Чёрный прах

Глава 9 Боль разделения

— Здесь действительно красиво, — признала я, прислонившись к темно-синей плитке джакузи. Я лениво смотрела на ленты звёзд, наполнявшие тёмную чашу неба. — Я забыла, какой красивой может быть пустыня.

— Да, — согласился Ковбой со своего места, где он напротив меня уложил голову на край джакузи. Он поднёс к губам бутылку мексиканского пива, сделал большой глоток и приподнял её над бурлящей водой. Его глаза смотрели вверх. — То ещё нечто.

Энджел, которая положила голову на край синего кафеля прямо рядом со мной, лишь удовлетворённо вздохнула, опустив губы ровно настолько, чтобы глотнуть маргариты через смазанный солью край. Аккуратно поставив квадратный бокал на кафель недалеко от своей головы, она снова вздохнула, выпуская пар в ночное небо и глядя на Млечный Путь.

— Мы собирались погулять по центру, — напомнила она, все ещё глядя на звезды. — Посмотреть на огни во всех этих глиняных зданиях.

— Завтра ночью, — пообещала я, выдыхая пар и смотря, как он рассеивается в ночном воздухе. — Не думаю, что сегодня у меня нашлись бы силы. Даже если бы мы не поели поздно.

Я закрыла глаза и получила образ скалы из красного камня, выдающейся из земли посреди равнины. Небо тоже было красным. Облака проносились как на ускоренной перемотке, водоворотом кружа вокруг скалы точно полный пыли ураган. Небо быстро потемнело, пока этот фильм все быстрее прокручивался перед моими глазами.

Я увидела стоявшего там индейца, окружённого волками…

Я распахнула глаза, с усилием сосредоточившись на звёздах.

— Мы могли бы посмотреть фильм в общей комнате номера, — предложила Энджел, покосившись на меня, но не поднимая головы. — Я видела парочку новеньких на платном просмотре.

Я кивнула, слабо улыбаясь.

— Если ты не против, что я усну на диване, то звучит идеально. О, и я хочу мороженое… и флан[12], может быть.

— Никакого шоколада? — фыркнул Ковбой. Он похлопал себя по животу под водой. — Как насчёт пирога? Я бы сейчас не отказался от пирога.

Я усмехнулась, снова закрывая глаза.

В этот раз в красной облачной тьме плыло лицо Бёрди Филлипс.

Мои глаза распахнулись, сердце чаще забилось в груди. Вспомнив, как она смотрела на меня в той пустой общей комнате, я задрожала и села прямо.

Энджел покосилась, явно увидев что-то на моем лице, а может, просто заметив, как я двигалась после такого расслабленного состояния.

— Что такое, док? — спросила она. — Что не так?

Я покачала головой, хмурясь.

— Та маленькая девочка.

— Бёрди? — спросил Ковбой, опуская пивную бутылку и хмурясь. — А что с ней?

Все ещё сидя на лавочке внутри джакузи, я вздохнула, убирая влажные волосы с лица и заправляя их за уши.

— Это всего лишь один жутковатый ребёнок, — признала я, поджимая губы. — Было в ней что-то такое. Я все ещё не могу точно определить.

Энджел осмотрелась по сторонам, убедившись, что другие гости не находились в зоне слышимости.

Не увидев никого, она посмотрела обратно на меня.

— Но ты её прочла, верно? — спросила она.

Я кивнула, все ещё поджимая губы.

— Да.

— Ну и?

Нахмурившись, я посмотрела на освещённую поверхность главного бассейна. После, наверное, слишком долгой паузы я посмотрела на этих двоих.

— Я не знаю, — сказала я, все ещё хмурясь. — Я определённо почувствовала, что она верит в то, о чем говорила. Она полностью купилась на учение Волка. Она верит, что боги реальны, что он какой-то пророк, посланный творить их работу. Она верит, что вампиров тоже послали боги.

— Но ты уже знала это, верно? — спросил Ковбой.

Я кивнула, хмурясь.

— Да, — сказала я. — Ничто из этого меня не удивило. Она так или иначе сказала мне все это. Дело скорее в ощущении, которое я от неё уловила. Она была так… счастлива. Она не боялась. Она не беспокоилась, что её заперли. Она не волновалась, что я говорю с ней о Волке. Она не беспокоилась, что я знаю о вампирах. Кажется, она думала, что я не могу её коснуться… что ни один из нас не может это остановить. Моё присутствие там казалось для неё почти благим знамением — знаком, что вот-вот произойдёт нечто большое. Нечто связанное с тем, что они вернут себе родные земли.

