Чернильные цветы

29. Когда держишь удар, но не можешь дать сдачи [45]

Лу сидела на кухне, поглядывая на часы. Она уже успела поесть, полистать новостную ленту в социальной сети и выпить две чашки кофе. Роксана задерживалась на родительском собрании уже почти на час.

Наконец в замочной скважине зашуршал ключ.

– Лу, ты опять не закрыла дверь! – раздраженно крикнула Рокса. – Когда-нибудь нас ограбят.

– О да, вынесут твой ноут и мою машинку, – фыркнула Лу. – И я сейчас дома.

– Ты безответственная…

Роксана продолжала возмущаться, уходя по коридору в свою комнату, поэтому мелкая не могла разобрать слов. Одно она поняла еще на подлете – старшая не в духе. Поэтому она даже обижаться не стала. За пару месяцев под одной крышей она хорошо уяснила: голодная Рокса – злая Рокса. Положив ей побольше плова, она сунула тарелку в микроволновку и принялась варить кофе. Ароматный свежезаваренный напиток всегда приводил старшую в хорошее настроение.

Рокса зашла на кухню и обнаружила на столе еду и горячий кофе. Усевшись на стул, она придирчиво покопалась вилкой в плове.

– Это что, изюм? – скривилась она.

– Не зуди, – закатила глаза Лу. – Ешь, тебе понравится.

– Сомневаюсь, – хмыкнула старшая, но попробовала.

Ела она молча и, как всегда, невыносимо медленно. Это у них было, видимо, семейное. Лу ждала, пока сестра поест и подобреет, размышляя над ее словами о грабеже.

Как будто у них было что красть. Из действительно ценных вещей – кое-какая бытовая техника, ноут, тату-машинка. Вот вроде и все. Ценных украшений у них не было. У Роксаны были гвоздики с жемчугом, но она носила их не снимая. Все сережки Лу были у нее в ушах – серебряные колечки, подаренные Ником. Браслет – подарок Ромы – она тоже носила, почти не снимая. На остальное уважающий себя домушник бы не позарился. Как и на ее коллекцию клетчатых рубашек и прочего барахла из секондов.

Сама их облезлая дверь говорила о том, что ловить тут нечего. Так что Роксана зря возводила на нее напраслину.

– О чем бы ты ни думала, нечего быть такой самодовольной, – отрезала старшая, закончив трапезу. – И, да, ты была права. Вкусно.

– Еще бы, рецепт от бабули, – фыркнула Лу, забирая тарелку, чтобы помыть. – Ну, как все прошло?

– Дерьмово, – сказала блондинка, закуривая. – Я просто чувствовала их неодобрение.

Неодобрение – мягко сказано. Рокса поежилась, вспоминая, как выступала перед мамашами, которые смотрели на нее, как на врага народа. Пока она докладывала об успехах или неудачах их детей, они сверлили ее взглядами, рассматривая, шушукаясь между собой. Такого неуважения Роксана никак не ожидала и даже начала понимать, почему Галина такая сатана. Вот на нее никто не посмел глянуть не тем взглядом. Перед ней заискивали, разговаривали очень вежливо, в то время как с ней общались с открытым пренебрежением.

Роксана пожаловалась Лу, как одна из мамаш высказала теорию о том, что она слишком молодая и неопытная, чтобы готовить детей к ЕГЭ. Высказала осторожно, но Рокса заметила, как оживились остальные.

– Вот папаши – просто прелесть. Млели и кивали, – подвела итог она. – А бабы – стервы.

– Не сомневалась в этом, – хихикнула мелкая. – Просто они завидуют. А мужики радуются, когда с хорошенькими девушками общаются.

– Я – педагог, бесполое существо, – вяло заспорила Рокса.

– Не думаю, что они считают так же, – покачала головой сестра. – Да забей ты на них. Учишь и учи.

– Ты права.

Нужно было просто в очередной раз проглотить неприятную ситуацию. Сделать вид, что она ничего не замечает, и просто делать свое дело. В конце концов, не выпрут же ее за то, что она молодая? Главное, выдержать этот год. В Москве всем плевать, кто ты, что ты, делаешь хорошо – и на том спасибо. А в их городке кумушки не упустят шанса посудачить. Не так уж и много тут развлечений для них. И пускай.

Роксана еще немного посидела с Лу на кухне, а потом поплелась к себе. Ей нужно было подготовиться к занятиям и отправить Андрееву тесты, чтобы начать составлять программу подготовки.

– Не было печали, как говорится.

Не успела Роксана собрать сумку после конца занятий, как к ней в кабинет влетела Галина.

– Роксаночка, вас Виктор Михайлович вызывает, – сообщила она, отчего-то покрывшись красными пятнами. – Дело срочное.

