Чернильные цветы

28. Я ночью делал то, за что мне утром стыдно [44]

Кирилл проснулся от того, что его трясли за плечо, кто-то смеялся, а еще сквозь сон раздавался недовольный, приглушенный бубнеж.

– Давай, подъем, и прочь с моего дивана, – ворчала лохматая, помятая Лу, пока не менее помятый Рома давился смехом, продолжая трясти парня.

– Ром, отъебись, – просипел Кир. – Меня укачивает. Блядь. Отвалите оба!

– Это Рокса так тебя? – хихикнул Рома, ткнув брата в синяк на скуле.

– Ты больной?! – подскочил школьник. – Больно!

– Ути, какие мы нежные, – ерничал Рома.

– Это мое любимое одеяло, – гундела Лу, трепетно относившаяся к пододеяльнику с пчелками. – Вылезай уже.

– Бля, как же я вас ненавижу, – прорычал Кирилл. – Черти!

Голова была тяжелой от вина, сигарет, пения до рассвета и пропущенных ударов. Все синяки, оставленные Кропоткиным, ныли, напоминая о себе. Злобно посмотрев на угоравшую парочку, он вылез из постели, скривился от боли и побрел в ванную, мало заботясь о том, что он в одних боксерах.

– Ром, а почему у него есть кубики, а у тебя нет? – ехидно спросила Лу.

– А почему у Роксаны есть сиськи, а у тебя нет? – насмешливо прищурился парень.

– Говнюк ты, Рома, – надулась Лу и ткнула его кулаком в плечо. Задумавшись на секунду, она вдруг выдала: – А почему у Кирилла на трусах стразы?

– Это подарок от Жози, – пожал плечами парень. – Французский шик и все такое. Плебеям не понять.

– Но Эйфелева башня на попе – это сильно, – расхохоталась Лу, не в силах больше сдерживаться. – И, кстати, попа у него…

– Женщина, замолчи, – Рома закрыл рот девушки рукой. – У меня отличная задница.

Лу фыркнула и опустила ладони на ягодицы парня, словно проверяя, действительно ли там все отлично. Придирчиво ощупав его задницу через джинсы, она прикусила губу и снова глупо захихикала.

– Сойдет, – вынесла вердикт она, за что получила звонкий шлепок по попе.

– Договоришься сейчас, – пригрозил Рома, задирая ее футболку. – Ты будешь молить о пощаде, – пообещал он, пробегая пальцами по ее ребрам.

– Господи, дай мне это развидеть, прошу тебя! – Кирилл появился в дверях, проснувшийся, но все еще крайне недовольный жизнью.

– Не собираюсь ничего слушать от парня со стразами на попе, – показала язык мелкая.

– А нечего на чужие задницы смотреть, – отрезал Кирилл. – Роксана говорила, ты главная по кофе, свари, – потребовал он. Увидев, как Лу изогнула брови, он скривился, но добавил: – Пожалуйста.

Маркина закатила глаза, но пошлепала босыми ногами на кухню, оставив братьев одних.

– Ты самый дерьмовый брат на свете, – возмутился Кирилл. – Как ты мог закрыть изнутри?

– Это все текила, – пожал плечами Ромка. – Кто тебя так?

– Ай, да так. Один пьяный мастер нарывался.

– Мама будет в шоке, – пообещал ему Рома.

– В этом я не сомневаюсь.

Роксана проснулась хорошо за полдень. Первым, что она увидела, была записка.

Фыркнув, она выбралась из-под одеялка и пошла на кухню. Там уже вовсю над чем-то колдовала Лу.

– Доброе утро, спящее чудовище. – Мелкая посмотрела на следы от подушки, украшавшие лицо Роксы. – Сколько же вы вчера выпили?

– Не так много. Просто сидели до рассвета. Вы ужасные люди, из-за вас я снова тусила с учеником, – обхватив голову руками, простонала девушка.

– Это я ужасная? Взяли гитару Ника, напепелили тут, оставили срач, а я еще и крайняя. Скажи мне, что ты брала гитару, чтобы отметелить Кирилла? – с надеждой спросила Лу.

Роксана посмеялась и вкратце пересказала ей события вчерашнего вечера. Про драку с Кропоткиным, про машину и полотенце. Умолчала она только о том, насколько на самом деле ей понравился этот вечер.

– М-да, Кропоткин, конечно, дал жару. Не ожидала от него такого.

