Бывший муж. Я к тебе не вернусь

«Хрустальная лань»

Полина

— …А вот этот тебе как? — спрашиваю у сестры, показывая ей очередной, довольно милый плед фиолетового цвета.

Сестра выгибает брови.

— Фиолетовый?

— Ну…да? Смотри, какой рисунок симпатичный.

— Фиолетовый.

— Да почему ты это повторяешь?!

— Просто…я точно не знаю, поэтому спрошу прямо, окей?

Хмурюсь, глядя Вите в глаза, а та, зараза мелкая, прячет наглую улыбку за притворной серьезностью.

— Когда ты беременный, у тебя появляется расстройство цветового спектра?

— В смысле?

— Стены в гостиной зеленые.

Поджимаю губы и сама на этот раз прячу улыбку, ловко переведя взгляд на стойку с различным декором. Вита застывает, а потом с ее стороны слышится шумный, картинный выдох.

— Господи…твой беременный мозг не сидит на месте, да? Ты ремонт задумала!

— Я просто хочу перекрасить стены!

— О. Мой. Бог.

Вита еще раз шумно выдыхает, привлекая к нам еще больше ненужного внимания. Хорошо, что час ранний, да и вообще…в ЦУМе редко бывает битком. Я вижу свою знакомую. Ее зовут Инна, и она была замужем за одним из партнеров Яна, пока он не завел себе содержанку. Молодую и звонкую, как хрустальная лань, которую я как раз присмотрела себе для декора той самой гостиной. Слегка улыбаюсь ей и киваю, а сама понимаю, что от лани придется отказаться. Из-за ненужных, глупых ассоциаций с собственной трагедией.

Увы, настроение моментально портится, и я смотрю на плед без былого вдохновения, а Вита это сразу замечает. Она подходит ближе и слегка обнимает меня и укладывает голову на плечо с тихим шепотом.

— Да брось, я же просто прикалываюсь. У нас теперь есть дополнительная, рабочая сила в лице Марка, так что…справимся. Если хочешь? Будет тебе ремонт.

— Да я не из-за этого.

— А из-за чего?

Снова бросаю взгляд на Инну. Ей около пятидесяти сейчас, а когда она развелась было сорок пять. Но она, что тогда не выглядела на свой возраст, что сейчас на него не выглядит. Шикарная женщина с копной черных, как смоль волосы, убранные в высокую прическу. Всегда одета идеально, всегда ведет себя безукоризненно. Мягким голосом может и разрядить обстановку, если того потребует ситуация, и осадить так жестко, как, наверно, только Тамара Георгиевна может. Почему тогда так? Какая-то новая сучка, у которой нет ни вкуса, ни грации. Я это знаю, потому что видела ее. Олег Геннадьевич вывел ее в свет почти сразу же после развода, и я аж вздрагиваю, когда вспоминаю, как эта сильная, независимая женщина держалась тогда. Каких трудов ей это все стоило…может понять, наверно, только женщина.

— Видишь женщину у стойки? — тихо спрашиваю, но сразу добавляю, — Только не пялься откровенно! Аккуратненькое взгляни…

Вита делает это, а потом вопросительно выгибает брови.

— Это жена одного из партнеров Яна. Они развелись около пяти лет назад, когда этот козел завел себе сучку на содержание.

— Ммм…и тебе стало грустно…?

— Я просто не понимаю, почему так! — со злостью отбрасываю плед и разворачиваюсь, идя вдоль полок с шикарным декором для дома, — Чего им вечно не хватает?! Выглядишь — объедение! Все мужики слюни пускают! Ведешь себя безукоризненно! Заботишься о нем! Рожаешь детей! Воспитываешь их! И все равно — плохо! Все вечно плохо!

Резко останавливаюсь и смотрю своей сестре в глаза.

— Так всегда, да? Это неизбежно? Не существует «долго и счастливо», но как же так? Наши родители были из тех пар, которые «долго и счастливо». Что тогда не так? Время другое? Или просто мужик в край охерели?!

Вита немного теряется от моего напора, а я понимаю, что, кажется, на грани истерики в общественном месте. Тем более! В таком! Боже…что же ты творишь…

Прикрываю глаза, стараюсь взять себя под контроль и слегка мотаю головой.

— Прости, меня занесло…

— Может, не в этом дело? — вдруг спрашивает Вита, и я резко смотрю на нее и хмурюсь.

— В смысле?

— Может быть, им другое нужно? Не безукоризненное поведение, дом и быт, а чуть больше истерики и жизни?

Не успеваю уточнить, что она имеет в виду, потому что в следующее мгновение слышу, как кто-то громко произносит мое имя.

— Полина!

Моментально внутри все схлопывается, а когда я резко оборачиваюсь — вижу ее. Явление, сука, в ночи.

Идет.

Тварь такая!