– Хорошо, иду.

Роксане стало не по себе. Она не боялась директора, который был премилым, добродушным дядькой лет пятидесяти. Ее напугало лицо Галины, не предвещавшее ничего хорошего. Нарочито громко цокая каблуками, она чеканила шаги, оттягивая время. Вдох-выдох, вдох-выдох. Она вода, чистая, прозрачная, ее не удержать, ее не подавить. Все будет хорошо. Ей нечего бояться. Она сильная, несгибаемая, стойкая. Ее не запугать.

– Виктор Михайлович, вызывали? – спросила девушка, заглядывая в кабинет директора.

– Да, заходи. – Густые усы шевельнулись, выдавая улыбку.

Опустившись в кресло напротив директорского стола, молодая учительница улыбнулась, глядя на мужчину своими лучистыми глазами.

Директор был великолепным человеком. Умел пошутить и посмеяться над собой, любил детей и свою работу. Когда Рокса позвонила ему с просьбой помочь с трудоустройством, он сразу вспомнил ее и сказал, что будет рад, если их золотая медалистка вернется в качестве учителя. На собеседовании он просто болтал с ней на английском, больше интересуясь ее жизнью, нежели опытом и дипломом. В прошлом преподаватель английского, он не сомневался в ее знаниях, помня, какая она усердная и старательная. Лучшая и любимая ученица в классе. Он привил ей любовь к языку, частенько задерживался после занятий, чтобы помочь ей разобраться в сложной теме.

– Девочка моя, у меня для тебя скверные новости, – сообщил мужчина. – Я буду говорить с тобой как друг, а не как директор, если позволишь.

– Конечно, Виктор Михайлович, – проговорила девушка, взволнованно сжимая ручку сумки.

Он видел, как она храбрится, и сердце кольнуло. Такая чудесная девочка с такой непростой судьбой. На ее долю выпало достаточно, а сейчас ему придется подкинуть очередной повод для тревог. И это оказалось совсем нелегко.

– После вчерашнего собрания некоторые родительницы высказали сомнения в твоей квалификации. А еще кто-то из них что-то говорил о неприличном внешнем виде. Какая-то не в меру активная дамочка собрала у меня в кабинете родительский комитет сегодня утром и очень долго доказывала, что научить детей ты ничему не способна.

– Меня уволят?

Роксана со стыдом поняла, что у нее дрожат губы, словно она вот-вот заплачет. Черт возьми, она горбатится, из кожи вон лезет, чтобы эти идиоты научились хоть чему-нибудь, разъезжает с ними по театрам, а в итоге она еще и некомпетентная?! Она слегка откинула голову назад, чтобы ненароком не заплакать прямо тут. Она совсем одна, и некому за нее заступиться. Она вечно одна.

Если ее уволят – считай, все пропало. Ее не возьмут в другое место – город маленький и новости быстро разлетаются. Придется оставить Лу и ехать на заработки в Москву. Если позволят уйти по собственному желанию, то есть шанс устроиться. Но учебный год уже начался, у нее всего два месяца стажа, кто и куда ее возьмет?

Она просто маленькая потеряшка в этом огромном мире, которая никому не нужна и не интересна.

– Девочка моя, – словно услышав ее мысли, сказал Виктор Михайлович, – я стоял за тебя горой. И дипломы показал, рассказал, какая ты способная ученица и что вуз закончила с отличием. Но этим кумушкам что в лоб, что по лбу.

Сердце переполнилось благодарностью. Конечно, он вступился за нее. Как она могла думать иначе.

– И что же теперь? – нервно спросила она, жалея, что нельзя закурить здесь и сейчас.

– Мы достигли согласия, но условия, скажу тебе честно, так себе, – горестно сказал мужчина. – В среду и четверг все уроки будут открытыми для посещения, чтобы беспокойные родители могли убедиться, что ты справляешься.

Роксана слегка успокоилась. Это еще по-божески. Открытые уроки – почти не страшно. Неприятно, но не трагично.

– Хуже то, что в пятницу будет тест для всех классов, который составят другие преподаватели английского. Общий балл решит твою судьбу.

Она смотрела на него и понимала, что он знает, о чем она думает. Старая Марина Васкановна ее ненавидела. Просто терпеть не могла, потому что ее классы не ходили на уроки с таким энтузиазмом. И тесты составит такие, чтобы Роксу выгнали поганой метлой. В этом не было никаких сомнений.

– Виктор Михайлович, почему они со мной так? – не выдержала девушка. Она снова казалась себе школьницей, которая не понимала, почему у нее не получается.

