Доверься мне

ГЛАВА 21

СВЯТЫЕ УГОДНИКИ

Я вижу Оливию, как только она входит.

Ее невозможно не заметить. Очаровательная малышка проходит сквозь дверной проем. При виде ее мое сердце замирает.

Я наблюдаю за тем, как Эммет обнимает ее, а потом помогает снять пальто, открывая платье, на поиски которого у Оливии ушло три похода в торговый центр. Не спрашивайте, откуда я это знаю.

Она сногсшибательна, как и всегда. Удивительным образом сегодняшний вечер не стал исключением. Она могла надеть мою хоккейную сумку, застегнуть ее до шеи, сделать вырезы для рук, и все равно она была бы самой красивой женщиной, на которую я когда-либо смотрел.

Вообще-то, звучит не так уж плохо. Я отмечаю в мыслях, нужно будет попросить ее попозировать обнаженной во всем моем хоккейном снаряжении. Я сделаю хренову тучу фотографий этой женщины. Мой телефон будет заполнен Оливией.

Но на ней нет хоккейной сумки. Блять. Нет. На ней ее нет. На ней платье. Такое очаровательное, святые угодники, это платье.

— Вот же черт, — не знаю, Гаррет или Адам произносит единственное, что приходит мне в голову. Они оба наблюдают за ней, их брови медленно поднимаются, когда взгляды просматривают ее миниатюрное тело вниз, вниз, вниз, вниз, а затем снова вверх. Их глаза, как и мои, задерживаются на ее глубоком декольте.

Я сглатываю.

— Да.

Облаченная в алые кружева, Оливия выглядит соблазнительно и аппетитно, как карамелизированное яблоко. Она — запретный плод, и я хочу поглотить ее полностью.

Я сдерживаю стон, когда мои глаза скользят по ее идеальным изгибам, по тому, как кружево цепляется за ее талию, как оно облегает ее пышные бедра и струится вокруг коленей. Эти сверкающие золотые каблуки делают ее на три дюйма выше и идеально подходят к заколке в ее волосах, сегодня уложенных густыми волнами.

Сегодня в ней чувствуется уверенность. Может быть, потому что это платье заставляет ее чувствовать себя сногсшибательной, хотя она все время такая, а может потому, что прошлым вечером мы, наконец, поговорили. Может потому, что она чертовски хочет заставить меня потерять контроль, чтобы с улыбкой наблюдать за этим. Но если внимательно присмотреться к тому, как вздымается и опускается ее грудь, я скажу, что она все равно немного нервничает.

Так же, как и я два дня назад, когда оторвал взгляд от холодильника и увидел, что она стоит рядом, или когда в кинотеатре сбежал от нее, чтобы взять закуски. Я не мог контролировать что и как я говорю, и в итоге слова я выкрикивал. Не думаю, что она заметила, так что проблем нет. Я полностью себя контролирую. Я справлюсь.

Сегодня я не глупый Картер. Я жесткий Картер. На мне непроницаемая маска, в которую она не сможет… проникнуть? Блять. Не знаю. Теперь я думаю только о проникновении. Такое, хорошее. Горячее. Влажное. Такое, которое я называю «держу ее за волосы и заставляю ее стонать от удовольствия».

Полностью себя контролирую.

Только вот, черт возьми, когда она кружится и показывает мне красную ленточку, протянутую по гладкой, молочной коже ее спины, часть меня умирает.

— Я покойник, — бормочу я, поправляя быстро набухающую глыбу между ног. Не сейчас, громовой меч, — мысленно говорю я своему члену. Отставить, большой приятель.

— Она одета, чтобы убивать, — взгляд Адама скользит в мою сторону. — Тебе, наверное, стоит принять это как знак. Она управляет этой ситуацией. Она контролирует ее, — он вздыхает и отряхивает волосы. — Девушки всегда все контролируют.

— Я контролирую ситуацию, — низко прорычал я.

