Чувства на камеру

Глава 8

Эйден

— Теперь твоя очередь задавать вопрос, — говорит Мэгги.

Ее слова выводят меня из той ямы, в которую я погрузился, впитывая ее близость. Я так давно не был рядом с женщиной, что я жалко впал в некий транс из-за нее. Я киваю и задираю рукава свитера еще выше. Здесь теплее, чем я думал и я жалею, что не взял с собой что-нибудь менее ограничевающее в движении.

Ее взгляд падает на мои бицепсы. Она изучает мою кожу, начиная с участка с родинками ниже локтя и спускаясь к запястью в медленном осмотре. Я не могу удержаться и сжимаю пальцы в кулак. Я знаю, что это выпендреж — эгоистичная часть моего мозга сжимает сухожилия, чтобы она могла видеть мои мышцы. Я хочу, чтобы она знала: то, чего мне не хватает в росте, я компенсирую в других областях. Эта сила может поднять ее, если я захочу. На стойку. На стол. К стене.

Она может выбирать, черт возьми.

Ее взгляд переходит с моих плеч к моему лицу. Мы смотрим друг другу в глаза и ее зубы впиваются в нижнюю губу, а клыки оставляют отметины.

Ага.

Я абсолютно точно в полной заднице. Я хочу впиться зубами в ее губы и притянуть ее к себе. Я хочу проследить за очертанием ее рта большим пальцем и узнать пахнут ли ее губы апельсином.

— Какие вещи тебя бесят больше всего? — спрашиваю я. Это не самый актуальный вопрос, всплывающий у меня в голове, но самый уместный.

— Люди, которые не возвращают свои тележки для покупок. Если вы дееспособный человек, так подтолкните свою тележку обратно к маленькому держателю для нее.

— Есть ли научное название для держателя тележки? Должен ли я называть их МДТ? Гаражи для тележек? Парковки для тележек?

— Это физически больно, что я не могу достать свой телефон и исследовать эту тему тщательно.

— Эти ленивые водители тележек — это и меня раздражают. Возможно, мы сможем изучить их вместе. Мы бы быстрее справились с данными.

— Да, — говорит она. — Может, когда-нибудь.

Ее глаза сверкают и мне нравится эта легкость между нами. Приятно разговаривать с кем-то новым, без давления говорить правильные вещи. Это не свидание и не работа. Это не родительское собрание. Нет никаких обязанностей или ожиданий. Мы просто в моменте. Мы просто те, кто мы есть. И я рад просто быть с ней.

— Хорошо, очевидно вы не ненавидите друг друга, — зовет Джеримайя из-за камеры. Он показывает движением ассистенту сдвинуть фон влево на четверть дюйма и кивает, когда ему нравится новое положение. — Слава богу. Можете вы сесть поближе для еще нескольких кадров?

Мэгги и я двигаемся одновременно. Ее нога толкает мою. Мое колено ударяется о ее. Ее рука ложится на мое бедро. Пальцы впиваются в мои квадрицепсы, а ее ногти тянуться вверх по моим джинсам. Она держит меня за изгиб ноги мертвой хваткой.

Я втягиваю резкий вдох от прикосновения, застигнутый врасплох положением, в котором мы оказались.

— Черт, — визжит она. Ее лицо окрашивается в темный малиновый цвет. Ее рука все еще остаётся на месте в шести дюймах от моего члена, и я не злюсь из-за этого. — Извини.

— За что?

— По сути я тебя лапаю.

— Должно быть, не так уж и жаль, потому что ты продолжаешь это делать, — шучу я. Я улыбаюсь после того, как сказал это, надеясь разрядить обстановку. Она отсаживается, создавая между нами расстояние в несколько миль. — Эй. Я просто пошутил.

— Моё поведение было неуместно. Я не должна была…

— Мэгги. — Мой тон пронизан требованием, чтобы она посмотрела на меня, стилем речи, который я никогда раньше не использовал. Ее глаза неуверенно поднимаются и встречаются с моими. А вот и она. — Ты можешь хватать меня за бедра всякий раз, когда захочешь. Здесь достаточно места, чтобы за них могли зацепиться сразу несколько человек. Я не был в спортзале уже несколько недель. Мне даже понравилось, когда ты до меня дотронулась, но тебе надо было угостить меня ужином сначала. Я знаю, что я неотразим.

— О, Господи. — Она протягивает руку и легонько пихает меня в плечо. — Ты собираешься дразнить меня до конца дня?

— Несомненно. Мы ведь друзья, верно? Поддразнивание — это в порядке вещей.

