Чёрный прах

Глава 17 Призраки

Я сидела за небольшой деревянной партой в классной комнате старомодной школы с грязноватыми штукатуреными стенами и доской, покрытой розовым и синим мелом.

За идентичной деревянной партой прямо передо мной сидел мальчик.

Для своего возраста он был маленьким — мне сказали, что ему девять лет.

И все же что-то в нем насторожило мои радары, почти с той же секунды, как он вошёл в комнату. Он пристально смотрел мне в глаза, выражение его лица не менялось, оставаясь странно пустым на каком-то уровне, и все же безошибочно враждебным.

Чисто физически он мог быть одним из моих кузенов. Его черно-вороные волосы были длинными и спутанными. Темно-карие глаза выделялись на круглом загорелом лице, сохранявшем серьёзное выражение. Это выражение также ощущалось и выглядело слишком взрослым для его тела.

Ему немного недоставало веса, но не больше, чем многим другим детям его возраста, которых я видела по всей стране. Он был одет в футболку с горизонтальными синими и черными полосками, пыльные синие джинсы и серые теннисные туфли без носков. Он носил кулон — бирюзовую подвеску в виде воющей головы волка на серебряной цепочке.

Я невольно смотрела на голову волка, гадая, знают ли его родители, что он её носил.

Я гадала, что они подумали об её значении, если все же знали.

— Джейсон, — сказала я, откидываясь на спинку. — Сейчас ты все ещё разговариваешь с Волком?

Мальчик скопировал мою позу, откинувшись на своём стуле. В отличие от меня, он ещё и скрестил руки.

На его губах проступила слабая усмешка.

— Как ты думаешь? — сказал он.

— Я не знаю, — ответила я. — Поэтому я и спросила.

Его усмешка сделалась шире.

Удерживая его взгляд, я продолжила тем же тоном, не реагируя на его презрительное выражение.

— Твои родители и члены семьи думают, что ты не говорил с ним, — сказала я. — Твои сестры говорят так, твои кузены. Твои учителя тоже думают, что ты не мог с ним говорить.

Мальчик все ещё молчал.

Спустя ещё одно мгновение я добавила:

— Однако все твои друзья говорят, что ты с ним разговаривал. Они говорят, что ты все ещё с ним общаешься, что ты никогда не переставал с ним говорить. Они сказали мне, что Волк говорит со всеми своими детьми в их снах. Они говорят, что он учит вас, готовит вас вернуть земли навахо. Он учит вас, как обучать ваших братьев и сестёр, одноклассников, кузенов и кузин, родителей.

Мальчик крепче скрестил руки на груди.

Когда он сделал это, его энергия подняла стену.

Сомневаюсь, что он сознательно понимал, что сделал это, но стена на удивление эффективно удерживала меня на расстоянии. Я чувствовала за этим присутствие Волка, но и волю мальчика я тоже чувствовала — его верность Волку, его соответствующее нежелание делиться со мной чем-либо.

Комбинация этого вызвала жёсткое, упорное закрытие его живого света.

— Они бы не сказали вам этого, — холодно произнёс мальчик. — Люди Волка. Любые из нас. Мы бы никогда не сказали вам чего-то подобного. Никогда.

Повернув шею и голову, он жёстко уставился на Блэка.

После долгого периода молчания, в течение которого они лишь смотрели друг на друга, мальчик повернулся ко мне. Его глаза выражали открытую враждебность, и он дёрнул подбородком, показывая на то место, где стоял Блэк.

— Он сказал тебе, — заявил мальчик, и тот холод не покидал его глаз. — Он сказал тебе, что в их мыслях. Они вам ничего не говорили.

Поджав губы, я изобразила озадаченность.

— Что в их мыслях? — я взглянула на Блэка, затем обратно на мальчика. — Почему ты решил, что он может это сделать? Как он мог сказать мне, что в их мыслях?

Мальчик лишь усмехнулся, тот зловещий холод все ещё отражался в его темных глазах.

Глядя на него, я вспомнила, как Бёрди смотрела на меня с противоположной стороны стола в Уайт-Роке. Здесь присутствовало сходство, и оно было мне знакомо по работе, которую я выполняла в прошлом. Я проводила беседу с членами эзотерического культа, которых Ник как-то раз привёл на допрос в связи как минимум с двумя убийствами в Сан-Франциско.

