Чернильный обмен

Глава 7

Когда Ниалл подошел к ресторану «У Верлэйна», Ириал уже ушел. Два охранника, выставленных снаружи у здания ресторана, истекали кровью от ран на руках со следами зубов. Его смущало, что какая-то часть его жалела о том, что за ним не послали как можно скорее, но он подавил эту мысль, пока она не стала довлеть над ним. Когда Ириал предпринимал действия против фейри Летнего Двора, всегда вызывали Ниалла, так как Темный Король обычно отказывался причинять ему вред. С другой стороны, Габриэль ничуть не терзался угрызениями совести, нанося ранения Ниаллу, и даже бывал более жестоким к нему, если рядом находился Ириал.

— Габриэль, — произнес, содрогнувшись, один из рябинников, — он просто подошел и напал на нас.

— Но почему? — Ниалл осмотрелся в поисках ключа к разгадке, намека на причину, почему Габриэль мог так поступить. Ниалл предпочел бы уклониться от встречи с левой рукой Темного Короля, насколько это было возможно, но он не забыл того, что ему довелось узнать при Темном Дворе: Габриэль никогда не действует без причины. Летний Двор мог не понимать этой причины, но она — причина — была всегда. И Ниалл прекрасно это знал. Частично это объясняло то, почему Летний Двор нуждался в нем: он чувствовал себя как рыба в воде, лавируя в мутных течениях разных дворов.

— Смертная девушка разговаривала с Габриэлем и Темным Королем, — сообщила ему рябинница, перевязывая свое окровавленное плечо. Накладывая повязку, она сжала зубами конец ленты из паучьего шелка. Ниалл хотел помочь ей подняться, но он знал, что она тренировалась с глайстигами, что сделало ее отличным бойцом, но вместе с тем означало, что любая помощь или проявление жалости по отношению к ней сразу же и категорически отвергались.

Ниалл отвернулся. Через оконное стекло он увидел Лесли — она улыбалась Летней Королеве и снова наполняла стакан водой. В этом жесте не было ничего необычного или волнующего, но в тот миг, когда он увидел Лесли, в его горле вдруг пересохло. Он хотел подойти к ней, хотел… сделать то, чем он не должен был заниматься со смертными. Даже не думая, он перешел улицу, подошел вплотную к окну и положил на него ладонь. Холодное стекло было для него слишком тонким барьером; он мог расколоть его одним легким нажатием и почувствовать, как осколки взрезаются ему кожу, подойти к ней и погрузиться в ее тело. Я мог бы показаться ей. Мог бы…

— Ниалл? — Рябинница стояла позади него, наблюдая через окно за происходящим в зале ресторана. — Нам нужно войти?

— Нет. — Ниалл с трудом оторвал взгляд от Лесли и заставил себя подумать о чем-нибудь менее волнующем. Он наблюдал за ней месяцами; непонятно отчего, на него нахлынула волна столь абсурдных мыслей. Наверное, его охрана была поглощена размышлениями об Ириале. Ниалл встряхнул головой, испытывая отвращение к самому себе.

— Идите домой, — приказал он. — Эйслинн сопровождает целая толпа охранников, а я присмотрю за смертной подругой Королевы.

Без дальнейших комментариев рябинница и ее коллеги ушли, а Ниалл вернулся в тот альков, где обычно ожидал окончания рабочих смен Лесли. Он прислонился к стене, ощущая спиной контуры кирпичной кладки, и стал наблюдать за лицами смертных и фейри, находившихся на улице. Ниалл заставил себя думать о том, кем он был и что делал до того, как узнал, что представляет собой Ириал, до того, как понял, каким извращенным он был. То есть обо всем, что доказывает, что я не должен приближаться к Лесли. Никогда.