— Знаешь, в отместку, возможно, я скажу тебе, какая у тебя нерабочая сторона.

— Это не было бы местью. Это была бы огромная помощь. Удивительно, что мое лицо до сих пор не сломало камеру. — Я поворачиваюсь к Джеримайе. — Извини, если я порчу твои снимки, парень.

Он не утруждает себя выглядыванием из-за объектива, приседая, чтобы сделать снимок под углом. Я слышу еще один щелчок.

— Это самая веселая работа, которая была у меня за последние месяцы. Пожалуйста, продолжайте в том же духе.

— Это большой комплимент, — шепчет Мэгги мне. — Он ездит по всему миру.

— Вау. Съемки двух дилетантов на складе в Вашингтоне лучше, чем Неделя моды в Нью-Йорке? Посмотрите на нас. Кто бы мог подумать?

— Кажется, мои плечи наконец-то оторвались от ушей. — она улыбается и поворачивает шею на бок. — Так вот каково это, быть расслабленным?

— Я не уверен, что расслаблялся с конца 90-х, так что я не в силах ответить.

— Ты сможешь ответить на мой следующий вопрос.

— Добей меня, Хьюстон.

— В двух словах расскажи мне, чем ты занимаешься.

— Дети. Рак.

— Ты доктор?

Сердце стучит в груди, громко и пронзительно. Я удивлен, что она его не слышит.

— Да. Конкретно, онколог. А ты? Чем ты занимаешься?

— Мозги. Хирургия. — Это едва ли громче шёпота, почти различимого в какофонии других звуков вокруг нас. Однако для моих ушей она почти кричит.

— Ни хрена себе, Мэгги. Нейрохирург? Это потрясающе. А я-то думал, что я крутой, а потом ты появляешься и сбиваешь меня с ног. И совершенно справедливо.

Она тянет за воротник своей рубашки. Я слежу за движением ее руки, когда она касается тонкой ткани и проводит пальцем вниз по горлу.

— Это не так уж и здорово, — подчеркивает она. — Мне много помогают. Я не делаю всё самостоятельно. В команде отсутствует «я».

Я нахмуриваю брови и скрещиваю руки на груди.

— Ты приуменьшаешь свои достижения или себя недооцениваешь. Почему?

Безрассудно — интересоваться этим, балансируя на грани из зоны «женщина, с которой я попрощаюсь через два часа» и переходя к опасной зоне «женщина, с которой я хотел бы познакомиться поближе, в то время как я трахаю ее до потери пульса».

— В прошлом мне говорили делать именно так — уменьшать мои достижения. — Мэгги кладет ладони на бедра. — Когда ты слышишь что-то так много раз, начинаешь в это верить.

— Кто бы тебе это ни сказал, он может идти на хуй. Похвастайся своими достижениями. В Соединенных Штатах меньше 4000 нейрохирургов, и я сижу рядом с одним из них. Привет всем! — Я повышаю голос, и все люди на съемочной площадке смотрят на меня. — Можем мы потратить минуту на то, чтобы оценить, насколько умна эта женщина? Она чертов гений и она сидит здесь, разговаривает со мной? Я везучий ублюдок.

Одобрения мелькает на лице женщины, с которой Мэгги разговаривала ранее во время ккладки и макияжа — ее подруга, наверное. Наконец-то показывает свое лицо Джеримайя, даря мне улыбку. Женщина сбоку прикрывает сердце рукой.

— Я потрясена, — говорит Мэгги, стараясь удержаться от смеха.

— Но ты гордишься собой? К черту всех остальных в этом мире. Прямо сейчас, если бы я снова спросил тебя, чем ты занимаешься, как бы ты ответила?

— Я нейрохирург. И я чертовски хороша в этом.

— Это моя девочка, — шепчу я и она становится совсем алой. — Разве это не звучит здорово?

— Звучит отлично. Во всех смыслах. — Она удерживает мой взгляд еще два-три мгновения, прежде чем опустить глаза к моим бедрам. Она задерживается там на мгновение, затем прерывает свои раздумья и улыбается Джеремайе. — Готовы к следующим сценам?

— Все делаем перерыв на 10 минут, а потом вновь соберемся для второй сценки! — говорит Джеримайя.

Мэгги встает и мчиться прямиком к своей подруге. Они вместе склоняют головы и говорят на приглушенных тонах. Я не могу пошевелиться. Все еще гоняясь за тем безрассудным кайфом, мои губы искривляются.

Она любит похвалу?

Я и впрямь чертовски везучий ублюдок.