Здесь определённо наблюдалось то же сходство — в плане презрения к чужакам, в намёках, что они просто «знали больше», чем обычные люди, а также в замкнутой природе их умов. Как будто они страшились позволить чему-то поставить под угрозу их уверенность или идеологию, которая давала эту уверенность. Поскольку культ в Сан-Франциско оказался группировкой, которая гордилась своими экстрасенсорными способностями, я невольно находила забавными их хилые попытки прочесть меня и их презрение к моей «незрячести».

Ну, за исключением того факта, что некоторые из них были настоящими убийцами.

В конце концов, Ник их поймал. Мне даже не пришлось много ему помогать. Все, что я на самом деле ему сказала — это где похоронены тела, буквально.

Я ощутила импульс веселья от Блэка, стоявшего позади меня.

Обернувшись к нему через плечо, я приподняла одну бровь.

Он стоял в передней части класса у доски, скрестив руки на широкой груди и наблюдая за моими попытками допросить Джейсона, девятилетнего сектанта.

Периодически он переносил вес с ноги на ногу, однажды подошёл и включил вентиляторы под потолком — вероятно, потому что почувствовал, что мне слишком жарко из-за нагретого солнцем воздуха, струившегося в открытые окна — но в остальном он не сходил с этого места.

«Что думаешь? — спросила я у него. — Нам стоит продолжать? Или мне лучше закруглиться?»

Мысленно вздохнув, я посмотрела обратно на мальчика, Джейсона.

«Не похоже, что мы придём к какому-то результату, — призналась я. — Я мало что вижу относительно конкретных планов Волка. Я получила больше сведений об их идеологии, но не уверена, насколько это полезно в данный момент. Кажется, они мало что знают о вампирах или «двери» возле Шипрока. Для детей вампиры просто появляются из ниоткуда, как дар богов».

Я во второй раз взглянула на Блэка.

«Если только ты не улавливаешь от этих детей больше, чем я, то мы практически уже получили все, что могли. Они все смутно кажутся готовыми убивать. Они все, кажется, полностью купились. Я не чувствую особой разницы в схеме верований. А ты?»

Глаза Блэка метнулись к лицу мальчика, выражение его лица не дрогнуло.

«Не особенно, док, — нейтрально послал он. — Может, закончим это, и потом перегруппируемся у Мэнни. Поедим что-нибудь».

Он помедлил, и я ощутила слабый проблеск жара в его свете — он явно пытался это скрыть, вместе с несколькими образами, которые вызвали тёплый румянец на моем лице.

«Может, мы сможем вздремнуть, — добавил он. — Мы оба мало спали».

Я фыркнула, но не потрудилась прокомментировать.

Судя по тому, что я ощущала из света Блэка, в таком сценарии нам перепадёт мало сна.

«Может и так, — признался он. — Но я бы хотел с тобой поговорить. И с Мэнни я бы тоже хотел поговорить».

В этот раз я обернулась, нахмурившись, и он посмотрел мне в глаза.

«Твой дядя сохраняет радиомолчание. Вероятно, ничего не случилось, но это немного странно, учитывая, как он настаивал, чтобы я оставался на линии».

Пожав плечами в ответ на мой хмурый взгляд, он добавил:

«И ещё, это случилось сразу после того, как он сказал мне, что они добрались до утёса, где вчера были люди Красного. Вчера я там ощутил довольно сильный след. Они сказали, что проверили то самое место, на которое я им указал, и не нашли ничего, даже следов лошадей. Но я знаю, что я почувствовал».

Его взор сделался более резким, обращаясь внутрь себя.

«Команда Красного шутила, что может, Волк превратился в настоящего волка или ворона… но какие бы фокусы Волк ни припрятал в рукаве, они могли отследить его прежде, после того как он побывал в доме Мэнни той ночью. Пусть в итоге они его потеряли, но он не превращался в бл*дскую птицу».

Все ещё слегка хмурясь, он добавил:

«Даже если на Волка работают видящие, которые прикрывают его щитами или отражают его отпечатки в Барьере, или его ручные вампиры блокируют его свет, он не может полностью себя спрятать. Он определённо был у того утёса. Я чувствовал, как он наблюдает за нами через бинокль. При нем были волки и как минимум несколько людей. Никаких вампиров, судя по моим ощущениям, но я мог и не почувствовать их. Однако это было посреди бела дня, а у меня сложилось впечатление, что эти «новые» вампиры куда более чувствительны к солнцу, чем местная разновидность».

