Дочь звёздного палача

Глава 20

Темнота была абсолютной.

Тёплой. Вязкой. Обволакивающей, как толща воды.

Я плыла в ней, не чувствуя тела, границ, времени.

Только покой — глубокий, безмятежный, что тянул на дно.

Но что-то тянуло обратно.

Прикосновение.

Горячее. Твёрдое. Скользящее по коже волной жара.

Я попыталась открыть глаза, но веки были тяжёлыми, словно налитыми свинцом.

Ещё одно прикосновение — на спине, где были раны.

Тепло просочилось под кожу, в мышцы, в кости, растекаясь жидким золотом по венам.

Боль отступала. Плоть срастались. Клетки восстанавливались с невозможной скоростью.

Магия.

Божественная сила, что заживляла каждую царапину, каждый разрыв, стирая следы битвы.

Я хотела сказать что-то, но язык не слушался.

Сознание ускользало снова, утягивая обратно в тёплую темноту.

Последнее, что я почувствовала — запах кедра и что-то ещё, первобытное, чисто мужское.

Его запах.

Проснулась я от холода.

Не внешнего — воздух в каюте был тёплым, комфортным.

Внутреннего. Пустоты там, где секунду назад было тепло чужого присутствия.

Я медленно открыла глаза.

Тусклый свет ночного режима. Тишина, нарушаемая только мерным гулом двигателей.

Лежала в своей постели, под мягким одеялом.

Не помнила, как сюда попала.

Последнее воспоминание — пол шлюза, холодный металл под спиной, руки Вейлана и Ориона в моих.

Всё остальное — пробел.

Я пошевелилась осторожно, ожидая боли.

Ничего.

Ни малейшего дискомфорта.

Села медленно, откидывая одеяло.

На мне была туника — чистая, мягкая, слишком большая.

Рукава закрывали пальцы. Ворот спускался, обнажая ключицу.

Мужская.

Я поднесла ткань к лицу, вдохнула.

Кедр. Металл. Пряность и что-то ещё — дым, кожа, оружейное масло.

Его.

Жар полыхнул в щеках, спустился ниже, растёкся по груди тугим узлом.

Он переодел меня.

Пока я была без сознания, снял окровавленную броню, разорванную одежду. Очистил кожу от грязи и крови. Надел свою тунику.

Руки на моём теле.

Я оттолкнула мысль резко, заставляя себя встать.

Пол был холодным под босыми ногами, приятно контрастировал с внутренним жаром.

Подошла к зеркалу.

Отражение было здоровым — кожа чистая, без синяков, царапин. Глаза яркие, без следов истощения. Волосы растрепались, тёмные пряди падали на плечи беспорядочно.

Я выглядела… отдохнувшей. Как будто спала не часы, а дни.

Повернулась, задирая тунику, пытаясь разглядеть спину через плечо.

Кожа была безупречной.

Ни шрама от когтей дрона. Ни розовой отметины. Ничего, что напоминало бы о глубоких рваных ранах.

Словно их никогда не было.

Божественное исцеление.

Я медленно опустила ткань, уставившись на собственное отражение.

Регенератор не работает так. Даже самый продвинутый оставляет следы — тонкие розовые линии, что бледнеют месяцами.

Но это…

Он исцелил меня своей силой.

Потратил божественную магию — ресурс, что не восстанавливается просто так.

Зачем?

Я не нужна ему. Помогает ради Лианы, ради долга перед невинной.

Но исцелил с такой тщательностью, что не осталось ни следа. Переодел. Уложил в постель. Заботился.

Что-то сжалось в груди — тёплое, болезненное, что я не имела права чувствовать.

Через узы потянулась к нему осторожно.

Он был на корабле. Бодрствовал. Эмоции ровные — напряжённое спокойствие, контролируемое.

Но когда я коснулась связи, его внимание переключилось мгновенно.

Осознание, что я проснулась.

Облегчение — быстрая вспышка, которую он тут же спрятал за стеной.

Я отдёрнула своё сознание, не желая навязываться.

Прошла к шкафу, нашла чистую одежду — тактические штаны, облегающую майку.

Переоделась быстро, но его тунику не убрала в шкаф.

Оставила на кровати, аккуратно сложенной.

Глупо. Но не могла заставить себя спрятать.

