Дело драконьей бабушки, или Верните мне Новый год!

Глава 18

*Чарр Стравински

В комнату бабушки я входил не без внутреннего содрогания. Если мои догадки были верны, то кто-то провел над бабушкой чудовищный старинный ритуал. Но кто?! И зачем ему понадобилось ее убивать?!

В комнате было холодно, как в холодильной камере. Магия стазиса охраняла тело от разложения. Задернутые шторы перекрывали уличный свет. В спальне княгини было уныло, печально и тревожно.

Включив магическим хлопком свет, я еще раз окинул взглядом помещение. Стараясь увидеть всё как в первый раз, без каких-либо предубеждений или версий, я постарался запечатлеть в памяти каждую деталь.

Положение тела бабушки напротив часов явно не было случайно. Кто-то искусственным образом высвободил магию из старинных часов, и та могла ударить по единственному, находившемуся в живых, человеку.

По бабушке.

Но где тогда сама магия? Куда она впечаталась и как изначально выглядела?!

… Мне до сих пор не верилось, что часовой мастер Чокнер вселял в свои часы частичку дракона, чешуйку или косточку. Это было бы слишком непривычно для нашего восприятия. Даже опасно! Нет, я, конечно, доверял магии Чокнера – на то он и мастер, но при мысли о том, что ради своего дела он убивал ни в чем не повинных драконов, меня бесила.

Он сам был рожден с редкой драконьей кровью, как он мог?!

Впрочем, это были лишь мои догадки. Внутри часов что-то находилось. То, что поддерживало их в магическом поле нашего мира. То, что защищало от климатических катаклизмов (несколько напольных часов авторства мастера Чокнера стояли в королевской оранжерее и в малом розарии королевского дворца), от неумолимого хода времени, награждающего царапинами и зазорами любое деревянное изделие, от гнёта старости, проявляющееся ржавчиной и коррозией…

Да, часы мастера Чокнера работали на особенной магии, никогда не ломались, не требовали подзаводки.

И это уже давно перестало всех удивлять.

Да… А теперь они треснули.

Трещина шла поверх циферблата, она была настоль явной, что не заметить ее было невозможно.

Подойдя поближе, я поднял руки и дважды продиагностировал часы на магическое содержимое.

Пусто. Совсем…

Значит, кто-то умышленно вызволил оттуда магию.

Но кто?!

Я еще раз внимательно осмотрел комнату в поисках подсказки. Наткнулся взглядом на хрустальную вазочку у изголовья и почувствовал, что плитки шоколада в спальне княгини Стравински – и есть ответ всему.

У бабушки была аллергия. Она никак не могла есть его, не ела даже с крошечными вкраплениями в мороженом или печенье. Нигде! Даже один горьковатый запах шоколада вызывал у нее выпь на лице и постоянное чихание.

Но… Шоколад приготовила неделю назад Эльдора – так сказал Генрис. И, в то же время, она ездила к себе домой и вернулась вчера вечером. Вернулась не с пустыми руками, а с яблочным вином, которое бабушка никогда не любила. Получалось, что Эльдора сделала что-то такое, что лишило бабушку жизни. И вот тут я почувствовал себя не окрыленным от разгадки, а наоборот, загнанным в тупик: Эльдора не обладала магическими навыками, она ни в малейшей степени не могла выпустить самостоятельно магию из часов.

И мало кто из современных магов мог, иначе я бы слышал о таком случае.

Нет, у нее был соучастник. И, сколь ни горько было это сознавать, нужно допросить сестру так, чтобы она призналась. И вот здесь мне бы пригодился помощник. Жаль, что Паскаль так не вовремя вышел из строя.

Кто знает, может, всё это связано с черным колдовством по соседству.

…Я снова запечатал комнату, накинув предварительно на нее стазис. Да, чужеродное вмешательство объясняло многое. Но кто заказчик? Кому нужна смерть княгини?

Ничего толкового мне не приходило в голову – бабушка ни с кем не конфликтовала, со всеми поддерживала вежливые отстраненные отношения. Однако, кому-то этого было мало, и он задумал убийство. Интересно, чем прельстили Эльдору? По законам нашего королевства единственным наследником рода Стравински являюсь я. Эльдора – дочь дочери бабушки, она не имеет права наследовать титул и состояние. Ей ничего не светит даже в случае моей смерти.