Мне немного сложно было следовать за различными нитями, которые прорабатывал его разум.

В конце концов, я сосредоточилась на одном моменте превыше остальных.

«Ты говорил с ним? — послала я, хмурясь. — С Чарльзом?»

Блэк ни разу не выходил из комнаты. Я также не слышала, чтобы он с кем-нибудь говорил. Он говорил только со мной, в моем сознании, с тех самых пор, как нас сюда привела Элси Натани.

«У этой штуки есть субвокалка, — послал Блэк в ответ, постучав по уху. — Это органика, как и машина. А ещё она более продвинутая, чем любая экспериментальная технология, которую я получил от полковника за последние несколько лет».

Помедлив, он добавил: «На Старой Земле имелись схожие штуки».

Я почувствовала, как он хмурится из-за этой мысли, и тоже помрачнела.

Он был прав. Мне нужно узнать больше об этих технологиях.

И прежде всего мне нужно узнать больше о том, почему это так его беспокоило.

Но мы не могли говорить об этом сейчас, когда передо мной сидел Джейсон. Мы и так проговорили слишком долго, особенно учитывая то, в чем Джейсон обвинил Блэка.

Я побеседовала с восьмерыми детьми, которых взрослые горожане окрестили «Детьми Волка», и Джейсон первый обвинил кого-либо из нас в обладании экстрасенсорными способностями. Он первый, кто удостоил Блэка у доски не просто беглым взглядом.

По правде говоря, хоть мы и улавливали кое-какие вещи от этих детей, в основном посредством чтения их, а не из беседы, большинство из этого было совсем не полезным. Самое интересное, пожалуй, заключалось в вере детей в то, что Волк мог с ними общаться — возможно, даже физически взаимодействовать — через их сны.

Помимо этого беседы практически не принесли плодов — в том плане, что они не сообщили нам, что планировал Волк, или где он находился сейчас.

Я все равно не очень хорошо умела находить общий язык с детьми — с клинической точки зрения, имею в виду.

Я не специализировалась на этом и мало что знала на эту тему, помимо своей курсовой работы на бакалавриате. Даже мой личный опыт не особо помогал. У меня не было племянников или племянниц. Очень немногие из моих взрослых друзей имели детей. Своих младших кузенов и кузин я не видела годами.

Более того, я была гипер-серьёзным ребёнком — одним из тех детей, которые никогда полностью не принимали детство, так что я даже не могла призвать на помощь собственные воспоминания.

В результате я подходила к этим беседам больше как видящая, нежели как психолог, пытаясь использовать вопросы, чтобы перевести их мысли на нужные темы, дабы мы с Блэком могли их прочесть.

Большая часть того, что я уловила от Джейсона, имело отношение к апокалиптическим взглядам на смесь мифологии Навахо с верованиями в самого Волка, многие из которых были откровенно фанатичными и даже фантастичными. Все дети, с которыми я беседовала, демонстрировали примерно идентичный настрой по отношению ко мне и Блэку, хотя Джейсон оказался более агрессивным.

Я знала, что такой настрой Дети Волка, скорее всего, адресовали каждому, кто не был частью их стаи, но его неизменность нервировала. Сказать, что до них сложно было дотянуться через эти программные установки — это ничего не сказать.

Откинувшись назад на стуле, я оставила ладони на деревянной парте.

Всматриваясь в лицо мальчика, я решила подойти к нему более прямо.

— Волк ответственен за смерть как минимум четверых твоих одноклассников, — напомнила я, переключаясь на тон «взрослый — взрослому». — Руби Джеймс. Мэй Уокер. Люси Онтака. Циди Блэкфут. Другие твои одноклассники пропали и считаются погибшими, скорее всего, от руки Волка. Большинство из них следовало за Волком. Они были верны Волку, совсем как ты.

Я помедлила.

— Это тебя не беспокоит, Джейсон?

Мальчик нахмурился, затем его тёмные глаза посмотрели в мои.

В этот раз в них светилась более угрюмая, детская враждебность.

Я видела, как его радужки потемнели на несколько оттенков, пока он продолжал оценивать меня, и в этом я вновь ощутила Волка. Взгляд Джейсона становился все более враждебным, чем дольше тянулось это молчание. Его свет мерцал своего рода досадливым раздражением, словно он думал, что я только что его одурачила.