Вышла в коридор — пустой, тихий, освещённый мягким светом.

Пошла босиком по холодному металлу, не зная точно, куда иду.

Просто следуя тяге через узы.

Тренировочный зал.

Конечно.

Дверь была приоткрыта, и я остановилась на пороге.

Орион был у боксёрской груши — без рубашки, только тренировочные штаны, висящие низко на бёдрах.

Пот покрывал загорелую кожу, стекал по рельефу мышц, блестел в свете ламп.

Удар. Ещё один. Серия быстрых джебов, затем хук, от которого груша взвыла на цепях.

Каждое движение — контролируемая ярость, что находила выход через насилие над неодушевлённым объектом.

Мышцы спины перекатывались под кожей с каждым ударом. Лопатки двигались. Шрамы растягивались, бледнели.

Он был великолепен.

Смертельно, первобытно великолепен в своей ярости.

Я прислонилась к дверному косяку, не в силах оторвать взгляд.

Не смотри так. Не имеешь права.

Но тело не слушалось.

Ещё один удар — настолько сильный, что груша качнулась на цепях опасно.

— Войдёшь, — произнёс он, не прерывая атаки, — или будешь стоять там до утра?

Я вздрогнула.

— Не хотела мешать, — ответила я, заставляя себя войти.

Он нанёс последний удар, остановил грушу ладонью.

Повернулся медленно.

Золотые глаза встретились с моими — яркие, пылающие от нагрузки.

Пот стекал по вискам, по шее, по груди, исчезал под поясом штанов.

Дыхание было тяжёлым, грудь поднималась и опускалась размеренно.

Я сглотнула, заставляя себя смотреть только в глаза.

Только в глаза.

— Ты проснулась, — констатировал он, беря полотенце со скамьи. — Хорошо. Как чувствуешь себя?

Вопрос был практичным, деловым.

Оценка состояния союзника перед миссией.

— Хорошо, — ответила я, подходя ближе. — Очень хорошо. Спина… ты исцелил меня полностью.

Он вытер лицо, шею небрежным движением.

— Раны были глубокими. Регенератор справился бы, но оставил бы шрамы.

Простое объяснение. Логичное.

Но в груди всё равно потеплело.

— Спасибо, — сказала я тихо. — Правда. За исцеление. За… за всё.

— Мне нужно, чтобы ты была в рабочем состоянии, — ответил он ровно, набрасывая полотенце на шею. — Для Лианы.

Не для тебя. Для Лианы.

Напоминание о том, почему мы здесь.

О дистанции между нами.

Я кивнула медленно, опуская взгляд.

— Вейлан? — спросила я, меняя тему.

— Спит. Магическое истощение. — Орион прошёл к скамье, сел тяжело. — Создать иллюзию такого масштаба… даже для бога это запредельная нагрузка. Удивительно, что он вообще остался в сознании.

Он провёл рукой по влажным волосам, откидывая их назад.

— Сколько я спала?

— Десять часов. Проверял каждые тридцать минут. Показатели были стабильны, поэтому не будил.

Забота в словах, несмотря на попытки скрыть за практичностью.

Я подошла ближе, остановилась перед ним.

Мы оказались на одном уровне — он сидел, я стояла.

— Орион, — позвала я. — Посмотри на меня.

Он поднял взгляд медленно.

Золотые глаза смотрели усталые, полные чего-то невысказанного.

— Я не жалею, — сказала я твёрдо. — О ранах. О риске. О том, что вошла в разум Вейлана. Сделала бы снова. Без колебаний.

Протянула руку, коснулась его колена — тёплого, твёрдого под ладонью.

— Потому что это правильно. Потому что ты важен. И те, кого ты любишь, тоже важны.

Его рука накрыла мою — большая, горячая, мозолистая.

Сжала осторожно.

— Астра, — голос стал хриплым. — Я всё ещё зол. На ложь. На манипуляции. На то, что ты сделала.

Сердце сжалось болезненно.

— Знаю…

— Но, — перебил он, и большой палец провёл по моим костяшкам, — я также благодарен. За то, что ты здесь. За то, что помогла вернуть Вейлана. За то, что рискуешь снова и снова, хотя могла бы сбежать.

Он потянул меня ближе легко, и я позволила — встала между его разведённых коленей.

