Доверься мне

ГЛАВА 53

ФЛИП-ФЛОПЫ

— Ты смущена?

Я киваю едва заметно, но все же делаю это. Мой взгляд блуждает по комнате, отмечая неослабевающие взгляды, руки, в восторге сцепленные под подбородками или прижатые к сердцам. Наконец, я снова смотрю на мужчину, стоящего передо мной на коленях.

— Очень.

— Я говорил тебе, что поставлю тебя в неловкое положение, — напоминает мне Картер. — Хочешь, чтобы я остановился?

— Пожалуйста, не надо, — шепчу я.

— Ты знаешь, изначально я хотел сделать это на финале Кубка Стэнли. Но Кара сказала, что ты будешь смущаться перед двадцатью тысячами человек и еще семью миллионами телезрителей. Я бы не возражал, если бы все эти люди видели. Но я хотел смутить тебя лишь немного, а не выставлять все напоказ. Кара предположила, что этот вариант — лучший.

— Я ценю, что вы подумали обо мне. Я хочу жить, а не умереть от смущения.

Картер хихикает, поднимаясь на ноги. Подойдя ко мне, он обхватывает ладонями мою щеку.

— Я знаю, что у нас были свои трудности. Эти отношения начинались не так гладко, как у большинства. Мы многому научились на этом пути, но лично я считаю, что мы, черт возьми, справились с этим.

Он делает паузу, чтобы улыбнуться, когда я хихикаю.

— До тебя был только хоккей. Я не думал, что возможно хотеть чего-то сильнее, любить кого-то… — он замолкает, закрывая глаза, а когда они снова открываются, его взгляд непоколебим, неприкрытая потребность и желание безудержно бушуют там, заставляя эти зеленые глаза сиять, словно изумруды, которыми они и являются.

— То, как я люблю тебя, не объяснить. Это гораздо сильнее, чем просто желание быть с тобой, это потребность в тебе больше всего на свете. Ты нужна мне, потому что без тебя в этой жизни всегда будет чего-то не хватать. Потому что ты делаешь все лучше, и с тобой все обретает смысл. Ты — все самое лучшее: уютные объятия, тихие разговоры, пока мы в кровати, сонные утра. То, как все мое тело оживает, когда я вижу тебя впервые после возвращения домой, то, как загорается твое лицо, и ты прыгаешь в мои объятия и обнимаешь меня так, словно я нужен тебе так же сильно, как и ты мне.

— Ты действительно нужен мне, — тихо говорю я ему, поглаживая его по щеке. — Все встало на свои места в тот момент, когда я послушала свое сердце. Я люблю тебя, Картер, даже если вначале боялась этого.

— Раньше мысль о том, что я могу влюбиться — пугала меня сильнее всего на свете, — признается Картер с тихим смешком. — Но теперь ничего и никогда не пугает меня сильнее, чем мысль о том, что я могу потерять тебя. Я знаю, тебе нравится говорить, что я показушник, что мне нравится выставлять напоказ то, что у меня есть, что я все делаю с размахом. И ты права. Потому что, черт возьми, почему нет? Я горжусь каждой чертовой вещью, что у меня есть, и то, что я заслужил, чем я сильнее всего доволен — это ты и твоя любовь.

Картер опускает взгляд, вертя в руках маленькую коробочку, а затем встречается со мной взглядом, его глаза уверенно и непоколебимо смотрят в мои. Он снова опускается на колено, осторожно открывая крышку коробочки в руках.

— Ты все еще стесняешься всех этих людей?

— Каких людей?

— Вот это моя девочка, — смеется он, и берет меня за левую руку. — Я чертовски люблю тебя. Так чертовски сильно, что это пугает.

Моя рука дрожит в его, и он, пытаясь успокоить дрожь, сжимает ее.

— Все, что я делаю, когда нахожусь вдали от тебя — это отсчитываю минуты до того момента, когда мы снова будем вместе. Для меня нет другой жизни, кроме как провести ее тобой. Я знаю, что это рано, но мне не нужно время, чтобы сказать то, что я уже знаю — что для вечности с тобой не может быть рано. Будь моей навсегда. Официально, потому что вечность это все, чем ты когда-либо была для меня. Так что… выходи за меня замуж, малышка Олли. Скажи «да».