Я хмуро посмотрела на Энджел, потом на Ковбоя.

— Она была так уверена в этом, — сказала я. — Так безоговорочно уверена.

— Но она бредит, верно? — спросил Ковбой.

Все ещё раздумывая, я медленно кивнула. Глядя на бассейн, я наблюдала, как пар поднимается от синеватой воды, освещённой подводными лампочками.

— Верно, — сказала я.

Последовало молчание. Я чувствовала, что они оба смотрят на меня.

Взвесив плюсы и минусы в голове, я сказала другое.

— Что-то беспокоит Блэка, — сказала я. — Что-то во всем этом.

Боковым зрением я заметила, как Энджел и Ковбой переглянулись. Я также уловила шепоток улыбки в свете Энджел прямо перед тем, как она прочистила горло.

— Что-то беспокоит Блэка, — нейтрально произнесла она.

Я взглянула на неё, хмурясь, но не в её адрес.

— Да, — сказала я. Все ещё размышляя, я положила голову обратно на синий кафель, стараясь вытолкнуть осознание его разума из своего света. — Может, я слишком близка к нему… физически, имею в виду. Может, это потому что я сегодня говорила с Мэнни, и он был там. В любом случае, я не могу выбросить это из головы.

Помедлив в ответ на их молчание, я добавила:

— Как бы там ни было, это действительно его беспокоит.

Подняв голову, я посмотрела на Энджел:

— Он не хочет, чтобы я даже приближалась к Шипроку. Это я тоже чувствую.

Улыбка Энджел померкла прямо перед тем, как она обменялась озадаченным взглядом с Ковбоем, в этот раз прямо на моих глазах.

— Почему нет, док? — спросил Ковбой после этого. — Что такого в Шипроке?

Посмотрев на него, затем на Энджел, я могла лишь покачать головой.

— Я понятия не имею, — сказала я.

— Но Блэк имеет? — уточнил Ковбой, внимательно наблюдая за мной своими светло-серыми глазами. — Блэк знает, что там?

Я нахмурилась ещё сильнее, невидящим взглядом уставившись на воду. Я старалась думать об этом логически, рассмотреть вопрос объективно, но у меня не было фактов. У меня были лишь чувства.

После затянувшейся паузы я неохотно кивнула.

— Я начинаю думать, что Блэк может знать, — призналась я.

***

Той ночью я спала более-менее хорошо.

Конечно, это по моим меркам.

Однако действительно, я не спала так хорошо, наверное, последнюю неделю — когда я все-таки наконец-то заснула. Вопреки тому, что я сказала Энджел и Ковбою в джакузи, я не уснула на диване после того, как мы объелись фланом, мороженым, яблочным пирогом и кокосом.

Более того, я ещё долго не засыпала после того, как они ушли в свой номер.

Уже какое-то время я не могла нормально спать.

Очевидно, я скрывала это лучше Блэка, но похоже, мы оба все равно страдали от этого.

На Гавайях это означало несколько поздних ночных заплывов в попытках вымотать себя, отвлечься, иногда просто привести мысли в порядок.

Здесь у меня не было такого варианта.

Курортный бассейн закрывался в одиннадцать, как и спортзал, и я сомневалась, что разгуливать по центру Санта-Фе или по пустыне посреди ночи — это хорошая идея, даже зная, что Блэк наверняка приставил ко мне людей, чтобы я была в безопасности.

Вместо этого я читала на планшете мифы навахо в своей личной спальне общего номера. На фоне тихонько работал телевизор, настроенный на местные новости.

Я присмотрелась к новостям лишь однажды, добавив громкости, чтобы послушать необычную историю из городка не так далеко от границ резервации навахо.

Кто-то вломился в один из гигантских сетевых магазинов с товарами для ремонта, украв инструменты и оборудование стоимостью десятки тысяч долларов. Многое из украденного, очевидно, относилось к оборудованию для копки, что показалось журналистам странным, но ограбление было нешуточным.

Один охранник убит, другой ранен, а воры успешно унесли ноги.

