Дорога к счастью (СИ)

Глава 32

Я прошла в жилую часть, поднялась по скрипучей лестнице, с каждой ступенькой теряя мужество. Дошла до нужной двери: заперто. Я достала из кармана ключ, который мне дал Теодор, аккуратно отворила дверь.

Изабелла лежала на одной из кроватей, бездумно пялясь в потолок. В простеньком камине трещал огонь, на прикроватных тумбах горели свечи.

— Изабелла? — позвала я.

Она привстала, реагируя на звук, презрительно взглянула на меня и снова легла на кровать.

— Уходи! — буркнула она.

— Давай поговорим, — попросила я, садясь на вторую кровать.

— Мне не о чем говорить с гадиной, разбившей сердце моему брату. Я еще защищала тебя перед ним, а это его следовало защищать от тебя!

Я помолчала, обдумывая и решаясь. Я должна рассказать ей правду, это единственный путь.

— Да, я гадина, но об этом я узнала лишь недавно. Позволь, я расскажу, как все было на самом деле.

— А зачем? — Она вскочила с кровати и принялась расхаживать по комнате. — Элионор, я одного не понимаю: почему ты сразу мне не сказала, что знакома с ним?

— Я не знала, что он твой брат, когда встретила тебя. До побега я и не думала, что у тебя вообще есть брат, тем более в пансионе ты была под другой фамилией.

— Под маминой, да. Ну а потом?

Я задумалась.

— Наверное, это имело смысл, но я не подозревала, что наше совместное путешествие продлится так долго. И потом, наши отношения закончились на не очень хорошей ноте, как ты знаешь, и я не думала, что мы будем общаться.

— И что же изменилось? — сложила она руки на груди.

Я вздохнула и поведала нашу историю, стараясь быть краткой и, опуская детали, не краснеть.

— Ох, Элли. — Она подошла, села на кровать рядом со мной и обняла за плечи. — Это… Это… — грустно говорила она.

— Ты больше не считаешь меня гадиной? — Я с надеждой взглянула на нее, и она улыбнулась, но потом нахмурилась и отсела.

— В любом случае это не повод вести себя так на людях! Что за разврат вы устроили возле кареты?!

Я вспыхнула. Поднялась с кровати и прошлась по комнате. Смущение затопило с головой, и я не знала, что ответить. Изабелла принялась пафосно рассуждать о репутации и чести, я старалась скрыться от стыда. Я остановилась возле ее кровати: мятое покрывало слезло, открывая сероватую простынь с застиранными цветочками. Мне вдруг вспомнилась идеально заправленная кровать в прошлой гостинице.

— И это говорит мне леди, которая не приходит ночевать в своей кровати? — ехидно заметила я, перебивая ее.

— Что?! Элли, это тебя не касается! — задохнулась Изабелла, краснея до кончиков ушей.

— Как же твоя репутация, Изабелла? — спросила я. Мне действительно хотелось знать, как в ней уживается то существо, которое минуту назад отчитывало меня за неподобающее поведение, и развратная сущность, которая проводит ночи совсем не в одиночестве. И особенно хотелось бы услышать мнение последней, вдруг там бы оказался ответ на те вопросы, которые мучали меня саму?

— Элли, что такое репутация, по-твоему? — взъелась она, вскакивая с кровати. — Это то, что люди подумают!

Я кивнула и сложила руки на груди.

— И люди вокруг меня или уже думают обо мне хорошо или им нет до меня дела, так?

— Возможно. А как же те, кто думает плохо? — уточнила я.

— Их мнение мне не важно, — гордо задрала она нос.

— Но как же честь?

— А в чем бесчестие быть рядом с любимым мужчиной? Почему взаимная любовь противоположна чести, если она не вписывается в общепринятые рамки, традиции и правила? Почему я должна отталкивать того, кого хочу прижать к сердцу, только потому, что это может вызвать у кого-то мысль о моем недостаточном воспитании или непристойном поведении? Иногда мне вообще кажется, что само существование этих рамок и традиций — достойная причина нарушать их! — страстно рассуждала она.

И я понимала, что она не права, что я должна с ней спорить, но почему мое сердце соглашалось с каждым ее словом?

— А ожидание и предвкушение заставляют идти на поступки, намного более смелые, чем мы могли бы позволить… — пробормотала я.

Изабелла удивленно взглянула на меня, а потом прыснула от смеха. Я тоже не сдержалась, и через мгновение мы уже утирали слезы, смехом смывая напряжение последних дней.

— Я никому не скажу, если и ты будешь молчать, — заговорщически сказала она, отсмеявшись.

Я непонимающе взглянула на нее. Это он сейчас просит меня держать в секрете тот факт, что она проводит ночи не одна? Или это она одобряет наши с Тео отношения? Кажется, я покраснела, но кивнула.

Изабелла расплылась в счастливой улыбке, потом, напевая незамысловатую мелодию, направилась в уборную. Через пару минут вышла освеженная и совершенно счастливая.

— Ну, я пойду, меня не жди! — пропела она, завязывая на шее шнурки плаща.

Я села на край кровати и снова кивнула, не в силах сказать что-то вразумительное.

