Бывший муж. Я к тебе не вернусь

«Нам нужно поговорить»

Полина

Вы

Нам нужно поговорить. Срочно!

Это все, что я написала Яну, когда приехала к его дому, где он теперь обитает.

Ни разу здесь не была.

Он купил эту квартиру на случай, если к нему приедут важные партнеры из другой страны или из другого города. Теперь же я думаю, а не спланировал ли он все заранее? Что бы было куда уходить?

Так, стоп. Не думай об этом! Не думай…не накручивай.

Прикрываю глаза и слегка киваю самой себе.

Нельзя.

После разговора с сестрой меня накрыло с головой спектром совершенно разных эмоций от безумной радости и теплоты до горького разочарование. Внезапно скрытая правда многолетней давности стала для меня неожиданностью. Да, я знала, что моя сестра не одобряет моего выбора. Ян ей очень сильно не нравился, и мама говорила, что она так ревнует меня к нему. Я поэтому относилась к ее чувствам небрежно, делая скидку на возраст, но…это не имеет значения, когда ты узнаешь что-то такое.

Я ее буквально возненавидела в моменте и попросила, чтобы она доехала на такси, потому что, клянусь, не знала, что сделаю с ней, если мы будем рядом.

Вита поняла. Она слегка кивнула и напоследок тихо попросила:

— Не руби сплеча. Он жестко облажался, но вам нужно поговорить, Поль. Пожалуйста.

Вот поэтому я и стою возле его дома. Хочу выяснить наконец-то все! Расставить точки над «i», и может быть, очередная встряска расставила мои акценты: хватит бегать. Долго голову в песок не сможешь прятать, кислород тупо кончится, и что потом? Волосы на голове рвать? Жалеть? я так не хочу.

Надо поговорить. У нас будет ребенок. Мы должны говорить — это наша прямая обязанность, как родителей, чтобы воспитать малыша в здоровой атмосфере.

Чуть сильнее сжимаю руль на нервах, а потом вздрагиваю. Мой телефон начинает звонить, и если раньше я бы точно не взяла, завидев имя:

Мудак рогатый

Сейчас я даю себе всего секунду, чтобы собраться в кучу.

— Да?

— С тобой все нормально? — сразу слышу обеспокоенный голос, в котором прорезаются нервные нотки, — Ты в порядке? Где ты? Как ребенок?

Улыбка трогает мои губы.

Козел ты и сволочь, но мне нравится, что твоя забота все еще моя…

— Нам нужно поговорить.

— Полина, ты в порядке?

— Да в порядке я! Стою перед твоим домом! Где ты?!

Пару мгновений Ян молчит, а потом коротко выносит.

— Буду через десять минут.

И отбивает звонок.

В этом весь Ян. Он не любит трепаться, он привык действовать и делать, хотя я с грустью признаю, что раньше он все-таки со мной разговаривал больше. До того, как не умерли наши с Витой родители.

Она спросила, почему я так заморозилась? Я знаю ответ на этот вопрос, просто не думала, что смены в моем состоянии настолько заметны окружающим, а они, похоже, заметны очень. И ему тоже. Особенно ему. В этом было все дело, да? Вита так и не сказала, о чем они говорили совсем недавно. Она говорила о прошлом, а остальное я, видите ли, должна выяснить сама. Но…она не просто так говорила на эту тему.

Так в чем же дело? Хм, а это интересно…в чем же дело? Действительно, в чем? Почему тебя так отвернуло? Почему ты еще сильнее старалась подходить под все критерии нашего общества? Почему, Поля? Да все просто, на самом деле. Когда умерли мама и папа, а я более-менее оправилась, у меня в голове пронеслась такая…странная и ужасная мысль…

Ты теперь одна, Поля.

Теперь ты одна.

Сначала это была лишь мимолетная вспышка, но она пустила свои корни. Я знаю, что это не так, конечно. Ян действительно любил меня безумно. Он оберегал меня, всегда был рядом, поддерживал и никогда ни в чем не упрекал. Но…все так стало складываться странно. Эту мысль подогревали разные ситуации. То там кто-то расскажет об измене мужа или о разводе, потом я его увидела воочию, когда Инну бросил ее муж. Потом Лара. Да…потом Лара. На самом деле, именно Демины стали последней каплей в море других не менее горьких капель.

Я так боялась остаться одна…

У меня была сестра, я знаю, но рано или поздно Вита встретит своего мужчину и создаст свою семью. Мои мальчики? Они тоже выросли. Скоро приведут домой девчонок, а потом уедут в по-настоящему взрослую жизнь. И не сказать, что Ян давал мне поводы считать, что он меня непременно бросит. Нет, не давал. Никогда. Не было ни одного дня, чтобы я сомневалась в его чувствах или его верности. Всегда он вел себя хорошо, держал со всеми знакомыми женщинами почтительную дистанцию. Просто это что-то иррациональное, что-то, что пролезло в мою голову в момент великой скорби, а потом так и не ушло на задний план, подкрепляясь доказательствами извне.

Забавно…

Я тихо усмехаюсь, прикрыв глаза.

Это действительно почти анекдот. Я так сильно старалась удержаться рядом с Яном, а в результате только отвернула его. Если причина в этом, конечно…но в чем еще?

Господи, как я устала гадать…

Тру глаза и резко откидываюсь на кожаное сидение.

Перед глазами стоит искаженное лицо Лолы. Не просто так она приперлась сегодня ко мне. Кстати, интересно, как вообще узнала, где я буду? Неужели следила? Так, а это уже пугает.

Ежусь немного, как вдруг в боковое стекло пару раз стучат.

Взвизгиваю, дергаюсь, но когда поворачиваю голову, сразу вижу Яна, и сердце успокаивается.

Он хмурый. Осунулся. Похудел… еще взъерошенный какой-то весь, как нахохлившийся воробей.

Сравнение забавное. Издаю тихий смешок, а потом опускаю стекло.