Нахмурившись, я смотрела и слушала, как латиноамериканский журналист ведёт репортаж с гигантской парковки перед магазином. Через несколько минут, когда они переключились на историю о спорной застройке вдоль рощи в центре города, я выключила телевизор.

Даже выключив свет, я в итоге таращилась в потолок.

Я чувствовала боль — ту сводящую с ума, неотъемлемую физиологическую особенность видящих, и один из подарочков, которые подсунул мне Блэк с тех пор, как вошёл в мою жизнь. Конечно, несколько раз я испытывала это и до Блэка. Когда мой бывший бойфренд Йен слишком долго отсутствовал, или когда я была моложе и большую часть обучения в колледже не встречалась ни с кем.

Блэк никогда не объяснял мне полностью, что это такое и чем вызвано, но я сама достаточно долго наблюдала за этим, чтобы кое-что понимать.

Во-первых, обычно это случалось, когда мне было одиноко. По той же причине все было очень плохо, когда умерли мои родители, и ещё хуже — когда исчезла моя сестра.

Во-вторых, это обычно случалось, когда я не получала достаточно выражения привязанности.

В-третьих, все становилось намного хуже, когда мне хотелось секса.

Все было не сахар, когда я проходила через пубертатный период, предположительно по той же причине, и потому что мои гормоны неконтролируемо взбесились, как у любого подростка.

В-четвертых, все стало в разы, неизмеримо, невыносимо хуже с тех пор, как мы с Блэком стали заниматься сексом. Серьёзно, все ухудшилось ещё до нашего первого соития. В какой-то момент после того, как мы вместе отправились в Таиланд, я почувствовала, как это ощущение расцветает в нечто иное, чего я никогда в жизни не испытывала до Блэка.

Однако на самом деле что-то в этом ощущении изменилось для меня примерно в то время, когда мы впервые поцеловались.

Сейчас все было настолько плохо, что я не могла спать по ночам.

Я просыпалась рано утром.

Иногда это убивало мой аппетит, поскольку боль и тянущее ощущение в груди и животе сопровождалось своего рода странной тошнотой.

Блэк однажды сказал мне, что там, откуда он родом, у видящих есть разные названия для этого: боль разделения, боль связи, сексуальная боль, боль видящих, даже «голод».

Он также предостерёг, что это будет влиять на окружающих, включая людей.

Он сказал, что они не будут знать, почему реагируют на меня таким образом, но и не сумеют полностью это игнорировать, особенно те, кого я привлекала по другим причинам. Он описал, что в таком состоянии из моего света исходит то, что он называл «тягой». Он сказал, что какая-то часть меня будет притягивать свет людей, особенно их секс-центры.

Эта мысль слегка внушала паранойю.

В результате всего сказанного им, что в то время показалось правдой, я привыкла прятаться от других людей, когда все становилось совсем плохо. К счастью, хуже всего обычно бывало по ночам и рано утром, так что в целом я проживала худшие периоды до того, как осмеливалась показаться на публике.

Тем утром я сделала так же — попыталась, во всяком случае.

В конце концов, мне пришлось встать прежде, чем я сумела взять это под контроль.

Сначала я выбралась из постели, надеясь, что душ избавит меня от остатков этого чувства. Когда это не сработало, я понадеялась, что может, завтрак поможет. Я постаралась не делать мысленных подсчётов, сколько часов сна я в итоге получила, но более аналитическая часть моего мозга все равно сделала прикидки.

Пять часов. Я проспала примерно пять часов.

Опять-таки, неплохо, учитывая, как долго я таращилась в белый потолок.

И все же Ковбой и Энджел уже вышли на патио, завтрак был накрыт на сине-белом кафельном столе в цветочек, а их стулья были развёрнуты к пустыне и бассейну. Глядя на синее небо, красные горы и линию высоких белых облаков, я вздохнула, чувствуя, как этот жёсткий шар напряжения в моем животе пытается расслабиться.

— Великолепно, — произнесла я, заставив их обоих повернуться.

Ковбой широко улыбнулся мне, щурясь от солнца. Его худые мускулистые руки торчали из безрукавной майки с гигантским символом «Ом» на санскрите. Его серые глаза отражали солнечный свет, выделяясь на загорелом лице.

— Садись, док, — сказал он, махнув на стол. — У нас тут полный комплект. Энджел решила, что ты все ещё будешь голодна.

