Дневник мистера Дарси

Июнь

Июнь

7 июня, суббота

Погода побаловала нас в день пикника. Мы выехали на природу и устроились под ветвями раскидистого дуба.

Джорджиана поначалу смущалась, но постепенно вошла в роль хозяйки и приветствовала своих гостей радушно, постепенно раскрепощаясь.

После того как мы закусили, Кэролайн воспользовалась тем, что рядом с Джорджианой никого не было, и о чем–то заговорила с ней.

Я подошел к ним и поздравил Джорджиану, как хозяйку, с успехом.

– Я рада, что тебе понравилось, – улыбнулась она.

– Я сказала Джорджиане, что она прекрасно выглядит, – объяснила Кэролайн. – Это же относится и к вам, мистер Дарси. Хорошая погода идет вам на пользу.

С некоторых времён её комплименты раздражают меня. Поэтому я только и заметил:

– Всем нам она на пользу.

– Джорджиана сказала, что на Пасху вы побывали в Розингсе. Мисс Элизабет Беннет тоже была там, насколько я поняла.

– Действительно, была.

– Ну и как её прекрасные глазки? – Кэролайн не переделаешь.

– Неотразимы, как и раньше.

Она улыбнулась, но видно было, что мой ответ не обрадовал её.

– Я поняла, что в конце вашего визита случилось какое–то недоразумение.

От Джорджианы она ничего не могла узнать, но вот полковник Фицуильям мог невольно проговориться. Однако я не стал поощрять её любопытство.

– Да нет, ничего не произошло.

Она попыталась зайти с другой стороны.

– Я недавно проездом оказалась в Лонгборне.

Я не отреагировал, но мне стало интересно.

– Мои сведения оттуда, – объяснила она.

Стало быть, это не кузен. Все–таки трудно было бы поверить, что это пошло от него.

– Я обедала в гостинице, а слуги, как это у них принято, делились сплетнями. Мистер Коллинз написал мистеру и миссис Беннет, что был приятно удивлен, встретив вас в Розингсе, а также рассказал, что у мисс Беннет случилось какое–то недомогание.

– Мой визит не стоит воспринимать как сюрприз – я часто бываю в Розингсе. Что до недомогания мисс Беннет, то у неё ничего серьёзней головной боли не было, – уточнил я. – Разве вызывали доктора?

Улыбка сползла с её лица.

– Нет, об этом речи не было.

– Следовательно, ничего, заслуживающего внимание, не могло случиться.

Но Кэролайн не отступала.

– Я слышала, Джордж Уикхем помолвлен...

Я почувствовал, что бледнею при одном лишь звуке этого имени, а ещё более от того, что он оказался помолвлен. Элизабет не могла принять его предложение после всего, что я ей рассказал о нем. Особенно после того, как отказала мне. Разве что, она не поверила моим словам.

– ... с некой наследницей немалого состояния, – закончила она.

Я почувствовал, что бледность сходит с моего лица. Он сделал предложение чьей–то наследнице, следовательно, моё опасение, что это была Элизабет, не имеет под собой оснований. Я почувствовал облегчение, но продолжалось оно недолго.

– Но семья услала её подальше от Меритона, к родственникам, – закончила она рассказ. – Интересно, почему?

Кэролайн ждала моей реакции, чтобы продолжить. Она прекрасно знала, что Уикхем ненавидит меня, и ждала моих разъяснений. Но я промолчал. Мне стало жалко Джорджиану, которая вздрогнула и замерла рядом со мной – для неё упоминание об Уикхеме было болезненным.

– Миссис Говард осталась одна, – обратился я к Джорджиане. – Не могла бы ты составить ей компанию и поинтересоваться её впечатлениями о пикнике?

Джорджиана с благодарностью посмотрела на меня и отошла от нас.

– Как же она элегантна! Одного возраста с Лидией Беннет, а насколько они разные. Мне сказали также, что Лидия едет в Брайтон, – а затем добавила с сарказмом. – Она так увлечена офицерами, что если их отправят во Францию, она последует за ними на первом же корабле.

Я бы предпочел, чтобы она не злословила по поводу Беннетов, но не хотел показать свой интерес к ним, пытаясь остановить её. Не хотелось слушать оскорбления в адрес мисс Лидии Беннет, независимо от того, имели они какие–либо основания или нет. Оскорбления не звучат в разговорах порядочных людей.

Подумав так, я почувствовал себя неловко. Ведь я точно так же оскорблял Лидию и её сестер. Что ж удивляться, что Элизабет это не понравилось? Тогда я гордился своей честностью, но теперь начал соглашаться с кузеном, что о некоторых вещах лучше промолчать, какими бы правдивыми они ни были.

– Её отец, по–видимому, решил, что морской воздух будет полезен всей семье, – предположил я.

Но Кэролайн мои объяснения не удовлетворили.

– Она едет не с ними. Их отец не любит беспокойств и переездов.

– Он отправляет её в Брайтон присматривать за матерью? – непроизвольно вылетело у меня.

– Лидия едет не с матерью, а одна, в компании с полковником и миссис Форстер.

Даже от мистера Беннета я не ожидал такого опрометчивого поступка – позволить девице с темпераментом Лидии отправиться на курорт без присмотра со стороны семьи. Она, наверняка, опозорит всех их там и нанесет заодно ущерб репутации Элизабет. Бедная Элизабет! Я сочувствовал ей, и всё во мне протестовало против несправедливости и безысходности ситуации. Её имя опорочит сестра, которая будет находиться вне всякого контроля или хотя бы малого влияния с её стороны.

