Читай по губам

Глава 14

Деззи

О, Боже. Мы идем к нему домой.

Это нарушает около десяти правил из тех, что я установила, прежде чем согласиться на всю эту «невинную тусовку» с Клейтоном.

Мои руки вспотели, и настолько пересохло во рту, что я посасываю свой язык.

С трудом могу передвигать одну ногу за другой, боясь споткнуться по пути к его дому, который, похоже, находится всего в двух кварталах от «Толпы».

— Итак… — начинаю я по привычке, пока мы идем, затем чувствуя себя глупо и качаю головой. Не похоже, что мы можем разговаривать по пути. Это было такой глупой идеей. Однако, когда поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Клейтона, понимаю, что он, кажется, заметил, что мои губы двигаются. — Извини, — смеюсь я, чувствуя себя еще глупее. — Я, эм… Итак… Ты упал?

Клейтон медленно кивает.

— Дмитрий рассказал мне, — объясняю я, медленно произнося слова. Не знаю, хорошо ли он видит мои губы в полумраке. Я намеренно рассчитываю время для реплик, и произношу их, когда мы проходим мимо фонарных столбов вдоль дороги. — И он сказал, что не верит тебе.

Клейтон издает смешок, хотя и не улыбается. Он выглядит так, словно испытывает боль. Мое сердце сжимается.

Даже пока мы идем, он не сводит с меня глаз. Такое ощущение, что он пытается не пропустить ни слова из того, что я произношу. Вместо того чтобы чувствовать себя неловко, я тронута таким жестом.

— Я не знала, что здесь все так близко, — говорю я. — Боулинг находится недалеко от «Толпы», а бар, в свою очередь, всего в одном-двух кварталах от твоего дома, который находится прямо через дорогу от кампуса…

Клейтон улыбается. Не уверена, что он разобрал, что я сказала, но все равно улыбаюсь в ответ и иду рядом в тишине. Я нервничаю, но стараюсь игнорировать это.

Мы добираемся до жилого комплекса, в котором живет Клейтон. Его квартира находится на первом этаже, и ее окна выходят на главную дорогу, которую видно сквозь высокий кованый забор. Я прохожу мимо Клейтона и улавливаю нотки его одеколона. Боже, он пахнет, как секс.

— Хочешь выпить?

Звук его мягкого сексуального голоса щекочет, посылая озноб по моей шее.

— Мне бы не помешало что-нибудь, — признаюсь я, повернувшись к нему с улыбкой. — Да, — отвечаю я, кивая, чтобы быть более ясной. — Любое, что у тебя есть.

Клейтон проходит мимо меня, входная дверь за ним громко захлопывается. Открывает холодильник и поворачивается, вопросительно приподнимая бровь.

На меня вдруг накатывает уверенность, побуждая выпрямить спину и сделать шаг к нему.

— Я сама возьму. Почему бы тебе не присесть на диван?

Он хмурится.

— А?

Я хватаю его за руку — Боже, он такой накачанный — и веду в сторону гостиной. Все это время он смотрит на меня с вопросом в своих дерзких глазах.

— Что касается перевязки своих ран, — говорю я ему с ухмылкой, — ты облажался.

Клейтон хмурится, а его глаза прищуриваются, пока я веду его к дивану, заставляя сесть. Я бы даже назвала эти глаза милыми, если бы он не выглядел таким чертовски опасным все время.

— Садись сюда, — приказываю ему, почти уверенная в том, что Клейтон не уловил, что я говорила ему по пути к дивану. — Я собираюсь перевязать твои раны.

— Нет.

— Да. Но сначала, выпьем по стаканчику.

Оставляю его сидеть с раздосадованным выражением лица, подхожу к холодильнику и ищу что-нибудь проверенное, чтобы выпить. Взгляд останавливается на текиле.

Возвращаюсь с бутылкой и двумя стопками. Клейтон с подозрением смотрит на меня, когда я ставлю всё на кофейный столик перед нами.

— Чтобы расслабиться, — объясняю я. — Где находится ванная?