Когда за Изабеллой захлопнулась дверь, я вздохнула. Ну и денек! Столько событий! Я улыбнулась своим мыслям: на благословение сестры Теодора можно рассчитывать, и его друг за нас. Надеюсь, я понравлюсь его маме. Надеюсь, его папа будет ко мне добр и поладит с моим отцом. Надеюсь, мой отец поладит с Тео. Отец…

Я встала и прошлась по комнате. Неужели папа мог отказать ему только потому, что он простолюдин? Почему тогда он согласился выдать меня замуж за Портера? Или дело в контракте, в том, что маги заключают брак на всю жизнь? Нет, это было бы странно, ведь он разрешил контракт второй степени со стариком, находящимся одной ногой в могиле. Ничего не понимаю…

Я подошла к окну. Оно выходило прямо на двор гостиницы. Постояльцы сновали туда-сюда, кто-то приезжал, кто-то носил сумки, кто-то уезжал, кто-то ругался. Я задернула занавеску подошла к кровати, стянула плащ и аккуратно сложила его на покрывале. Интересно, чем сейчас занят Теодор?

Так, стоп! Хватит! Ты уже достаточно опозорила себя сегодня, это слишком.

Я потрясла головой, распугивая неуместные мысли, прошлась по комнате, позвонила в колокольчик, чтобы принесли мои вещи из кареты и зашла в уборную.

Там обнаружилась небольшая круглая ванна, больше похожая на бочку, заполненная почти до краев чистой водой. Потрогала: еле теплая. Видимо, Изабелла попросила для себя, но не успела воспользоваться или передумала. Я разделась и залезла в бочку, надеясь, что холодная вода остудит разум. Вымыла голову, потерла кожу мыльной губкой. Через десять минут у меня задрожали губы. Через еще десять я поняла, что все еще думаю о Теодоре. Бесполезно!

Я выскочила из ванны, обтерлась полотенцем и быстро согрелась благодаря камину. Я села возле него в одной сорочке и принялась сушить волосы. Тихое потрескивание и мерцание пламени умиротворяло, но мысли все убегали в сторону огня в глазах Тео. Да что же такое?!

Я заплела волосы в косу, подошла к платью, которое в порыве злости на свою несдержанность бросила на постель: следовало бы почистить подол. Чем я и занялась, а потом подлатала растрепавшуюся ленту на шляпке Изабеллы. Переделала все дела, и, не зная куда деть себя от навязчивых мыслей, снова подошла к окну. Возле входа все еще толпились люди, кто-то был пьян, кто-то торопился, кто-то ждал, кто-то, кажется, уснул. А кто-то очень родной стоял и смотрел прямо на мое окно. Я тоже смотрела на Теодора. Кажется, я потерялась в его взгляде. Кажется, он что-то хотел мне сказать. Теодор вдруг кивнул и зашел в гостиницу. Он идет сюда? Что это значит? Что же делать? Я не могу его пустить, я не одета! И потом вдруг Изабелла вернется? Конечно, она вряд ли осудит, учитывая, о чем мы говорили, но застать нас вместе — недопустимо.

Я бросилась к кровати и быстро нацепила на себя платье, кое-как зашнуровала завязки на груди, пригладила волосы. Но в мою дверь никто не постучал. Прошло минут пять, за дверью все еще была тишина. От ожидания и не могла усидеть на месте. Я поправила прическу, платье, расправила сорочку, надела чулки, снова переплела косу, но в итоге ждать надоело. Я вышла в коридор, но и там было пусто. Спустилась в вестибюль и поблагодарила богиню, что догадалась одеться и причесаться, как подобает, а не выбежала дикаркой.

Толпа заполнила все пространство небольшого вестибюля: проезжающие в пыльной одежде выкрикивали что-то консьержам, звенели монеты, шуршали бумаги, подолы и сапоги. В воздухе витал запах табака, пота и пыли, смешанный с ощущением усталости и раздражения. Люди толкались, и я пыталась понять, зачем влезла в эту суматоху.

И тут мои глаза нашли его. Теодор заметил меня и, словно через бурелом, направился ко мне, легко уворачиваясь от людей вокруг.

Я отчего-то смутилась, развернулась, чтобы уйти наверх. Он догнал. Пошел рядом.

Его ладонь коснулась моей. Я кротко пожала его пальцы. Он сплел их с моими. Его ладонь была теплой и твердой, но очень нежной, и я растаяла от этой скромной, несмелой нежности. Мы вышли из вестибюля к лестнице, поднялись по скрипучим ступеням. Все это время мы не вымолвили ни слова.

Мы прошли в коридор, ведущий к жилым комнатам. В настенных светильниках с мутноватыми стеклами дрожали свечи. Мы медленно прошлись по коридору, поравнялись с нашей с Изабеллой комнатой. Я остановилась, но Теодор продолжал идти. Его рука тянула мою за собой. Я взглянула на него: он смотрел на меня, и от его взгляда стало жарко.

Нет, я не должна! Я помотала головой, но тут моей ладони коснулись губы Тео. Он снова потянул к себе, заставляя сделать шаг. И я его сделала, отдаляясь от двери в комнату. Следом еще один. И еще. Теодор неотрывно смотрел в мои глаза, словно гипнотизируя, и я поддавалась.

Следовало остановиться! Следовало вернуться в комнату и прекратить это! Следовало уснуть в своей кровати, одной! Или дождаться хотя бы приезда в Хальмо!

Все это я говорила себе, шаг за шагом приближаясь к границе, после которой обратного пути не будет.

Он не сказал ни слова. Он отпустил мою ладонь, открыл дверь в свою комнату и вошел. Взглянул на меня, глубоко дыша. Его грудь под белоснежной тонкой рубашкой вздымалась, ворот снова был расстегнут, и оттуда выглядывали темные волосы. Хотелось прижаться к его крепкому горячему телу, хотелось очутиться в объятьях этих сильных рук…

Что я теряю? Репутацию? Ту самую, которую так берегла все эти годы только для того, чтобы ее растоптал один пьяный проходимец, обладающий безграничной властью и отвратительным характером? Я теряю только время.

Я сделала шаг в темноту.