Я не знаю, что на меня нашло, но мое лицо расплывается в улыбке.

— Ты точно спрашиваешь? Это больше похоже на то, что ты…

— Требую? Потому что так оно и есть. Я отказываюсь быть без тебя. Категорически отказываюсь, потому что это не наша судьба. Ты моя. Мой лучший друг и моя возлюбленная, моя единственная версия вечности, и я не собираюсь когда-либо отпускать тебя. Мое единственное намерение в этом всем — это юридически связать тебя со мной на всю оставшуюся жизнь.

— Так романтично, — опускаясь на колени, я обвиваю руками его шею, в то время как он обвивает одной рукой мою талию. Я прекрасно слышу, как гудит толпа. Этот разговор продолжается уже довольно долго, но мне все равно. — Ты уверен, что хочешь быть привязан ко мне навсегда?

Вот и появляется улыбка, которую я так люблю, кривая и самодовольная, словно он самый самоуверенный человек на Земле.

— Навсегда, черт возьми, Ол. Запри меня и выбрось ключ. Я твой, детка. Всегда так было, всегда так и будет. И, когда мы вернемся домой, я выбью из тебя всю дурь.

Я морщу нос, пытаясь сдержать слезы, которые продолжают катиться, пока я изучаю его лицо, огонь в его глазах, который никогда не гаснет, надежду и обещание в них.

— Я так сильно люблю тебя, Картер.

— Тогда почему я все еще жду ответа?

— Хм-м, — я притягиваю его ближе, запечатлевая поцелуй в уголке его рта. — Я думала, требования не требуют ответов? — я глубоко вздыхаю при виде невозможно красивой улыбки, дополняющей его красивое лицо. — Я люблю тебя, Картер. Нет ничего, чего я хотела бы в этой жизни сильнее, чем провести ее с тобой.

Он с трудом сглатывает, его замшелые глаза скачуют в золотом сиянии банкетного зала. Я наблюдаю, как они затуманиваются, и когда он моргает, одинокая слезинка скатывается по его правой щеке.

— Почему ты плачешь? — тихо спрашиваю я, ловя слезу губами.

Он не отвечает. Во всяком случае, не мне.

— Она сказала «да»! — Картер подхватывает меня за талию, прижимая к груди, вскакивает на ноги и кружит меня вокруг себя. — Она будет моей женой!

Он опускает меня обратно на пол, надевает мне на палец самый потрясающий бриллиант, наклоняет меня и завладевает моими губами в нечто ином как собственническом поцелуе, таком диком, неистовым. Поцелуй, наполненный всей любовью, что нам не хватало на прошлой неделе.

И я без сомнений знаю, что больше нам никогда не придется обходиться без них.

Картер не шутил насчет того, что не принимает отказов. Перед отелем нас ждал лимузин, мой багаж уже внутри. Как только Кара и Эммет уехали, мы последовали за ними.

Картер чуть ли не запихнул меня на заднее сиденье, повторяя, как сильно он хочет вернуться домой. И, что ж… дом звучит для меня довольно заманчиво.

Он выглядит ужасно милым и застенчивым, когда набирает новый код на входной двери: один-два-один-пять.

— Пятнадцатое декабря, — говорит он, и свет фонаря на крыльце освещает румянец на кончике его ушей. — День, когда мы встретились.

Я делаю два шага внутрь и, разинув рот, останавливаюсь, оглядываюсь по сторонам. Каблуки выпадают из моей руки и со стуком падают на пол. Я провожу пальцами по рамкам, висящим на стенах коридора. Они заполнены фотографиями нас и всех удивительных людей нашей жизни. Я оборачиваюсь к этому невероятному мужчине, замечаю его взгляд на слове, нацарапанном на дереве, висящем поверх фотографий: семья.

— Когда ты это сделал?

— В пятницу, — он берет меня за руку и тянет к лестнице. — Да ладно тебе. Это еще не все.

Он ведет меня в первую свободную комнату, в которой оказывается небольшой кабинет с письменным столом и кожаным креслом, диванчиком и торшером, с одной из этих капсульных кофемашиной и ящичком, полным пакетиков чая и кофе в пакетиках без кофеина. Моя рабочая сумка у ножек, а сверху стола лежит мой ноутбук.