Он поздно поднимает взгляд и не разбирает моих слов, из-за чего выглядит растерянным.

— Ванная, — повторяю я.

Он указывает на коридор возле кухни. Вхожу в нее и открываю шкафчик под раковиной, где нахожу аптечку. С треском закрыв дверцу, смотрю на себя в зеркало. Я выгляжу такой… напряженной. Кого я пытаюсь обмануть, притворяясь, что управляю ситуацией? Я собираюсь наложить свежую повязку на лицо Клейтона Уоттса. Я в квартире Клейтона Уоттса, и руками вот-вот будут исследовать его лицо.

Делаю глубокий вдох и выдох.

Когда возвращаюсь к дивану, нахожу Клейтона сидящим с двумя уже наполненными стопками в руках. Сжав челюсти, он смотрит на меня суровым взглядом, затем предлагает текилу.

Я сажусь на кофейный столик перед ним, беру стопку, чокаюсь с ним и говорю:

— До дна!

Он выпивает ее одним глотком. Я… медленно пью свою, пока стопка не пустеет. Черт возьми, текила очень крепкая. Я поворачиваю голову и прокашливаюсь, глаза мгновенно слезятся.

«Мне не следует пить много, — понимаю я. — Одной достаточно».

Но прежде чем говорю это вслух, Клейтон наполняет стопки по второму разу.

— О. — Мои глаза округляются. — Думаю, мне…

— До дна, — говорит он с ухмылкой, обрезая пути к отступлению, затем выпивает.

Бросаю на него несчастный взгляд и опрокидываю в себя содержимое. Когда жидкость обжигает горло, понимаю, что смеюсь и моргаю от ожога.

— Вау! — вскрикиваю я.

Когда наши взгляды встречаются, я мгновенно трезвею. Его пристальный взгляд проникает глубоко внутрь меня.

Сфокусируйся, Деззи. Я слишком сильно ударяю стопкой о стол, когда ставлю ее. Открыв аптечку, достаю набор первой помощи и крошечную салфетку с антисептиком.

Когда начинаю снимать старый пластырь с его лица, он дергается. Посылаю предупреждающий взгляд. Глаза Клейтона вызывающе блестят. Это рычание сорвалось с его губ?

Когда он, наконец, расслабляется, осторожно снимаю пластырь. Почему такое ощущение, что я имею дело с каким-то диким зверем? Хмурюсь от вида уродливой раны. У меня есть странное благословение — сильный желудок. Ничто не может заставить меня чувствовать себя плохо, ни вид крови, ни рвота, ни большие зияющие раны. Может быть, я должна быть медсестрой. Возможно, я упустила свое призвание.

— Это будет немного больно, — предупреждаю я, вынимая антисептическое средство из упаковки.

Клейтон растерянно приподнимает бровь — пропустил мои слова. Затем я касаюсь его щеки салфеткой, и он с шипением отшатывается.

— Клейтон!

Он смотрит на меня, затем сдается, расслабляется и позволяет обработать рану.

Вполне возможно, моих усилий недостаточно и ему следует обратиться в больницу, чтобы наложить швы. Я не медик. Большая часть того, что я знаю, из фильмов и пьес, которые смотрела, например, о медсестре, любимый человек которой в конце умирает от заражения крови.

Эта мысль отрезвляет меня. Давай не будем убивать Клейтона.

— Повязка, — говорю я, накладывая ее.

Я понимаю, что он не отводит от меня взгляда. Внезапно моя уверенность снова рушится. Теперь, когда должным образом закончила с наложением пластыря, вдруг обнаруживаю, что моим рукам больше нечем заняться. Мы просто смотрим друг другу в глаза, а настороженный взгляд Клейтона вдруг сменяется на что-то гораздо более зловещее… Что-то темное и нуждающееся…

Нечто голодное.

— Спасибо, — неожиданно говорит он.

Эти слова словно щекочут меня, улыбка расплывается на лице. В ответ подношу раскрытую ладонь к подбородку и опускаю ее: «Спасибо».