— Ты поспала? — спросила Энджел, поджимая полные губы и прикрывая глаза темно-коричневой рукой. — Ты выглядишь усталой, Мири.

Я пожала плечами.

— Так и есть. Но сегодня чувствую себя намного лучше.

Однако она была права.

Я действительно выглядела усталой. Я заметила это в зеркале ванной, когда вышла из душа. Я также заметила, что похоже похудела.

При этой мысли меня слабо кольнула боль, заставив стиснуть зубы — напоминая, что сегодня было намного хуже, так плохо, как ещё никогда не было.

Я также знала, почему так.

Все хуже, потому что я находилась ближе к Блэку. Все хуже, потому что я знала, что он на расстоянии одной автомобильной поездки — наверное, сидит за другим кухонным столом, ест завтрак с Мэнни, его дочерью, зятем и внуками.

Я задавалась вопросом, были ли у них на завтрак тоже блинчики, фрукты и взбитые сливки, или же они ели что-нибудь более домашнее и в духе резервации.

Буррито на завтрак, может быть.

А может, huevos rancheros[13], если кто-то в семье Мэнни потрудился над этим.

Все ещё стискивая зубы, я прошла к свободному шезлонгу и села, ногами и руками подтянув сиденье к стулу и посмотрев на керамические тарелочки, полные фруктов, булочек, блинчиков, яиц, сосисок, бекона.

Я убеждала себя, что после еды мне станет лучше, но по правде говоря, от одного лишь взгляда на всю эту пищу на меня снова нахлынула тошнота.

Часть этой боли определённо ухудшилась — сильнее, чем за последние недели, может, даже месяц. Может, сильнее всего с тех пор, как я уехала из Нью-Йорка.

Все было так плохо, что я отказалась от попыток переждать это.

Вот таким будет моё состояние сегодня, а значит, надо заставить себя все равно поесть.

Подтянув миску с нарезанными фруктами, я ложкой наложила себе на тарелку чернику, ломтики яблока и клубнику. Затем я подтянула к себе миску с йогуртом, затем с гранолой, затем с мёдом. Я также взяла несколько ложек яиц и тоже положила себе на тарелку, все это время стискивая зубы, пока моя тарелка не наполнилась.

Наблюдая за мной, Ковбой недоверчиво расхохотался.

— Ты выглядишь так, будто на самом деле ничего не хочешь, — заметил он. — Если ты не голодна, зачем ты это ешь?

Вздохнув, я ложкой перемешала йогурт, гранолу, мёд и фрукты. Я постаралась не замечать, как его грудь проступает под тонкой тканью майки, или как само его присутствие служит беспрестанным напоминанием о Блэке.

— Мири, — обеспокоенно произнесла Энджел. — Ты в порядке? Ты действительно выглядишь не очень хорошо.

Я кивнула, мельком взглянув на неё и смутившись, когда осознала, что я пялилась на Ковбоя — осознанно или нет, из-за Блэка или нет.

— Мне просто нужно поесть, — сказала я ей. — Меня немножко подташнивает, но думаю, мне нужно поесть.

— Похмелье? — спросил Ковбой, все ещё наблюдая за мной с озадаченным выражением лица. — Хочешь немного кофе?

Мысль о кофе только усилила мою тошноту, но я не выказала этого на лице, кивнув Ковбою.

— Конечно, — сказала я. — Да. Было бы здорово.

И вновь Энджел и Ковбой переглянулись, Энджел выгнула одну идеальную чёрную бровь, чтобы показать Ковбою свой скептицизм. Я понимала, что должно быть, выгляжу для них странно, а мои слова звучат как минимум неубедительно, но я сосредоточилась на том, чтобы набрать ложку йогурта и фруктов и силой засунуть себе в рот.

Я заставила себя прожевать… затем сглотнуть.

Я ощутила прилив боли, когда все это опустилось по моему горлу.

Это жёстко ударило по мне из ниоткуда, дезориентировав меня.

В этот раз это исходило не от меня.

Сосредоточившись на собственном свете, я постаралась отделить другое присутствие, которое ощущала.

Присмотревшись, я осознала, что чувствую Блэка всюду вокруг себя. Его свет окружал мой, почти душа и притягивая как наркотик.

Ощущалось все так, будто он все ещё спал — или наполовину спал, наполовину бодрствовал.