Я поднялся в свой кабинет, закрыл дверь на ключ и достал письмо из шкатулки. Пробежался глазами и с досадой смял его.

Пока что мне дают времени до завтра, чтобы разобраться во всем самостоятельно. Вот уж, настоящее драконье спасибо!

Я позвал Генриса и решил попробовать разговорить Эльдору после ужина. А заодно, внимательно понаблюдать за ней. Мауссы и Зельбурги могли быть соучастниками преступления, раз их встреча с Эльдорой условлена заранее за ужином. Они – достаточно аристократичные и родовитые семейства, чтобы не побояться пойти против правил и гнуть свою линию. Они вполне могли бы…

- Стоп-стоп-стоп! – произнес вслух я и хлопнул ладонью по столу, - Так я буду подозревать всех подряд и забью тревожностью драконью интуицию. Нет. Надо отпустить ситуацию, отставить ее и выяснить, почему шоколад не покупался в кофейне, а готовился у нас в доме.

- Звали, господин? - Генрис с поклоном подошел к моему столу.

- Приведи ко мне Джорджа.

- Слушаюсь, господин…

Пока слуга ходил за поваром, я размышлял.

Что ж, пока выясню подробнее про шоколад. И про приказы княгини. Сдается мне, что в них было что-то необычное. И вообще, бабушка должна была вести себя странно. По закону жанра – должна! Если рассматривать версию естественной смерти…

- А вечером… Я сделаю свой ход! - улыбнулся своим планам я, скрещивая пальцы.

…Плюс не стоило скидывать со счетов остатки вишневого компота в графине под кустом.

***

Часы в гостиной пробили восемь часов вечера. Дэйра внесла последний букет в столовую и поправила вышитые салфетки. Праздничный стол был украшен любимыми бабушкиными цветами: фиалками, гиацинтами и белыми тюльпанами. Три вазы с цветами стояли на столе, одна – на каминной полке, и две маленькие с крошечными фиалками – на приставном столике с алкогольными напитками.

По традиции Чудогодие следовало встречать с широким размахом. Праздничный стол, как символ изобилия и благополучия, должен быть уставлен деликатесными лакомствами, любимыми блюдами и напитками семейства. Именно к Чудогодию бабушка распоряжается достать серебряные старинные подносы, доставшиеся ее мужу по наследству от его отца. А тому – от его прадедушки, прадедушке от прапрадедушки и так далее…

Слуги начищают серебро, протирают хрусталь и фарфор. Подготовка к Чудогодию начинается задолго до самого праздника.

И повара начинают готовиться к Чудогодию тоже примерно за месяц до торжества. Джордж маринует овощи, засахаривает фрукты и ягоды для десертов и пудингов. Несколько видов желе, мороженого, готовится им за недели до торжества.

Бабушка любила позвать не только родных, но и приятных ее сердцу людей на свой день рождения.

И только тетя Ксинель всё никак не может смириться со своей гордостью и несколько лет пропускала эти семейные торжества, не приезжая и не поздравляя мать. Они с мужем отмечали Чудогодие отдельно. И лишь иногда отпускали к бабушке свою дочь.

Да, тети Ксинели претит сама мысль, что всё наследство достанется мне.

Однажды я стал свидетелем их разговора с бабушкой. Я был мал и мало что понимал в законах. И только потом, вспоминая яркие моменты детства, удивлялся этим бесконечным разговорам об одном и том же.

- Ты сама должна была уступить всё Чарру! – кричала тётя, - Ты живёшь за чужой счет. Ты незаконно пользуешься богатством отца!

- Я и уступила Чарру. Позволь напомнить тебе, что я - его опекун, - отвечала тогда бабушка.

- И ты мне даешь слово, что в его двадцать лет ты отдашь ему имение, все наши родовые активы, перепишешь на него имущество?.. Сама станешь его приживалкой?!.. – тётя Ксинель орала так громко, что ее могла услышать даже прислуга на кухне.

В детстве я чувствовал неловкость из-за ее поведения.

- Тебе мало состояния твоего мужа, лорда Боррэя? – бабушка не поддавалась на провокации и никогда не кричала в ответ, - Ксинель, ты неблагодарная жена.

- Это ты – неблагодарная. Сокровища рода Стравински тебе не принадлежат! Ты… намерена пользоваться всем незаконно! А моя дочь… растет без приданого!.. Без малейшей надежды на удачный брак.