Дело в том, что я — настойчивый. Яростный. Ненасытный и дерзкий, уверенный в себе. Когда я нацеливаюсь на что-то, чего хочу, я не успокоюсь, пока не добьюсь этого. Оливия Паркер ничем не отличается от других моих целей. Возможно, она однажды была моей, но одного раза с ней никогда не будет достаточно. Я хочу ее снова и снова. Я хочу владеть ею, сделать ее своей, каждый ее чертов дюйм, чтобы он принадлежал только мне и никому другому.

Я понимаю, что звучу как пещерный человек.

Но вот еще что: мне, блять, плевать.

Только вот тогда Оливия из-за плеча смотрит на меня, темные ресницы трепещут, и она медленно, чертовски медленно, щупает пальцами изгиб бедер, выпуклость круглой задницы, впадинку тонкой талии, и прикусывает нижнюю губу…

Блять. Я не контролирую себя. Я вообще, блять, ничего не контролирую.

Оооо, святые угодники.

Не смотри, не смотри, не смотри.

Он в костюме. Полноценном костюме. Костюм-тройка полуночно-синего цвета. Боже мой, этот костюм не может сидеть на нем более идеально. Он обнимает его широкие плечи, сужается вокруг острой, тонкой талии. Черт возьми, эти большие, мускулистые бедра. Я помню, как эти самые бедра прижимали меня к матрасу, когда он…

Я обмахиваю лицо двумя руками.

Мне нужно остановиться. Мне нужно остановиться. Мне нужно… Черт, я не знаю. Думаю, мне нужно затащить этого мужчину в уборную. Я кручу головой, ища эту уборную.

— Горячо? — спрашивает Кара, наклоняясь, чтобы прошептать мне на ухо. Она сногсшибательна сегодня в своем облегающем белом кружеве, женский вариант Картера. Они оба — существа с другой планеты. Это несправедливо.

— Ага. Здесь очень жарко. Печь включена? Попроси их сделать поменьше. Кондиционер, может быть. Жарко.

Она смотрит на меня прищуренным взглядом.

— Сейчас глубокий мороз, какого Ванкувер не видел уже много лет, у тебя дома нет отопления, и ты хочешь, чтобы включили кондиционер? — она следит за моими бегающими глазами и ухмыляется, глядя на мои все еще размахивающие лицо руки. — Может, тебе нужно, чтобы кто-то потушил твой пожар.

— А? — я мотаю головой в ее сторону, а затем отворачиваюсь обратно к Картеру. Мои глаза чуть не выкатываются из глазниц, когда он ловит мой взгляд и, я начинаю паниковать, поэтому вскрикиваю и хватаю Кару за руки. — Помоги мне. Я должна контролировать себя. Это он должен уступать.

— Ничего не выйдет, пирожочек Ливви. У меня нет частей тела, чтобы помочь тебе в том, в чем ты так нуждаешься. Но я скажу тебе, что могу сделать, — она останавливает официанта с подносом шампанского, переливает один бокал в другой, затем повторяет действие. Кара берет с подноса два полных до краев бокала и протягивает один мне. — Я могу напоить тебя.

Я хихикаю, когда мой бокал звякает о ее бокал, и как только первая партия пузырьков скользит по моему горлу, я делаю глубокий вдох. К тому времени, как я допиваю второй двойной бокал шампанского, Кара исчезает, чтобы пообщаться с гостями. Наверное, мне стоит притормозить, но тут подходит Гарретт с холодным пивом в руках, и я с радостью принимаю один из бокалов.

— Ты выглядишь великолепно, — говорит он, притягивая меня к себе. От него приятно пахнет, и мне интересно, чем пахнет Картер сегодня вечером. Думаю, свежим лаймом и мужчиной. Мужественным мужчиной. Мужчиной в стиле «закину тебя на плечо как викинг».

— Спасибо, Гарретт, — я улыбаюсь ему, когда он слегка отодвигается, а его рука медленно соскальзывает с моей талии. Его взгляд скользит по моему плечу, и он прочищает горло, отдергивая руку. — Вы, хоккеисты, знаете, как ухаживать за собой, не так ли? — я поправляю узел его галстука, который перекосило вправо, и он слегка сполз вниз. — Рада тебя видеть.