— С тобой все нормально? — первый вопрос, который он задает.

Не могу перестать на него смотреть…

Боже, Вита права. Я люблю его и никуда от этого не денусь уже, но…черт возьми! Он поступил со мной, как самая настоящая сволочь! И я…что я? Ладно, пока не поняла, но непременно «что-то». Об этом я подумаю позже, сначала разговор.

— Нам надо поговорить, — заявляю, он хмурится.

— Поговорим.

— Сначала надо ответить на твой вопрос?

— Желательно.

— Со мной все нормально.

— А с ребенком?

— Логично, что с ним тоже.

Щурится и злится. Я тоже начинаю, потому что он права на это не имеет! Это я тут пострадавшая сторона! Ко мне заявилась его псиноблядь!

— Садись в машину, — рычу, сверлю его взглядом, но он не отступает.

— Поднимемся ко мне.

— Не пойду в собачий приют.

Ян замирает, потом выгибает брови, а потом издает смешок.

— Прости?

— Хочешь, чтобы повторила? Мне не жалко. Не пойду туда, где была твоя чертова псина.

— Ее не было в квартире.

— Врешь. Тим не просто так вылетел от тебя, как пробка из бутылки, — шиплю дикой кошкой, резко подаюсь на него и сверкаю глазами, — Задумал врать мне и дальше?! Тогда я сейчас газую и поминай как звали!

Ян плотно сжимает челюсти. Вижу, как на них играют желваки, но остужать не собираюсь. Не хочу я слышать вранье! Если уж говорить, то по делу и обстоятельно, а не ради очередного «пшика» в воздух.

— Ладно, — выдает он наконец, — Хочешь правду? Получай. Эта сука приперлась ко мне сама. Без приглашения. Но она не прошла дальше прихожей, потому что я выставил ее почти сразу же. Довольна?!

— Экстаз!

— Поднимемся?!

— Поднимемся!

Говорим мы на повышенных тонах и как-то по дебильному. Словно нам снова пятнадцать, но меня ничего не смущает. Я закрываю окно, продолжая смотреть на него упрямо и твердо, потом беру свою сумочку и выхожу из машины. Закрываю и ее. Гордо задираю нос и дефилирую до подъезда. Ян чеканит шаг следом. Пыхтит.

Молча поднимаемся на его этаж. Подходим к двери тоже в тишине. Она напряженная, от нее немного ведет, но я держу себя в руках. Чего хочу сейчас? Не знаю. То ли прижаться к нему поближе, то ли морду разбить за все, через что он меня протащил.

Показательно быстро прохожу прихожую, кривлюсь и фыркаю, отмечая, что пахнет здесь дешевым освежителем воздуха. Ян усмехается. Меня это, конечно, раздражает, но я не успеваю выразить все свое отношение словами.

Попадаю в гостиную и выпадаю в осадок.

Сволочь! Ну и берлогу себе забабахал, конечно… и все у него ладненько! Вон кухонный гарнитур! Итальянский, между прочим! В современном стиле! Мне такое тоже нравится, но я выбрала себе другой для дома в свое время. Более традиционный и классический, чтобы не пугать «острыми углами» многочисленных гостей.

А вон диван. Это не диван, а целая планета! Напротив огромная плазма. И вид…черт, какой же все-таки шикарный у него тут вид! Наверно, сидит теперь на этом проклятущем балконе и о псинах мечтает.

Сукасукасука!

Не зарос грязью! Не подыхает с голоду! Отсюда чувствую запах свежей выпечки, от которой урчит в животе. Значит, ему все-таки не это было нужно, а я думала, что это...дурадурадура. Конечно, с его возможностями всегда можно нанять помощницу, а не делать ее из собственной жены. Тут же догадки подтверждаются, когда я сталкиваюсь лицом к лицу с его, как я понимаю, экономкой? Милая, приятная женщина лет пятидесяти выплывает из-за поворота с улыбкой от уха до уха, но когда видит меня — резко застывает.

Я на нее смотрю совсем недоброжелательно. Наверно, испугалась…

— Здравствуйте, — говорит первая, я киваю.

— Здравствуйте.

— Вы, должно быть, Полина Михайловна?

Откуда это она знает, кто я такая?!

Щурюсь сильнее, но на ее лице расцветает улыбка еще теплее.

— Ян Вячеславович столько про вас рассказывал!

— Здравствуйте, Дарья.

От голоса бывшего мужа вздрагиваю и резко на него поворачиваюсь. Он отвечает своей, я так понимаю экономке, вежливой улыбкой и кивком.

— Да, это моя жена. Полина.

— Бывшая жена!

Ян бросает на меня взгляд, слегка закатывает глаза и кивает.

— Бывшая жена.

— Ох…ну…я приготовила обед. Вы же любите борщ, Полина Михайловна?

Я молча перевожу на нее неуверенный взгляд, хотя желудок сразу бастует, когда я слышу название любимого супа. Все-таки я здесь не за этим! Но Ян усмехается и отвечает за меня, меняя вектор всех моих планов.

— Она будет вместе с вашей фирменной пампушкой. Скорее всего, даже не одной. Накройте на двоих, пожалуйста, а потом можете быть свободны до конца дня.

— Ой, конечно! Ой, спасибо, Ян Вячеславович. Сейчас-сейчас. Все сделаю и побегу.

Я никак не реагирую на эту россыпь в любезностях. Для меня не новость, что сотрудники к Яну всегда относятся тепло. Кстати, искренне. Потому что он хороший начальник. Всегда помнит имя и отчество, поздравляет с праздниками и относится с уважением, будь ты топовым менеджером или уборщицей. Для него разницы нет.

«А еще он оставляет хорошие чаевые в ресторане…» — боже, это-то здесь при чем?!

А все-таки важно. О мужчине можно судить по многим параметрам и один из самых главных — это то, как он общается с людьми из обслуживающего персонала. Он и здесь в топе, козел...