Смотрит на меня дерзко, с высоко поднятым носом, расправив плечи. Мерзкая шавка моего бывшего мужа, которая, на секундочку! С какого-то хрена решила, что имеет право обращаться ко мне по имени, за что теперь я хочу выдрать ей не только жиденькие волосенки, но и язык.

Вита тут же перенимает мой настрой, выходит вперед и рявкает.

— Вон пошла отсюда!

Но куда там? Лола прет дальше. Ее губы искажает ядовитая усмешка, а мой потерянный вид, видимо, подогревает азарт. Что ей нужно?!

На самом деле, я боюсь представить, что ей нужно. Не хочу слышать, не хочу знать, ничего не хочу! Кроме того, чтобы эта сука исчезла с лица земли.

А-а-а-а! Все нутро обжигает ярость. Ненависть накрывает с головой, а на глаза медленно опускается забрало. Ну, давай. Скажи что-нибудь. Давай! Только дай мне повод! Треснуть тебя по наглой морде хрустальной ланью!

Не успевает. Притом никто из нас. Даже Вита. Откуда ни возьмись, между нами вырастает здоровый мужик, который ловко скручивает Лолу и разворачивает ее в обратную сторону.

Кто это? Я его никогда не видела, отчего теряю весь запал и просто луплю глазами ему в спину. Ну, справедливости ради там есть на что посмотреть. Лола выкручивается и пытается вырваться, орет:

— Ты кто такой?! А ну, руки от меня убрал!

Мужику плевать. Он продолжает ее тянуть, даже не замечая всех этих стенаний. Не понимаю. Кто это, блин, такой?! Они явно незнакомы! Что происходит?!

— Сука! — Лола выкручивается и бросает на меня яростный взгляд, — Ты — сука! Беременная лошадь! Думаешь, удержишь его ребенком?! Да хрен тебе! Он — мой! Он меня любит! А ты…да он смотреть на тебя не может! Ай, больно!

— Рот закрой, — рычит мужик, — Не копай себе могилу еще глубже той, в которую ты уже угодила!

— Да пошел ты! Пусть знает! Я тоже от него беременна, ясно?! Я тоже! Я…мммм…

Огромная ладонь незнакомца ложится прямиком на напомаженные губы, сжимая, не давая закончить. Но я уже все слышала…я слышала…и даже его извиняющийся взгляд мне погоды особо не сделает.

Она беременна…тоже…

Я будто проваливаюсь куда-то. Ничего вокруг не понимаю и не слышу. Кровь стучит в висках, сердце исходит на боль.

Она беременна…а ты ему поверила. Ты поверила. Не надо притворяться, что это не так. Ты ему поверила, а она тоже беременна…

— Поль, Поля! — Вита трясет меня, как тряпичную куклу, а еще раз пятьсот называет меня по имени, словно я сейчас в обморок грохнуть.

Сейчас, ага! Разбежались!

— Может быть, надо воды? — бросаю взгляд в сторону и хмурюсь.

Рядом стоит Инна. Конечно, она стала свидетелем этой отвратительной сцены, и мне стыдно, но гораздо больше во мне сейчас другого.

Лютой ненависти и злости. К нему, а ней, но в особенности к себе за глупость.

— Не надо, — слишком жестко отрезаю, потом извиняюсь и разворачиваюсь, чтобы уйти.

Вита бежит следом.

Мне плевать. Клянусь, если бы я сейчас увидела Яна, я бы его на части разорвала…сволочь! Скотина! Соврал мне! Да так убедительно, господи! Как же убедительно!

— Подлая сука и беременная блядь! — шиплю себе под нос, потом крою их еще парой этажей мата, как вдруг слышу уверенное со стороны своей сестры.

— Она соврала.

Пик ярости наступает. Я резко замираю, а потом очень медленно поворачиваюсь на нее. Наверно, на контрасте выглядит это действительно пугающе, потому что на мгновение Вита теряется.

Мне снова плевать.

— Что, прости? — спрашиваю ее тихо и угрожающе, — Повтори.

Вита пару мгновений молчит, словно оценивая ситуацию. Потом делает небольшой шаг назад — очень предусмотрительно, кстати. Судя по тому, как дальше сестра расправляет плечи и уверенно повторяет.

— Она соврала.

Бух! Бам! Тра-та-та!

Внутри меня лопается что-то очень важное, видимо. Что-то наподобие тяжелого, амбарного замка, который сдерживал всю ту бурю, которую я действительно ощущаю.

И я взрываюсь.

— Соврала?! Ты настолько дура, да?! Тоже ему поверила?! Ага, а то как же! Уши, блядь, развесила! Это у нас, видимо, семейное! Ты слышала?! Слышала же, что она сказала! Она…

— Она соврала! — на этот раз Вита не тушуется, даже делает обратный шаг и серьезно добавляет, — Я точно это знаю.