У него замечательная улыбка, и он кажется таким счастливым, беззаботным, как милая собачка.

— Да, мы скучали по тебе. Некоторые чуть больше других, — он наклоняется ближе, рот рядом с моим ухом. — Эй, хочешь, чтобы у Картера поднялось давление?

— Какие есть идеи?

Он ставит наше пиво на барную стойку и протягивает одну руку, хитро улыбаясь.

— Потанцуй со мной.

Хихикнув, я вкладываю свою руку в его и позволяю ему вывести меня на танцпол. Его ладонь мягко ложится на мою поясницу, когда он начинает медленно кружить нас по площадке, и я чувствую взгляда Картера на своей спине.

— Он не может отвести от тебя глаз, — шепчет Гарретт. — Я уверен, что сейчас он решает, какую из частей моего тела ему следует удалить первой, — когда я смеюсь, Гарретт широко улыбается и раскручивает меня, а затем снова притягивает к себе. — Ты следишь за командой?

— Конечно. Твой гол на матче с Вегасом во вторник? Идеальный.

Его лицо светится, грудь вздымается от гордости.

— Да? Шайба проскочила через всего лишь 5 малюсеньких сантиметра между игроками. А что насчет тебя? Картер говорил, ты тренируешь женскую волейбольную команду в своей школе.

— Он говорит обо мне?

— Когда он не ведет себя как нытик? Да, он все время о тебе говорит.

Я не могу представить себе Картера-нытика. Он все время такой жизнерадостный, харизматичный и шумный. На меня накатывает волна вины от того, что я сделала его другим.

— Да, — шепчет Гарретт, касаясь уголка моего рта, где я нахмурилась. — Именно так он и выглядел. Вы двое созданы друг для друга.

— Я… я не… ты… моя волейбольная команда проиграла в полуфинале, и ты действительно думаешь, что мы созданы друг для друга? Он Картер Беккет, а я Оливия Паркер, я такая маленькая, а он такой высокий, так что мы вообще совместимы, у нас не совпадают части тела и все такое?

Гарретт наблюдает за мной, слегка улыбаясь как дурачок.

— Это была самая впечатляющая порция словесной рвоты, которую я когда-либо слышал. Но мне нужно, чтобы ты собралась и включилась в игру. Ставлю сотку на то, что первым сдастся Картер, а не ты.

— Я боюсь, что ты сделал неправильную ставку.

— Я верю в тебя, Олли.

Это здорово, но, когда песня заканчивается, и он оставляет меня с моим пивом, становится все более ясно, что в себя я не верю. Я распускаюсь, разваливаюсь по швам, а я даже не поговорила с человеком, ответственным за мое состояние.

Со вздохом, что кажется мне бесконечным, я протираю рукой глаза и поворачиваюсь обратно к бару, чтобы приклеиться к табурету, прежде чем нанесу себе еще больший ущерб.

Конечно, по пути я сталкиваюсь с чем-то твердым, мой напиток выплескивается за край стакана, обливает мои пальцы и стекает на пол.

— Черт, мне так жаль. Я сегодня в полном беспорядке. Я не смотрела, куда иду. Я тебя… намочила… Боже, вот дерьмо, — эти последние три слова вырвались одним рывком.

Боже, вот дерьмо — это точно.

— Боже, вот дерьмо, — хмыкает Картер, одна его рука в кармане, а другая держит хрустальный бокал, наполненный янтарной жидкостью. — Это что-то новенькое.

Мои ноги дрожат. Я не шучу. Мое тело сейчас действительно дрожит, и когда Картер протягивает руку и проводит пальцами по моей ключице, сметая локон с моего плеча, и позволяет ему проскользнуть сквозь пальцы, я зажмуриваю глаза.

Что, блять, сейчас происходит? Прошлой ночью я была в полном порядке и полностью контролировала себя, когда вошла в эту дверь. Это из-за алкоголя? Это алкоголь. Картер точно не делает меня слабой. Он не… побеждает.