Картер потирает затылок.

— Ты всегда сидишь на полу за кофейным столиком, планируешь и отмечаешь что-то. Подумал, может, тебе понравится…

Я, прижавшись губами к его губам, прерываю его.

— Мне очень нравится. Я не буду спрашивать, как к тебе попали мои вещи, но предполагаю, что в этом была замешана Кара.

Его грудь от гордости раздувается.

— Я был в твоей комнате, как только вы двое уехали в Уистлер.

Это объясняет буквально все. Кара ждала меня, когда я закончила работу в четверг. Машина уже была готова, и мы отправились в Уистлер, чтобы в пятницу встать ни свет ни заря и провести день в спа-салоне. Впрочем, здесь нет никаких нареканий. Мешки под моими глазами были чертовски темными, о чем Кара так любезно напомнила мне несколько раз, потыкав в них пальцами.

Картер ведет меня в спальню, его рука крепче сжимает мою, когда он открывает дверь. Это всегда была красивая комната, но теперь…

У камина, возле которого я люблю сворачиваться калачиком и читать прохладными ночами, лежат три большие подушки, корзина с одеялами и приставной столик со стопкой моих книг. У ранее пустой стены стоит комод, такой же, как у Картера, хотя этот короче и шире, с большим антикварным зеркалом наверху, а внутри моя одежда.

Картер указывает на красивую стеклянную вазу, наполненную подсолнухами, розовыми розами и оранжевыми маргаритками.

— Флорист назвал это «Привет, солнышко» — он чешет висок, переводя взгляд с цветов на меня и на пол.

— Только не говори, что ты сейчас стесняешься. Только не Картер Беккет. Это невозможно.

Он улыбается мне, и руками притягивает меня к себе.

— Я хотел, чтобы ты чувствовала себя как дома.

— Я всегда чувствую себя с тобой как дома, Картер. Не важно, где мы и что у нас есть.

— Я хочу дать тебе все, — тихо и искренне произносит он, проскальзывая руками по моей спине, он расстегивает молнию моего платья. — Абсолютно все.

— Ты — это все, что мне когда-либо было нужно, клянусь.

У Картера перехватывает дыхание, когда я мягко прижимаю его к стене, мои пальцы расстегивают пуговицы его рубашки, в то время как мой язык находит его. Я провожу руками по его торсу, чувствуя, как под моими прикосновениями его мышцы напрягаются. Я проскальзываю по его плечам, вниз по рукам, пока его рубашка не оказывается на полу.

Картер разворачивает меня, прижимая грудью к стене, и медленно расстегивает молнию, пока я не чувствую его горячее дыхание целует мой позвоночник. Сильные руки обхватывают меня за талию, за бедра, когда на пол вместе с трусиками падает мое платье. Он поднимает меня, усаживая на край кровати, и я тяну за пряжку его ремня, стягивая брюки и боксеры с его массивных бедер. Когда он отбрасывает их за спину, то падает на колени у моих ног.

Картер погружает лицо в пространство между моими ногами, и я чувствую влагу его слез на внутренней стороне своего бедра. Мое сердце разрывается, когда он поднимает взгляд, чтобы встретиться с моими глазами.

— Я так боялся, Оливия. Я был в ужасе. Наблюдал, как ты уходишь от меня, и не нашел силы, чтобы остановить тебя тогда, быть с тобой честным, попросить тебя быть терпеливой со мной, чтобы мы прошли через все это вместе… Я не чувствовал, что заслуживаю тебя. Ты заслуживала большего, чем я, чем то, что я тебе дал. И мне жаль, что я не смог быть тем человеком, которого ты заслуживаешь, — его глаза опускаются, а за ними и меняется выражение его лица, будто он все еще считает себя недостойным, будто он не прощает себя за ситуацию, которую он изначально не контролировал.

И это никуда не годится.

Я провожу двумя пальцами по его щеке, приподнимаю его лицо к своему.

— Я люблю тебя, твою лучшую сторону, но я также всегда буду любить тебя в те моменты, когда ты не будешь идеальным.