– Потому что красивых женщин мало, – вдруг усмехнулся мужчина. – И некрасивые женщины пытаются их выживать, вспомни гонения на ведьм. – Он подошел к девушке и погладил ее по голове, как когда-то очень давно. – Роксана, красота – это большее испытание, чем уродство, поверь мне. Уродов жалеют, а таких, как ты, ненавидят. А ты еще и умная к тому же. Просто мишень для уставших от себя и своей жизни домохозяек.

– И как мне быть? – устало спросила девушка.

– Проведи уроки так, чтобы без сучка без задоринки. Дети тебя любят и постараются в меру своих сил написать тест. И помни, я буду на твоей стороне до самого конца, – пообещал он, сжимая хрупкую ладонь бывшей ученицы. – Ты сильная девочка.

– Спасибо. – Рокса натянуто улыбнулась и коротко обняла директора.

– Не накручивай себя и подготовься к занятиям, – напутствовал ее мужчина, когда она направилась к дверям. – Мы еще покажем им, кто кого.

Роксана вскинула руку вверх, имитируя решительный жест, и с трудом подавила всхлип. Закрыв за собой дверь, она позволила маленькой слезинке сползти вдоль носа.

Лу вернулась из магазина и с удивлением заметила, что сапоги Роксы стоят на половике. Времени было только шесть, у нее должны были быть допы. Старшая из тех, кто пойдет работать в любом состоянии, поэтому Лу встревожилась не на шутку. Она наспех разулась и пошла в комнату к сестре, бросив пакеты в прихожей.

Дверь в комнату была закрыта, но Лу не подумала стучать.

– Рокса?

– Уйди!

Рокса сидела на диване, уткнувшись лицом в колени. Лица ее Лу не видела, но голос был севшим.

– Рокса, что случилось?

Мелкая устроилась на краешке дивана и осторожно коснулась плеча сестры ладонью. Роксана вздрогнула, а потом заплакала. Тяжело, надрывно, обхватив младшую руками. Она содрогалась всем телом, рыдая, выпуская скопившееся напряжение. Лу испугалась не на шутку – плакала Роксана редко и, как говорится, по расписанию. Всегда сильная, она рыдала, как младенец, цепляясь за свитер Лу.

Мелкая гладила дрожащую спину, не решаясь спросить, что случилось. Потеряв счет времени, она молча обнимала старшую, пытаясь поддержать ее, как могла и умела.

В конце концов Роксана пошла умываться и курить. Лу наспех рассовала еду в холодильник и закурила вместе с ней.

– Что случилось?

Роксана рассказала ей про разговор с директором, все еще икая после недавней истерики.

– Лу, у меня просто нет сил. Я не знаю, что делать. Если меня уволят, то все. Я… я никто.

– Ты самая лучшая сестра и офигенная училка. А они просто завистливые сучки, – авторитетно заявила Лу. – Видела я наш комитет, там одни ведьмы. Ну, из тех, что на болотах живут и в бородавках.

– Да, но они могут выпереть меня просто потому, что я им не нравлюсь.

– Витек им не позволит.

– Лу, у нас школа с гимназическим уклоном. Скандал не нужен никому.

Лу на автомате достала турку и стала очень вдумчиво отмерять кофе ложками. Она знала, что кто-то из них должен держать себя в руках. Знала, но все равно не смогла.

– Да твою мать! Это просто несправедливо. Эти тесты – это как гладиаторский бой, только у тебя вместо меча пластмассовая сабелька.

– Да, – покорно согласилась Роксана, роняя лицо в ладони. Она чувствовала себя никчемной. – Лу, от меня отказалась половина учеников. Сегодня.

– Что?

– Ага, – истерично хохотнула Роксана. – Вот так просто: «Простите, мы больше не хотим заниматься». Дня не прошло.

Лу молчала. Ей было нечего сказать. Она и так понимала, что дела их плохи. Если Роксу уволят, то тут ей делать нечего. Снова придется уезжать. Все их планы вылетают в трубу.

– А тебе покажут тесты до…

– Нет, – покачала головой Рокса. – Чтобы я не смогла помогать. Меня даже в школе не будет в пятницу. Так-то. Сожрут и косточками не подавятся. – Она затушила сигарету и полезла в ящик-аптечку. – Я выпью снотворного, и спать, все равно уже ничего не соображаю. Встану пораньше и буду готовиться.

– Рокса. – Мелкая обняла ее сзади, уткнувшись лбом в плечо. – Я могу хоть что-то сделать?

– Нет. Не бери в голову, я что-нибудь придумаю. Обещаю.

Она чмокнула сестру в лоб и ушла к себе. Она прорвется. Как всегда. Она что-нибудь придумает. Завтра.