Теперь улыбается Клейтон. Через секунду он повторяет мой жест, только немного по-другому.

— О, — произношу я. — Я делала это неправильно?

Он снова повторяет жест.

Я повторяю движение за ним.

— Нет, — говорит он и берет мою ладонь.

Прикосновение его пальцев к моим посылает электрический ток вдоль позвоночника, касаясь волос на затылке.

— Так, — бормочет он настолько тихо, что это вряд ли можно назвать словом.

Он медленно подносит мою руку к своему подбородку, затем направляет ее наружу, демонстрируя жест моей рукой. И когда заканчивает, не отпускает ее.

— Клянусь, я делаю так же, — говорю ему, и сердце колотится так быстро и так сильно, что Клейтон, наверное, чувствует мой пульс кончиками пальцев.

— Еще раз, — приказывает он.

Вместо того чтобы показать, я беру его левую руку и подношу пальцы к своему подбородку.

Затем подношу их немного выше, прикасаясь к губам.

Его взгляд прикован к моему. Упс. Я разбудила зверя?

Еще нет. Приоткрываю губы, позволяя одному из его пальцев скользнуть внутрь. Он соленый на вкус и кожа грубее, чем я ожидала. Его реакция заставляет мое сердце биться еще сильнее — то, как его губы приоткрываются, а глаза не отрываются от моих, не мигая. Он словно парализован.

Нежно прикусываю кончик пальца, с вызовом глядя в его глаза.

Рычание, глубокое и похожее на волчье, срывается с его губ как предупреждение.

Предупреждение, на которое я не обращаю внимания.

Затем одним быстрым мощным движением он перехватывает мое запястье той рукой, которую я пробовала на вкус. Теряю дыхание от этого действия, но не останавливаю его. Приветствую его.

Клейтон тянет меня на себя, и наши губы сталкиваются, неуклюже пытаясь поймать друг друга.

Его дыхание, неровное и яростное, омывает мою щеку.

Рукой он тянется к моему затылку, запутываясь в моих волосах и фиксируя меня на месте, чтобы удержать напротив его губ. Мои руки зажаты между нашими телами. Я нахожусь в плену его губ, и никуда не собираюсь уходить.

О, Господи, он такой сильный и властный, когда целует. Я никогда не чувствовала такой силы. Его губы двигаются напротив моих и ощущаются, словно он ест свой любимый десерт, которого так долго жаждал и которого был лишен долгое время.

А его язык… Его вкус сводит меня с ума, он такой идеальный, такой манящий…

Руками нахожу его грудь. Он такой твердый и гладкий, даже сквозь обтягивающую футболку чувствую каждую мышцу его мускулистого тела, особенно когда они напрягаются от его попыток уничтожить мой рот поцелуем. Он — гора мышц и ярости, а я хочу исследовать каждый миллиметр его тела.

Пальцами дерзко скольжу по соскам.

Клейтон стонет в ответ, вздрагивая от моего прикосновения.

Затем кладет свои сильные руки на мои бедра, и одним мощным толчком стаскивает меня с кофейного столика и бросает на диван. Я задыхаюсь от нашего поцелуя. Потом Клейтон отстраняется, его звериные глаза исследуют мои.

Он спрашивает разрешения?

Клейтон Уоттс, у вас оно есть.

Как будто пытаясь убедить еще больше, он садится на меня верхом и хватается за низ своей футболки. О, Боже. Он медленно тянет ее вверх, заставляя материал скользить по его торсу, чтобы устроить для меня шоу. Сантиметр за сантиметром мне открывается вид на его пресс — да, все шесть кубиков на месте, полный сексуальный пакет — а затем на два холма его грудных мышц, которые просто идеальны. Татуировка ползет по его шее, продолжается на его груди в колючем гнезде чернил, что делает его экзотичным и опасным.

Клейтон отбрасывает футболку в сторону, и его вид без одежды, сидящего на мне, — это слишком. Со мной такого не бывает. Так нереально.