Слишком близко. Опасно близко.

Его свободная рука легла на мою талию, пальцы сжали через тонкую ткань майки.

— Не знаю, что между нами, — продолжал он, глядя снизу вверх. — Узы или что-то больше. Но хочу выяснить. Когда всё закончится. Когда спасём Лиану.

Дыхание перехватило.

— Орион…

— Не сейчас, — прошептал он, притягивая меня ещё ближе. — Сначала миссия. Но потом…

Он не закончил.

Просто смотрел, и через узы я чувствовала всё — желание, что боролось с разумом. Злость, смешанную с чем-то более тёплым. Потребность прикоснуться, что он контролировал железной волей.

Мы стояли так — слишком близко, слишком долго.

Его рука на моей талии. Моя — на его плече, не помню, когда легла туда.

Жар его тела обжигал сквозь одежду.

Сердцебиение — бешеное, неровное — отдавалось в кончиках пальцев.

Я должна отстраниться.

Должна создать дистанцию.

Но не могла заставить себя сдвинуться.

Его взгляд упал на мои губы — задержался секунду.

Поднялся обратно.

Наклонился чуть ближе…

— Простите, что прерываю этот… трогательный момент.

Голос Вейлана — насмешливый, игривый — прорезал воздух как нож.

Мы оба застыли.

Резко обернулись к двери.

Вейлан стоял на пороге, прислонившись к косяку небрежно.

Серебряные волосы всё ещё растрепаны, но глаза были ясными — бледно-голубые, живые, полные озорства.

На губах играла медленная, знающая усмешка.

Он окинул нас взглядом — долгим, оценивающим.

Задержался на том, как мы стояли. Между его коленями. Руки на талии и плече. Близость лиц.

— Определённо прервал, — продолжил он, и усмешка стала шире. — Извините. Не специально. Просто почувствовал… через стены этого корабля такое напряжение, что подумал — либо вы убиваете друг друга, либо…

Он сделал красноречивую паузу, взгляд скользнул между нами.

— Ну, явно не убиваете.

Я отступила резко, вырвав руку из-под его ладони.

Жар залил лицо до самых ушей, пульсировал в висках, спускался по шее.

Орион поднялся медленно, но я видела напряжение в каждой линии тела — спина прямая, плечи расправлены, руки свободно висели вдоль тела, но пальцы слегка сжались.

Готовность к действию, спрятанная за показным спокойствием.

— Ты должен быть в постели, — сказал он ровно. — Восстанавливаться после магического истощения.

— Проспал десять часов, — Вейлан оттолкнулся от косяка, вошёл в зал плавно, каждое движение текучее, словно танец. — Это больше, чем я спал за последнюю тысячу лет суммарно. Чувствую себя почти живым.

Он остановился в нескольких шагах, наклонил голову, изучая нас с любопытством.

Затем взгляд упал вниз — скользнул по моим рукам, что я машинально прижала к груди.

На запястье.

Всё изменилось мгновенно.

Вейлан замер.

Глаза расширились так, что радужки почти исчезли, поглощённые чернотой зрачков.

Дыхание прервалось на полувдохе.

Лицо побледнело до мертвенности, и я увидела, как кадык дёрнулся, когда он сглотнул.

— Это… — голос сорвался, стал хриплым, ошеломлённым. — Нет. Это не может… Это не…

Секунда тишины.

Две.

Затем взгляд метнулся к Ориону — на его запястье.

На идентичные руны.

— Сил'тарен'кор, — прошептал он на древнем языке, и слово прозвучало как молитва, как проклятие. — Ан'тарель ши'вен…

Орион напрягся мгновенно.

— Вей'лан. Нэ'кара, — ответил он так же тихо на том же языке. — Нэ'кара эш'нол.

Я не понимала слов, но тон был предупреждающим.

Вейлан не слушал.

Шагнул ближе, и я видела потрясение на его лице — абсолютное, всепоглощающее.

— Ор'тален? — голос сорвался, стал выше. — Ши'вен кор'антэ? Аш'тэрэн?

— ВЕЙ'ЛАН!

Имя грянуло как удар грома.

Орион шагнул вперёд, оказавшись между нами.

— Молх. Тэл'нара молх!