— Это была случайность, — произнёс он, и его тон был таким же мрачным, как и выражение его лица.

— Случайность, — я выдержала его взгляд, хмурясь и позволяя ему заметить мой скептичный настрой. — Кажется, ты в этом так уверен. Волк сказал тебе считать это случайностью?

— Волку не нужно говорить мне об этом, — сказал мальчик, и в его голосе звучало предостережение. — Я уверен. Это была случайность. Волк ещё не натренировал их, — он скрестил руки на груди, и та усмешка постепенно вернулась. — Однако он стал лучше в этом отношении. Намного лучше.

Я услышала там намёк на угрозу.

Я лишь выдержала его взгляд, выражение моего лица не дрогнуло.

— Вы не понимаете, — сказал он, явно раздражаясь из-за моего безразличия к его похвальбе о вампирах. — Но вы увидите. Вы вскоре поймёте, что я имел в виду.

Наклонившись над деревянной партой, я посмотрела мальчику прямо в лицо.

— Нельзя натренировать вампиров, Джейсон, — сказала я. — Вампиры убивают людей. Такова их природа. Они едят человеческих созданий. Значит, они едят навахо. Значит, они едят белых. Им все равно, что ты за человек. Мы все для них еда. Все мы. Ты. Я. Он.

Я показала через плечо на Блэка.

Джейсон проследил за направлением моей руки, уставившись на Блэка, который стоял между дверью в классную комнату и доской.

Он все ещё пристально смотрел на него, когда издал недоверчивый звук и закатил глаза.

— Он не человек, — холодно произнёс он.

Я застыла, но глаза мальчика не отрывались от Блэка.

Все ещё пристально глядя на него, он добавил более враждебным тоном:

— Он призрак. Он привёл сюда других призраков, как и говорил Волк. Призраки приносят с собой смерть. Такова их природа.

Я нахмурилась, оборачиваясь через плечо на Блэка.

Увидев его каменное лицо, я перевела взгляд обратно на Джейсона.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он призрак? — спросила я. — Он явно не призрак. Он стоит прямо здесь. Он может коснуться тебя. Ты можешь коснуться его. Он реален.

Мальчик усмехнулся, скрещивая руки на груди.

— Он может казаться реальным, но я вижу, что он такое. Только мёртвые люди могут убить призраков. Волк умнее вас. Он может говорить с ветром. Он может говорить с мертвецами. Боги на его стороне.

Темные глаза Джейсона сделались холодными.

— Почему ты с этим призраком? — сказал он, презрительно показывая на Блэка. — Ты такая, как мы. Ты должна быть с нами. Мы — твоя родня.

Нахмурившись и теперь уже слегка встревожившись от того, как по-взрослому он говорил, я покачала головой.

— Я тоже такая же, как он, — сказала я мальчику. — Если он призрак, то и я призрак.

Он фыркнул.

— Нет. Ты не такая. Ты такая, как мы. Не навахо, но ты из индейцев. Коренная.

— Я наполовину такая, как вы, наполовину такая, как он, — твёрдо произнесла я. — Я наполовину то же, что и он. Наполовину индеец. Мои родители принадлежали к этим группам.

Мальчик рассмеялся.

Наградив Блэка в углу комнаты сердитым взглядом, он отвернулся, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Призраки не могут делать детей, — сказал он, и его голос звучал презрительно в своей убеждённости. — Ты забыла, откуда ты происходишь. Ты забыла, кто ты. Это сведёт тебя в могилу. Вместе с призраками. Вместе с белыми.

Он снова показал на меня, и его голос звучал слишком по-взрослому для его округлого личика.

— Тебе стоит пойти к богам… попросить у них прощения. Попросить у них отпущения грехов, вместе с другими людьми нашего племени, которые сделались жирными и ленивыми на пастбище белого человека. Почему, как ты думаешь, Волк пришёл к нам? Почему, как ты думаешь, он начал с детей? Почему, как ты думаешь, он рассказал правду нам, а не лидерам нашего племени?

Мальчик издал очередной презрительный звук.

— Все вы жирные. Изнеженные. Спящие.

Все ещё хмурясь, я изучала лицо Джейсона.

Я все ещё мало что улавливала из его света, кроме того, что он верил в каждое своё слово. Он действительно верил, что грядёт какой-то апокалипсис, который, очевидно, вместе со всеми белыми сотрёт всех индейцев, которые не соблюдают идеологическую чистоту.