Его стройные бедра спрятаны в джинсах, туго обтягивающих его большие мускулистые ноги, которые удерживают меня на месте.

Я целиком и полностью в его власти.

Потом Клейтон наклоняется вперед и покусывает мою шею, посылая мурашки вверх и вниз по телу, пока я извиваюсь от удовольствия.

Вес его тела давит на меня, почти лишая воздуха. У меня так кружится голова от того, что он делает с моей шеей, что я едва замечаю это. На самом деле, поощряю, цепляясь за него в животной попытке слить наши тела воедино.

Прижавшись к нему, я на долю секунды задумываюсь, не слишком ли быстро все происходит между нами.

В следующую секунду я беззвучно кричу: «О Боже!».

Клейтон проделывает путь до моего уха, обводя языком линию подбородка. Когда он снова достигает моего рта, наши внутренние животные воссоединяются, и я обнимаю его за плечи, прижимая его к себе.

— Деззи, — шепчет он, на мгновение отстраняясь.

— Клейтон, — отвечаю я, наше тяжелое дыхание смешивается.

Губы встречаются в поцелуе, он приподнимается и проводит руками вниз по моему телу, достигая бедер. Его пальцы дразнят меня под топом, щекоча чувствительную кожу.

Господи.

Медленно и уверенно, пальцами он снова прокладывает себе путь наверх, задирая топ.

Я приподнимаюсь, и Клейтон его снимает.

Он нависает надо мной, пока рукой спускается от кружевного лифчика к обнаженному животу, затем проводит вдоль пояса джинсов, поигрывая пуговицами. Я сжимаю ноги, чувствуя возбуждение.

— Подожди.

Клейтон видит, что мои губы двигаются. Он приподнимает брови, по-прежнему тяжело дыша.

— Подожди, — повторяю я и кладу руку на его теплую обнаженную грудь. — Подожди, подожди, подожди.

Клейтон повинуется, он смотрит на меня своими темными глазами и ждет, не понимая. Единственный звук в комнате — наше прерывистое дыхание. Я наблюдаю, как моя ладонь, лежащая на его груди, поднимается и опускается вместе с каждым его вздохом. Его тело настолько идеально, что я ни с чем и ни с кем не могу его сравнить. Форма грудных мышц, очертания пресса, напряженные мышцы, татуировка… Слишком сложно сфокусироваться на чем-то одном.

— Слишком быстро? — выдыхает Клейтон.

Я киваю, осторожно заглядывая ему в глаза.

И не вижу в них разочарования. На самом деле, он, кажется, согласен с этим. Он приподнимается, упираясь руками по обе стороны от подушки, на которой я лежу, и мы оба переводим дыхание.

Его губы складываются в ухмылку.

— Не можешь справиться со мной?

Я смеюсь, несмотря на сложившиеся обстоятельства.

— С тобой сложно справиться.

Клейтон встает, давая мне возможность сесть. Я поднимаю свой топ с пола и надеваю его обратно. От меня не ускользает то, что он следит за каждым моим движением. Застегиваю пуговицу на джинсах — и когда он успел их расстегнуть?

Теперь уже я ухмыляюсь.

— Перестань пялиться.

Клейтон пожимает плечами.

— Мне нравится, что я вижу.

Глядя в течение секунды в его глаза, чувствую себя удивительно сильной, хватаю его футболку и бросаю в Клейтона. Он ловит рукав футболки зубами, рыча на меня, как собака.

Не могу удержаться от смеха.

Клейтон поднимает футболку.

— Надеть это обратно? — Я киваю в ответ. — Это впервые, — говорит он, дразня.

Мне нравится, как он произносит слово «впервые», с намеком на техасский акцент.

— Ну, если ты не хочешь, чтобы я разговаривала с твоей голой грудью… — дразню его в ответ.

Клейтон кладет руку на спинку дивана, забытая футболка падает на его колени.

Я не могу сдержать восторженный вздох, не зная, услышал ли он его. Взгляд беспомощно прикован к его мускулам.