Даже в те несколько секунд я чувствовала от него больше, чем хотелось бы, больше, чем я могла контролировать или даже осознать поначалу. Информация наводнила мой свет — он снаружи, ночью, на каком-то патруле, все они несут факелы и оружие, длинные деревянные палки привязаны к их сёдлам, оружие ремнями крепилось к бёдрам и груди.

У Блэка было три единицы оружия. Пистолеты покоились в нейлоновых кобурах на бёдрах, винтовка висела наперекрёст его спины. Я видела его на серой лошади аппалуза, с темно-серой гривой и хвостом, почти чёрной головой и грудью. Он держал в одной руке факел, деревянное копье в другой, и смотрел на человекоподобное создание со светящимися красными глазами, черными волосами, чёрной шляпой, черными перчатками и ботинками.

Оно даже было одето во что-то вроде чёрного плаща-тренч.

Что-то в одежде казалось… странным.

Это определённо был вампир.

Моргнув, я отключилась, прижав руку к груди.

Моё лицо залило жаром, бедра болели, мои руки — и, конечно, мой живот, горло и грудь горели, отчего становилось сложно дышать. Я вновь ощутила от Блэка прилив боли, в этот раз наполненный таким количеством тоски, что перед глазами все померкло.

Я ощутила, что он чувствует меня, чувствует мой свет.

Солнечный свет и голубое небо во второй раз померкли вокруг меня, и я увидела, как он лежит на маленькой постели, почти прикрытый клетчатым одеялом. Он был без рубашки, распластался так, что ноги свешивались с края матраса, слишком короткого для его роста.

Ему снился секс.

В этот раз я не приблизилась. Я не хотела приближаться.

Я задержалась на расстоянии, все ещё чувствуя себя сталкером, но все равно не желая приближаться и узнавать детали. Я не хотела знать, кто — или что — ему снилось.

Я не хотела знать, кто или что его возбуждало.

Вопреки своей неохоте и пришедшему с ней приливу печали, я все равно находилась слишком близко. Сексуальная боль сочилась из его света, ударив по мне достаточно сильно, чтобы парализовать меня и обернуться вокруг моего света как физическое существо.

Однако я не могла шевельнуться, не могла отстраниться.

Он издал во сне низкий звук, протягивая руки и ворочаясь под одеялом. Я почувствовала, как его тоска усиливается, когда он раскрыл руки, ища тело рядом с собой. Он был настолько возбуждён, что начинал просыпаться. Я чувствовала, как он борется с этим, старается задержаться во сне…

— МИРИ!

Мои глаза резко сфокусировались.

Я повернулась, уставившись на Энджел и тяжело дыша.

— Мири, ради всего святого… какого черта с тобой не так?

Она встретилась со мной взглядом широко раскрытых глаз и напряжённо поджала полные губы. Я все ещё смотрела на неё, стараясь сфокусировать глаза, когда она наклонилась ближе, стискивая мою руку ладонью.

— Мири, — она казалась растерянной. — Что происходит? — поколебавшись, она сказала: — Это связано с видящими? С вампирами? С тем, о чем мы говорили прошлой ночью?

Я также не знала, как на это ответить.

Чувствуя, как моё лицо заливает теплом, но уже от смущения, я откинулась назад, слегка отстранившись от неё. Только тогда я осознала, что навалилась на стол, рукой обхватив живот. Убрав её усилием воли, я посмотрела на йогурт и фрукты и поморщилась.

— Пожалуй, мне придётся подождать с завтраком, — сказала я, стараясь сохранять нормальный тон. — Вы двое хотите поехать со мной в офис ФБР? Вы не обязаны, — поспешно добавила я. — Честно говоря, вам не нужно ввязываться во все это.

Ковбой нахмурился, взглянув на Энджел, которая тоже хмурилась.

— Ты действительно не собираешься нам ничего говорить? — сказала Энджел, и в её голосе почти звучала боль.

— Я могу уйти, — сказал Ковбой. — Если нужен женский разговор, у меня есть чем заняться несколько часов.

Я посмотрела на него, затем на неё.

Я подумала о Блэке на том слишком коротком матрасе в доме Мэнни, о напряжённости черт его лица, когда он почувствовал мой свет. Боль в моем нутре усилилась, полыхнув полосой пламени до моего сердца и застряв в горле.

