Дальний и Ближний

Глава 34

Тупо смотрю в потолок, изучая рисунок на потрескавшейся штукатурке.

Мысли, которые всю ночь разрывали голову, улетучились. Сейчас там пусто.

Вяло моргаю, пытаясь не заснуть.

У меня забирают Белку…

И как я без неё буду?

Звук открывающего металлического замка оглушает, прорезая тишину.

Входит высокий мужчина лет тридцати в черном и недёшевом костюме. Не похож на наших. Наши поскромнее выглядят.

— Морозов, на выход, — кивает мне.

Подхватываю сброшенную кофту и куртку, натягиваю на ходу, следуя за ним.

Ведёт на второй этаж в кабинет. От яркого утреннего света, бьющего в окно, щурюсь. В тех местах, которых я здесь побывал, так светло не было.

Ко мне бросается Дикий, скулит и облизывает, радуется встрече. И что самое странное — он без намордника.

— Привет, дружище! — треплю его, присаживаясь перед ним на корточки.

— Я пытался его покормить, но он отказывается, — наблюдает за нашей встречей брюнет.

— Он не ест с чужих рук.

— Хороший пёс! — слегка натягивает уголок рта в попытке улыбнуться.

На щеке появляется выразительная ямочка.

— Не побоялись намордник снять? — смотрю на него снизу.

— Я знаком с такими собаками. В моей семье десять лет стафф жил. Знаю, как с ними обращаться. Да и не понравился ему здесь, похоже, только капитан Аксёнов. Вот на него рычит и лает. Но я его понимаю, мне он тоже не понравился.

— Это вы из Москвы прилетели? — догадываюсь.

— Да, — ставит на стол небольшую коробку. — Ваши вещи. Проверьте, всё ли на месте.

Перед тем как меня посадить в камеру, дежурный отобрал, оставив только сигареты, и вместо зажигалки дал спички.

— Да, всё, — проверяю.

— Вы можете быть свободны, — отворачивается от меня и берёт какую-то папку.

— А Алина?

— Алина? — приподнимает на меня глаза, словно слышит имя впервые. — Ах, да… Алину я завтра увезу в более надёжное место.

— На неё же простые алкаши напали, — понимаю, что моя девочка скоро будет для меня недоступна.

— Я не уверен. Есть детали, которые заставляют думать, что это было преднамеренное нападение.

— Например?

— Отсутствие света в подъезде. Может быть, конечно, и совпадение, но из-за этого мы не можем посмотреть записи камер. И ещё кое-что по мелочи. Лучше перестраховаться.

— Я хочу поехать с вами, — решительный настрой.

— Это исключено, — спокойно кладёт папку на стол. — У меня приказ забрать только девушку.

— Я могу пригодиться. Я умею стрелять, у меня есть разрешение. Несколько лет занятий самообороной.

— Я, как мужчина, понимаю ваши чувства, Глеб Александрович. Мне рассказали. Но, как спец, я против. Любовь мешает думать здраво и действовать с холодной головой. Вы можете всё испортить. А ещё у вас он, — показывает на Дикого. — Для его вывоза нужна куча справок и разрешение. Это займёт время, у нас его нет.

Обречённо вздыхаю, передёргивая руками.

— Увидеться с ней хотя бы можно до отъезда? — последняя надежда.

— Нет.

— Ну, так же нельзя! — рвёт меня.

— Можно, — равнодушно.

А сначала ты мне показался нормальным мужиком. Оказался такой же козёл, как и все здесь.

— Пошли, Дикий! — вывожу собаку в коридор.

Надеваю ему намордник и на выход.

На улице валит хлопьями снег. Всё уже заметено. Хорошо ветра нет и не холодно.

До дома около получаса пешком и я решаю прогуляться.

Дикий радостно прыгает рядом, ловя на лету снежинки.

Мне бы твою безмятежность.

На точке стритфуда покупаю два пян-се* и воду. Для себя прошу посыпать маласянь**.

Устраиваемся на небольшом заборчике спиной к дороге.

Отдаю пирожок без приправы Дикому. Больше суток голодный. Пою водой прямо из бутылки. Потом сам медленно жую, задумавшись и не чувствуя вкуса. Аппетита особо нет. И глядя в жадные глаза пса, отдаю свой пян-се ему, убрав тесто с приправой.

Сзади раздаётся сигнал машины.