Вейлан замолчал, но глаза метались — от рук к лицу, читая что-то, что я не видела.

Затем он рассмеялся — тихо, с оттенком истерики.

— Боги, — выдохнул он уже на общем языке. — Орион, ты понимаешь, что это? Это не может быть случайностью! Такое не происходит просто так!

— Заткнись, — голос Ориона был тихим, опасным.

— Нет! — Вейлан шагнул в сторону, пытаясь увидеть меня за его спиной. — Ты не можешь просто игнорировать это! Узы избранных! Родство душ! Это…

— Я СКАЗАЛ, ЗАТКНИСЬ!

Орион схватил его за плечо, развернул к себе.

Золотые глаза пылали.

— Это не твоё дело. Не твоя история. Молчи.

Вейлан смотрел на него долго.

Затем взгляд метнулся ко мне — изучающий, полный понимания.

— Она не знает, — произнёс он медленно. — Боги. Орион, она правда не знает, что это значит.

— И не узнает, — отрезал Орион. — Не от тебя. Не сейчас.

— Это неправильно! — Вейлан вырвал плечо из хватки. — Она имеет право…

— ОНА узнает, когда Я решу, что пора!

Голос прогремел по залу.

Я смотрела на них обоих, чувствуя, как что-то холодное закручивается в животе.

— Эй! — крикнула я, и оба замолчали, обернувшись. — Я здесь! Прямо здесь! Так что хватит говорить обо мне, словно меня нет!

Шагнула вперёд, обходя Ориона.

— Что за узы? Что вы оба знаете, чего не знаю я?

Орион открыл рот, но Вейлан был быстрее.

— Сил'тарен'кор, — произнёс он, глядя прямо на меня. — Узы избранных. Когда двое…

— ВЕЙЛАН, ЗАТКНИСЬ СЕЙЧАС ЖЕ!

Орион метнулся между нами, нависая над другом.

— Ещё одно слово, и клянусь, я…

— Что? — Вейлан не отступил, встретил взгляд прямо. — Ударишь меня? За то, что говорю правду? За то, что она имеет право знать о своих собственных узах?

— За то, что лезешь не в своё дело!

— Это МОЁ дело, когда мой лучший друг скрывает от своей избранной истину о том, что связывает их!

— ОНА НЕ МОЯ ИЗБРАННАЯ!

Слова вырвались яростно, отчаянно.

Повисли в воздухе тяжёлым грузом.

Тишина.

Абсолютная, звенящая тишина.

Орион застыл, словно только сейчас осознал, что сказал.

Вейлан смотрел на него с открытым ртом.

Я стояла, не в силах пошевелиться, чувствуя, как что-то раскалывается в груди.

Не моя избранная.

Через узы хлынула волна — его эмоции, сырые, неприкрытые.

Паника. Отчаяние. Злость на себя.

И что-то ещё, глубже, что он всегда прятал.

— Орион, — голос Вейлана стал тихим, мягким. — Брат…

— Нет, — Орион отступил, провёл руками по лицу. — Нет. Я не… Она не…

Он не закончил.

Развернулся резко, направился к выходу.

— Двадцать минут, — бросил через плечо, голос был ровным, мёртвым. — Рубка. Планируем штурм Хранилища.

Вышел, не оглядываясь.

Дверь закрылась с глухим лязгом.

Я стояла, уставившись в пустоту, чувствуя, как руны на запястье пульсируют — быстро, неровно, в такт бешеному сердцебиению.

Не его избранная.

Слова эхом отдавались в голове.

— Астра, — Вейлан подошёл осторожно. — Послушай, он не…

— Что такое избранная? — голос вышел тихим, ободранным. — И почему я не она?

Вейлан смотрел долго.

Затем медленно покачал головой.

— Это не мне рассказывать, — сказал он мягко. — Правда. Это его история. Его выбор. Его… страх.

Он положил руку мне на плечо — осторожно, братски.

— Но скажу одно. То, что он сказал… это ложь. Неправда, в которую он сам пытается поверить. Потому что правда пугает его больше, чем тысяча лет заточения.

Сжал плечо мягко.

— Дай ему время. После миссии. Когда будете в безопасности. Он расскажет. Объяснит. И ты поймёшь.

Отпустил, направился к выходу.

У двери остановился.

