Чувства на камеру

Глава 2

Эйден

— Ты меня возненавидишь. — мой лучший друг, Шон, ухмыляется с другого конца стола.

Его рука перекинута через спинку стула рядом с ним, красочный рукав татуировок выставлен на показ. Чернила спиралями расходятся по бицепсам, а мускулы едва не разрывают рубашку, в которую он одет.

Позер

— Я уже ненавижу тебя, — отвечаю я. Делаю глоток пива, алкоголь необходим, чтобы побороть головную боль в висках от громкой, пульсирующей музыки клуба, в который он меня затащил. — Я сваливаю в восемь вечера. Это дерьмо — отвратительное. Я хочу в свою постель.

— Через несколько минут ты захочешь еще.

Я поднимаю брови, и впервые с тех пор, как я вошел в это переполненное здание, где тела теснятся друг к другу, а запах пота и пролитых напитков пронизывает воздух, я нервничаю.

Мы с Шоном дружим уже много лет, еще с тех времен, когда мы встали рядом друг с другом в футбольной команде «Поп Уорнер» в начальной школе. Наше дружба охватывает десятилетия и включает в себя разводы, детей и контракты с НФЛ. Он самый молодой главный тренер в истории лиги, а недавно был назван «Самым сексуальным спортсменом», за что я его безжалостно дразню.

Он расцветает в центре внимания, тянется к людям, как мотылек к огню. Чем более общительным он может быть, тем больше разговоров у него будет, тем больше гала-вечеринок и мероприятий по сбору средств он сможет посетить: тем лучше. Его телефон постоянно светится сообщениями от семьи, друзей и его игроков, которые просят у него совета и мудрости. Все, кто общается с Шоном Холмсом обожают его; оживляющий маяк позитива.

А я? Этот клуб — место гребаных кошмаров. Я ненавижу толпу и шумные сборища. Моя работа детским онкологом чертовски напряженная и последнее, что я хочу сделать в конце четырнадцатичасовой смены, это сходить на «счастливый час» или встретиться с друзьями, чтобы поболтать допоздна. Я занимался всем этим, когда мне было 20 лет. Но в сорок пять я просто чертовски устал.

Шон написал мне и сказал, что нам нужно поговорить, и я согласился поехать с ним в Ад на Земле, если он пообещает купить выпивку. Бесполезное идея, поскольку его узнают везде, куда бы он ни пошел, женщины и мужчины собираться толпами возле него. За сегодняшний вечер мы получили три серии комплиментов, посланные нам, все от разных заинтересованных лиц, пытающихся привлечь его внимание. Мне все равно, с кем он пойдет домой. Я просто рад, что мне не придётся оплачивать счет.

— Что ты сделал? — Я отхлебнул глоток пива.

— Записал тебя кое-куда, — говорит он. Его уверенность немного ослабла, и я вижу, как он судорожно поправляет воротник своей рубашки. Выглядит она так будто он мог купить ее за десять баксов в «Walmart», но уверен, что она стоила не меньше двух сотен у какого-то дизайнера, о котором я никогда не слышал.

— Хорошо. Типа, благотворительный вечер? Я проверю свое расписание и…

— Фотоссесия, — перебивает он.

Я моргаю. Мой мозг мутнеет с каждой минутой, и четкие рациональные мысли становятся все сложнее формулировать с каждой выпитой бутылкой. Он не мог этого сказать.

— Можешь повторить, потому что, мне показалось, что ты за меня решил, что я хочу стоять перед камерой и быть моделью?

— Ты знаешь Джеримайю Портера?

— Кто это, черт возьми?

— Он местный фотограф. Снимал мою обложку для GQ в прошлом месяце и мы разговорились. Отличный парень. Я попросил его оставаться на связи по поводу предстоящих проектов и пару дней назад он позвонил мне с идеей для новой съемки.

— И ты подумал, что мне будет интересно? Твоему другу, у которого нет социальных сетей и который не знает, как сделать селфи?

— Направление, в котором он развивается, — это реальные люди, — продолжает Шон. Он откидывается на стуле и смотрит на меня. — Люди, которые работают с девяти до пяти, имеют некоторые недостатки и не похожи на тех, кого можно увидеть по телевизору. Когда он объяснил свое видение, я подумал, что ты идеально подходишь.

Я снова моргаю. Это должно быть шутка. Какая-то изощренная уловка, чтобы морочить мне голову, потому что я ни за что на свете не стану позировать перед камерой.

— Ты сошел с ума.

— Я еще не добрался до самого интересного. — Его губы раздвинулись в ухмылке. Такая улыбка заставляет трусики падать, а женщин чувствовать слабость в коленках. Мне хочется смахнуть с его лица эту глупую эйфорию. Ему повезло, что я нахожусь в состоянии опьянения, иначе я бы выскочил сейчас же отсюда и не потрудилась оглянуться, чтобы дослушать продолжение этого безумия.

— Не могу дождаться услышать, как же ты спасёшь ситуацию.

— Ты познакомишься с женщиной только в день съемки.