Его глаза, переполненные любовью, сияют.

— Я думал, что потерял тебя навсегда, и я… я… — страх крадет его слова, из-за чего его взгляд кажется таким темным и далеким, когда он слегка мотает головой. Он моргает, и слеза скатывается по его щеке. — Я не мог. Не могу. Я не буду. Я никогда не потеряю тебя, Олли. Ты делаешь меня лучше.

Я не верю в это ни на секунду. Этот мужчина, что стоит передо мной на коленях, всегда был совершенным. Картер всегда был тем, кого я так всецело, так бесконечно люблю. Думаю, он просто осторожно выбирал тех, с кем делиться всеми этими особенными частями своей души. Мне так повезло, и я так благодарна ему за то, что я та, кого он выбрал, что я вижу и знаю его всего.

Его длинные пальцы обхватывают меня за талию, крепко сжимая, пока он смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

— Я был потерян до тебя, Олли, и я был бы потерян без тебя. Ты мой лучший друг.

— И ты мой, — обхватив ладонью шею Картера, я направляю его вверх по своему телу. — А теперь идите сюда и полюбите меня, мистер Беккет.

— Да, миссис Беккет. Один раунд сладкой-пресладкой любви, сейчас начнется.

— Только один?

— О, детка. Ты не заснешь, пока не взойдет солнце.

Я ожидаю жесткого и грубого секса, как символ его потребности, свирепости, с которой он скучал по мне, скучал по этому. Но он дает мне совсем иное, потому что, как и всегда, Картер делится со мной всеми своими частями. И сегодня вечером он мягок и нежен, наслаждается каждым мгновением, когда кончики его пальцев танцуют по каждому дюйму моего тела. Его губы с нежной точностью движутся вниз по моей шее, по ключицам, по ложбинкам моего живота и изгибу бедер, воспламеняя мою кожу и возбуждая меня так ярко, что я дрожу от вожделения.

Я запускаю пальцы в его шелковистые, взъерошенные волосы, завивая и стягивая их, и вытаскиваю его лицо из-под своих ног, где, как мне кажется, ласкал меня несколько часов, а не всего лишь минут. Чудесные, потрясающие минуты, от которых мне сводит пальцы на ногах.

Со стоном и содроганием от того, как он слизывает мое возбуждение со своих губ, я хнычу, произнося свою мольбу.

— Ты нужен мне. Пожалуйста. Сейчас. Ты нужен мне, Картер.

— Я у тебя есть, — шепчет он, наваливаясь на меня всем телом.

Он раздвигает мои ноги и задирает одну из них. Когда его член упирается в меня, я прижимаюсь к нему, впиваюсь ногтями в его плечи. Наши губы соприкасаются. Картер, заглушая мой вздох, обжигает меня поцелуем и медленно входит в меня.

— Я люблю тебя. — Он целует слезы, которые свободно текут из моих глаз. — И я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь, и после этого тоже.

— Лив, Лив, Лив, Лив.

Тык, тык, тык, тык.

— Олли, Олли, Олли, Олли.

Тык, тык, тык, тык.

Я ворчу, не произнося ни одного внятного слова, и шлепаю по пальцу, который в данный момент тычется в мою щеку.

— Давай, сонный мишка. Просыпайся, малышка Олли.

— Я только что заснула, — бормочу я, сонно приоткрывая одно веко и щурясь на солнце, льющееся сквозь стеклянные двери из-за плеча Картера. Он сдвигается, пока его улыбающееся лицо не становится единственным, что я вижу.

— Ты проспала четыре часа.

— Четыре часа? — я переворачиваюсь на спину, широко раскидывая руки. — Ну, если я проспала четыре часа, то, конечно, пора просыпаться.

Утренний смешок Картера — один из моих любимых звуков, такой глубокий и рокочущий, хриплый ото сна, хотя он явно бодрствовал гораздо дольше меня. Он на удивление бодрый.

Он перекатывается на меня, раздвигая мои бедра, и размазывает влагу между ними. Он одобрительно хмыкает, обмакивая пальцы в меня, от чего я головой зарываюсь в подушки и постанываю.