— Итак, — говорю я на выдохе. Я справлялась с вещами и похуже. — Собираешься мне рассказать, как эта штука появилась на твоем лице?

Клейтон морщит лоб. Предполагаю, он не понял, что я сказала, поэтому показываю на свою щеку, а затем указываю на его.

Он вздыхает и смотрит в сторону, кусая губы. Я шлепаю по дивану, привлекая его внимание.

— Я знаю, что ты не просто… «упал». — Клейтон отрицательно качает головой, подтверждая мои подозрения. — Значит? — подталкиваю я его.

Кажется, ему приходится прикладывать усилия даже чтобы только думать об этом, из-за чего меня пронзает чувство беспокойства. Наконец, Клейтон достает телефон, некоторое время набирает на нем, а потом показывает мне экран:

Какие-то придурки из магазина на углу преследовали меня и напали.

— О, Боже! — выпаливаю я, прочитав. — Зачем?

— Плохое отношение, — тихо отвечает он. — Глухой. — Он пожимает плечами, мускулы на его плечах двигаются вместе с ним. Его взгляд задерживается на моих губах.

Напоминаю себе, что он смотрит на них, чтобы понять, что я говорю, и уговариваю себя не быть такой чертовски возбужденной из-за этого.

— Тебе не нравится много говорить, — замечаю я, хотя это должен был быть вопрос.

Задумавшись, он отводит от меня взгляд. С коротким вздохом, который, я уверена, он не хотел, чтобы я услышала, Клейтон снова печатает в телефоне. Наблюдаю, как его лицо меняется каждый раз, когда он подбирает разные слова, чтобы выразить то, что печатает. С некоторой неохотой показывает мне экран:

Мне всегда кажется странным говорить вслух, так как я не слышу себя.

Вернее, так как потерял слух.

Медленно киваю, затем забираю его телефон, из-за чего Клейтон протестующе фыркает, пока удаляю напечатанное, и пишу собственное сообщение. Поворачиваю экран:

Мне нравится, как ты говоришь. Хотя не думаю, что тебе это нужно знать для твоего и так невыносимо раздутого эго.

Клейтон улыбается, и с его губ срывается смешок, глаза сияют. Он встречается со мной взглядом, по-прежнему склонив голову к экрану и очаровательно наморщив лоб.

— Мне нравится, как ты говоришь, — повторяю я, пожимая плечами.

Его взгляд становится серьезным.

— Я… хотел бы услышать, как говоришь ты.

— Мой голос довольно скучный, — уверяю я. — Ты ничего не теряешь.

— Сомневаюсь.

Его взгляд скользит по моему лицу, в нем проскальзывает намек на любопытство. Он тянется за текилой и наливает две стопки. Когда предлагает мне одну, я качаю головой и мягко отталкиваю от себя. На это он пожимает плечами и выпивает обе, друг за другом. Его лицо заметно расслабляется, глаза слезятся.

— Я многое хотел бы узнать о тебе, Деззи.

Я кладу руку на спинку дивана. Совершенно не могу контролировать свои руки, ловлю себя на том, что они тянутся к его татуировке. В тот момент, когда пальцем касаюсь его шеи, Клейтон, кажется, застывает на месте, пристально глядя мне в глаза, пока я рассматриваю чернила, обводя контур татуировки.

— Почему татуировка? — говорю я одними губами, почти беззвучно.

— М-м-м. — Он задумывается. — Татуировка, — бормочет он, мне кажется, что его мысли витают где-то далеко. — Всю старшую школу я стоял за себя. Когда мне исполнилось восемнадцать, я… я решил, что хочу выглядеть крутым, чтобы никто не связывался со мной. Так что… хотел…

Клейтон вздыхает, берет телефон с моих коленей и что-то печатает, пока я продолжаю вести пальцами по татуировке на шее. Интересно, что он сейчас чувствует?

Потом показывает мне экран:

Твои пальцы сводят меня с ума.

Я улыбаюсь. Клейтон игриво смотрит на меня, но челюсть напряжена.

Должно быть, я вновь пробудила зверя.