Да, должно быть я в хлам. Единственная моя реакция — это смех. Я откидываюсь назад, держась за бок и заливаюсь смехом. Пиво чуть не вытекает у меня из носа, и мне кажется, что я достиг такого уровня безумия, о котором даже не подозревал.

— Ты прав, — говорю я. — Это становится намного лучше. Фотографироваться с незнакомкой, которую я никогда не встречал. В окружении других людей, которых я не знаю. И моя фотография окажется в интернете. Нет, спасибо.

— Что если я скажу, что она красивая?

— Мне все равно, если она даже Энн, мать ее, Хэтэуэй. Это не изменит моего мнения. Ответ — нет. Если надо, могу повторить тебе по буквам.

— Энн Хэтэуэй твой звездный кумир? Серьезно? Я думал, что ты фанат Скарлетт Йоханссон.

Если бы взглядом можно было убивать, Шон опустился бы на два метра под землю, и я бы не испытывал угрызений совести.

— Ни за что. Я не буду этого делать. Извини, но твоему другу придется искать кого-то другого.

— Эйден. — Он вздыхает, в его голосе звучит раздражение, словно я не делал ничего, кроме как раздражал его на протяжении тридцати восьми лет. — С тех пор как Кэти ушла, твоя жизнь застой и скука. Ты не занимаешься ничем. Работаешь и сидишь дома.

— Мне так больше нравиться.

— Разве тебе не одиноко?

— Нет.

Не совсем. Но не так, как предполагает Шон. Я не хочу отношений. Я слишком занят работой и своим ребенком, отвожу ее на тренировки по плаванию и слежу за ее расписанием занятий. Добавим сюда еще попытки балансировать между собственным здравомыслием, то на свидания не остается времени. Поначалу люди думают, что моя профессия альтруистическая. Они слышат громкие слова: Рак. Доктор. Дети. И удивленно вздыхают. В мою сторону бросают такие прилагательные, как бескорыстный и важный, как будто я могу изменить мир. Позитив недолговечен, он длится лишь до тех пор, пока я не отключаю звук на телефоне на весь день, а сообщения останутся без ответа, потому что я занят и у меня нет времени рассказывать о своей любимой еде или идеальном свидании по смс. После этого женщины довольно быстро теряют интерес, и поэтому я начинаю очередной круг одиночества.

Хотя присутствие женщины было бы неплохо. Я очень люблю своего ребенка, больше всего на свете. Но в последнее время мне ужасно хочется, чтобы рядом был еще один взрослый, пусть даже на несколько часов.

Ночь или две физической разрядки и интеллектуальных разговоров, не вращающихся вокруг выступлений группы поддержки и платьев на осенний бал. Руки, не принадлежащие мне, скользящие под пояс моих джоггеров и обхватывающие мой член. Моя сперма падает не на живот, а куда-то еще…, например, в женское горло. Она сверху на мне, бедра сжимают мои, когда она скачет на мне до беспамятства. Провести весь день в постели, простыни смяты и испачканы, пока я поедаю ее под лучами восходящего солнца.

Блять

Слишком много пива. Недостаточно действий.

— Это не свидание, — продолжает Шон. — Это несколько часов общения. Послушай, Эйден. Для тебя будет полезно хоть раз сделать что-то необычное. Я думаю, ты хорошо проведешь время. У вас с этой женщиной много общего, так что тебе не захочется делать себе лоботомию, когда ты будешь с ней разговаривать.

— Что? — я фыркнул. — Она еще и врач, который предпочитает сидеть дома, а не встречаться с друзьями, которые навязывают ей всякую ерунду? — Шон снова усмехаеться мне, молчаливо подтверждая это, и воздух уходит из моих легких с неровным выдохом.

— О, черт.

— Она доктор. Красивая. Чертовки умна. Джеримайя считает, что вы отлично поладите.

Я киваю проходящему мимо официанту, чтобы он принес еще один напиток. Черт, даже этого пива будет недостаточно. Мне нужно что-то покрепче. Например, тесак в череп или целая бутылка водки. То, что Шон назвал ее красивой, пробуждает во мне что-то темное, торнадо. Это ревность, что он увидел ее первым? Разочарование от того, что она, вероятно, уже поговорила с ним и влюбилась, как все остальные женщины?

— Это важно для тебя? — спрашиваю я. Должно быть. Он бы не стал записывать меня на то, что, как он знает, я возненавижу.

— Да. Джеримайя пришел ко мне с просьбой о помощи. Ты знаешь, что я большой сторонник малого бизнеса. Конечно, он признанный в своей индустрии, но конкретно этот проект для него особенный. За то время, что мы провели вместе, он был очень мил со мной, и я подумал, что могу отплатить ему за любезностью.

— Хорошо. — Чувство вины срабатывает, жалостно дергая меня за сердечные струны. — Я сделаю это. Но ты в большом долгу передо мной.

— Поверь мне, Эйден. — Улыбка Шона вернулась на место. Он тянется ко мне и прижимает к плечу. — Думаю, после того как все будет сделано, ты будешь благодарить меня.