Закатываю глаза и прошусь в ванную комнату. Ян указывает на дверь в конце коридора, и я ретируюсь по-быстренькому, чтобы сохранить хотя бы немного злости, которая уже начала отступать.

Бесит! Весь из себя такой, блин, идеальный! А нет! Нихрена он неидеальный! Назвал меня поваренной книгой! Какого черта?!

В ванной не могу сдержаться и исследую комнату на предмет женской, личной гигиены. Ничего не нахожу. Здесь только пару кремов, которые я ему покупала, мужской шампунь, гель, и чисто, как в операционной. Досадно.

Прикусываю губу, но сама-то радуюсь. Все-таки никого здесь больше не было. Уже зная его эту чокнутую Лолу, я могу предположить, что будь она здесь хотя бы раз, глубже, чем в прихожей, по-любому распихала бы своего барахла.

Нет.

Шкафчики пустые. А так как я нагрянула внезапно, у него не было бы возможности их вычистить.

Значит, не врет.

Или врет?

Или просто ее трахал, но не здесь?

Или все-таки не трахал вообще.

Боже! Да я взорвусь!

Надо срочно поговорить, а борщ отложить на «потом», однако получается у меня откровенно гадко. Как только я возвращаюсь и вижу тарелку с ярко-красным варевом, мозг отключается. Ребенок требует подкрепиться, гормоны требуют Яна. Вот так.

Вздыхаю и плетусь к столу, гипнотизируя плюшку взглядом. Ну, все. Ладно-ладно-ладно. Я сейчас поем, а потом устрою ему выволочку! Главное, чтобы не разморило, конечно.

К сожалению, и здесь я сдаю свои позиции. Мы едим в тишине, только сверлим друг друга взглядами, а когда я отправляю последнюю ложку в рот, Ян забирает тарелки. Пока он их моет, я отхожу к дивану, чисто чтобы проверить его мягкость, ну, и спина у меня тоже болит. А еще стресс какой! Короче, просто проверить. Клянусь! Но уже через пять минут, после того как я опускаюсь на мягкую подушку, глаза начинают слипаться, и сколько ни борись — я вырубаюсь.

Так себе получилась выволочка, конечно…

Ой, Полина…

***

Я просыпаюсь, когда уже темно. Накрытая мягким пледом, от которого пахнет Яном, слышу за спиной тихое, мерное постукивание клавиш ноутбука, а сама себя кляну всеми доступными способами.

Дурадурадура!

Ну вот какого черта?! Что с тобой не так?! Хотя, может быть, это даже к лучшему. Я правда устала. Сегодня у меня было много впечатлений. Сначала мы проводили Лару в новую жизнь, потом эта отвратительная сцена в магазине, а сверху чудесное откровение моей сестрички. Потрясающий день. И кто сказал, что после развода заканчивается жизнь? Ваша общая? Кажется, она становится только ярче. Мы в саму стадию развода вошли будто тихо и мирно, а вот после него раздухарились, ты посмотри только.

Два сумасшедших идиота…чего уже делить? И что я здесь вообще делаю? Какой в этом смысл? А будто бы он есть. Даже если я сейчас захочу уйти, едва ли смогу это сделать.

Мне надо все выяснить.

Потому что хватит бегать, Поля! Ты же больше не ребенок, забыла? Ты взрослая, сильная женщина. Ты. Взрослая.

Соглашаюсь с собой. Тут уж не поспоришь, конечно. А теперь, когда взрослая и сильная женщина набралась сил, можно и истерику закатить. Только сначала она пописает, а потом уже начнет орать.

Встаю и потягиваюсь. Ян сразу отвлекается от работы, спускает очки на переносицу и пристально смотрит на меня. Я на него бросаю мимолетный взгляд и тихо шепчу.

— Мог бы меня разбудить.

— Нет.

«Неть» — дразню его про себя, в реальности только кривлюсь и поднимаюсь с насиженного местечка.

— Я в туалет, а потом мы поговорим.

Бесит, что он вот так делает! Сказал как отрезал, а я должна принять! Моя очередь! Не дожидаясь его ответа, встаю и ухожу. Там умываюсь холодной водой, чтобы быть в тонусе, а еще специально напоминаю себе обо всем, что мой «благоверный» успел выдать по акции. Начиная с «другой женщиной» и выделяя «поваренную, чтоб ее, книгу».

Выхожу уже взвинченная, чеканю шаг до гостиной, но как только заворачиваю — Ян тут же выдает.

— Это неправда.

Я застываю. Ноутбук закрыт, отложен в сторону, очки убраны в футляр. Его взгляд колючий, злой, но при этом полный надежды и радости?…

— Чему ты радуешь?!

— Ты приехала поговорить. Наконец-то.

— Твоя псина — отличный стимул, — язвлю в ответ, он хмыкает.

— Она не моя.

— Ммм…интересная история, рассказывай дальше.

Подхожу и грузно опускаюсь на стул. Ян молча за мной наблюдает, играя желваками. Что? Не нравится? Ты сам это начал.

— Ты не веришь мне.

— А почему я должна тебе верить?

— Например, потому, что ты меня знаешь?! — Ян чуть повышает голос, но я сразу шиплю на него, как кошка, которую облили водой из ведра.

— Не ори на меня!

Ян шумно выдыхает, прикладывает руки к лицу, которое трет в течение трех секунд (и да, я считаю), потом отнимает их и начинает тихо смеяться.

— Что смешного?! — цежу, Ян слегка жмет плечами и смотрит на меня взглядом, который я уже видела.

Так он смотрел на меня, когда заявил, что «просто дал ей в рот». И еще много-много-много раз до этого момента, пока наши отношения были похожи на что-то вразумительное, а не на бред сивой кобылы.

Он горит чертиками и игрой, азартом, радостью. Он буквально пылает! А я злюсь только больше!

— Что. Смешного?!

— Ничего. Я просто рад, что снова вижу тебя.