Пальцем касаюсь мочки его уха. С любопытством продолжаю изучать его и понимаю, что мои мысли крутятся вокруг вопроса, который хотела задать уже некоторое время. Самый очевидный вопрос.

— Как давно ты оглох?

Клейтон щурится, веселье в его глазах сменяется напряженностью. Он молчит, потому что не понял вопроса? Беру телефон и печатаю:

Как давно ты оглох?

Едва взглянув на экран, он бормочет:

— С тех пор как мне исполнилось двенадцать.

— Как?

— Корь. — Он бормочет это слово с такой горечью, что я почти не понимаю, что он говорит. — Она дала осложнение на уши, дерьмовые родители, отсутствие медицинского лечения, удача остаться в живых, бла-бла-бла.

Больная тема, кажется, перенесла его в темное место. Я сожалею, что испортила настроение этим вопросом.

— Извини, — бормочу я. — Я… Мне просто было интересно.

— Все в порядке. — Клейтон коротко вздыхает, не сводя глаз с моего лица. Затем выдавливает из себя улыбку. — Трогай меня, сколько хочешь. Будешь еще пить?

Он тянется к бутылке.

— Нет, — сразу отвечаю я.

Клейтон замирает, изучая мое лицо.

— Ты уверена?

В животе зарождается трепет. По какой-то причине я ловлю себя на том, что думаю обо всех предупреждениях, которые давали мне люди. Клейтон пытается напоить меня, чтобы получит то, что хочет? Я всего лишь девушка на одну ночь, а завтра на этом диване будет кто-то еще, кого будут избавлять от одежды? Его сосед Брант чуть не упал, смеясь от мысли о том, что Клейтон когда-нибудь остепениться с одной женщиной. Это потому, что он видит вереницу девушек в постели Клейтона?

Я похожа на идиотку, что остаюсь здесь, тешась идеей об отношениях с ним?

— Что случилось? — мягко спрашивает Клейтон. Он явно видит напряжение на моем лице. Он удивительно наблюдателен, даже когда нетрезв.

Набираю сообщение и показываю его:

Ты сказал, что хочешь узнать многое обо мне. Например, что?

Клейтон долго и пристально изучает мои глаза. Спустя секунду протягивает руку и нежно берет прядь моих волос, затем демонстративно подносит к своему лицу и вдыхает.

— Например, каким шампунем ты пользуешься, — стонет он.

Шлепаю его по руке и смеюсь.

Он смотрит на меня. На мгновение его лицо становится серьезным, а потом он тянется за текилой.

— Мне нужно выпить еще одну, — говорит он, не глядя на меня.

Я касаюсь его запястья, затем дважды сжимаю пальцы другой руки в воздухе у его лица, что-то вроде жеста, указывающего на говорящего человека.

Он щурится, читая жест.

— Нет?

— Слишком много, — говорю я, на что он фыркает. — Я не хочу, чтобы ты уснул на мне.

Клейтон приподнимает бровь.

— Ты хочешь, чтобы я переспал с тобой?

— Я этого не говорила! — Я понимаю, что он дразнит, но Клейтон смотрит на меня так, будто я именно это и сказала. Снова показываю ему жест: «Нет». — Правильно делаю? — повторяю жест, дважды сжимая два пальца.

Дьявольская улыбка появляется на его губах.

— Разве не так у нас появились проблемы? Урок языка жестов?

Я краснею и откидываюсь на спинку дивана, скрещивая руки на груди. Клейтон смеется, затем наливает себе стопку. Бросив на меня дерзкий взгляд, он выпивает текилу. В его глазах появляются слезы, и он довольно сильно ударяет стопкой по столу. Вытирает рот тыльной стороной ладони и встречается со мной взглядом, пока откидывается на спинку дивана. Затем спрашивает:

— Так почему Техас?

Я пожимаю плечами.

— Хорошая учебная программа.