— Она точно знает…— смеюсь истерично и громко, — Точно знает! Да даже я, кажется, не знала, с кем жила все эти годы, а ты стоишь тут уверенная такая! Да?! ДА?!

— Да.

— Дура!

— В день, когда ты получила бумаги о разводе, я ездила к Яну.

Застываю.

Снова луплю глазами, как дура, глядя на свою сестру. Что она только что ляпнула?! Куда она ездила?!

— П…прости?

— Я ездила к нему, Поля.

— НАХРЕНА?!

— Я хотела поговорить.

— Поговорить?! О чем?!

— Да я не верю, что он тебе изменял! Ясно?! Это не Ян!

— Ты…

— Давай мы поговорим обо всем потом, окей? Ты сейчас уже взволнована, а у тебя ребенок, поэтому…

— Мы поговорим сейчас! Со мной и ребенком все в порядке!

— Полина…

— Мы. В. Порядке! Говори! Немедленно! Зачем ты ездила и что он тебе такого наплел, раз ты поверила ему! Ладно я! Но ты!

Сестра пару мгновений оценивает мое состояние, а потом тихо усмехается и складывает руки на груди.

— Ты же не хотела ничего слышать?

— Вита!

— Ладно-ладно, — примиряющийся жест ладонями в знаки «тормози на поворотах, малыш».

Я его проглатываю с трудом.

Меня изнутри так и подкидывает! Не хочу знать ни слова, но при этом мне физически необходимо услышать, чтобы вынести вердикт «виновен!» и жить дальше спокойно, как раньше. Просто вычеркнуть Титова из своей жизни. Наконец-то. Я устала. Устала балансировать, устала гадать, устала жить в вечно подвешенном состоянии… а еще я дико устала ждать его и скучать.

Я хочу знать. Сейчас же!

— Ты точно нормально? — аккуратно уточняет сестра, за что я награждаю ее злым и тяжелым взглядом, а она издает тихий смешок и кивает, — Ладно. Поняла. Значит, так… я поехала к нему домой, чтобы поговорить, но Яна долго не было. Просидела я у него в фойе часа два и уже почти плюнула на все это дело. Подумала: значит, сволочь, все-таки изменял! И сейчас празднует свой развод с этой блядью…

— Но?

— Но я решила дать ему шанс и поехала в офис. Ян же у тебя трудоголик и вообще. Каждый раз, когда у него что-то не получается, он прячется в своем офисе, как в единственном месте, где чувствует себя комфортно. Твои слова.

Это правда. Я когда-то жаловалась Вите, что если у Яна случалось что-то, что шло вразрез с его планами, он вечно зависал допоздна в офисе. Пару раз мне даже приходилось приезжать и его оттуда буквально эвакуировать, и это всегда злило, пока я просто не поняла: ему нужно время наедине с собой, чтобы принять удар судьбы там, где он чувствует себя максимально комфортно. Конечно, обидно, что это был не наш дом, но с другой стороны, именно на работе он чувствовал себя победителем. Поэтому тут можно понять и найти какие-то логические объяснения…в отличие от того, что было только что и вообще в последние пару месяцев.

— Короче, он был там.

— И?

— И она тоже.

Душу снова шпарит яростью за то, что эта тварь посмела переступить порог его офиса!

Стискиваю кулаки, которые мечтала бы использовать по назначению прямо на ее морде, Вита слегка щурится.

— Мне продолжать?

— Да, — цежу сквозь зубы, она оценивает мое состояние еще раз и кивает.

Знает, что я не отступлю. Если бы я чувствовала угрозу для малыша, то непременно это сделала бы, но ее нет. Нет! Я это точно знаю. Мать всегда знает.

— Короче, я услышала голоса и решила подслушать. Она клялась ему в чувствах, а он говорил, что ему на нее насрать.

— И поэтому ты решила…

— Да нет же! Дай мне договорить и не перебивай!

— Так говори скорее!

— Она продолжала канючить, а он ей в лоб: между нами не было нихрена, так что прекращай драматизировать, и вообще. Я люблю свою жену.

Дергаю головой, сама теряюсь еще больше. Какого черта?!

— Это бред!

— Это правда!

— Какая правда?! Тебе напомнить, что он устроил?!

— Ну…у него были причины.

— Были причины?! — рычу и делаю на нее шаг, — Повтори!

— Так, успокойся, хорошо?!

— Ты только что обвинила меня…

— Я тебя ни в чем не обвиняла, Полина, но давай будем говорить откровенно, окей? Ты же сама знаешь, что сильно изменилась, после смерти наших родителей.

Ловлю еще один ступор, а боль проходится по давно зажившей, но все равно вечно ноющей ране.

Я резко поворачиваюсь и отрезаю.

— Нет, это я обсуждать не буду!

