Джоуи

ГЛАВА 55

Макс

«Это он должен нервничать, Кристин». Моя младшая сестра сидит на стуле рядом со мной, теребя свою одежду.

«Ты думаешь?» Она нервно смеется. «Что мне сказать, Макс? О, эй, я знаю, что мы не разговаривали полгода, и я просто исчезла без следа, но я ношу от тебя ребенка».

Я смотрю на ее огромный беременный живот и поднимаю брови. «Думаю, он довольно быстро поймет последнюю часть».

Она шлепает меня по руке. «Заткнись!»

«Когда он придет, я предоставлю вам двоим немного уединения, но если понадоблюсь, буду за соседним столиком».

«Ты мне не нужен». Она закатывает глаза. «Якоб — милашка».

Я почти задыхаюсь от свежего воздуха. Это определенно не то, что я слышал. Но такие мужчины, как он, такие мужчины, как я, все еще могут быть хорошими отцами и мужьями. Я готов дать ему шанс, поэтому после того, как Дмитрий назвал мне имя, я связался с ним и организовал эту встречу.

Внезапно Кристин хватает меня за руку. «Это он», — шепчет она. Я поднимаю глаза и вижу, как в пустой ресторан входит высокий, плотный парень с темными волосами и густой бородой. Его двое охранников стоят у двери, и как только его глаза встречаются с ее глазами, я все понимаю. Я понимаю, почему моя сестра настаивала, что он никогда не сделает ей ничего плохого, потому что он смотрит на нее так же, как я смотрю на свою девочку.

Я встаю и приветствую его первым. «Якоб?»

«Максимо?» Он протягивает мне руку, и я ее пожимаю.

«Я оставлю вас обоих поговорить». Я поворачиваюсь к Кристин и нежно целую ее в щеку, прежде чем прошептать: «Скажи только слово, и он умрет».

«Перестань», — смеется она, отталкивая меня и глядя на Якоба.

Я качаю головой и сажусь за столик в нескольких футах от меня. Они стоят и смотрят друг на друга несколько секунд.

«Мне жаль. Мой отец… он…» — начинает она бормотать.

«Я знаю. Мне все рассказали», — отвечает он с сильным русским акцентом.

Она потирает рукой свой раздутый живот.

«Он мой?» — спрашивает он, и я морщусь от боли на ее лице. Но что еще должен сказать этот парень? Он не видел ее уже полгода.

«Конечно, он твой».

"Он?"

«Это мальчик, да». Она смотрит в пол, а я качаю головой. Якоб все портит, и мне придется влепить ему пощечину, если он скоро не исправит ситуацию.

Он говорит что-то по-русски, и слова, должно быть, что-то значат для нее, потому что она поднимает глаза и улыбается. А потом она оказывается в его объятиях, и он целует ее, как будто в комнате больше никого нет.

Мне неловко, я отвожу взгляд, чувствуя себя вуайеристом и делая мысленную пометку ограничить проявления чувств к Джоуи перед ее братьями. Ну, я попробую, по крайней мере, но слишком чертовски сложно держать свои руки подальше от нее.

Когда я поднимаю глаза, они все еще целуются, поэтому я прочищаю горло, чтобы напомнить им, что я все еще здесь. К счастью, они отстраняются и садятся, проводя следующий час, разговаривая, улыбаясь и глядя друг другу в глаза. Даже слепой мог бы увидеть, что эти двое созданы друг для друга.

«Спасибо, что позаботился о Кристин и организовал все это, Максимо», — говорит Якоб, собираясь покинуть ресторан.

«В любое время», — уверяю я его.

Он оглядывается на мою младшую сестру. «Я не уйду отсюда без вас обоих. Я останусь в Чикаго, пока ты не согласишься поехать со мной домой».

Кристин краснеет до корней волос. «Я знаю. Но мне нужно поговорить с отцом. И тебе нужно с ним встретиться. Нам нужно многое организовать».

Якоб кивает. «Приходите ко мне в отель позже. Ты и твой отец. Мы можем поговорить обо всем?»

«Хорошо. Мы придём», — соглашается она с широкой улыбкой на лице.

«Я буду снаружи, в машине». Кивнув им обоим, я ухожу, давая им возможность попрощаться наедине.

Выйдя на улицу на солнечный свет, я улыбаюсь. Я рада, что Кристин была права насчет него. Кем бы он ни был, он, кажется, обожает ее. Это все, о чем я могу просить, не то чтобы я мог многого сказать о ее жизни, учитывая, что я знаю ее всего несколько недель. Но, полагаю, мои отношения с Джоуи научили меня, что люди, которых мы выбираем в качестве тех, кто нам дорог, не обязательно являются теми людьми, с которыми они прожили всю жизнь.

Через несколько мгновений Кристин садится в машину, ее лицо озаряется сияющей улыбкой.

Я смеюсь, заводя двигатель. «Значит, все прошло хорошо?»

«Лучше, чем хорошо, Макс! Он хочет, чтобы я и ребенок жили с ним в Нью-Йорке. У него есть своя квартира. Его брат тоже живет там, но это место огромное, и мы не будем ему мешать, и он не против того, чтобы у него родился ребенок. И Якоб тоже очень рад ребенку…» Она продолжает возбужденно болтать всю дорогу домой, рассказывая об их планах на будущее и о том, как она счастлива.

«Я рад за тебя, сестренка».

"Правда?"

«Конечно».

«Тебе он понравился, Макс? Для меня это очень много значит».