Кажется, он не смотрит на мои губы. Клейтон наклоняется ко мне, облокотившись на руку, лежащую на его коленях, а темные глаза устремлены на меня. Он смотрит так, словно проникает в мои мысли. Я тоже откидываю голову на спинку дивана, копируя его и глядя в ответ.

В мгновение ока, настолько быстро, что я вздрагиваю, он выхватывает свой телефон из моей руки, печатает на нем и показывает мне экран:

Что плохого в Нью-Йорке, что тебе пришлось проделать весь этот путь сюда?

Его вопрос заставляет меня выпрямиться, словно эти слова на экране ударили меня по лицу. Снова слышу крик Клаудио. Вижу неодобрительный взгляд сестры. Представляю, как мама наполняет очередной чертов бокал шардоне и игнорирует меня. Представляю пустые ряды кресел в театре, с ужасом ожидая дня, когда они будут заполнены.

А потом я думаю об узле в животе, который образовался из-за секрета, что я храню. Секрет, который я скрывала ото всех, кого до сих пор встречала. Как я могу завести здесь настоящих друзей, если не могу быть честна ни с кем из них? Я лгунья. Была ей с того момента, как ступила на территорию кампуса.

Если верить слухам, Клейтон тоже в некотором роде изгой. Мы оба по-своему скрываемся от того, что люди думают — или могли бы думать — о нас. Я чувствую, что между нами гораздо больше общего. Чувствую себя в безопасности.

— Я хочу тебе рассказать кое-что, — бормочу я и отвожу взгляд, — но… ты не можешь никому рассказать это.

— Не могу никому рассказать? — переспрашивает он, чтобы убедиться, что понял меня правильно.

Я сурово смотрю ему в глаза.

— Да. Это секрет.

— Секрет, — повторяет он, и его взгляд становится не менее суровым.

Я сжимаю губы и беру телефон. И печатаю все. Упоминаю своих родителей, и кто они. Пишу, что оказалась здесь, потому что мой отец знал кого-то в администрации и потянул за нужные ниточки. Печатаю, что это меня смущает, потому что хотела лишь нормальный университетский опыт и никакого особого отношения. Я не хотела, чтобы кто-либо знал о моей семье. Закончив набирать, я целую минуту смотрю на текст, раздумывая над тем, чтобы все удалить и не показывать Клейтону.

Но затем, глубоко вздохнув, закрываю глаза и возвращаю телефон.

Я так боюсь его реакции. Не знаю почему, но кажется, что этот маленький факт может разрушить все. Конечно, он хотел узнать меня получше, но, возможно, сейчас поменяет свое мнение. Либо так, либо начнет себя странно вести.

После слишком долгой паузы, осмеливаюсь открыть глаза и посмотреть на Клейтона. Кажется, он все еще читает или перечитывает мой мини-рассказ. Спустя секунду он поднимает голову, позволяя телефону упасть на свои колени.

— Извини, — выпаливаю я. — Я не пыталась никому лгать. Просто хотела начать все сначала. Просто…

— Начать сначала, — невнятно бормочет он. — Я бы… Я бы тоже хотел начать все сначала.

Его слова пробуждают во мне все дурные предчувствия. О чем Клейтон умалчивает? Есть ли правда в тех глупых слухах о нем? Почему никто не хочет быть со мной откровенным, и меньше всего сам Клейтон? Хотела бы, чтобы он сам поделился информацией, как только что сделала я. Пожалуйста, Клейтон, не заставляй меня вытягивать ее из тебя.

— Я никому не скажу, — говорит он, его темные глаза встречаются с моим обеспокоенным взглядом. — Наш секрет.

Он сжимает кулак и дважды подносит его к губам, дотрагиваясь до них большим пальцем.

Я повторяю жест за ним.

— Секрет? — бормочу я.

— Секрет, — подтверждает он.

Я благодарно улыбаюсь, несмотря на беспокойство, которое все еще крутится в животе.

— Значит, — бормочет он, — ты… знаменитость?

Я фыркаю.

— Моя мать. Может, когда-нибудь моя сестра. Но не я. Я — ничто. Я — никто.

— Нет, — хмурится он. — Ты Деззи Лебо.

