Джоуи

ГЛАВА 47

Макс

Она врезается в меня, словно дар небес.

Я прижимаю ее к себе, крепко обхватываю руками. «Детка, я держу тебя». Я выдыхаю с облегчением, мои губы прижимаются к ее волосам, а она зарывается лицом мне в грудь.

«М-Макс», — выдыхает она, ее сердце колотится у меня в груди.

Данте шагает к открытой двери, держа пистолет наготове.

«Он внизу лестницы», — говорит Джоуи. «Он ранен, и я не думаю, что он вооружен. Но будь осторожен».

Улыбка расплывается на лице ее брата, когда он смотрит в открытую дверь и убирает пистолет обратно за пояс брюк. «Ты сделала это, малышка?» — гордо спрашивает он.

«Конечно», — фыркает она.

Солнечный свет освещает Виктора Пушкина, когда он встает на колени, из его бока торчит кухонный нож. Он собирается вытащить его, но Данте останавливает его, поднимая на ноги и заламывая руки за спиной. Если Виктор сейчас вытащит нож, он, скорее всего, истечет кровью по дороге домой. Это будет смерть гораздо более милосердная, чем он заслуживает. Данте толкает его на парковку, и Виктор моргает от яркого света солнца, выкрикивая русские ругательства.

Джоуи делает глубокий вдох и вырывается из моих рук. Прежде чем я успеваю ее оттащить, она бросается на Виктора, царапая ногтями его лицо. «Ты злой, отвратительный кусок дерьма!»

Данте держит его, крепко держа руки за спиной.

«Отпустите его, чтобы я могла надрать ему задницу, — бушует она. — Отпустите его, черт возьми».

Ее брат качает головой. «Успокойся, малышка».

Она обращает свой гнев на него. «Не говори мне, блядь, успокоиться. Отпусти его нахрен и дай мне убить его, Данте».

Данте бросает на меня взгляд, и я вхожу, обхватывая ее руками. Ярость пульсирует в ее теле, и она пинается, все еще пытаясь добраться до него.

Я обнимаю ее крепче. «Ты можешь убить его позже, Джоуи».

Она рычит, пытаясь освободиться из моих рук.

Я прижимаюсь губами к ее уху. «Медленно. Болезненно. Но сейчас нам нужно выбираться отсюда».

Она тут же прекращает бороться, успокоенная моим обещанием.

Данте смеется, связывая руки Виктора. «Да, ты можешь убить его позже, малышка». Он засовывает тряпку, пропитанную быстродействующим седативным средством, в рот заключенного. Через несколько секунд Виктор падает.

Только когда он теряет сознание, я отпускаю ее, позволяя ей уйти от меня. Я хочу вынести ее отсюда, отвезти в какую-нибудь далекую крепость, где никто больше никогда не сможет взглянуть на мою принцессу мафии. Со вздохом я качаю головой. Этого никогда не произойдет. Она Джоуи Моретти, самая упрямая женщина, которую я когда-либо встречал.

Мы с Данте затаскиваем Виктора в багажник и собираемся уже залезть в машину, когда Джоуи говорит, уперев руки в бока. «Знаешь, пора бы вам всем начать относиться к женщинам в этой семье с каким-то чертовым уважением».

Данте держит руку на дверце машины, придерживая ее, и я вижу мгновенную смену его настроения. «Садись в машину».

«Если бы ты просто рассказал мне о своей маленькой афере, я бы поняла. Может быть, я бы…»

«Садись в эту чертову машину, Джоуи».

Она скрещивает руки на груди. «Пока ты не признаешь, что обращаешься со мной как с идиоткой только потому, что я девчонка. Ты же знаешь, что я права. Если бы ты рассказала мне о глупом пакте между Пушкиным и нашим отцом, все это можно было бы предотвратить».

Напряжение рябит на парковке, как толчок землетрясения. Джоуи продолжает сверлить взглядом Данте, скрестив руки. Его рука остается на дверной ручке.

Я сердито смотрю на него. Просто садись в машину, Ди.