— И Астра? Руны не лгут. Помни это. Магия отражает истину души, а не слова, что мы произносим вслух.

Я сидела на скамье, и холодный металл впивался в бёдра даже сквозь ткань штанов.

Руны на запястье пульсировали — мягкий золотой свет, что отражался на коже, делая её бледнее, чем была.

Двадцать минут.

Я провела ладонями по лицу, пальцы были ледяными. Прижала их к щекам, пытаясь унять жар, что пылал там после сцены с Орионом.

Она не моя избранная.

Слова отдавались в груди физической болью — тупой, ноющей, что расползалась под рёбрами.

Я встала резко. Ноги подкосились, пришлось схватиться за край скамьи — пальцы впились в металл так сильно, что костяшки побелели.

Устояла. Разжала пальцы медленно, чувствуя, как суставы ноют от напряжения.

Нужно двигаться. Собраться.

Я вышла в коридор босиком. Металл под стопами был холодным, почти обжигающе холодным. Каждый шаг отдавался мурашками, что бежали вверх по икрам, под колени.

Хорошо. Холод помогал. Отвлекал от того хаоса, что бушевал внутри.

Через узы я чувствовала Ориона — как вторую кожу, слишком тесную, что давила, не давала дышать нормально.

Злость. Вина. Страх.

И под всем этим — что-то горячее, пульсирующее, что он прятал так глубоко.

Я остановилась посреди коридора, закрыла глаза. Прислонилась виском к холодной стене, чувствуя, как металл забирает жар.

Волосы выбились из хвоста — тёмная прядь упала на плечо, щекотала кожу в ложбинке ключицы.

Хватит. Соберись.

Дошла до каюты. Рука на сканере дрожала — я сжала пальцы в кулак, разжала, заставляя слушаться.

Дверь открылась.

Внутри было тихо, пусто.

Его туника всё ещё лежала на кровати — тёмная ткань, что я аккуратно сложила утром.

Я подошла медленно. Села на край кровати. Ткань оказалась под ладонью — мягкая, тёплая.

Я взяла тунику, поднесла к лицу, зарылась носом в ткань.

Вдохнула.

Кедр. Пряность. Металл. И что-то ещё — запах его кожи, мужской, первобытный, что заставлял что-то сжиматься внизу живота.

Пальцы впились в ткань. Я сжала её так сильно, что костяшки побелели.

Не его избранная.

Почему болит?

Я швырнула тунику в сторону резко, встала.

Прошла в санблок, включила холодную воду. Плеснула в лицо — ледяные струи обожгли разгорячённую кожу.

Ещё раз. Ещё.

Глубокий вдох — воздух обжёг лёгкие, они расширились под рёбрами, давя изнутри.

Выдох — медленный, контролируемый.

Я вышла.

Коридор был пуст. Я шла быстро, считая шаги, сосредотачиваясь на ритме.

Левая. Правая. Левая. Правая.

Не думать. Не чувствовать.

У рубки я остановилась, положила руку на сканер. Ладонь была влажной от пота — я вытерла о штаны.

Дверь открылась.

Орион стоял спиной ко мне у голографического стола.

Широкие плечи под тёмной рубашкой. Руки сцеплены за спиной — пальцы переплетены в замок, костяшки белые от напряжения.

Он не обернулся, но я видела, как мышцы спины напряглись под тканью, когда я вошла.

Узы дёрнулись между нами — тугая нить, что потянула физически.

Вейлан сидел на краю консоли, одна нога на полу, другая свободно качалась. Серебряные волосы были собраны в низкий хвост, несколько прядей выбились, падали на скулы.

Он посмотрел на меня, и бледно-голубые глаза скользнули по лицу — изучающе, понимающе.

Кивнул медленно.

Я прошла внутрь, остановилась с другой стороны стола.

Руки легли на край — холодный металл под ладонями, шершавый, с царапинами.

— Я здесь, — голос вышел ровнее, чем ожидала. — Начинаем?

Орион обернулся медленно.

Золотые глаза встретились с моими — на секунду, меньше. Взгляд скользнул вниз, к столу.

— Начинаем.

Голос был пустым, выжженным.

Он активировал голограмму, и Хранилище развернулось в воздухе между нами — массивное, устрашающее.