— Ты не можешь помочь мне с этим, — наконец, сказала я. Я посмотрела на Энджел, мимолётно коснувшись её руки пальцами и улыбнувшись. — Хотелось бы мне сказать обратно, Эндж, но ты правда не можешь помочь.

Взглянув на Ковбоя, я осознала, что его взгляд я тоже не могла выдержать.

Я посмотрела на бассейн.

Две семьи, явно путешествующие вместе, как раз входили через ворота. Они бросили белые пушистые отельные полотенца на скопление шезлонгов под зонтиками, переговариваясь между собой. Три маленьких ребёнка, два мальчика и девочка скинули сандалии и стянули футболки, чтобы прыгнуть в бассейн. Они обрызгали двух девочек-подростков, которые уже заняли шезлонги на солнце, держа телефоны и разговаривая о чем-то.

Двое из взрослых крикнули им, чтобы те перестали брызгать на девочек.

Однако я осознала, что наблюдаю за другой парой.

Глядя, как женщина смеётся над чем-то, что сказал мужчина, я почувствовала, как боль в моем нутре усиливается. Я узнала выражение её и его лица, когда он обвил рукой её талию, привлекая ближе свою спутницу в темно-красном бикини.

Отвернувшись от них, я подавила эмоцию, которая хотела нахлынуть — ту же эмоцию, которую я подавляла уже неделями, месяцами — с тех самых пор, как я поняла, что что-то с делами Блэка в Нью-Йорке не так.

С тех самых пор как узнала, что он мне врал.

Я поднялась на ноги, чувствуя, как при этом напрягаются мои челюсти.

— Мири, — сердито произнесла Энджел. — Ты не можешь продолжать в том же духе. Ты не можешь просто притворяться, что с тобой ничего не происходит, и что ты можешь сама справиться. Ты должна с кем-нибудь поговорить…

Я не ответила.

Вернувшись в номер, я схватила со стола сумочку и телефон, не оглядываясь.

— Возьми внедорожник, — крикнула Энджел, её голос звучал более громко и с неверием. — Иисусе, Мири. Ты собиралась тоже арендовать машину?

Поколебавшись, я остановилась возле низкого столика вокруг кухни.

Я собиралась арендовать машину. Я решила, что спрошу у консьержа варианты прокатов поблизости, когда доберусь до лобби курорта. Теперь осознав, насколько это было глупо, учитывая, что Блэк владел самим курортом, я вздохнула. Обернувшись на неё, я схватила ключ с черным брелоком от внедорожника и подняла, показывая в её сторону.

— Уверена, что вам он не понадобится?

— Бери, — твёрдо сказал Ковбой. — С нами все будет нормально. Блэк оставил для нас несколько машин.

Немного поморщившись при упоминании Блэка, я лишь кивнула.

— Простите, — сказала я затем. — Мы можем поговорить потом. Просто я не думаю, что сейчас способна на это. Думаю, мне просто лучше вернуться к работе…

Энджел выдохнула с неприкрытым раздражением, явно собираясь заговорить, но я её перебила.

— …Я не должна отсутствовать долго. Может, мы сумеем поехать в центр, когда я вернусь. Посвятим несколько часов перед ужином туристическим развлечениям, — прямо посмотрев на Энджел, я добавила: — А может, мы пойдём в спа. Снова попробуем поговорить между нами, девочками, пока Ковбой занимается мальчиковыми вещами.

Увидев намёк в моих глазах, Энджел твёрдо кивнула.

— Никаких «может», — крикнула она вслед. — Я запишу нас, Мириам. Во множественном числе. Вернись к трём часам. К трем бл*дским часам. Тебе должно хватить времени с лихвой. Опоздаешь на две минуты, и я заставлю Ковбоя послать за тобой головорезов Блэка.

Я закатила глаза, собираясь ответить, но в этот раз она меня перебила.

— Ты же знаешь, док, с меня станется соврать им, чтобы они затащили тебя обратно. Уложив тебя дротиком с транквилизатором, если понадобится.

Невольно усмехнувшись, я кивнула.

— Окей, — сказала я. — Намёк понят. Три часа. Я буду здесь.

— Уж постарайся, черт тебя дери, — пробормотала она, разворачиваясь обратно в шезлонге.

Она сказала это тише — может, достаточно тихо, чтобы большинство людей вообще не услышали.

Но я больше не была человеком, как бы ни отрицала этот факт большую часть времени.

Я не была человеком, так что я услышала каждое слово.