Когда Ниалл впервые оказался среди смертных, они приводили его в восторг. Вcе они были переполнены страстью и отчаянием, безрассудством, c которым они пытались урвать хоть кусочек счастья от их такой недолгой жизни, и большинство из них были готовы задрать юбки ради пары добрых слов из его уст. Ему не нужно было заставлять себя не обращать внимания на излучаемую ими готовность к сексу, кружившую ему голову. Лишь иногда, когда он внимательнее присматривался к тому, кем он был на самом деле, он отказывал себе в развлечении.

Девушка плакала, схватившись за руку Ниалла, когда к ним приблизился темноволосый фейри. Она сбросила с себя одежду, едва они зашли в лес, и он увидел, что ее тело покрыто бесчисленными царапинами.

— А она любвеобильная штучка, — заметил фейри.

Ниалл снова попытался стряхнуть девушку с себя.

— Подозреваю, что она просто-напросто напилась. Она не была такой, — он схватил ее за руку, когда она начала расстегивать на нем бриджи, — агрессивной на прошлой неделе.

— Ну конечно, — рассмеялся темноволосый фейри. — Они же как животные, так ведь?

— Смертные? — Ниалл шагнул к нему, уворачиваясь от проворных рук девушки. — Похоже, сначала они хорошо это срывают… Но потом они меняются.

Фейри расхохотался и подхватил девушку на руки.

— Может, ты просто неотразим.

Ниалл смог привести в порядок одежду, пока девушка не могла до него дотянуться. Она неподвижно застыла в руках фейри и переводила взгляд с одного на другого, будто ей все было безразлично.

Темноволосый фейри ухмылялся и взирал на Ниалла с любопытством.

— Я Ириал. Может, прихватим эту штучку и сменим это место на другое, менее, — он смерил взглядом дорогу, ведущую по направлению к городу смертных, — менее публичное.

Похоть на лице Ириала была самым притягательным, что Ниалл когда-либо видел. Короткая вспышка паники мелькнула в клубке переживаемых им в тот момент ощущений. Затем Ириал облизал губы и засмеялся:

— Ну, давай же, Ниалл. Думаю, что ты мог бы с пользой провести время в нашей компании, разве нет?

Позднее он удивлялся, почему ему не показалось подозрительным, что Ириал знал его имя. В тот момент все, о чем Ниалл мог думать — это чем ближе он находился к Ириалу, тем больше ему казалось, словно он пирует на настоящем торжестве, а до этого момента никогда в жизни ничего даже на вкус не пробовал. От этого яркость и глубина его ощущений лишь усиливались, и Ниалл наслаждался этим.

В течение следующих шести лет Ириал проводил целые месяцы с Ниаллом. Когда Ириал был с ним, Ниалл не отказывал себе в удовольствиях, участвуя в оргиях с бoльшим количеством смертных одновременно, чем он считал возможным. Но даже этого было недостаточно. И неважно, сколько дней проводил Ниалл, услаждая плоть, он никак не мог насытиться надолго. Стремительно проносились дни, когда они были только вдвоем, вместе вкушали экзотические яства, смаковали заморские вина, путешествовали по новым землям, слушали великолепную музыку и просто разговаривали обо всем. Это было прекрасно — но лишь на время. Если бы я не побывал в bruig[14] и не увидел смертных во владениях Ириала… Ниалл не мог понять, кого он ненавидел больше, когда, наконец, осознал, каким глупцом он был все это время.

— Это продолжалось слишком долго, Gancanagh.[15] — Ниалл почти обрадовался голосу Габриэля, прервавшему неприятные воспоминания. Ищейка стоял на самом краю тротуара, так близко к дороге, что проезжая мимо, его могли случайно задеть неосторожные водители, но достаточно далеко, чтобы быть практически в безопасности. Игнорируя беспрерывно движущийся поток машин, он оглядел тротуар. — Рябинники ушли?

— Да. — Ниалл бросил взгляд на предплечье темного фейри, пытаясь обнаружить там надписи, которые он мог бы узнать, и почти надеясь на то, что Ириал приказал Габриэлю сделать что-нибудь такое, что позволит Ниаллу напасть на Ищейку.