Застываю. Неожиданно все мои подозрения начинают находить опору, а дальше я выпаливаю раньше, чем успеваю подумать.

— Зачем ты это все затеял?!

Титов совсем немного смотрит на меня молча, а потом еще раз жмет плечами и спокойно отвечает.

— Я хотел тебя вернуть.

Вот так просто.

Не знаю, что я ощущаю в этот момент. Прилив злости? Разочарования? Обиды? И…счастья? Какого-то тупого счастья…от которого, правда, я злюсь!

Ага. Получается не совсем адекватно, правда? Но, как говорила Гермиона Грейнджер, эмоциональный диапазон у меня точно не как у зубочистки.

Сложные наслоения одних чувств на другие, неожиданное подключение третьих. То здесь подсвечивает интенсивностью, то в другом месте. Я путаюсь и улетаю…

— Ты охренел! — ору, вскочив на ноги, а Ян щурится в ответ.

— Сама просила честно. Вот тебе правда, Полина.

— Ты…ты специально все это затеял?!

— Нет.

— Нет?! Как это нет?!

— Так это. Нет.

Бесит дурость! Что за бред он тут несет?! Сжимаю и разжимаю кулаки, сказать слова не могу! А он ухмыляется слегка и тихо спрашивает.

— Чего ты хочешь от меня, Полина?

— Понять пытаюсь! У тебя биполярка?! Шизофрения?! Раздвоение личности?!

— Хочешь меня понять?

— Ты разрушил нашу семью! Сам как думаешь?!

— Я разрушил?!

— А кто, блин?!

Его взгляд становится тяжелее, а потом Ян резко подается на меня и рычит.

— Хочешь понять, да?! Хочешь правды?! Так слушай! Тебя не было!

— Что это…

— Слушай, раз попросила! — повышает он голос, — И не перебивай меня!

Очень хочется схватить вазу и запустить ему в голову, но ее здесь нет. Увы и ах, холостяки редко заморачиваются такими вот мелочами. Может быть, я даже немного жалею, что разговор проходит не на моей территории, где у меня было бы много снарядов для этого наглого, напыщенного индюка!

— Тебя не было, — низко рычит, не сводя с меня взгляда, — Последние два года как будто бы вообще! Все, что тебя волновало — это твой гребаный сад, розовый куст и приемы! Ах да, еще бесконечные фотосессии для наших комнат! Это все, Полина! И мне стало казаться, что ты вообще не заметишь, если я уйду однажды и не вернусь! Главное, чтобы деньги продолжал переводить!

— Как ты смеешь? — шепчу, но он мотает головой и цыкает.

— Это то, что я чувствовал. Рядом с тобой мне было холодно и одиноко. Поэтому появилась Лола.

— Не произноси ее имя!

— Я буду его произносить! Побег от имени не изменит ситуацию!

— Но…

— Она появилась, потому что мне было одиноко! Я не хотел возвращаться в дом, где мне были не рады! Где не было тебя, как ты понять не можешь?! Я как будто со стеной разговаривал! Тебе же на все насрать было!

— Неправда!

— Правда, Полина, но знаешь что? Я все равно продолжал тебя любить. Даже с ней — я любил тебя. Я любил! — повышает он голос, когда замечает, как я открываю рот, — Я искал тебя в ней и да, я находил. Вы чем-то похожи…

— Не смей нас сравнивать!

— Не внешне, Поля. Не в характере. По сути своей, вы, как небо и земля, дорогая, но в ней горела жизнь. Такая же, какая когда-то горела в тебе. И я подумал… — его голос становится тише, и он наконец-то прячет взгляд, но лишь на мгновение.

В этом весь Ян. Он не привык отступать перед своими косяками. Он всегда смотрит им в лицо, как и сейчас смотрит.

— Я подумал, что ничего страшного не произойдет, если я зайду на еще одно ее выступление. Если я посижу и послушаю, потому что домой мне не хотелось идти. А ты даже не замечала, что я стал задерживаться. Ты не спрашивала.

— Замечала…

— И как я должен был это понять? Я не умею читать мысли, Полина, а ты молчала. Ты продолжала делать вид, что тебе насрать, и я поверил. Прости меня за это. Прости, что я поверил и подумал, что значит, я могу позволить себе большее, чтобы почувствовать себя живым.

— А со мной ты чувствовал себя мертвым?!

— Когда женщина, которой ты посвятил свою жизнь, похожа на ледяную статую рядом с тобой, ты, так или иначе, умираешь. И я стал ходить с ней на свидания, да! Это было трижды. Трижды я ее поцеловал. Но знаешь, что самое мерзкое?! Я представлял тебя! Сука, каждый раз!

Ян сильно и неожиданно бьет кулаком по столу, отчего я вздрагиваю. А его голос падает до хриплого шепота…

— Я представлял тебя на ее месте, но она — не ты, и это бесило. Я злился все больше и больше, когда понимал, что это не ты, а где ты была? Я не знал. Я не мог тебя найти, и за это я себя ненавидел. А потом тебя. И снова себя, а потом снова тебя. А потом я пошел в бар, где встретил Диму…

Около трех месяцев назад; Ян

Захожу в бар, после очередного, тяжелого разговора с сыном. Он на меня злится. Он все знает, и он злится.

Точнее, он думает, что все знает, но это не так. Жизнь в молодости представляется иначе, чем в момент, когда тебе почти сорок. Когда ты в его возрасте, все делится на черное и белое. В моем же ты способен разглядеть столько полутонов. Все вокруг состоит из полумер.

То, что я делаю — определенно неправильно, но я не могу по-другому. Я не могу дышать! Когда смотрю на Полину, в которой нет ничего, кроме светской львицы, которую я ненавижу.