— Нас останется очень мало, — сказала я Джейсону. — Если ты, Волк и остальная ваша группа убьёт всех навахо… и всех остальных индейцев, которые с вами не согласны, вроде меня… нас останется очень мало.

Джейсон усмехнулся.

— Мы не убьём тебя, — сказал он. — Мы тебя обучим. Мы пробудим тебя, сестра, таким способом, каким придётся… пока ты не поймёшь и не примешь ответственность быть той, кто ты есть. Пока ты не вспомнишь твою кровь и твою землю.

Его глаза сместились, глядя поверх и за меня.

Он сосредоточился на Блэке с чистой ненавистью в темных глазах.

— Мы убьём его. Ему здесь не место.

Я вздрогнула, невольно отреагировав на ненависть в его голосе.

— Почему вы убьёте его, но не меня? — я нахмурилась. — Мы оба не отсюда. Я уже говорила, что мы с ним имеем общую кровь. И он пришёл сюда, чтобы помочь навахо… а не чтобы вредить им. Его друг пригласил его сюда. Его друг навахо.

— Ему здесь не место, — повторил мальчик, ещё более презрительно. — Он чужой этому месту, даже более чужой, чем белые. Волк показал нам. Волк показал нам, как они пришли через дверь света. Они пришли сюда как воры, чтобы красть нашу землю… — он зло посмотрел на меня. — …И наших женщин. Его нужно послать обратно. Как предупреждение остальным. Мы перережем ему горло и забросим обратно в дверь. Чтобы остальные знали и не следовали за ним.

Я вздрогнула от образа, который пришёл в голову мальчика.

Прежде чем я успела ответить, губы Джейсона снова растянулись в той кривой усмешке.

— Мы пошлём его обратно в земли мертвецов. Мертвецы знают, как разобраться с призраком, — он адресовал сердитый взгляд Блэку. — Мы их всех пошлём обратно. Тогда ты увидишь. Их чары, наведённые на тебя, падут, сестра, и ты вернёшься к своему народу. Своему настоящему народу.

Нахмурившись ещё сильнее, я могла лишь смотреть на мальчика.

Затем я медленно повернула голову, ища реакцию Блэка на это все.

Однако Блэк не посмотрел на меня в ответ.

Его глаза светились бесстрастным, хладнокровным интересом, сосредоточенным исключительно на Джейсоне. Золото его радужек светилось из тёмного угла комнаты, слегка размывшись от чтения чего-то в свете мальчика, губы поджались в жёсткую линию.

Он выглядел откровенным хищником.

К сожалению, он также выглядел совершенно инопланетным. Все в нем в этот самый момент, пожалуй, только подтвердило мальчику то, что он сказал мне.

Однако что бы там ни говорил ребёнок, Блэк не походил на призрака.

По правде говоря, он походил на гигантского кота, готового к броску.

Я все ещё всматривалась в его лицо, когда мальчик рассмеялся, привлекая мой взгляд обратно к себе.

Смех звучал неприятно, жёстко, прямо-таки триумфально. Я невольно слышала в нем жестокость. Ощутив эмоции, исходившие рябью от такого маленького тельца, я напряглась, тревога прокатилась по моему aleimi прежде, чем у меня появился конкретный повод для реакции.

Мальчик смотрел не на меня.

Его глаза сосредоточились на открытых окнах слева от него.

Когда я проследила за его взглядом, это волнение в моем свете превратилось в полноценный вой сирены воздушной тревоги. Когда я увидела, что сделало Джейсона таким счастливым, моё дыхание застыло в лёгких.

Ряд лиц заполнил те окна.

Большинство из них пугающе напоминало зомби — широкополые черные шляпы, свалявшиеся волосы, свисавшие по обе стороны от бледных лиц. Длинные черные плащи покрывали каждый дюйм кожи, за исключением лиц. Черные кожаные перчатки скрывали пальцы и ладони. У них были те хрустальные, бледные глаза, которые я видела у вампиров. Кроваво-красный оттенок расцветал в центре вокруг черных зрачков — как струя крови в прозрачном мраморе.

Все ближайшие смотрели на меня.

Некоторые обнажили клыки, и я мгновенно увидела, что имел в виду Блэк, когда говорил, что они «другие». Эти покрытые венами клыки выступали дальше, чем я видела у какого-либо вампира, работавшего на Брика, или у самого Брика. Выражение их лиц и взгляды были животными, опустевшими от голода и желания. У многих из них текли слюни, пока они смотрели на меня.