- Эльдоре всего шесть. Рано ты пророчишь ее замуж, - отвечала бабушка.

- Уже в пятнадцать можно выйти замуж! – громко возмущалась тётя, - Что мне ей сказать? Что она бесприданница?.. Что она не сможет выбрать себе достойного мужа?!..

- Если у вас такие сложности с деньгами, не лучше ли поэкономнее заказывать себе наряды? – рассудительно отвечала бабушка, - Слышала, что на премьеру последней оперы ты заказала очень дорогой наряд. Моя портниха слышала от портнихи княгини Маусс, что ты взяла эти редкие серебристые кружева…

- Не слушай сплетни, мама! Кружева эти - обычные. Подумаешь, чуть дороже простых белых. Я сама – молодая женщина и должна блюсти себя в обществе…

- Ты и блюди, - кивала бабушка, - До меня дошли слухи, что ты кокетничала с графом Зельбургом. Разве это достойно дочери рода Стравински? Ты уже сделала свой выбор, вышла замуж за лорда Боррэя!

- Хм... – последние слова тётя проигнорировала. Она запальчиво ответила: - Должна же я выглядеть на премьере прилично, как аристократка?!

Дальше я этот разговор не слушал, оттенки кружев меня никогда не интересовали. Как и расценки на вечерние платья.

Но я запомнил, что тетя Ксинель не любит меня и мою семью, к тому времени уже трагично погибшую.

- Вот если бы был жив Карл, вот тогда! – тетя Ксинель была худая и высокая. «Прямая, как палка» - говорила бабушка. Такими же были и ее суждения: дерзкими, безапелляционными, которые летели прямо тебе в лоб.

… Отбросив грустные воспоминания, я вернулся к настоящему. Выдернул из букета фиолетовый цветок на тоненькой ножке и вставил в золотую бутоньерку в виде узкой вазочки. Бабушкин подарок...

Хорошо, что Генрис уговорил Эльдору мне ее отдать. Всё-таки… праздник. И я должен был ее надеть в память о своей бабушке.

С минуту на минуту должны были сойти вниз Эльдора с Лизой, прийти гости. Я стоял возле камина и отрешенно созерцал рыжие язычки пламени.

Время тянулось медленно…

Девушки не спешили.

Первым приехал граф Маусс. Худой мужчина средних лет, он уже обзавелся гладкой блестящей лысиной, хотя темные волосы над его ушами были без седины.

Он был одет празднично, как и подобает в Чудогодие: в черный блестящий фрак с темно-бордовой бабочкой, которую он постоянно поправлял.

И всё время улыбался. Улыбался так, словно одно только мое присутствие приводило его в дикий восторг.

Я не понимал, почему бабушка решила пригласить именно его на встречу Чудогодия. Неужели она так сблизилась с ним? Или ей нужно было о чем-то его попросить?

Мауссы были пронырливыми, имели связи в королевских кругах. По слухам, могли достать всё, что угодно. Вот только если бабушке было что-то нужно, что-то редкое и особенное, то почему она не попросила этого у меня?

Очень странно. Я поздоровался с графом и предложил ему выпить аперитив.

Приторность и навязчивость в его облике отталкивала меня с самого первого дня знакомства. Но знакомство и хороший тон я поддерживал. А как иначе? В наших аристократических кругах не принято враждовать.

Аристократы никогда не показывают своего истинного отношения к человеку. Особенно, если оно негативное.

- Князь Зельбург задерживается, - констатировал Маусс, - А где же дамы?

- Дамы? – напрягся я.

Откуда Мауссы узнали про Лизу? Среди слуг пригрелся шпион?

- Мадам Стравински и мадемуазель Эльдора разве не будут присутствовать на ужине? – легонько удивился Маусс.

Меня отпустило.

Действительно, дамы.

А я, похоже, уже смирился со смертью бабушки. Оттого и не подумал, что гости ожидают увидеть ее.

- Бабушка чувствует себя неважно. Спускаться к ужину не будет. Зато… ее место займет одна наша дальняя родственница, приятная особа.