— Ты постриглась.

Я касаюсь головой бокала, за который хватаюсь обеими руками, как бы спрашивая, эти волосы?

— Сегодня.

— Сегодня?

— Да, я сделала это сегодня, — когда брови Картера вздрагивают, я понимаю, что совсем скоро закричу, как и вчера. Я трогаю горло, чувствуя, как оно дергается, когда я сглатываю, и пытаюсь ответить ему снова, на этот раз шепотом. — Я постриглась сегодня утром, — я показываю ножницы правой рукой и дважды щелкаю ими. — Чик-чик.

О Боже. Картер, возможно, выигрывает.

— Хм, — он заправляет мои волосы за ухо, кончиком пальца касаясь моей сверкающей золотой заколки. Его глаза не отрываются от моих, когда он взбалтывает свой бокал и опрокидывает его в рот, позволяя ей заполнить его щеки, прежде чем она проскользнет в его горло. Он ставит пустой бокал на барную стойку, затем берет мое наполовину наполненное пиво и выпивает его тоже.

И он идет вперед.

Не идет. Он крадется. Он идет вперед, а я отступаю назад, пока не упираюсь в стену.

Его пальцы пробегают по моей талии, когда он нависает надо мной, и мое сердце ударяется о грудь в надежде, что Картер меня поцелует, но вместо этого его губы останавливаются у моего уха.

— Извините, мисс Паркер, — его дыхание теплое и пряное, со сладкими нотками ванили и карамели, скатывается по моей шее, и его взгляд падает на мои губы, когда они расходятся в трепетном вдохе.

Стена позади меня внезапно открывается, и я, спотыкаясь, ступаю в полную темноту.

Картер щелкает выключателем, освещая экстравагантную ванную комнату, в которую мы попали.

И тут он поворачивает замок.

Мое сердце замирает, как медленно глохнущая машина.

Его широкие руки хватают меня за бедра, и он разворачивает меня к раковине, упираясь ладонями в стойку. Я остро ощущаю, как полыхает моя открытая кожа от его прикосновения, как что-то давит мне на поясницу. Кончики его пальцев танцуют по моим предплечьям, обводя бицепсы, когда он обхватывает меня. Его нос касается места, где мое плечо встречается с шеей, а затем поднимается вверх, и оседает у раковины моего уха.

— Ты так хорошо начинала, — пробормотал он. — Такая сильная. Ты вошла сюда как самая уверенная на свете женщина, хлопала ресницами, проводила руками по своему телу, и я подумал, что мне конец. Весь мой самоконтроль исчез.

Он касается губами моей шеи, одна рука лежит на моем животе, другая скользит по бедру, вниз по внешней стороне бедра, пока он не сжимает в кулак подол моего платья. Кружево мягко царапает мою кожу, когда он задирает его, и я перестаю дышать, когда я выгибаюсь, пытаясь прижаться к его руке.

К черту контроль и медленный секс. Я просто хочу, чтобы он трахнул меня.

Я чувствую его улыбку на своем плече, и когда мои глаза встречаются с его темными глазами в отражении зеркала, я знаю, что он поймал меня. Он тоже это знает.

— Но потом ты выдала себя. Ты очаровательна, когда в замешательстве, знаешь это?

Он проводит по краю моих шелковых трусиков подушечкой своего большого пальца, и дрожащий вздох вырывается из моих губ, искры вспыхивают во мне, когда он дразнит меня.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе?

— Да, — задыхаюсь я. — Пожалуйста.

Удовлетворенное хмыканье вырывается из его горла, и его рот смыкается на краю моей челюсти. Я погружаюсь в него, пальцы нащупывают его идеально уложенные волны.

Затем Картер отстраняется, унося с собой обжигающие прикосновения, оставляя меня у зеркала одну.

Я поворачиваюсь, с ужасом наблюдая, как он поправляет ширинку на брюках, поправляет галстук и поправляет волосы.

— Что ты делаешь?

Он кивает в сторону двери.