Я увидела, что среди всех этих лиц, прямо посередине, присутствует другое лицо.

Там стоял индеец и смотрел прямо на меня.

Он носил темно-коричневую шляпу, высоко надетую на голову поверх кроваво-красного платка. Такая же кроваво-красная рубаха без воротника была распахнута и обнажала лишённую волос, но мускулистую грудь, на которой виднелась тяжёлая подвеска из бирюзы и серебра.

У него были жутковатые светлые глаза, полу-зелёные, полу-карие, почти как глаза видящего.

Перья, цветные бусы и что-то вроде драгоценных камней вплетались в его черно-вороные волосы со шнурками из крашеной красной кожи.

Он просто стоял там и смотрел на меня с улыбкой на широких, мясистых губах.

Я все ещё смотрела в эти жутковатые светлые глаза, когда откуда-то из-под двух его бедренных кобур донеслось низкое рычание. Я помедлила ровно настолько, чтобы заметить старинные револьверы, висевшие на его бёдрах, и его пыльные пальцы, лежавшие на черных рукоятках как у старомодного ковбоя.

Мои глаза нашли источник рычания.

Жёлтые глаза смотрели на меня. Чёрная и серая шерсть покрывала множество морд и ушей, черные губы обнажали острые белые клыки, с которых капала слюна.

Волки рычали на меня, почти в унисон, и на кратчайшую долю секунды я просто сидела там, парализованная, наблюдающая за тем, как они смотрят.

Затем, совершенно бездумно, я сдвинулась с места.

***

— Где ты в последний раз их видел? — Чарльз повернулся на сиденье, говоря громче из-за ветра и работающего двигателя джипа, который подпрыгивал на жёсткой почве пустыни.

Его бледные, нечеловеческие глаза остановились на лице Красного.

— Вчера ты послал туда команду, — произнёс он громче. — Что такого ты нашёл, раз это заставило тебя послать людей? Что-то, что почувствовал мой племянник?

Красный и его следопыт, Йиска, обменялись взглядами. Затем Красный показал в сторону каньона справа от них, тоже говоря громче из-за ветра, как и Чарльз.

«Чарльз», — презрительно подумал про себя Красный.

Нелепое для призрака имя, явно нацеленное на то, чтобы помочь ему слиться с белыми. Скорее всего, это работало; белым людям было дело только до цвета кожи, светлых глаз и правильных имён. Эти призраки не просто были не отсюда, они ещё и присвоили себе привилегии белых.

— Поверни здесь, — сказал Красный, показывая рукой.

Призрак нахмурился, озадаченный тем, что от его вопроса уклонились, но водитель, ещё один офицер полиции Нации Навахо, уже поворачивал руль, чтобы направить джип в узкий каньон. Внедорожник позади них сменил направление за ними, поехав по следу пыли, поднятой их вездеходными шинами.

Вскоре все четыре внедорожника Нации Навахо ехали в сторону бороздчатых, испещрённых черными венами утёсов, которые образовывали устье каньона.

Теперь, когда они находились ближе, Красный видел ручей, который тёк вдоль стены каньона, обрамлённый рядом пустынных ив под крутой плитой красного камня.

— Ты видел их там? — спросил Чарльз, оглядываясь. — Людей Волка?

— Люди Генри отследили их досюда, — Йиска заговорил с сильным акцентом, его голос громко и низко звучал поверх ветра. — Это единственное место здесь, где они могут прятаться. Это логичный выбор. Здесь вода. Пещеры, то есть защита от солнца и дождя. Кое-какая дичь поблизости и рыба, и из-за реки, и из-за рощицы.

Чарльз нахмурился, пока они миновали то, что осталось от реки, вившейся по внутренней части каньона. Он не прокомментировал слова Йиски, но Красный видел по его лицу, что он гнушался называть эту узкую струю воды рекой.

Может, призрак был прав.

Сейчас, во всяком случае.

Красный помнил, когда русло этой реки было в четыре раза шире теперешнего размера.

До того, как белые разрушили большую часть земли, до того, как они начали загрязнять небеса, землю и воду, изменяя пустыню вместе с остальным миром, на этих утёсах и в окружающих долинах все было намного зеленее. Жуки ещё не убили за последующие года все сосновые деревья, а также другие хвойные растения.