Серенькая Королла прямо напротив нас.

Я таких не знаю.

Открывается окно.

— Садитесь, — кивает назад москвич.

— Мы и ножками дотопаем, — не хочу больше с ним общаться.

— Садись! Поговорить надо.

С небольшим желанием сажусь на спереди, а Дикого назад.

Несколько минут едем молча. Фэйс даже не смотрит на меня, но едет в нужном направлении.

— Вы поговорить хотели, — напоминаю ему.

Он прикладывает палец к губам и показывает глазами на аудио панель.

Намёк на то, что нас слушают.

Усмехаюсь.

Москвич сворачивает в переулок, в конце него выход на набережную.

Отходим подальше от машины к Амуру.

Спускаю Дикого с поводка, пусть побегает.

Фэйс достаёт пачку сигарет и протягивает мне.

— У меня есть, — вынимаю из кармана.

Закуриваем. Молчим.

Москвич всматривается в противоположный китайский берег.

— Никогда не видел так близко заграницу, — выпускает дым. — Вроде вот она, всего в двух шагах, а нельзя. Сколько здесь метров?

— Семьсот пятьдесят вроде…

— О! Даже километра нет. Минут за пятнадцать можно дойти.

— Рискните.

— Бегают?

— Бывает…

— Ловят?

— А вы как думаете?

— Давай на «ты». Мы не в кабинетах.

— О’кей, — соглашаюсь. — Очень странно, что ты своим не доверяешь.

— А они мне не свои, — глубоко затягивается. — Своим я доверяю. А этим нет.

— Почему?

— Интуиция. Алина не рассказывала ничего? — смотрит вопросительно.

— Что-то рассказывала, но теперь я сомневаюсь, что это была правда.

— А про Аксёнова?

— Знакомый, который помог ей переехать к нам.

— Ясно. Странный тип…

— Согласен. Она его побаивается, но почему — не говорит.

— И не скажет. Сама не знает, — задумчиво.

— Как это?

— Так это, — не вдаваясь в подробности. — Он умеет.

— Ты её на совсем увозишь?

— Нет, — закуривает вторую сигарету. — Пока сюда летел девять часов, чуть уши не опухли от желания курить, — объясняет. — В начале марта будет суд. После него Алина вернётся к прежней жизни.

— Суд? Над кем?

— А это тебе знать не положено. Не волнуйся! Я с неё глаз не спущу всё это время. Если с ней что случится — с меня три шкуры снимут. Ну, и с работы попрут, естественно. Ещё и с волчьим билетом. Меня потом даже охранником в супермаркет не возьмут, — усмехается.

Во мне начинает подниматься ревность.

Алина и он вдвоём двадцать четыре на семь. А мужик он на вид нормальный, подобные девчонкам нравятся. Как говорит Ксюха — брутал.

И мне такое соседство рядом с Белкой не по кайфу.

— Поехали, — говорит, докурив сигарету.

— Куда?

— Собаку надо домой отвезти, а то туда с живностью не пускают. У них своя. С усами и шестилапая, — шутит.

Да ладно⁈

Мы едем ко мне. Москвич поднимается со мной.

— Можно? — просит разрешение осмотреть квартиру.

— Да.

На кухне накладываю Дикому побольше корма и наливаю воды в миску.

Гость внимательно осматривает вещи в комнатах. Заглядывает под стол, подоконники, шторы и каждый угол.

Подходит и раскрывает ладонь. Три жучка. Я их в армии видел.

— Один здесь, другой в спальне, третий на кухне.

Я ничего не могу сказать. Я уже понял, что нас слушали, ещё при допросе.

— Не понимаю, как их могли поставить, когда он почти всегда дома? — смотрим на Дикого.

— Значит, воспользовались вашим отсутствием на прогулке.

— Может быть, поэтому он был такой беспокойный? Почувствовал присутствие чужого в доме, а я прохлопал.

— Беспокойный? Теперь понятно, чего он так Аксёнова невзлюбил. Не думал, что здесь нач отдела лично по квартирам работает. Для этого подчинённые есть. Нам пора, — взгляд на часы.

— Пока, зверюга. Не скучай, — прощаюсь с Диким.

*Пян-се — пирожок из дрожжевого теста с начинкой из мяса, лука и капусты, приготовленный на пару.

** Маласянь — острая китайская приправа.