажу?

Они снова хихикают, как школьники, а потом мы слышим, как дверь закрывается, и они начинают целоваться.

Боже…

Я морщусь слегка, снова закатываю глаза, а потом усмехаюсь и смотрю на мальчишек.

— Идите.

Не знаю, что вышло из моей речи, но надеюсь, что я смогла как-то помочь…