Я хочу ее обратно, но это словно невозможно! И все, что у меня получается — это бесконечно биться головой о бетонную стену…

Опускаюсь за барную стойку и прошу налить себе виски. Лола звонила, но я не хочу ее видеть. Она меня тяготит. Когда она рядом, я еще более явно понимаю, насколько я беспомощный в сложившейся ситуации, и это бесит. Я виню в своих бедах Полину, но по сути своей, просто не могу признать, что дело не в ней. Я где-то облажался, раз потерял ее. Раз не смог удержать ее любовь — моя вина, так? Так. Я не состоялся, как мужчина. Это сквозь мои пальцы утекла любимая женщина…

— Неожиданная встреча, — говорит знакомый голос, и когда я поворачиваю голову — вижу перед собой старого приятеля Диму.

Мы не общались последние два года вообще. Мне неприятно даже смотреть на него. То, что он сделал с женщиной, которая родила ему ребенка и любила больше десяти лет — отвратительно.

Я так думал.

Нет, я думаю так до сих пор, просто теперь я в его стае. Мы с Лолой не спали, но я хожу по тонкому льду самобичевания и тупости. Зачем я это делаю? Она не Полина, и пора это признать.

Никто не Полина. И даже она сама больше не Полина…

— Привет, — бросаю глухо, потом отворачиваюсь и делаю спасительный глоток.

Не хочу напиваться, как чертов слабак, но иначе не вывожу. Ситуация — мрак. Она патовая настолько, что мне страшно за завтрашний день. Я не хочу, чтобы Полина узнала, как меня болтает из стороны в сторону, хотя понимаю — должен. Может быть, я действительно увлекся другой женщиной? Тогда какой смысл продолжать? Надо рвать. Я не хочу быть, как Дима. Не собираюсь никого трахать в браке с Полиной Михайловной. Я — мудак, блядун и предатель, но до такого не опущусь. Нельзя. Нельзя унижать так женщину, которая родила тебе детей. Но какой выход, если близость с ней заставляет меня задыхаться? Не находя в ней ее — я умираю с каждым днем…

Дима присаживается рядом, просит налить и ему порцию, а потом мы замолкаем. Не знаю, о чем он думает. Я вообще перестал его понимать уже два года как, но, может быть, это шанс разобраться? Быть может, я и себя смогу понять тогда?

— Зачем ты это сделал? — спрашиваю тихо, но знаю, что он услышал.

Дима бросает на меня короткий взгляд, который сразу отводит и прячет его в стакане.

— Хер его знает. Повело.

— Настолько сильно, что ничего не остановило?

— Настолько сильно, Ян.

— Ты хотел развестись?

— Знаешь же, что нет. Думал, что проскочу.

Фу.

От этой реплики становится гаже от самого себя. Поздравляю, Вячеславович, ты на том же дне, где этот мудак.

Делаю большой глоток, Дима снова бросает на меня взгляд, а потом коротко усмехается.

— А к чему эти вопросы? Тоже повело, что ли?

Я не отвечаю, но ему это не нужно. Думаю, правы те, кто сочинил поговорку «рыбак рыбака видит издалека».

Пары мгновений хватает, чтобы он сложил два и два, а потом тихо усмехнулся.

— Ясно. Значит, и на солнце есть пятна.

Резко перевожу на него взгляд и рычу, пытаясь себя облагородить.

— У нас разные ситуации!

Получается откровенно плохо. Мне насрать, что этот мудак обо мне подумает, я это делаю скорее для себя. И тут же, конечно же, проваливаюсь. Зачем? Это бессмысленно. Я знаю, что поступаю херово и нечестно, но словно не могу иначе. Мной руководит совершенно непонятное чувство, схожее, пожалуй, с инстинктом самосохранения.

Я боюсь сдохнуть от ее безразличия. Тупо звучит, но как есть. Однако, как есть…

Дима ничего мне не отвечает, но на его губах играет мерзкая усмешка, и я знаю, что ее заслужил. Меня волнует другое…

— Оно того стоило?

Через мгновение он еще раз вздыхает, делает головой и жмет плечами.

— А хер его знает, если честно. Я так до сих пор и не понял, мог бы я этого избежать. Знаешь, как говорят? Если появляется кто-то другой, значит, в ваших отношениях явно что-то не так, или они просто закончились. А ты и не заметил…

Это страшно. И больно.

Я допиваю стакан залпом, ставлю его со стуком, а потом встаю и достаю бумажник, но Дима мотает головой.

— Не надо. Считай, я угостил тебя. Добро пожаловать в клуб.

И вдарить бы ему по морде, только смысл? Он прав.

Добро пожаловать в клуб…

Полина; сейчас

Пару раз моргаю, чтобы переварить эту зажигательную историю. Ян смотрит на меня твердо и прямо.

— Тогда я решил, что он прав, Полина. Если появился кто-то другой, значит, отношения закончились. Я бы не изменил тебе…

— Но ты хотел.

Он пару мгновений молчит, а потом кивает.

— Думаю, в какой-то момент…да.

Это больно. Слезы срываются и падают на грудь горячими каплями, а я быстро стираю их, но в этом смысла, по сути, мало.

— Я не изменял тебе физически, — Ян продолжает тихо, — Но я изменял тебе…морально? Наверно, так. С твоим призраком, только меняет ли это сути?

Нет, не меняет.

Прикусываю губу и отвожу взгляд в сторону окна, а потом ощущаю протест и снова смотрю ему в глаза. Щурюсь.

— Очень интересная позиция. Удобно устроился.

— В смысле?

— Ты во всем винишь меня, Ян! Это разве честно?! Ты закралась, тебя не было, ты-ты-ты…

— Ты это услышала? — тихо и со злостью интересуется он, я дергаю головой.

— А ты не это сказал?! Будто во всем я одна виновата! Но напоминаю! Ты побежал под юбку к какой-то певичке! Это ты таскался с ней по ресторанам и гостиницам! И не отрицай! Тим видел вас у гостиницы!

— Я и не отрицаю, — цедит, киваю пару раз.