— Собираюсь вернуться туда.

— Но ты… ты сказал… я сказала…

Его большая рука сжимает мою челюсть.

— Ты сказала, что хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе. И, возможно, я это сделаю. Завтра.

— Завтра?

— После того, как мы пообедаем.

— Пообедаем?

Он кивает, вкладывая свой телефон в мои руки.

— Адрес, пожалуйста. Чтобы завтра я смог забрать тебя на свидание.

— Я…

— Сейчас же, Оливия.

Под тяжестью его взгляда я пытаюсь ввести свой адрес, и когда я заканчиваю, он выводит меня в шумный коридор.

Притянув мое лицо, он нежно целует уголок моего рта.

— Вы просто сногсшибательны, мисс Паркер.

Кара пробирается сквозь толпу людей, пока я смотрю, как исчезает Картер. Она хватает меня за плечи и встряхивает.

— Что, черт возьми, только что произошло? Вы, ребята, пробыли там минут десять, — ее взгляд осматривает меня с головы до ног, отмечая мои раскрасневшиеся щеки, мое помятое платье. — Боже. Вы занимались сексом в этой гребаной уборной! Я так и знала!

Она крутит головой, крича в толпу.

— Гарретт! Ты должен мне, Эму и Адаму по сто баксов!

— К черту! — кричит он в ответ издалека. — Не может быть, чтобы она так быстро сдалась!

Прошло три часа, и я думаю, когда же Картер собирается обналичить танец, который он выпросил у меня прошлым вечером. Хоккеистов, желающих потанцевать со мной, достаточно, это точно. Я кружилась по танцполу всю ночь с небольшими перерывами между танцами, но мужчина, с которым я действительно хочу танцевать, кажется, вполне доволен тем, что наблюдает за мной издалека.

Я устала, у меня немного кружится голова, и я настолько пьяна, что не могу перестать хихикать. Если он не пригласит меня на танец в ближайшее время, я усну в гардеробе.

Все, что он мне дарит, это долгие взгляды, улыбки, спрятанные за его бокалом, легкие прикосновения к моей спине, когда он наклоняется к бару, чтобы заказать новый напиток. Я на взводе, чего он и добивается.

— Твои ноги, наверное, уже умирают, — говорит Адам, пока мы раскачиваемся взад-вперед, моя рука в его руке. — Ты отдыхала?

— Похоже, у вас, ребята, нет такого слова в лексиконе.

Он смеется.

— Справедливо.

— Не могу дождаться, когда вернусь домой, заброшу эти каблуки в шкаф и заберусь в ванну с пеной.

— С хорошей книгой и бокалом вина?

— Может быть, без вина, — я уверена, что мои раскрасневшиеся щеки говорят сами за себя. — Я уже достаточно выпила сегодня.

Адам прокручивает меня и притягивает обратно. Он по-дьявольски улыбается, когда помещает свои руки над моими плечами.

— Мне нравится заставлять этого человека ревновать.

Он двигает нас по медленному кругу, располагая меня так, чтобы я могла видеть Картера, который сидит у стены с кучкой своих товарищей по команде. Его взгляд скользит по мне и Адаму, по расположению наших рук, что чертовски невинны, ведь у этого человека есть девушка, хотя она и не здесь, а потом взгляд Картера возвращается ко мне.

На его лице расцветает кривая ухмылка, показывающая глубокие ямочки, он ставит свой стакан на стол и выпрямляется.

Адам смеется.

— Чертовски вовремя. Он всю ночь пытался убедить нас, что контролирует ситуацию, — его голубые глаза опускаются на мои, он по-доброму улыбается мне. — Я очень рад, что вы двое решили попробовать. Картер с самого первого дня на тебе зациклился, поет без остановки, ухмыляется, как придурок. Он чертовски рад провести с тобой завтра время. А мы ради, что он перестал ныть.

— Не слушай Адама, — раздается позади меня низкий голос Картера. — Он не знает, о чем говорит.

— Он написал нам всем буквально в ту же секунду, как ты уехала вчера вечером, Олли, поверь мне.