Габриэль заметил взгляд Ниалла и со злобной ухмылкой развернул руки так, чтобы Ниалл мог видеть внутреннюю поверхность предплечий.

— Для тебя нет никаких посланий. На днях у меня будет шанс украсить подходящим шрамом другу сторону твоего симпатичного лица, но это произойдет не сейчас.

— Ты постоянно твердишь об этом, но он никогда не даст своего согласия, — пожал плечами Ниалл. Он не был уверен, происходило ли это потому, что он был невосприимчив к вселяющему ужас присутствию Ищеек, или потому, что он ушел от Ириала, но Габриэль при любой возможности вскрывал старые раны, а Ниалл позволял ему это. Но сегодня вечером он не был образцом терпения и спокойствия и поэтому спросил: — Габриэль, а тебе не приходило в голову, что я просто нравлюсь Ири больше, чем ты?

Несколько учащенных ударов сердца Ниалла Габриэль только молча смотрел на него, после чего все-таки ответил:

— Судя по всему, ты единственный, кто не знает ответ на этот вопрос.

И до того, как Ниалл смог ответить, Габриэль всадил кулак в его лицо, повернулся и ушел.

Моргая от внезапной боли, Ниалл смотрел, как Ищейка прошел вниз по улице и хладнокровно схватил за горло двух темных фейри, которые, очевидно, затаились поблизости. Габриэль поднял их вверх, держа за горло, и стал душить, пока они не ослабели, потом закинул Ли Эргов на плечи и удалился на такой скорости, что можно было заметить только размытое пятно, позади которого завертелись в круговороте маленькие пыльные вихри.

Жестокость Габриэля не была необычным явлением, но очевидное отсутствие приказов на коже Ищейки являлось достаточным основанием для проявления осторожности. Казалось неизбежным, что полумир, явившийся результатом смерти Бейры, вызовет волнения в других дворах. То, как Ириал справлялся с этим, касалось Ниалла лишь в той степени, в которой это могло повлиять на защиту интересов его истинного Двора — Летнего. И все же Ниалл почувствовал беспокойство за Темного Короля — приступ боли, в которой он никогда бы не признался вслух.

Когда закончилась смена, Лесли была приятно удивлена, увидев ожидающую ее Эйслинн, сидящую на тротуаре у выхода из ресторана. Иногда они встречались после работы, но за зиму все изменилось.

— А где, — Лесли внезапно замолчала, боясь оговориться, — где все?

— Сет сегодня пошел в «Воронье гнездо», Кинан занят своими делами, а где Карла и Ри, я не в курсе.

Эйслинн встала и вытерла руки о джинсы, как будто поверхностный контакт с землей мог их испачкать. К удобству Эйслинн, все те заросшие грязью и даже отталкивающие места, в которых большинство людей чувствовало себя некомфортно, не оставляли на безупречно чистом и аккуратном виде Эйслинн ни пятнышка.

Эйслинн взглянула на группу незнакомых парней, стоявших по другую сторону улицы. Когда же она отвернулась, один из них мерзко ухмыльнулся Лесли и демонстративно облизал губы. Машинально Лесли показала ему средний палец, но напряглась, поняв, что она делает. Она знала, что именно осторожность, а не провоцирование проблем поможет остаться целой и невредимой. Она не была из тех, кто пытается защититься неприличными жестами или руганью, больше не была.

Эйслинн, стоя за Лесли, закончила осмотр улицы. Она была так предусмотрительна и осторожна, что Лесли пару раз поинтересовалась у нее, что такого видела или натворила Эйслинн, чтобы так себя вести.

— Как насчет прогулки к фонтану? — спросила Эйслинн.

— Иди вперед. — Лесли подождала, пока Эйслинн сделает первый шаг, чтобы оглянуться и убедиться, что тот парень не последует за ними. Видно было, что он колебался, но все же остался на месте.