— Хм. Похоже, ты ждала, когда я тебя разбужу.

Я не знаю, я больше удивлена или разочарована, когда он скатывается с меня, и поднимает меня.

— Да ладно тебе. Вставай. У нас впереди занятой день.

Я хватаю подушку и бью его по голове.

— Невежливо начинать то, что ты не собираешься заканчивать.

— О, я собираюсь закончить. Примерно десять раз подряд, а потом тебе действительно нужно будет поспать, — его ухмылка становится дьявольской, но затем он снова тянет меня за руку, увлекая к балкону. — Я хочу тебе кое-что показать.

— Показать мне что? И почему мы должны делать это на балконе? Мы не можем остаться в постели? И почему у нас такой занятой день? У нас каникулы.

Картер усаживает меня в шезлонг перед впечатляющим завтраком и своим полуоткрытым ноутбуком. Я охотно иду, потому что там есть бекон, и, вообще, я люблю его.

— Мы должны делать это на балконе, потому что именно здесь находится еда. Но что еще? — его пристальный взгляд скользит по мне, буквально сияя обожанием. — Я влюбился в тебя на этом балконе. Я влюбился в то, как ты мирно спала у камина. Я влюбился в то, как ты с удивлением смотрела на небо, на миллионы звезд. Я влюбился в то, как ты открылась мне, позволила мне увидеть тебя и позволила мне показать тебе себя тоже. Я влюбился в то, как мы лежали здесь, твое тело прижималось к моему, во все те разы, когда мы занимались здесь любовью, и когда я попросил тебя сделать этот дом своим. Я влюблялся в тебя снова и снова, и я продолжаю делать это каждый божий день, прямо здесь, на этом балконе.

Мое сердцебиение учащается, и я беру его руку, прижимаясь к нему.

— Ладно, ты меня раскусил. Я люблю этот балкон. На самом деле, ты перечислил отличные причины, чтобы оставаться здесь весь день напролет и никогда не уходить. Как ты думаешь?

Картер закидывает ноги на кофейный столик и кладет ноутбук себе на колени. Когда я замечаю, что на экране, я сажусь так быстро, что сбиваю его с колен, и бросаюсь, чтобы поймать его прежде, чем он упадет на пол.

— Как ты относишься к свадьбе осенью? — он делает глоток из своей дымящейся кружки, затем предлагает ее мне, не обращая внимания на то, как отвисает моя челюсть.

— Свадьба осенью? Например, этой?

— М-м-м. Этой осенью.

— Но это так…

— Скоро, — его брови приподнимаются. — У тебя с этим какие-то проблемы?

— Я просто… я… нет. Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? Ты будешь так занят хоккеем. И нам не нужно спешить. Если ты хочешь…

— Я не хочу. Не хочу ждать, потому что я не хочу жизни, в которой нет тебя. Мой мир так прекрасен только благодаря тому, что ты открыла мое сердце и заставила меня снова почувствовать себя собой. Я потерял себя после того, как ушел мой отец. Все, чем я был, было связано с хоккеем и лидерством. Это все, кем я умел быть. Пока не появилась ты и не напомнила мне, что я способен на гораздо большее, что я могу предложить так много. Так что, черт возьми, я хочу жениться на тебе прямо сейчас, но это кажется нереалистичным и определенно импульсивным, ведь нам, вероятно, следует пригласить нашу семью и друзей, а, и в ноябре есть неделя, когда мы не играем целых четыре дня, так что осень кажется подходящим временем, если ты к этому готова.

— Я… я… — кажется, немного потеряла дар речи. — Я согласна. Если мы сможем найти место проведения и все остальное в такие сжатые сроки.

Он разворачивает свой ноутбук в мою сторону.

— Сегодня у нас просмотр четырех заведений, которые можно забронировать на наши даты.

У меня отвисает челюсть. Снова. Я не уверена, что она вообще когда-либо закрывалась с тех пор, как начался этот разговор.

— Но сегодня День Канады. Это праздник.