Пожары тоже ещё не опустошили землю.

Даже сейчас, после весеннего таяния снегов, вода бывала глубокой, и паводки время от времени вымывали русло во время сезона дождей, подхватывая туристов из альпинистов из других штатов в свои грязевые сели, даже иногда убивая их. По всему Нью-Мехико распространялись предупреждения не разбивать лагеря у рек или в руслах пересохших ручьёв, но белые люди не слушали.

Большинство из них вдобавок пытались устроить пешие прогулки сюда без разрешения.

Полиция БДИ и Нации Навахо все ещё ловили скалолазов, которые приезжали из городов и пытались пробраться сюда украдкой, чтобы сделать селфи, написать свои имена на камнях, оставить свой мусор. Эзотерические энтузиасты тоже приезжали, часто для того, чтобы принять галлюциногены и вести себя как идиоты, или чтобы искать своего личного шамана, потому что они прочли книжку Карлоса Кастанеды.

Чужаки все ещё пытались забраться на Шипрок, если индейская и местная полиция не устраивала патрули. Иногда они даже приезжали ночами, несмотря на то, что отправляться к Скале без разрешения племени незаконно. Такое разрешение выдавалось редко, поскольку Крылатая Скала все ещё использовалась для религиозных ритуалов и собраний.

«Белые люди», — подумал про себя Красный, качая головой.

Они в большинстве своём слепы и тупы, как дети.

Призраки другие.

Призраки более высокомерные. Более уверенные в собственной правоте.

Они пришли на Землю так, как белые люди пришли в Америки. Они захотели этого, так что пришли и взяли, не считаясь с тем, кто жил здесь до них, и было ли им здесь место.

Когда Красный повернулся, он вновь обнаружил, что эти необычайно светлые глаза смотрят на него.

Заставив свой разум опустеть, Красный посмотрел на бороздчатые каменные стены, пока они спускались в тень утёсов. Борозды засохшей грязи образовывали самодельную дорогу по мере того, как открывался каньон, и водитель ехал по этим следам вокруг изгиба утёса, который вёл к расселине в главном каньоне с вертикальными стенами, где находилась самая крупная пещера.

— Там, — сказал Йиска, показывая пальцем, когда призрак посмотрел на него.

Они подъехали прямо к входу в пещеру, теперь полностью находясь в тени утёсов по обе стороны. Сама пещера была слишком темной, чтобы нормально что-то разглядеть, учитывая угол падения солнечных лучей и то, как глубоко она уходила под скалы.

— Где вы нашли следы? — спросил Чарльз, когда джип плавно остановился.

Внедорожники за ними тоже остановились, припарковавшись у входа в пещеру.

Когда Красный обернулся назад, уже открывались дверцы, и призраки хлынули наружу. Винтовки висели поверх их пустынного камуфляжа и бронированных жилетов, глаза странных цветов ярко выделялись даже в тенях, отбрасываемых скалами.

— Следы вели сюда, — сказал Йиска, мотнув подбородком и показав на пещеру.

Зеленоглазый призрак уже смотрел в сторону своих людей.

Судя по его глазам, он, возможно, использовал свои экстрасенсорные способности, чтобы поговорить с ними.

— Так и есть, — сказал зеленоглазый, повернувшись обратно к нему.

Красный встретил его взгляд, чувствуя желание другого запугать его, донести посыл, что люди здесь не за главных.

— И я не призрак, — сказал зеленоглазый призрак. — Я дракон.

Его красивое лицо теперь отражало лёгкую злость — злость, которая не очень хорошо маскировалась юмором, который на самом деле не являлся юмором.

— …Мы все здесь драконы, — добавил Чарльз.

Красный фыркнул, взглянув на Йиску, который пробормотал себе под нос несколько слов на навахо.

Красный уловил достаточно слов друга, чтобы издать краткий смешок.

Злость на лице призрака сделалась резче, как будто холоднее.

Он не привык, что ему задают вопросы. Он привык принуждать, силой навязывать свои методы, быть мужчиной на золотом троне, мужчиной, который установил все правила.

— Вы идёте с нами? — спросил зеленоглазый призрак чуть более жёстким тоном.

— А мы вам нужны? — спросил Йиска.

— А почему нет? — поинтересовался Чарльз. — Вы же здесь правоохранительные органы, разве нет?