А разве сам я, хоть это и было совершенно несправедливо, не попрекал её недостатками семьи? Разве не я говорил ей, что она не заслуживает моего внимания из–за недопустимого поведения её сестёр?

Мне трудно было поверить теперь, что я был настолько невеликодушный, но приходилось признать – именно так оно и было.

Как она сказала мне? «Неблагородно»? Я это вполне заслужил. Если бы я говорил такое, чтобы объяснить причины предполагаемого разрыва отношений, можно было бы как–то понять. Но заявить, что между нами нет равенства, что я снизойду к ней, а потом просить руки! И просить с уверенностью, что ответ будет положительным! Теперь я поверить не мог, что постоянно испытывая гордость за свои честность и здравый смысл, мог говорить такое и вести себя подобным образом.

Чтобы как–то отвлечь Кэролайн от обсуждения семьи Беннетов, я поинтересовался делами и планами Чарльза. Она объяснила мне, чем он был занят на севере, а потом рассказала, какое удовольствие им доставило моё приглашение опять посетить летом Пемберли.

Во время нашего разговора с Кэролайн я тайком наблюдал, не уделяет ли Бингли повышенного внимания кому–нибудь из присутствующих молодых дам. Ни одна из них не удостоилась его особого внимания. Он уделил внимание каждой из них, он был любезен, шутил и смеялся вместе с ними, но мой пристальный взгляд обнаруживал в его поведении какую–то скованность, как будто важная часть его мыслей была занята чем–то далеким от нашего собрания.

– Ухаживал ли ваш брат за молодыми леди на севере? – поинтересовался я у Кэролайн.

– Нет, ни одна из них не привлекла его внимание.

– Не думаете ли вы, что он всё ещё испытывает привязанность к мисс Беннет?

– Ни в малейшей степени, – категорически отвергла она.

Но я в это больше не верил. Понаблюдаю ещё немного за ним, чтобы не ошибиться вновь, но как только буду уверен, обязательно поговорю с ним и скажу, что был неправ, считая Джейн равнодушной к нему. Я должен сам исправить ошибку, которая, возможно, дорого стоила моим друзьям.

23 июня, понедельник

Я преподнес сегодня утром Джорджиане новый зонтик, и был счастлив видеть, сколько радости это ей доставило. Цвет особенно хорошо подходил к её слегка загоревшему лицу.

И сразу вспомнилась Элизабет. У неё всегда был здоровый цвет лица. Она любила прогулки на свежем воздухе и совершала их при первой же возможности. От этого глаза её всегда сияли, а на лице играл румянец.

Где она сейчас? Может быть, уже вернулась в Лонгборн? Вспоминает ли хоть изредка обо мне? Так же, как и раньше, презирает меня или уже простила?

25 июня, среда

У меня не осталось сомнений в том, что Бингли по–прежнему влюблен в Джейн Беннет. У меня ушло шесть недель на то, чтобы убедиться в этом, и к тому же осознать, что подходит время честно рассказать ему о моей роли в этой истории. Пришло время признать, что присваивать себе право решать, на ком ему жениться, а на ком нет, это не что иное, как высокомерие с моей стороны. А использовать ложь, чтобы реализовать свои замыслы, это проявление самоуверенности и непорядочности.

– Ты выглядишь потерянным, Дарси, – поделился со мной своими наблюдениями полковник Фицуильям. – С Бингли происходит что–то, что беспокоит тебя?

– Нет, все тревоги идут от меня самого.

– Даже так?

– Помнишь, я рассказывал тебе, как спас одного из друзей от неподходящего брака. По прошествии времени я думаю, что совершил ошибку.

– Я счел, что ты оказал ему добрую услугу.

– И я так думал в то время. Но он после той истории совершенно потерял интерес к молодым леди.

– Тем другом был Бингли, не так ли?

Пришлось признаться.

– Он молод ещё, найдет какую–нибудь другую девушку.

– Вот в этом–то я и не уверен. Тогда я думал, что делаю доброе дело, а сейчас понимаю, что это было неуместное и грубое вмешательство в его чувства и отношения.

– То есть теперь ты согласен с мисс Беннет?

– С мисс Беннет? – не понял я.

– Да, конечно, с мисс Элизабет Беннет. Ведь именно так она оценила твою роль в этой истории. Нет–нет, не беспокойся, – поспешил успокоить он меня, увидев выражение моего лица. – Я не сообщал ей никаких подробностей, только то, что ты спас Бингли от сомнительного брака. Я не упоминал имени леди, да и не знал его. Тебе не стоит беспокоиться, что она догадалась, о ком идет речь.

Я молчал. Я был подавлен. Значит, Элизабет услышала о моем вмешательстве, причем с комплиментами в мой адрес от моего кузена, который хотел показать, на что я способен ради друга.

Неудивительно, что она была со мной столь резка при нашем разговоре в пасторском доме. Удивительно, что наш разговор не пошел в ещё более резких тонах. Теперь–то мне было очевидно, почему она отказала мне. И чтобы осознать всю меру своей гордыни, высокомерия и глупости, я должен быть потерять женщину, которую люблю.