– А вы чем занимались? – опомнилась Рокса. – Вы с Ромой… – она поиграла бровями.

– Что ты как старый извращенец? – покачала головой Лу. – Нет, мы просто танцевали, говорили, пили текилу.

– И все? Фи, какие вы скучные, – затушив сигарету, Роксана пошла в ванную.

Оставшись одна, Лу снова вспомнила прошедшую ночь. Они с Ромой передумали идти на дискотеку и пошли бродить. Она быстро замерзла в своем подвенечном платье, и они зашли к ней домой, чтобы она переоделась и смыла надоевший макияж.

А потом они пошли к Роме, который снова загорелся дискотекой. Несмотря на все протесты пьяненькой девушки, он включил колонку и какие-то доисторические песни, под которые зажигал в юности. Почему-то Лу отчетливо запомнилась песня «Пропаганды» про какие-то яблоки. Наверное, потому, что именно под нее Рома пил текилу у нее из пупка. Потом они танцевали, пили, снова танцевали. Уже глубокой ночью они устроились на кухонном диване и, наполняя ее сизым дымом, говорили о всякой ерунде до самого рассвета. Она так и уснула в руках Ромы, что-то рассказывавшего ей про Францию.

Проснулась она от адского сушняка. Выпив не меньше литра воды, она обнаружила кучу пропущенных звонков и растолкала Рому. И они пришли сюда.

Лу курила, думая, что Андреев-младший далеко не такая жопа, как казалось. Да и жопа у него ничего. Улыбнувшись собственным мыслям, она постучалась к Роксе в ванную и объявила, что похмельный супчик готов.

– Ты чудо, – заявила старшая и поплелась на кухню прямо в полотенце.

– Где вас носило?! – Маргарита Евгеньевна накинулась на парней с порога, не давая и минуты, чтобы прийти в себя. – И что с вами? Кирилл, что случилось?

– Ма, все хорошо, – поморщился парень. – Гопники пристали, но я им накидал.

– Господи, ну что за выражения? – всплеснула руками женщина. – Нужно написать заявление, ты весь избитый, – тут же переключилась она.

– Рита, прекрати наводить панику, – за спиной жены возник глава семейства. – Накидал, значит? – подмигнул Андрей Андреевич сыну.

Семья плавно переместилась за обеденный стол. Парни накинулись на еду, мать продолжала причитать и возмущаться, а отец насмешливо рассматривал сыновей.

– Ромка, а ты чего за брата не заступился? – спросил он наконец.

– Я с девушкой был, па.

– Опять? – тут же встревожилась Маргарита. – Андрей, не поощряй! – возмутилась она, заметив, как муж показывает сыну большой палец в знак одобрения.

– Рита, оставь его в покое. Взрослый парень, пусть гуляет.

– Мам, это серьезно, – вставил Рома.

– У тебя всегда серьезно, – хохотнул отец.

Маргарита смеяться не спешила. Что-то во взгляде сына ее насторожило. Он улыбнулся, словно вспомнив что-то очень приятное, а взгляд стал каким-то мечтательным. Такого она еще не видела.

– А что за девушка? – вдруг спросила она.

– Ничего особенного, – фыркнул Кирилл, тут же поморщившись от боли.

– Заткнись, – нахмурился Рома.

– Прекратите, оба, – потребовала Маргарита. – Почему вы не можете быть нормальными детьми? Деретесь, таскаетесь, ругаетесь…

– Рита, не заводись, – попросил ее муж. – Взрослые парни, сами разберутся. Подрался, ну с кем не бывает. Я тоже по молодости часто влипал. Главное, что постоял за себя и не ноет, как тряпка. Мужик растет. А к брату не цепляйся.

– Ладно, па.

Женщина только поджала губы. Как и всегда, ее муж смеялся тогда, когда следовало сделать выговор. Младшие сыновья росли расхлябанными, делали что хотели и были куда более отстраненными, чем Андрей, который всегда приходил к ней за советом. Кирилл вообще всегда советовался с бабушкой, а Рома частенько болтал по душам с отцом. Мнение матери их никогда не заботило.

– Рома, если у тебя правда все серьезно, то приводи свою девушку на обед, – предложила Маргарита.

– Мам, тормози, – хихикнул сын. – Я же не хочу, чтобы она сбежала.

Все трое заржали, как кони.

– Мужчины, – закатила глаза Маргарита. – Кому яблочный пирог?