— И хорошо. Только после этого ты хочешь, чтобы я поверила, что между вами ничего не было?! И позволила тебе снова переложить на меня ответственность?! Не выйдет! Я была тебе верна! Я тебя любила! А ты…

В этот момент взрывается уже Ян. Он резко вскакивает, роняя стул с жутким грохотом, а потом рычит.

— Ты просишь меня о правде — я тебе ее даю, и плохо! Ты просишь объяснить ситуации с моей стороны — я объясняю, снова плохо! Чего ты хочешь от меня?!

— Успокойся!

— Нет, ответь! Как я должен объяснять свою позицию?! Как мне рассказать о том, как я видел все происходящее?! От лица кого?! Дяди Феди?! Логично, что я буду говорить про себя! Это, блядь, моя позиция!

— Дело не в этом! — тоже вскакиваю и упираюсь в стол руками, — А в том, что ты даже не признаешь своей вины! Ты говоришь только о моих ошибках, а свои избегаешь!

— Избегаю?! А нужно проговаривать очевидное?!

— А оно для тебя очевидно?!

— По-твоему, нет?! Или ты думаешь, что я не знаю, как сильно облажался?!

— А ты знаешь? — с губ срывается шепот, — Ты же весь из себя идеальный…

Он отвечает в тон.

— Какой я идеальный, Полина? Это же моя вина, что я упустил тебя. Прости, не подумал, что нужно проговорить такие очевидные вещи.

Замолкаю, теряя нить уже выстроенного протеста.

Он рушится.

А я смотрю на него и тону…

В глазах Яна вижу только тоску и боль. Он больше не смотрит на меня, как на врага. Он смотрит, как на кого-то самого дорого и близкого, но теперь совсем далекого…

— Я столько раз пытался тебя вернуть, Поля. Ты помнишь? Я пытался с тобой поговорить, а ты постоянно от меня отмахивалась. Я просил тебя поехать со мной куда-то, но у тебя всегда было очень много дел. И это моя вина. Надо было действовать жестче, ведь я знал, что это сработает, но ты так переживала из-за своих родителей, и я не смел. Пока не стало слишком поздно…

— Ты хотел со мной развестись?

— Да, — тихо говорит он, — Потому что быть с тобой рядом стало невыносимо. Не из-за тебя. Из-за того, что я чувствовал, что больше тебе не нужен. Когда я пришел в тот день и сказал о разводе, я специально начал с другой женщины. Это была последняя, отчаянная попытка вернуть свою жену, но она провалилась. Ты же помнишь, как ты отреагировала?

Помню…

Внутри я чуть не сдохла, но снаружи — скала…

Прикрываю глаза и снова роняю слезы.

Он прав в этом. Я едва ли походила на женщину, которая любит своего мужа…скорее на суку, которая рада, что ее наконец-то оставят в покое.

— Тогда я решил, что это точно развод. Нет смысла бороться, и я за это прошу у тебя прощения. За то, что я сдался слишком рано. Надо было раздраконить тебя. Как тогда на кухне…

Резко вспыхиваю и смотрю ему в глаза очень предостерегающе, а он улыбается.

— Тогда я точно понял, что моя девочка вернулась. И не в ребенке дело было. Мы с тобой справились бы и раздельно, просто я не хотел уходить. От тебя я никогда не отказался бы.

— Ты кретин!

— Знаю. Но я по-другому не умею, Поль. И ты это тоже знаешь. Я могу строить бизнес, вести переговоры, считать цифры, но когда дело доходит до отношений — это проеб. Мне это сложно дается. Правильные выходы из сложных ситуаций всегда были твоей стихией.

— Я тебя ненавижу.

— И это я тоже знаю, но лучше так, чем безразличие. У меня хотя бы есть шанс вернуть тебя обратно.

От такой наглости открывается рот! Расширяю глаза и пару мгновений туплю, пока не фыркаю.

— Вернуть?! Я к тебе не собираюсь возвращаться!

— Пока ты вынашиваешь ребенка, я оставлю тебя в покое, любимая, но я тебе не Дима. Я не собираюсь сдаваться. Ради того, что мне важно, буду биться до последнего.

— Пф! Складно говоришь, только это лишь слова!

— Я тебя не трогаю лишь потому, что ты беременна, Поля.

— Я не только об этом. Но и о твоей псине!

— Господи, — он издает смешок и тихо цыкает, — Ладно. Хорошо. Справедливо. Что о ней?

— Я видела, как вы целуетесь в ресторане!

— Невозможно.

— Считаешь, что у меня с глазами проблема?

— Или богатое воображение. Я не целовался с ней на людях никогда. Только в своей машине.

— Хватит говорить об этом ТАК просто!

— Не знаю, как говорить о чем-то незначительном сложнее. Прости.

Теряю дар речи о такой наглости! В основном потому что это и не наглость вовсе. Он действительно так считает. Говорит без сарказма, абсолютно серьезный…

— Прекрати!

— Что прекратить!

— Быть…таким твердолобым!

Ян хмурится. Господи! Закатываю глаза и объясняю.

— Вита заставила поехать к ней на работу на разборки, и я видела тебя там. Ты сидел с ней за столиком и самозабвенно сосался! Как гребаный школьник!

Ян хмурится сильнее еще пару мгновений, а потом его озаряет. Это сопровождается громким цыком и закатыванием глаз уже с его стороны.

— О господи! Ты об этом?

— Вспомнил! Вау! Будем благодарны за отсутствие Альцгеймера! Одного треша для одного брака уже много, да?!

— Не язви, — спокойно отвечает он, а потом присаживается на стул и жмет плечами, — Я ее не целовал. Она это сделала.

— Как удобно!

— Это правда, Поля. Ты прекрасно знаешь, что я не люблю подобные проявления чувств на публике.

Окей. Он не врет…и все равно!

— Ну, может, так только со мной было?!

— Ага. Свою супругу я не стал бы…как ты сказала? Самозабвенно обсасывать?