— Хорошо, — Картер встает между мной и Адамом. — Хватит об этом. Моя очередь.

— Я уже начала думать, что ты не собираешься воспользоваться возможностью потанцевать со мной, — говорю я, когда он прижимает меня к своей груди, одна рука на моей спине, другая держит меня.

— Я хотел быть твоим последним партнером.

— М-м-м. Твои друзья тебя уже выдали.

Его зеленые глаза цвета леса сверкают.

— Может, они врут.

— Может, — я обхватываю его шею пальцами. — Но я не думаю, что это так. Я думаю, ты скучал по мне, и думаю, прошлой ночью ты хвастался своим друзьям.

Уголок его рта искривляется.

— Кажется, ты заразилась от меня высокомерием.

— Готова поспорить, что Вы, мистер, хотите заразить меня чем-нибудь еще.

Картер смеется, и мне кажется, что это мое самое большое достижение в жизни.

— Вы такая непослушная, мисс Паркер. Наверное, это из-за каблуков. Дополнительные дюймы придают вам уверенности, — его рот опускается ниже, нависая над моим. — Но вы же знаете, что происходит, когда вы не слушаетесь? Вас наказывают.

— М-м-м. Кто? Вы?

— Только я. Хочешь стоять на коленях, когда тебя накажут, или у меня на коленях?

Мое сердце бьется, будто оседает между ног, а в животе порхают бабочки, кружась с такой силой, что кружится голова. Мне нужно идти домой, пока я случайно не попросила этого мужчину трахнуть меня на раковине в ванной. Я выше этого.

Или нет? Нет, не думаю.

— В чем дело, Оливия? Кажется, ты размышляешь.

Я поджимаю губы и мотаю головой.

— Нет. Нет. Я просто… — я отстраняюсь от него, отряхиваю руки, прежде чем прижать одну ко лбу. — Устала. Очень устала. Думаю, мне пора домой.

Поднявшись на носочки, я целую его в щеку, он явно удивлен, машу рукой для приличия и направляюсь к шкафу для одежды. Попрощавшись с будущими женихом и невестой, я выхожу на холод. Тротуары покрыты снегом, который целует мои пальцы ног, отчего у меня стучат зубы, когда я открываю приложение «Убера» на своем телефоне.

Роскошный автомобиль останавливается у входа, останавливаясь у обочины, и когда водитель открывает заднюю дверь и жестом приглашает внутрь, я в удивлении вскидываю брови.

Я показываю на себя, и он улыбается, кивая.

Я в отрицании машу рукой.

— О, нет. Вы, наверное, меня с кем-то перепутали. Я только собираюсь вызвать…

— Садись, — Картер выхватывает у меня из рук телефон и направляет меня к авто, положив руку мне на спину.

— Но я…

— Садись в машину, Оливия, — его большой палец в кожаной перчатке проводит по моей дрожащей нижней губе. — У тебя сейчас отвалятся пальцы на ногах, и я хочу быть уверен, что ты доберешься до дома в целости и сохранности.

— Да. Хорошо, — киваю я головой, но ноги не двигаются.

Картер легонько подталкивает меня, его руки крепко держат меня за талию, когда он поднимает меня с земли и усаживает на заднее сиденье. Он проскальзывает на место рядом со мной, и произносит мой адрес в динамик, а я сопротивляюсь желанию фыркнуть.

— Ты проверяешь, не дала ли я тебе фальшивый адрес?

— Ты бы этого не сделала. Я тебе слишком нравлюсь.

Закатив глаза и скрестив руки, я смотрю прямо на перегородку, скрывающую нас от водителя, делая вид, что не замечаю, как Картер кладет перчатки на колени и продолжает возиться со своим телефоном. Но за десять минут дороги он не обратил на меня ни малейшего внимания, пока я с ним в этой стальной коробке, и если я не могу контролировать ситуацию, то и он тоже.

— Ты серьезно проверяешь новости спорта прямо сейчас?

Его губы трогает лукавая улыбка.

— Нет.