- О, дальних родственниц я люблю, - просиял Маусс, хотя, казалось бы – куда уж больше? – Слышал, супруга Зельбурга покинула его в прошлом месяце. Ему нужно проветриться, развеселиться. Знакомство с вашей родственницей поможет ему отвлечься от грустных мыслей…

- А как же вы, граф? Так и покинете этот мир холостяком? –

- Я еще не встретил свою единственную… Надо будет, помру холостяком! – беспечно заявил граф.

После первой рюмки аперитива глаза Маусса заблестели слишком загадочно. И я решил рискнуть, выведать хоть что-нибудь о причине, по которой бабушка его пригласила:

- Княгиня хотела у вас что-то вызнать?

- О, ну это такой деликатный момент… Я не вправе говорить об этом… Вы меня понимаете?..

Мужчина замялся. Почувствовав его колебание, я предположил:

- Уж не со мной ли связана ее просьба?

- Вы очень проницательны, князь. Могу ли я вас так звать? – Маусс снова как-то нервно дернул за краешек своей бабочки, - Вы ведь наследник фамилии Стравински, наследник титула. Не очень понимаю, почему вы не пользуетесь им. Слышал, при дворе вас высоко ценят. Но не называют князем. Это как-то странно... Или связано с завещанием вашего дедушки?.. Нет, не мое это дело. Простите, я увлекся…

Воспользовавшись смущением гостя, я снова налил ему аперитив.

А Маусс снова дернул себя за бабочку, что снова привлекло мое внимание. Неужели мешает? На всякий случай я присмотрелся к типично мужскому аксессуару и, перейдя на магическое зрение, был порядком удивлен.

Оберег. Нет, защита от ментального вмешательства и… защита от магии самого низшего уровня. Вот так бабочка!

И чего же так боится граф Маусс у меня в гостях, что надел ее? И почему всё время оборачивается и смотрит в сторону лестницы, будто ожидает чего-то?

- Князь Зельбург! – объявил Генрис, и в столовую вошел еще один давний знакомый.

Протягивая ему руку, я сразу перешел на магическое зрение.

И снова был удивлен!..

Зельбург, полноватый высокий мужчина с бесноватым взглядом и постоянно растрепанными русыми волосами, с головы до пят светился, как праздничная гирлянда! Амулет от порчи красовался на левой руке в виде золотого браслета. На шее висела цепочка, заговоренная от ментального вмешательства. На щиколотке правой ноги я увидел еще один амулет от ментального вмешательства, усиливающий тот, что выше.

Забавно. И весьма любопытно – чего они опасаются?

- Аперитив? – как радужный хозяин, предложил я.

- С удовольствием! – встряхнул руками Зельбург и покрутил зачем-то массивный золотой перстень на левой руке.

Неужели заговоренный на яды? Давно такие не встречал – не принято в наши времена травить конкурентов. В криминалистике подобные случаи встречаются редко раз в пять – десять лет. Уж я-то знаю!

Пока наливал янтарный напиток в крохотный бокальчик, с интересом поглядывал на перстень, пытался просканировать его на возможные заклинания.

Параллельно улыбался и разговаривал о погоде.

- Дамы запаздывают… - князь с удовольствием отпил, потом причмокнул и восторженно произнес: - Какая редкость! Из запасов вашего дедушки?

- Да, последние две бутылки остались, - рассеянно отозвался я.

Чем больше концентрировался на перстне, тем неприятнее становилось: я чувствовал, знал, что на него наложены магические заклинания. Но толком не мог их распознать. Без касания не мог.

А значит, цепочки и перстень заговаривали разные маги. И над перстнем работал маг высокой квалификации.

И это совершенно в корне меняло дело. Зачем Зельбургу защищаться с таким рвением? Да еще передо мной?

Или его дела так плохи, что возможно покушение?

Мысленно я вспомнил, рассмотрел и взвесил все сплетни, новости касаемо двух уважаемых семейств. Нет, ничего в обществе насчет Зельбургов и Мауссов не говорилось. Никаких скандалов, банкротств. Всё чинно и спокойно. Да, в прошлом месяце умерла жена Зельбурга. Но она долго болела, около пяти лет, и исход, к сожалению, был ожидаем.

Теперь он вдовец. Не такой уж и безутешный с виду.

- А вот и дамы! – воодушевленно вскликнул Маусс и вслед за ним я поднял голову и уставился на вошедших.

Мое сердце пропустило удар и остановилось.

Нет, определенно дело принимало дурной оборот.

Очень дурной…