— Мы не драконы, — сказал Красный, сохраняя каменное лицо и бесстрастный тон. Он одной рукой показал на тёмный проем в скале, не позволяя усмешке отразиться на лице. — Драконы любят пещеры, разве нет? Вы должны чувствовать себя как дома, если только вам не нужно золото белых людей и женщина в неудобном платье.

Йиска невольно издал смешок, выглядывая в окно джипа.

Призрак не потрудился ответить.

Явно раздражённый из-за их отказа реагировать на то, кем он был, и их нежелания плясать под его дудку, он открыл дверцу джипа и выбрался наружу.

Красный наблюдал за ним краем глаза.

Как и все призраки, он был высоким, но у него были светлые волосы и светлая кожа бежевого тона. И то, и другое необычно для призраков, по крайней мере, насколько знал Красный. Среди своих людей зеленоглазый призрак один-единственный не имел винтовки. Вместо этого он имел при себе два пистолета на виду, оба пристёгнутые к его бёдрам. Смерив его взглядом, Красный решил, что при нем имелся как минимум ещё один пистолет, скорее всего там, где его непросто увидеть.

Красный предполагал, что в штанине… возможно, под бронированным жилетом.

Призрак не издал ни звука, но двое его людей подбежали к нему, точно он их позвал. Четверо других разделились, занимая передовые позиции и направляясь к входу в пещеру.

Красный с восхищением наблюдал за ними.

От самой точности и синхронности их движений сложно было отвести взгляд, даже сложно визуально отслеживать их в совокупности. Они двигались бесшумнее животных. Они двигались бесшумнее воздуха или ветра.

Они не были тихими как его люди — многие из которых, хоть тот же Йиска, знали, как сливаться с землёй и её ритмами, производить те же вибрации, единые с живущими там созданиями, и тем самым становиться почти невидимыми во всех отношениях.

Зеленоглазый незнакомец и его люди двигались через пространство, точно их там вообще не было.

Они напоминали ему тот фильм, который его уговорили посмотреть племянники — про пришельца, который пришёл на Землю, чтобы охотиться на людей ради спортивного удовольствия.

Они действительно были призраками.

Он смотрел, как первый скрывается во входе в пещеру.

Ещё больше призраков присоединились к четверым впереди, пока большинство приехавших с Чарльзом людей не встало перед ним, образуя почти V-образный строй и постепенно исчезая под нависавшим утёсом — держа винтовки у плеч, целясь вперёд, в темноту.

В конце концов, Чарльз и все его люди скрылись из виду.

На несколько долгих минут воцарилась совершенная тишина.

Йиска посмотрел на него, и Красный вернул взгляд. Ни один из них не заговорил.

На переднем сиденье джипа водитель, Нийол, курил самокрутку и прислушивался вместе с ними.

Через несколько минут из пещеры донеслись первые выстрелы.

Призраки не кричали, как сделали бы на их месте люди.

Сохранялась зловещая тишина, если не считать звуков выстрелов. И все же через считанные минуты Красный услышал, как характер выстрелов сменяется, от черед точных вспышек до хаотичной пальбы со всех сторон, эхом разлетавшейся от устья скалы как гром над холмами.

Слушая хаос, разверзшийся внутри этих каменных стен, Красный вспомнил, что он сказал Блэку, когда впервые встретил его у той навороченной машины с темными окнами.

Он сказал ему, что чтобы сражаться с мертвецом, нужен призрак.

Чего он ему не сказал, так это того, что обратное выражение тоже правдиво.

Вспомнив озадаченное и более чем раздражённое выражение лица Блэка, когда он произнёс эти слова, Красный невольно усмехнулся.

Ник действительно не шутил по поводу этого богатого мудака.

Он действительно был засранцем.

Красный ощутил лёгкое чувство вины из-за того, что призрак был другом Мэнни. Он также ощущал чувство вины из-за жены призрака, которая имела в себе индейскую кровь. Но виноватый или нет, он знал, что громче всех будет ликовать, когда они наконец-то зашвырнут этот кусок дерьма через дверь под Скалой, послав его и остальных призраков туда, откуда они, черт подери, пришли.

И все же Красный надеялся, что Мэнни и жена призрака быстро оправятся, как только тёмные облака, вызванные этим загрязнением, уйдут из их душ и сердец.

Иногда, когда дело касалось семьи, жестокость из лучших побуждений — единственный вариант.