— Дездемона, — говорю я, произнося имя по слогам. — Это мое полное имя.

— Дезермона, — медленно повторяет он.

Я быстро набираю на его телефоне правильно и показываю ему.

— Дездемона, — повторяю я, когда его взгляд возвращаются к моим губам. — Шекспировская Дездемона. Из «Отелло».

— Шекспир, да, — говорит он.

— Родители назвали мою сестру Селией, — продолжаю я. — Ну, знаешь, из пьесы «Как вам это понравится» Шекспира. Ее назвали в честь женщины, которая влюбилась и заполучила свой хэппи-энд, а меня — в честь женщины, задушенной подушкой. Но ты, конечно, знаешь это.

Хотя Клейтон сосредоточен на моих губах, у меня такое чувство, что он не все понял. Его, кажется, клонит в сон, или это вина алкоголя. То, как он изучает мои губы, вызывает ощущение, что он хочет снова поцеловать меня.

Я на сто процентов уверена, что позволю ему это сделать, и настолько же убеждена, что мне не хватит сил устоять во втором раунде борьбы на диване.

— Мне пора идти, — бормочу я.

После моих слов по лицу Клейтона пробегает тень разочарования. Он поднимает голову и говорит:

— Ты уверена?

— Уже поздно, — говорю я, не утруждая себя проверкой времени, хотя уверена, еще нет и одиннадцати. — Мне нужно выучить реплики к понедельнику. Их, правда, много.

Не похоже, что ему нравится то, что я говорю. Теперь разочарование на его лице труднее скрыть. Алкоголь выдает его, показывая все истинные чувства, которые он пытается скрыть от меня.

— Мне нужно идти, — повторяю я.

— Не уходи, — еле слышно просит он.

— Извини. — Я встаю с дивана.

Клейтон вскакивает на ноги так же быстро, как и я, хотя его колено при этом ударяется о кофейный столик.

— Ты уверена?

Это уже второй раз, когда он спрашивает об этом. И да, я не уверена. На самом деле, я хочу остаться. Хочу повалить это мужчину на пол и съесть живьем.

— Да, — говорю я вместо этого.

— Могу я проводить тебя до общежития? — внезапно спрашивает Клейтон напряженным голосом.

После того как на него сегодня напали, и вспоминая о предупреждениях Виктории в мой первый день здесь, я быстро киваю.

Мы молча пересекаем территорию кампуса. Из кустов не выпрыгивают ниндзя, из-за угла не появляются головорезы в лыжных масках. В какой-то момент, когда мы покидали квартиру, я засомневалась, что это хорошая идея, ведь непонятно, он пьян или просто «навеселе». Но сейчас, когда мы идем по безлюдному кампусу ночью, понимаю, что невероятно благодарна тому, что Клейтон идет рядом. Лучшего эскорта, чем он, мне не найти — он не похож на человека, с которым хочется связываться.

Мы чересчур быстро добираемся до общежития. Жаль, что прогулка не длилась несколько часов.

Достаю свой телефон и печатаю сообщение, потом направляю на Клейтона слишком яркий экран, из-за чего он щурится, пока читает:

Спасибо, что проводил меня, Клейтон.

Он хмуро смотрит, пока читает, выхватывает телефон из моих рук и некоторое время что-то печатает на нем. Собираюсь поинтересоваться, почему так долго, когда, наконец, телефон возвращается ко мне. Я читаю:

Я вбил тебе свой номер и запомнил твой. Надеюсь, это нормально.

Напишешь мне как-нибудь?

Чувствую, как сердце начинает бешено колотиться. Не могу сдержать глупую улыбку, которая появляется на моем лице. Киваю ему с бо́льшим энтузиазмом, чем намеревалась.

— Спокойной ночи, Деззи, — бормочет Клейтон, даря мне звук своего мягкого бархатного голоса.

— Спокойно ночи, Клейтон, — отвечаю я, беззвучно шевеля губами, и захожу в общежитие. За мной с грохотом захлопывается дверь.