Быстрым шагом иду в сторону выхода, но Вита не сдается. Она идет следом и продолжает.

— Я тебе говорила это миллион раз, Поль. Тебя же как заморозило, и ты это знаешь! Ты знаешь! Почему? Это не из-за того, что их не стало! У тебя в голове что-то перещелкнуло, что?! Скажи хотя бы мне, ты же с ним не хочешь разговаривать! А это нужно, Поля! Без разговора отношений не бывает!

Выхожу на парковку, и я правда не собираюсь продолжать этот разговор, но последняя реплика меня возмущает до предела. Опять поворачиваюсь, да так лихо, что сестра почти налетает на меня.

— Блин, Поля, ну что…

— Отношений не бывает?! Да какие у нас могут быть отношения?!

— Нормальные и здоровые, как раньше, если ты прекратишь дурить и поговоришь с ним!

— Ты себя слышишь?!

— А ты себя?! Господи, да хватит бегать уже! Ты его любишь! Ты любишь Яна и никуда ты от этого не скроешься!

Хочу опровергнуть, да только слов не нахожу. Тяжело дышу и сверлю ее взглядом молча, а она вдруг улыбается мне мягко и делает шаг навстречу, потом сжимает мои предплечья и кивает.

— Я понимаю, почему ты его так любишь. Ян почти двадцать лет был идеальным мужем. Он никогда на тебя не орал, никогда тебя не бил, никогда тебя не притеснял. Он потрясающий отец, а еще очень любит тебя в ответ. Поверь мне, я точно знаю. Я это видела каждый раз, когда на вас смотрела. Пусть он скуп на слова, и да, меня это в нем дико бесило, но каждый его поступок — это маленькое признание. Ты помнишь? Помнишь, как он лично СШИЛ, Полина! Он сшил сумку для ребят, чтобы таскать их на груди и тебя разгрузить! Помнишь, как он мчал домой, забивая на все посиделки с друзьями? Лишь бы не оставлять тебя с близнецами дольше, чем это необходимо? Как он после работы брал их себе, чтобы ты могла заниматься своими делами? Ночью вставал, чтобы ты могла поспать! Да господи! Где таких мужиков взять-то?

С глаз срываются слезы.

Я не знаю, где их взять. Правда, не знаю. Ян действительно был идеальным отцом и мужем. Да, он был скуп на слова, но каждый раз, когда у меня что-то не получалось, он мягко улыбался, обнимал и утыкался мне в волосы носом со словами: ничего страшного, малыш. Попытайся еще раз, у тебя все обязательно получится.

И получалось! Не поверите, но получалось, когда я чувствовала рядом его руку и могла позволить себе опереться на его спину.

— Поль, не было между ними ничего.

— Может быть, он специально все это устроил, потому что знал, что ты слушаешь.

Она тихо усмехается и шепчет.

— Ты знаешь, что это не про Яна. Он на такие хитрые шаги неспособен.

Неожиданно, но я тоже усмехаюсь. Это ведь правда. Ян — прямолинейный. Он из тех мужчин, которые искренне не понимают намеков. С ним всегда надо без игр, в лоб, так сказать.

— С каких пор ты так защищаешь Яна? Ты его терпеть не можешь.

— Ну…это не совсем так.

— Давно ли?

— Да с тех пор как он похлопотал за меня в Америке. Точнее…кхм, ты же помнишь, после того как он об этом объявил, мы поехали в магазин?

— Не помню.

— А мы поехали и поговорили. После того разговора…я…эм…пересмотрела свое отношение.

— Да ну?

Вита пару мгновений смотрит мне в глаза, а потом вдруг щурится и тихо спрашивает.

— Могу еще кое-что сказать? Чтобы…ну, прям честной быть до конца?

Напрягаюсь.

— М…можешь?

— Поль, только обещай на меня не злиться.

— Сначала скажи, а потом посмотрим.

Этого, конечно, до безобразия мало в ответ на такую просьбу, но Вита понимает, что это максимум, на который я готова пойти. Или же…тайна, которую она собирается мне открыть, слишком серьезная и слишком тянет ее назад, чтобы дальше молчать.

— Короче…мое отношение изменилось задолго до того, как случился тот разговор.

— Насколько «задолго»?

— С вашей свадьбы.

Леденею.

— Вита…я не понимаю…

— Ты же…эм…ты помнишь, что он мне не нравился тогда…ну, по-настоящему?

Помню. Вита его буквально ненавидела! Все шипела, когда он приходил: опять приперся, черт рогатый!

Твою мать. Что ты сделала.

— Вита, что ты сделала?

— Я тогда…меня занесло сильно. Очень сильно, Поль. Я была уверена, что он тебе непременно станет изменять и разобьет твое сердце! И я…

Смотрю на нее и страшно становится уже всерьез.

— Ты…пожалуйста, не говори, что ты тоже с ним переспала…