— Ты знала того парня, который сидел в ресторане сегодня вечером? Того самого, с которым ты разговаривала, когда я вошла в зал? — Эйслинн засунула руки в свою не по размеру большую кожаную куртку. У нее было вполне симпатичное пальто, но она предпочитала носить видавшую виды куртку Сета, когда его не было рядом с ней.

— Я никогда не встречала его раньше. — Лесли вздрогнула от прокатившейся по ней волны трепета при упоминании странного мужчины и решила не говорить Эйслинн, что незнакомец обещал вернуться.

— Похоже, он тебя напряг. — Эйслинн замолчала, когда они остановились, чтобы пересечь скудно освещенный перекресток на Эджхилл.

Огни фар проезжавшего мимо них автобуса разрезали темноту, осветив контуры, которые мгновение назад казались очертаниями женщины с перьями в волосах и группы мускулистых мужчин в красном. В последнее время воображение Лесли стало слишком живым. До этого у нее возникло приводящее в замешательство ощущение, что она смотрит глазами кого-то другого и видит вещи, находящиеся в совершенно другом месте.

Автобус прошел, распространяя вокруг облака дыма и гари, и девушки перешли на другую сторону улицы, где начинался хорошо освещенный парк. На скамейке у фонтана четверо незнакомых парней и две незнакомые девушки кивнули Эйслинн. Она подняла руку и помахала, но не подошла к ним.

— Этот мужчина просил тебя о встрече, или…

— Эш, а почему ты спрашиваешь? — Лесли присела на не занятую никем скамью и скинула туфли. Неважно, сколько она растягивалась или как долго гуляла, но, видимо, что-то такое было в обслуживании клиентов в ресторане, что результатом этого всегда оказывались мозоли на ступнях и ноющая боль в икрах. Потирая ноги, она бросила испытующий взгляд на Эйслинн: — Ты его знаешь?

— Ты моя подруга, я просто беспокоюсь о тебе… Он выглядел как мужчина, от которого одни проблемы, ты ведь знаешь об этом? Мужчин такого типа я не хотела бы видеть ни с кем из тех, кто мне дорог. — Эйслинн сдвинулась и уселась на скамейке по-турецки. — Лесли, я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Да? — усмехнулась Лесли, внезапно успокоившись, несмотря на пережитый ею этим вечером водоворот чувств. — Я тоже. И я буду счастлива.

— Так этот парень…

— Проездом в городе. Немного пофлиртовал, пытаясь понравиться, пока делал заказ, и наверняка уже уехал. — Лесли поднялась и потянулась, слегка подпрыгивая на цыпочках. — Все круто, Эш. Никаких проблем, договорились?

Эйслинн улыбнулась:

— Хорошо. Так мы куда-нибудь пойдем или еще посидим? Просто мы только что пришли сюда…

— Извини. — Лесли на полсекунды задумалась о том, чтобы снова присесть. Потом взглянула на темное небо, пытавшееся проглотить луну. Приятный прилив энергии заполнил ее. — Может, потанцуем? Или просто погуляем? Мне все равно.

Ей казалось, что все месяцы страха и забот испарились. Она потянулась рукой к татуировке. Это по-прежнему был лишь внешний контур, но ей уже было лучше. Вера и то, что она делала, чтобы зафиксировать эту веру в символах, на самом деле заставляли ее чувствовать себя сильнее. Символы жизненного кредо. Она снова становилась самой собой.

— Пойдем, — сказала Лесли и, схватив Эйслинн за руки, поставила ее на ноги. Она шла спиной вперед, пока они не отошли на несколько футов от скамейки, и только потом развернулась. Она чувствовала себя замечательно, чувствовала себя свободной. — Ты сидела без дела весь вечер, пока я работала. И у тебя не найдется оправданий, чтобы снова сидеть. Пошли.

Эйслинн рассмеялась, снова став старой подругой Лесли.

— В клуб что ли?

— Пока у тебя не отвалятся ноги. — Лесли переплела свои пальцы с пальцами Эйслинн. Было хорошо снова стать самой собой.

Даже лучше, чем просто хорошо.