— Информация от Талона, — начал он, и пальцы коснулись проекции, прошлись по уровням. — Планировка. Системы безопасности. Расписание смен охраны. Расположение магов и основных сил.

Я смотрела на его руки — большие, покрытые шрамами, пальцы длинные, сильные.

Руки, что исцелили меня. Переодели. Заботились.

— Тысяча солдат на всех уровнях, — продолжал он, увеличивая секции. — Десять боевых магов. Автоматизированные турели здесь, здесь и здесь. Энергетические барьеры на каждом ключевом проходе.

Пальцы двигались уверенно, профессионально.

— Единственное, чего нет в данных Талона, — голос стал жёстче, — точное местоположение твоей сестры.

Слово повисло тяжело.

Я подняла взгляд резко.

— Как это нет?

— Заключённых с магией держат на седьмом уровне, — Орион увеличил секцию. — Но блок огромный. Сотни камер. Коридоры, ответвления, секторы. Без точной информации мы можем бродить там час. Два. Время, которого не будет.

— Придётся искать на месте, — я провела ладонью по краю голографической проекции, и свет отразился на коже синеватым отблеском.

— И надеяться на удачу, — добавил Орион сухо. — Которой у нас обычно не бывает

Вейлан спрыгнул с консоли — движение плавное, почти танцующее.

— Или, — произнёс он медленно, растягивая слово, — мы можем не надеяться на удачу. А знать точно.

Орион напрягся — спина выпрямилась, плечи развернулись.

— Объясняйся.

Вейлан подошёл к столу. Оперся одним бедром о край, скрестил руки на груди. Серебряные пряди соскользнули с плеча, и он небрежно закинул их назад.

— У меня есть старый друг, — начал он, и в голосе прозвучало что-то осторожное. — Очень старый. Азраил. Мы познакомились ещё до войны. До того, как всё пошло к чертям.

Он постучал пальцами по краю стола — короткие, нервные удары.

— Он видящий. Провидец. Не маг в обычном смысле. Он… чувствует людей. Богов. Существ. Где бы они ни были. Словно смотрит на карту галактики и видит каждую точку света — каждую душу, каждое сознание.

Я наклонилась вперёд.

— Он может найти кого угодно?

— Да, — Вейлан кивнул. — Любого. В любой точке галактики. Неважно, насколько глубоко они спрятаны. Магические барьеры, технологические экраны — для него это ничто. Он видит сквозь них.

Орион скрестил руки на груди, мышцы напряглись под тканью.

— И почему этот провидец поможет нам?

— Потому что должен мне, — Вейлан усмехнулся без веселья. — Я спас ему жизнь давным-давно. Вытащил из очень… неприятной ситуации. Он поклялся вернуть долг, когда я попрошу. Думаю, сейчас самое время.

— Где он? — я посмотрела на пустое пространство над столом.

Вейлан взмахнул рукой, активируя другую проекцию. Звёздная карта развернулась — бескрайнее пространство, усеянное точками света.

Его пальцы скользнули к самому краю, туда, где звёзды были тусклыми, разбросанными редко.

— Здесь, — он ткнул в одну едва заметную точку. — Планета Шаккара. Класс четыре. Примитивная. Забытая.

Изображение увеличилось — планета, покрытая пустынями, редкими оазисами, горными хребтами.

— Азраил скрывался там больше пятисот лет. С тех пор, как Империя начала охотиться на провидцев. Они были в первых списках — слишком опасны, слишком много видят.

Города на планете были маленькими, окружёнными стенами из глины и камня.

— Шаккара идеальна для укрытия. Технологически отсталая. Феодальная. Империя даже не вспоминает о её существовании. Формально там есть имперский наместник, но…

Вейлан рассмеялся коротко.

— Бедняга, наверное, каждый день проклинает тот момент, когда кого-то обидел при дворе и получил эту ссылку. Забытая планета на краю пространства — худшее наказание для амбициозного чиновника. Сомневаюсь, что он вообще покидает свою резиденцию, не говоря уже о том, чтобы следить за пришельцами.

Орион смотрел на проекцию, и я видела, как в голове просчитываются риски.

— Нас ищут повсюду, — произнёс он медленно. — На любой планете опознают за минуты.