— Не ерничай!

Кивает с легкой улыбкой.

— Она позвонила мне и сказала, что на нее напали. Я приехал, чтобы помочь. Она посадила меня за столик, пока репетировала, а потом внезапно подошла, заговорила и поцеловала.

— А ты ее телохранитель?!

— Она сказала, что это касалось моих дел.

— Что, прости?!

— Ну, бизнеса, Поль. Мол, передали, чтобы "Ян притормозил на поворотах".

Какой бред!

— Ты...ты придурок, да?!

— Почему?

— Возомнил себя мафиози?! Кто на тебя нападать будет! За двадцать лет ни разу не нападали! На меня! На твою жену, а на эту...

— Ты многого не знаешь.

— Это что еще значит?

— Что в большом бизнесе всякое бывает.

Холодею, но Ян сразу мотает головой и успокаивает.

— Давно уже все закончилось. Время изменилось, Поля, так уже никто не работает, но у меня сработал инстинкт, и я поехал, чтобы узнать. Кстати, думал как раз о вас, а не о ней. Ее безопасность...как бы сказать? Не мой приоритет. Я, конечно, не монстр, смерти ей не желал...тогда, но если бы она пострадала из-за меня...это было бы не комильфо.

Ладно, звучит логично. Наверно. Хотя меня все равно возмущает, что он так легко повелся! С другой стороны, может быть, угрожай кто-то моим близким, и я говорю сейчас про детей, я бы тоже сорвалась. Лола не его дочь, слава богу, но раз дергают любовницу, следующий шаг — семья. Все логично. Однако...

— Удобное совпадение.

— При чем здесь совпадение? — спокойно жмет плечами, — Это неслучайность. И ничего не было случайностью. Моя секретарша сливала ей информацию, потому что та ее шантажировала каким-то видео. Я так и не понял, каким именно. Нина рыдала в три ручья. Сегодня утром я ее уволил.

— Ч-чего?

Снова жмет плечами.

— Все сошлось. Корпоратив в ее ресторане, потом она появлялась везде, где был я. Потом ресторан, где мы встречались. Твоя беременность. Я не говорил ей, мы вообще перестали общаться, после того как она сюда заявилась, но Нина знала. Я попросил ее найти номер твоей клиники, а потом она, полагаю, подслушала разговор.

Я не знаю, что ответить. Сталкерство какое-то…

Видимо, все написано на моем лице, потому что Ян слегка кивает, а потом задумчиво потирает пальцы и хмурится.

— Лола, оказывается, уже бывала в офисе, но я ее просто не заметил. Нина сказала, что тогда она на меня и «запала». Так и родился план. Все никак в толк взять не мог, почему я на нее посмотрел тогда в ресторане. И почему она напомнила мне тебя…вы же такие разные. Да, она горела, как ты горишь, но многие люди горят. Многие женщины. И что? Мне всегда было насрать, а тут…Хочешь, назову причину?

Нет. Или да. Не знаю…

Ян усмехается и кивает.

— Она надела платье, которое было очень похоже на то, что надевала ты на мой день рождения.

Мои глаза становятся шире.

— И ее парфюм.

— Ч-что с ним?

— Это твой запах, Полина.

Сажусь, а точнее даже будет сказать, падаю на стул. Ян продолжает усмехаться, но теперь я вижу, что только губами. Глаза остаются очень серьезными и напряженными…

— Мужчины, конечно, не собаки, но…

Замолкает, оставляя меня додумывать окончание фразы самой. Только я не об этом сейчас думаю…совсем не об этом.

— Пахнуло Гленн Клоуз… — неловко шучу, убирая прядь волос за ухо.

Мне хочется разрядить обстановку, потому что страшно. Вдруг мне становится страшно…по-настоящему. И не только за себя, но и за детей, и за Яна тоже…

Вдруг она…что-то сделает?

Ян моментально улавливает смену моего настроения, мотает головой совсем легко и тихо, но твердо говорит.

— Не волнуйся, Поля. Она не приблизится к тебе и на километр больше. Я вообще не ожидал, что она решится, но раз так…

— Что?

— Значит, у меня развязаны руки. Ты не пугайся, если увидишь за собой черный джип, и не пытайся от него удрать, окей? А еще скажи мальчикам то же самое. Я написал Тимуру, но не уверен, что он читает мои сообщения.

— Читает…

Ян слабо улыбается и кивает совсем-совсем чуть-чуть.

— Спасибо.

— Это правда, не за чем меня благодарить.

— Ты знаешь, что есть за что. И…Поль, прости меня.

— За что?

— За все, что я сказал и сделал. Не смог совладать с эмоциями и сильно запутался. Этого больше никогда не произойдет.

Отвожу взгляд в сторону, а сама слабо усмехаюсь.

— Ну…за двадцать лет такое ты окалываешься впервые…Наверно…я могу тебя простить, хотя забыть, как ты сравнил меня с поваренной книгой, будет сложновато.

Слышу — смеется, гад. Резко перевожу на него глаза, щурюсь, но и сама не могу сдержаться.

— Честно? Достаточно нелепое сравнение…мог придумать что-то более элегантное.

Ян начинает смеяться громче, а потом двигается ближе к столу и шепчет.

— У нас в постели никогда не было проблем. Думаю, ты не забыла, как это может быть хорошо…когда мы оба присутствуем.

Слегка краснею, а внутри проходит ток.

Сволочь! И этот его взгляд…

— Так. Ладно. Пора домой.

Медленно встаю, но Ян вдруг говорит.

— Не уезжай, Поль. Останься.

Очень хочется сказать «да». Ехать и правда никуда не хочется, но…

— Обалдел?! Мы развелись, и я сказала, что возвращаться к тебе не планирую!

— И я все сказал по этому поводу, но уже поздно. Останься. Комнат много, ты сможешь выбрать любую.

— Нет, Ян. Это несерьезно. Я домой, а ты делай что хочешь.