Для меня очень важно, что она заботится о моем мнении. «Да, он неплох», — признаюсь я. «Но я буду скучать по тебе, когда ты поедешь в Нью-Йорк».

«Я тоже буду скучать по тебе. Но вы с Джоуи приедете в гости, да? Я имею в виду, что тебе придется приехать и познакомиться со своим племянником».

Я ухмыляюсь ей. «Попробуй остановить нас».

Кристин отправляется на поиски отца, когда мы возвращаемся домой, а я принимаю душ и переодеваюсь в костюм. Сегодня день крестин Габриэллы, и в доме кипит жизнь. Джоуи занята организацией питания и воздушных шаров для вечеринки, а я спускаюсь в сад, чтобы найти ее.

«Максимо?» — раздается тихий голос Ани, когда я прохожу мимо кабинета.

«Все в порядке?» — спрашиваю я, подходя к ней. Она одета в нежно-розовое платье, у нее макияж и прическа, но она все равно выглядит такой бледной и слабой, что я останавливаюсь. Из-за всего происходящего я нечасто ее видел в последние несколько недель, и я жалею об этом. Аня — женщина, которой я глубоко восхищаюсь и которую уважаю. Жизнь иногда бывает чертовски жестокой.

«Мне нужно попросить тебя об одолжении», — говорит она с улыбкой, которая все еще способна озарить комнату. Проскользнув в кабинет, она приглашает меня следовать за ней.

«Конечно. Что именно?»

Я смотрю, как она примостилась на краю дивана, мое любопытство действительно задето. Я удивлен, что она вообще здесь одна. Редко когда Лоренцо не рядом с ней в эти дни.

«Ты не хочешь присесть?» — спрашивает она.

Не в силах понять, о чем она вообще хочет со мной поговорить, я сажусь напротив нее. Она отпивает из стакана воды на столике рядом с ней. Засунув руку под диванную подушку, она достает маленький белый конверт и протягивает его мне. На нем ее изящным почерком написано имя Лоренцо.

"Что это?"

«Это для Лоренцо».

«Да, я это вижу, так почему же ты даешь это мне?»

«Это письмо», — тихо говорит она, и ее глаза наполняются слезами. «Отдай его ему, когда меня не станет».

Господи, бля! «Аня. Не говори так…»

«Максимо!» — упрекает она меня. «Я умираю. Мы все это знаем. Чудодейственного средства за углом не видать. Через несколько месяцев меня здесь не будет. Это грустная правда, но я смирилась с ней». Она слегка пожимает плечами. Даже говоря о собственной смерти, она ведет себя достойно и стойко.

«Но это…» Я поднимаю письмо.

«Если я сама ему это дам, он это разорвет». Она качает головой. «К тому же, ему еще не рано это читать».

«Когда ему следует это прочитать?»

«Это тебе решать. Я доверяю тебе принять это решение».

Тяжёлый груз давит мне на грудь. «Откуда я узнаю когда, Аня?»

«Оно не запечатано. Прочти его».

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова.

«Пожалуйста, Максимо?»

«Почему не Джоуи? Или Кэт? Или Данте?»

Она качает головой. «Они слишком близки к нему. Они не смогут вынести его боль и сдадутся слишком рано, чтобы ему стало лучше. Все будет напрасно».

«И ты думаешь, я смогу терпеть, когда он страдает? Это должны быть они, Аня. А не я», — спорю я. Глядя на нее, я молча умоляю ее передумать. Мне не нужно это чертово письмо. Оно уже ощущается как свинцовый груз на моей шее. Как, черт возьми, я узнаю, когда наступит подходящее время? Я не понимаю, почему она доверяет мне что-то столь важное, как это.

«Ты правильный человек, Максимо. Ты любишь его как брата, но ты видишь в нем человека, которым он является, и человека, которым он может быть. Прочитай письмо, и тогда, я надеюсь, однажды ты поймешь, когда его ему отдать».

"Я не могу прочитать твое личное письмо, которое предназначено для Лоренцо. Это чертовски неправильно".

Она хмурится. «Это не личное, если я дам тебе разрешение».

«Аня? Пожалуйста? Это кажется слишком важным. А если я все испорчу?»

Ее хмурое лицо сменяется прекрасной улыбкой. «Ты не сделаешь этого. Я обещаю тебе это».

Я смотрю на нее, белый конверт обжигает мне руку. Я не хочу этого, но какой у меня выбор?

Аня встает и расправляет складки на платье. «Прочти сейчас, и мы больше никогда не будем об этом говорить. Ты узнаешь, когда придет время».

«Аня?»

«Обещай мне, что ты отдашь ему письмо, когда придет время, Макс».

Я смотрю на ее лицо, искаженное мукой и болью — не за нее, никогда за нее. Это все для него. Он сломается, когда она умрет. Он потеряет себя, и кто знает, сможет ли он когда-нибудь восстановиться? «Я обещаю».

«Спасибо», — шепчет она и выходит из комнаты, оставляя меня одного.

Мои пальцы на самом деле дрожат, когда я разворачиваю верхнюю часть конверта. Я осторожно вытаскиваю бледно-розовые страницы, разворачивая их осторожно, чтобы не повредить драгоценное содержимое конверта.

Откинувшись на диване, я читаю слова, которые умирающая женщина написала мужчине, которого она любит больше всего на свете. Я не эмоциональный человек и никогда им не был, но слезы текут по моему лицу, когда я принимаю чудовищность того, что она попросила меня сделать.