— Ты ведешь себя как говнюк.

— Ты это не серьезно.

Я закидываю ногу на ногу.

— Ты прав. Ты не знаешь, как смотреть на меня или говорить со мной, не теряя контроля. Я понимаю. Тебе так проще.

Вот оно.

Он убирает телефон в карман пальто и поворачивается в мою сторону. Зеленые глаза опускаются к моим губам, и когда он приближается ко мне, мое дыхание замирает.

— Ты хочешь сказать, что я не знаю, как играть в эту игру, Паркер?

— Очевидно, не в эту, Беккет.

— Думаешь, ты играешь лучше меня?

— А разве я не это делаю?

Его ладонь ударяет по моей ключице, толкая меня на спину, а его руки шлепают по кожаным сиденьям, обхватывая мою голову, когда он нависает надо мной. Картер опускает свои бедра к моим, и тепло его прикосновения обжигает мою кожу, когда он проводит рукой по моему бедру, проскальзывая под платье.

Он проводит медленными, влажными поцелуями вверх по моему горлу, покусывая край челюсти и задерживаясь у уха.

— Докажи это.

Когда он отстраняется, между моих ног становится влажно, он проводит большим пальцем по шелковым трусикам, по пульсирующему узлу под ними.

Он опускается на свое сиденье, выглядя чертовски довольным собой, улыбаясь и снова просматривая новости долбаного спорта.

Не прошло и десяти секунд, как машина останавливается, и прежде, чем он успевает открыть рот, я выскакиваю из машины, захлопывая за собой дверь.

— Олли, — зовет он, преследуя меня. Ненавижу, когда он смеется, и еще больше ненавижу, когда я поскальзываюсь на льду на ступеньках крыльца и лечу назад, прямо в его тупую, твердую грудь. — Я выиграл? — спрашивает он, останавливая меня у двери.

— Нет, — ворчу я, ступая внутрь своего замерзающего дома. Я отшвыриваю каблуки. — Я не поцеловала тебя.

У него плохо получается скрывать самодовольную ухмылку на лице.

— Мы должны были не торопиться.

— Я знаю.

— Так что никаких поцелуев.

— Точно.

— Тебе станет легче, если ты выиграешь?

— Я не…

Картер проглатывает мои слова своим ртом, его пальцы погружаются в мои волосы, когда я ударяюсь спиной о шкаф в прихожей. Его рука скользит вверх по моей ноге, под платье, обхватывая мое голое бедро, пока я вжимаюсь в него. Меня не волнует, что входная дверь открыта, и бедный водитель лимузина сейчас наблюдает за бесплатным шоу.

— К черту медленно, — рычит он. — Я не могу медленно. Не с тобой.

Боже, я не хочу медленно. Я хочу вскрыть все это: химию, страсть, огонь. Я хочу отдать ему всю себя и взять его всего.

Картер отстраняется, прикрывает рот рукой, его дыхание неровное и нервное, а взгляд блуждает по мне. Там что-то расцветает, что-то уязвимое и осторожное. Он прочищает горло, опускает взгляд.

— Я… я скучал по тебе, пока тебя не было.

Положив руку ему на щеку, я возвращаю его взгляд к своему.

— Я тоже скучала по тебе, пока меня не было.

Он улыбается этой широченной улыбкой, показывая идеальные зубы и глубокие ямочки, и, прежде чем уйти, спускается к машине, перепрыгивая через обледенелую ступеньку и через мгновение возвращается с маленькой голубой коробочкой, которую он втискивает мне в руку.

Он целует меня в губы.

— Спи спокойно, милая Олли.

Когда я смываю макияж, и оказываюсь в теплой и уютной пижаме и пушистых носках, я встаю у кухонного стола и открываю крышку голубой коробочки. Внутри лежит кекс, и крошечный флажок, торчащий из глазури, говорит мне, что это кленовый пекан, политый кленовой глазурью со сливками и крошкой из бекона.

Под крышкой приклеена маленькая записка:

Я взял тебе самый вкусный с беконом.

xo Картер