— На любой цивилизованной — да, — согласился Вейлан. — Но Шаккара? Там нет сканеров лиц. Нет галактической сети. Нет ничего, что может нас идентифицировать. У них есть глаза и слухи. Но наши лица там никто не видел.

Он увеличил изображение города — узкие улочки, базары, люди в длинных одеждах ярких цветов.

— Мы приземлимся в пустыне. Дойдём до города пешком. Купим или украдём местную одежду — сольёмся с толпой. Найдём Азраила. Он скажет точное местоположение Лианы. Мы исчезнем до того, как кто-то поймёт, что мы были.

Вейлан провёл рукой по голограмме, и изображение сменилось — горы, леса, скрытые долины.

— Плюс, там есть места вдали от городов. Безлюдные. Безопасные. Мне нужна тренировка. Несколько дней, чтобы восстановить контроль над магией. Иллюзии после тысячи лет стазиса… они нестабильны. Мне нужно время.

Голос стал тише, сырее.

— И честно, брат? Перед тем, как пойти умирать в Хранилище… я хочу несколько дней жить. Чувствовать солнце на коже. Песок под ногами. Вино, что не исчезнет. Женщину, что реальна, а не грёза, что рассыплется.

Руки опустились вдоль тела, пальцы разжались — и я увидела, как они дрожат.

— Несколько дней быть живым. Прежде чем перестать.

Орион смотрел на него долго — золотые глаза читали лицо друга, взвешивали каждое слово.

Затем взгляд переместился ко мне.

— Астра?

Я встретила его взгляд прямо.

— Точная информация спасёт Лиану, — сказала я, и голос был твёрдым. — Без неё мы можем потерять время, что у нас не будет. Или хуже — охрана устранит её, когда поймёт, что мы прорвались.

Я провела пальцами по своему запястью — лёгкое прикосновение, но руны вспыхнули теплом.

— И мне тоже нужна передышка. Несколько дней собраться. Не бежать каждую секунду. Подготовиться морально.

Посмотрела на него, не отводя взгляда.

— Перед тем, как пойдём туда, откуда можем не вернуться.

Тишина тянулась — плотная, тяжёлая.

Орион стоял неподвижно. Только челюсть напряглась, мышцы ходили под кожей.

Наконец он выдохнул — долго, медленно.

— Шаккара, — произнёс он. — Четырнадцать часов полёта. Три дня на планете. Максимум. Находим Азраила в первый день. Вейлан тренируется. Закупаем припасы, если нужно. На четвёртый день летим к Хранилищу.

Он посмотрел на Вейлана, и в золотых глазах вспыхнуло предупреждение.

— Твои дни, твои женщины — делай что хочешь. Но когда придёт время вылетать, ты будешь трезвым, восстановленным и готовым. Иначе я оставлю тебя в любой постели, где найду.

— Понял, капитан, — Вейлан улыбнулся с облегчением. — Азраил не подведёт. Я гарантирую.

Орион кивнул резко, выключая голограмму.

— Час на подготовку. АТЛАС закладывает курс.

Он прошёл к выходу. Остановился у двери, не оборачиваясь.

— Берите только необходимое. Оружие, воду. Деньги, одежду найдём на месте. Нужно сливаться с местными.

Дверь открылась.

Он шагнул в проём, и плечом задел косяк — лёгкое касание, но я услышала, как он втянул воздух резко, словно прикосновение обожгло.

Через узы хлынула волна — напряжение, решимость, и что-то глубже, что он яростно давил.

Дверь закрылась.

Я осталась стоять, глядя на пустое место.

Вейлан спрыгнул со стола, подошёл ближе.

— Шаккара, — произнёс он тише. — Жестокая планета. Красивая в своей дикости. Три дня, чтобы забыть о войне. О миссии. О том, что завтра может не наступить.

Он положил руку на моё плечо — тёплую, успокаивающую.

— Азраил… он видит больше, чем положение людей в пространстве. Видит правду. То, что скрыто. Будь готова услышать то, что не хочешь знать.

Пальцы сжали плечо мягко.

— Но он не лжёт. Никогда. Это его проклятие и дар.

Он отпустил, направился к выходу.

У двери обернулся.

— Три дня, красавица. Постарайся прожить их. По-настоящему. Потому что после…

Не закончил.

Вышел.

Я осталась одна в пустой рубке.