— Послушай, ты знаешь, я не люблю хвастаться, — он делает паузу, чтобы я закатила глаза и фыркнула, — но то, что я богат и знаменит, дает мне определенные привилегии, например, я могу осматривать места проведения свадеб в праздничный понедельник, — он тычет меня в щеку. — И еще, Кара тщательно планировала нашу свадьбу с тех пор, как я просил ее помочь с дизайном твоего кольца еще в мае, и у тебя забронированы просмотры платьев в трех свадебных салонах до того, как они отправятся в свой медовый месяц.

— Но они уезжают в субботу.

Он вроде как сожалеет, или, что более вероятно, он жалеет меня. Вот что читается в его лице. Потому что никто не хочет провести с Карой ТРИ дня, особенно примеряя платья. У меня такое чувство, что я закончила это делать совсем недавно, разве что на выбор ее платья ушло полтора месяца, и боль от этого слишком свежа.

— Послушай, было трудно втягивать ее в это, когда все только началось. И, честно говоря, я немного ее боюсь, поэтому позволил ей с этим разобраться, — он указывает на экран. — Она назначила все эти встречи, и нам просто нужно выбрать, какая из них нам больше нравится. Затем Кара сказала, и я цитирую «Предоставь остальное мне». Она как бы хихикала, когда говорила это, и делала ту пугающую штуку, когда она перебирает пальцы друг о друга, — Картер вздрагивает, затем пожимает плечами. — Так что я согласился и убрался оттуда от греха подальше.

— Хорошо, — я прижимаюсь к нему, укладывая голову ему на грудь. — Покажи мне, куда мы сегодня идем.

Картер улыбается так лучезарно, что я улыбаюсь в ответ.

— Да?

— Да.

Конечно, каждое заведение великолепно, но больше всего мне нравится, как загорается его лицо, когда он рассказывает о каждом из них, что ему в них больше всего нравится и какое из них, по его мнению, понравится больше всего мне. Его руки бешено двигаются, когда он объясняет. Закончив, Картер закрывает ноутбук, кладет его на стол и притягивает меня в свои объятия.

— Первая встреча через два часа, — мурчит он мне в шею.

— Ах. Значит, мы можем отложить навсегда ради еще одного раунда развлекушек?

— Вечность началась в ту секунду, когда ты сказала «да», в полночь много месяцев назад, в ту секунду, когда мои губы впервые встретились с твоими. У меня есть твердое намерение провести остаток своей жизни с тобой. Так, как начался этот год, с любовью к каждой частичке твоего дерзкого маленького тела. Все начинается и заканчивается тобой и мной, и тем, как ты заставляешь мое сердце бешено колотиться, а желудок делать флип-флопы.

— Флип-флопы?

Он кивает, его нос трется о мой.

— Гребаные флип-флопы, Ол.

Картер толкает меня на спину и забирается на меня сверху, чтобы оседлать мои бедра. Держа мои запястья в своих руках, он поднимает мои руки над головой. Его лицо опускается, кончик носа скользит вверх по моей шее, пока его губы не находят мои.

— Я не думаю, что сегодня во мне есть что-то медленное и нежное, Олли.

— Правда? — я задыхаюсь, когда его зубы прикусывают нежное местечко чуть ниже уха на моей шее.

— Нет. Сегодня я буду любить тебя сильно, и буду знать, что правильно выполнил свою работу, только если мне придется отнести тебя к машине, когда мы закончим. Ты с этим согласна, принцесса?

— Каждый способ, которым ты любишь меня, совершенен.

Он тихо посмеивается, касаясь моей кожи, прежде чем погрузиться в меня.

— Это хорошо, потому что я люблю тебя миллионом разных способов, и мне не терпится провести остаток своей жизни рядом, показывая тебе, как именно.

Я убираю пряди волос с его лба и нежным поцелуем прижимаюсь к его губам, еще немного раскрывая мягкую сторону этого мужчины, прежде чем он превратится в дикое животное, которое я люблю не меньше.

— Я люблю тебя, Картер.

Вместе с его кривой улыбкой появляются ямочки на щеках, что озаряют мою душу. Он садится, и не разрывая этой связи, когда его пальцы зарываются в волосы у меня на затылке, а язык проникает в мой рот, притягивает меня к себе на колени.

— Спасибо тебе за то, что выбрала меня, малышка Олли. Я и не представлял, что жизнь может быть еще лучше.