— Ты знаешь, что я не могу делать, что я хочу.

Знаю, но…

— Почему это? — флиртую по-глупому, а он поддерживает с легкой полуулыбкой.

— Потому что я хочу никогда не отпускать тебя, но это сейчас проблематично.

Краснею еще больше.

— Прекрати.

— Не могу, Поль. Я по тебе очень соскучился. Останься, пожалуйста. Ничего лишнего себе не позволю, просто посиди со мной немного. Завтра поедешь.

Отказывать становится все сложнее и сложнее, но женщины — народ упрямый. Мотаю головой и бросаю взгляд на выход.

— Нет, Ян. Ты не относишься серьезно к моим словам. Думаешь, что скажешь пару красивых фраз, и я все тебе прощу…

— Это неправда, и ты это знаешь. Я собираюсь добиваться тебя, когда пойму, что не раздражаю, и мои действия никак не повлияют на ребенка.

— Хм…

— Что? Не веришь?

— А давай-ка проверим?

— Как?

— Ты говоришь, что любишь меня. Что ты не изменял и не хочешь, я правильно понимаю твой посыл?

— Да, Вита верно донесла мой посыл.

Цыкаю со смешком, прикрыв глаза.

— Отвечай на вопрос.

— Да.

— Посмотрим насколько ты серьезно. Когда я рожу нашего малыша, то позволю пригласить меня на свидание. Возможно. А до этого момента…

— Что?

— Мы не будем общаться на эти темы. Только по детям. Согласен?

А еще я буду над тобой издеваться за то, что ты издевался надо мной. Посмотрим, как тебе понравится, если я скажу что-нибудь из разряда: я просто дала ему в рот! Вот тогда и поглядим…любишь ты меня или это очередное наваждение.

Этого я, конечно, не произношу вслух. Зачем? Предупрежден, значит, вооружен, а я не собираюсь подавать ему патроны. Он мне не оказал такой милости, вывалив на голову весь свой придуманный срам!

Ян тихо усмехается.

— Это обязательно? Ты прекрасно знаешь, что я с такими вещами не шучу.

— Я больше тебе не верю, — говорю уверенно, — Прости, но это так. Может быть, ты сейчас весь такой окрыленный неожиданной новостью, а завтра проснешься, и тебе в левое полушарие снова моча ударит.

— Я же объяснил все…

— Да, но этого едва ли достаточно, Титов. Ты говоришь, что пытался со мной поговорить? Но я этого не помню. Нет, я не отрицаю, что ты действительно пытался, но, скорее всего…эти попытки были не очень-то убедительными. Или поехать куда-то?

— Такие советы давали на женском форуме!

Ловлю ступор, а после, когда до меня доходит смысл брошенной фразы, начинаю громко и заливисто смеяться. Ян смотрит на меня пару мгновений волком, но потом, сродни мне самой, не выдерживает и тихо прыскает, прикрыв глаза. Щеки горят. Он смущен, но сказанного не воротишь…

— Ты…читал женские форумы?

— Пожалуйста, прекрати.

Ммм, как интересно. Пожалуйста.

Улыбаюсь шире и шепчу.

— Ну, тогда почитай еще. Может быть, найдешь пару советов, как вернуть доверие женщины, которую ты унизил и обидел. А еще назвал поваренной книгой!

— Я имел в виду, что ты стала делать все выверено, точно следуя рецепту, твою мать!

— А мне неинтересно!

Вру, конечно. Интересно. Я-то думал, что он намекал на скуку, а вон оно что…

— Короче. Ты согласен?

Ян не медлит. Он вздыхает, слегка взмахивает рукой и тихо цыкает.

— У меня нет другого выбора. Если ты на чем-то уперлась, глупо даже думать о споре. Да, я согласен.

— Отлично, а теперь я поехала.

— Я тебя отвезу.

— Нет, я…

— Я отвезу, — с нажимом повторяет он, — Со мной тоже бороться глупо, Полина.

Я на мгновение пугаюсь, а Ян даже тут понимает причину. Делает ко мне шаг и тихо шепчет.

— Она больше не угрожает нашей семье, Поля.

— Ты знаешь, где она?

— С моим человеком.

— Звучит очень…по-шпионски.

— Может быть. Не волнуйся. Ты больше никогда не увидишь эту женщину.

— Ты ее что…убьешь?

— Если бы с тобой или с ребенком что-то случилось бы — определенно да, но ты в порядке. Значит, отделается малой кровью. А теперь поехали. Или все-таки останешься?

Улыбается так красиво…а у меня с губ срывается последний вопрос, который так сильно меня волнует, что я дышать не могу…

— Почему ты не сказал о том, что выкинула Вита на нашей свадьбе? — шепчу, Ян пару мгновений молчит, но потом мягко улыбается и отвечает.

— Не хотел, чтобы ты расстраивалась из-за детской глупости.

— Но…она тебя разве не обидела?

— Обидела немного, конечно, только Вита была совсем ребенком. Я постарался это понять и понял. А ты…зачем это было нужно? Я хотел, чтобы ты сияла от счастья в тот день. И всю жизнь. Прости меня еще раз за то, что я не справился с этим…

— И ты меня прости, что заблудилась.

— Когда-нибудь ты расскажешь мне, почему так получилось? Чтобы я лучше понимал и больше не допустил этой ошибки?

— Не думаю, что это была твоя ошибка.

— И все же.

— Посмотрим, Ян. Пока я не собираюсь к тебе возвращаться, а значит, пока это неважно.

Он стоит так близко, что я чувствую запах его парфюма, а еще смотрит так, будто обнимает…и знаете? Теперь мне еще сложнее уходить из его квартиры, где мне тепло и хорошо. Где мне настолько спокойно, что я смогла заснуть. Но правильно говорила Тамара Георгиевна: мужчины, как дети, а когда дети совершают проступок, их надо наказывать. Чтобы неповадно было.