Он этого не делает. Он закрывает дверь с мягким, намеренным щелчком и поворачивается к ней лицом. «Тебе было восемнадцать лет».

«Я заслужила знать. Ты не имел права скрывать это от меня».

«Мы сделали то, что должны были сделать», — настаивает он.

«Нет, ты сделал то, что было легко для тебя. Все, чтобы избежать того, что у меня может быть мнение о моей собственной гребаной жизни».

«Ты была еще ребенком», — говорит он, и вена на его виске пульсирует.

«Я не была ребенком! И ты не имел права принимать решения о моей жизни, не посоветовавшись со мной».

Он усмехается. «Как будто ты бы слушала что-то, что говорили Лоренцо или я?»

«Ты не оставил мне ни единого чертового выбора», — кричит она.

«Мы дали тебе множество шансов доказать, что тебе можно доверять, Джоуи, но ты отвергла все из них».

«Чушь!»

«Ты постоянно ныла и дулась, потому что твои злые старшие братья не позволяли тебе делать то, что ты, черт возьми, хотела. Но сколько раз Максу приходилось тащить твою задницу домой после того, как ты сбегала на какую-то вечеринку? Сколько раз мне приходилось убирать за тобой после того, как ты напивалась водкой и курила травку?»

Она сжимает кулаки, прижимая их к бокам, покачиваясь на носках. «Мне пришлось сделать это, потому что вы двое никогда не выпустите меня из этого чертового дома».

«Потому что наш собственный гребаный отец хотел выдать тебя замуж за русского психопата, Джоуи», — кричит он на нее.

«И ты должен был, черт возьми, сказать мне», — кричит она громче, и я провожу рукой по лицу. Этот спор назревал давно, но я бы хотел, чтобы он происходил в другом месте. «Тебе следовало проконсультироваться со мной».

«Я не мог с тобой посоветоваться, Джоуи, ты была…»

«Я была кем?»

У него щелкает челюсть. Он качает головой. «Садись в машину».

«Я была кем, Данте? — требует она. — По крайней мере, будь мужчиной, чтобы сказать мне это в лицо».

Не говори этого, Ди

«Ты была избалованной маленькой стервой!» — резко говорит он.

Она отступает, как будто он ударил ее по лицу. Выглядя опустошенным, он проводит рукой по лицу и вздыхает.

«Ты поэтому меня отослал? Не для того, чтобы защитить, а чтобы облегчить себе жизнь?» Боль в ее голосе заставляет мою грудь ныть.

«Нет, Джоуи. Мы отослали тебя, чтобы защитить тебя», — настаивает он.

«Не ври мне, мать твою. Больше никакой лжи. Я устала от нее», — визжит она.

Все, что я могу сделать, это отойти в сторону и дать ей выплеснуть часть ярости, которую она годами копила внутри. У нее внутри так много накопившегося разочарования, и оно должно когда-то выйти наружу. Я пытался выебать все это из нее, но, очевидно, часть упустил.

Данте делает шаг вперед. «Это правда, Джузеппина».

«Нет, это чушь! Ты отослал меня, потому что вам всем так было легче. Признайся, Данте. Ты хотел, чтобы я убралас с твоих глаз».

«Зачем мне это, Джоуи? Ты моя младшая сестра».

«Ты только что сказал, что я избалованная маленькая стерва».

«Ты была, но это не…»

Моя девушка не дает ему договорить. Вместо этого она отводит руку назад и бьет его в челюсть. Уставившись на нее, он отшатывается.

Он потирает рукой подбородок и смотрит на нее, и черт меня побери, если она не соберется снова с ним подраться.

Похоже, пришло время вмешаться. Он никогда ее не ударит, но может защитить себя, если она ударит его снова, а если он ее коснется — ну, тогда мы с ним подеремся. Я хватаю ее, и она тоже набрасывается на меня, но на этот раз от меня не уйти. Я несу ее на другую сторону машины, сцепив руки вокруг нее, как в клетке, когда я ставлю её на землю.

Ее глаза пронзают меня. «Я вас всех ненавижу».

"Я знаю, детка. А теперь садись в эту чертову машину".